Неужели ты не заслужил любви?

Солнечный луч ласково облизал прикрытые ставни, стремясь просочиться через узкие щелочки деревянных створок. Почти все комнаты Каситы были изменены магией свечи и соответствовали способностям каждого, но комната лицедея была одной из “обычных” и наиболее пустых. Помимо зеркал и фотографий ее наполнение было небогатым: угловая кровать с желтым, в цвет пончо, пледом, небольшой шкаф для одежды и прикроватная тумбочка со всякими мелочами. Будильник еще не прозвенел, но назойливый пучок света уже рыскал по складкам пледа-покрывала в поисках смуглого мальчишеского лица. Густые ресницы тревожно подрагивали от не самого приятного сна, но стоило свету попасть на кожу, упрямо обжигая зажмуренные глаза, как сон сошел на нет - те раскрылись, и последние его крупицы развеялись. Камило перевернулся на спину, оттянул прилипший к шее воротник ночной рубашки, расстегнул несколько пуговиц. Он ощущал себя букашкой, утонувшей в смоле без возможности выбраться, но отчаянно перебирающей лапками. Мир после неприятного сна казался нереалистичным, неполноценным, в голове зудело ощущение чего-то упущенного, безвозвратно забытого. Он подкидывал памяти слова и ситуации, но не мог найти ни одной ниточки, которая помогла бы ему вспомнить приснившееся. Юноша ненавидел такие моменты. Ему хватало сотен обличий, сменяемых изо дня в день подобно змеиной шкуре, из-за которых как сквозь пальцы ускользало восприятие самого себя, и повторение подобного ночью - явный перебор. - Доброе утро, Касита, - дом ответил мягким шуршанием половиц. - Скоро все проснутся? Тихо застучал подкидываемый досками будильник и с утонувшим в пледе звоном упал на кровать. - Семь? Еще столько времени.. И что будем делать? Дом озадаченно похлопал ставнями и развел в стороны доски подоконника. Ну конечно, откуда ей знать.. Обычно хозяин этой комнаты просыпался от утреннего шума или кошмаров, после которых засыпал вновь, а сейчас ситуация из разряда редких. Спать не хотелось вовсе, но и для подъема еще слишком рано: если шуметь - проснется Долорес, а она и так поздно легла из-за их ночного разговора. В груди неприятно заворочалось. Хоть и не хотелось вспоминать произошедшее - забудется оно явно не скоро. Единственное, что можно было сделать, так это понять, как не допустить повторения подобной ситуации. Не ходить же за мужчиной хвостиком? Или.. почему бы и нет? Всегда быть рядом, чтобы он чувствовал его поддержку, чтобы ни за что больше не испытал чувство одиночества. “Да, присматривать за дядей будет правильно. Кто еще сможет ему помочь? Кто окажется рядом, если ему станет плохо?” - он не заметил, как сжал в кулак ткань. “Никто. Как никто не оказался рядом десять лет назад, так не окажется и сейчас,” - отрезал внутренний голос. - Никто, кроме меня, - вслух выдохнул парень. Под ребрами забурлило почти забытое чувство искренней собственной нужности, собственной важности. Чувство, даже отголосков которого он не получал в награду за свой труд вот уже который год подряд. Бруно - человек сложный. С нерушимым внутренним стержнем, но такой хрупкий.. его нужно оберегать, ему нужно помогать. У кого найдется столько сил и желания, столько уверенности в себе? У мамы, что крыла собственного брата страшными словами, или у abuela, воспитавшей во внуках запрет на его имя? Может, у тети Джульетты, забот у которой всегда хватает, ведь люди буквально садились ей на шею, тыкая в нос травмами из-за собственной глупости? У кузин, каждая из которых только-только начала жить полной жизнью, или сестры, проводящей кучу времени с Мариано? Камило не бездельник - он изводит себя каждый день до жжения под кожей - но больше ведь никто не справится. Ради благого дела, ради этого доброго, ранимого человека, которого хотелось затолкать в грудную клетку, чтобы никто не посмел причинить ему боль. Кончики пальцев вспомнили прикосновение к чужому тонкому телу, скрытому под плотной шерстяной тканью, к упругим жестким локонам с красивой серебристой проседью. Он провел ладонью по кудряшкам, закрывая глаза. Соскользнул ниже, на плечи, постарался повторить те заботливые объятия, которые мог подарить только Бруно. Не то.. совсем не то. Дыхание сбилось от внезапной мучительной тоски, но здравый смысл грубо одернул - все спят, нельзя ведь нагло заявиться к другому человеку, рано! И пусть прошла всего ночь, он уже соскучился. Волной по телу пробежались жгучие мурашки, оголенную кожу ключиц вдруг лизнуло холодом. Юноша поднес к лицу ладони и вздрогнул - не его. Бледные, длинные пальцы, до боли знакомая выпирающая косточка. Он заглянул в зеркало на тумбочке, укололся о жесткую щетину на дядином лице. - Бруно… - прокатилось бархатное и рычащее по кончику языка на грани шепота. - Бруно Мадригаль… Недолго думая он положил на впалые щеки ладони, закрывая глаза от родной прохлады и ненавязчивой и странной, но целомудренной ласки. Это превращение, бесконтрольное и внезапное, - единственное, не вызвавшее панику. И одно из самых долгих - юноша еще долго нежился в ложных чужих объятиях, пока стук в дверь и звон будильника не вынудили его перекинуться в самого себя. - Может в этот раз что-то не связанное с погодой? - предложил юноша, рассматривая очередной выполненный кузиной эскиз. После завтрака он отдал ей заготовку под мамин платок, и теперь они вместе решали, что же на нем будет вышито. Мирабель, как наиболее креативная из них, придумывала сюжет вышивки, но та была полностью сфокусирована на погодных явлениях: тучках, радуге, снежинках и молниях. Конечно, дарить подарки с акцентом на дар было вполне обыденным, но из года в год одно и то же? Может, стоило ввести хоть какие то изменения? - И что ты предлагаешь? - девушка достала новый лист и подперла голову рукой – кузин отметал ее идеи уже час. - Mamá любит цветы и музыку, - задумался он, кидая взгляд то на ткань, сиротливо брошенную на угол стола, то на клубки разноцветной пряжи. - Может, что-то цветочное? Или просто абстрактное.. О, или цветочный орнамент? Я возьму сплошные фигуры, а ты - мелкие детали.. что думаешь? - Звучит ничего так, погоди-ка.. Кузина занялась очередным наброском, а Камило стал прикладывать разные клубки к будущему платку, прикидывая, что будет лучше смотреться. Пусть его навыки вышивки были далеки от мастерства Мирабель, в цветовых сочетаниях они могли посоревноваться - чувство вкуса у обоих было хорошо развито. - Смотри, не будет лишним? - девушка развернула к нему листок, на котором по контуру был набросок пластичных цветочных мотивов. Парень пробежал по нему взглядом, подмечая, что этот вариант самый подходящий, но не понимая, что тут может быть “лишним”. - Вот, - увидев его растерянность, она ткнула в несколько мест, где “стебли” цветов изгибались в силуэты хамелеона, тукана и звуковую волну - негласную символику детей Пепы. - А.. вроде не выделяется. Думаю, маме понравится. А цвета вот… - Может, добавить фиолетового?.. - Не стоит, маме он не очень нравится. Она больше по теплым.. - Хорошо, я тогда вышью контур и ты все доделаешь.. Моей маме подарок уже готов, остался только дядя Бруно. Ты все упаковал? Камило кивнул, тряхнув непослушными кудрями. С подарком дяде возникли небольшие сложности.. У Бруно не было предпочтений в одежде, так что для племянников было той еще задачкой выбрать для него что-то конкретное. Мнения сошлись на новом пончо - точной копией дядиного нынешнего, которое тот отказывался снимать под любым предлогом, будто оно в него вросло, но для первого, спустя десятилетие в стенах, дня рождения этого было безумно мало. Камило знал, что дядя любит книги, смотреть крысиные сценки и участвовать в них, демонстрируя все свое актерское мастерство. Любит уединение с кружкой горячего травяного чая, ведь от кофе у него сбивалось сердцебиение. Он купил в книжной лавке какой то роман, полагаясь на вкус продавца, уверяющего, что произведение невероятно чувственное и смысловое, но не мог справиться с желанием сделать что-то еще. Что-то запоминающееся. Договорившись с кузиной забрать платок завтра, Камило ушел работать. Чем усерднее он постарается сегодня, тем выше вероятность, что Абуэла позволит ему посвятить подарку матери весь день, заодно получив дополнительный выходной. Благо его помощь сегодня нужна как никогда - перед грандиозным событием людям кровь из носу нужно оказаться в нескольких местах одновременно, стараясь все успеть. Праздник в семье Мадригаль - праздник для всего города. Он посидел с детьми в одной семье, заменил чьего-то отца в другой, забрал из цветочной лавки букет для жены задержавшегося на работе мужчины в третьей, и так до самого заката. На пути к Касите, приветливо подмигивающей ставнями издалека, мысли парня кружились только вокруг горячего душа и мягкой кровати. В голове калейдоскопом мелькали обрывки чужих лиц, а от болезненного зуда под кожей то и дело нервно подергивались мышцы. “Смыть бы все это поскорее…” - Долорес, - негромко позвал он, всматриваясь в окна сестры. Только бы услышала… Яркая створка приоткрылась, показалась удивленная мордашка. Камило вышел в центр улицы, махнул девушке рукой. - Набери ванну, пожалуйста? В долгу не останусь. Та открыла окна пошире и скрестила руки на груди, передавая видом все свое недовольство, но он знал - напускное, все равно ведь выполнит. Тем более в обмен на любое свое желание. - Давай, hermanita, ты у меня самая-самая! - усталость взяла свое и он запнулся, но тут же выпрямился, складывая ладони вместе. Долорес прищурила глазки, но не смогла сдержать улыбку и, показав согласный жест, удалилась. Попросив сделать водичку погорячее, юноша ускорился, предвкушая долгожданное расслабление. Насыщенный перевоплощениями день подошел к концу, увидеться со всей семьей и, заодно, с Бруно, которого он не видел с самого утра, удалось только за ужином. Камило наложил себе побольше вкусностей и, распаренный и румяный после купания растекся по стулу. Дядя сел напротив, ковыряясь в почти пустой, по сравнению с его, тарелке и неторопливо наслаждаясь трапезой. Его размеренные движения гипнотизировали, отвлекали от еды, хотя живот едва не крутило от голода и вкусных ароматов. “Не слышно даже стука вилки. Тихий, как мышь.” Странно было видеть человека, но не слышать его вовсе, будто он - подвижная, немая картинка. “А еще он со мной даже не поздоровался,” - приметил парень, запуская в рот ложку. Дядя к ужину немного опоздал и перед всеми извинился, однако на Камило даже не посмотрел. И такое ему явно не понравилось - не получалось даже с натяжкой оправдать такое поведение торопливостью или банальной забывчивостью. Бруно для такого слишком чуток. Юноша немного сполз под стол, снял вьетнамку и потянулся к мужчине, стараясь нащупать его ноги. Реакция не заставила себя долго ждать - тот так крупно дернулся от легкого касания, что аж поперхнулся. Мимолетное чувство вины в груди парня тут же заглушилось нездоровым весельем - он едва сдержал рвущийся наружу смешок и закрыл рот рукой. Бруно, поняв что к чему, поднял на него растерянный взгляд, извинившись перед остальными за шум. “- Hola,” - одними губами произнес Камило, задорно улыбаясь, и украдкой поднял ладошку, перебирая пальцами в воздухе. Вышло уж больно вызывающе, и от этого стало даже каплю неловко. Дядя с небольшой заминкой ответил тем же, по краю радужки пробежались изумрудные искорки, он улыбнулся. “Так то лучше,” - довольно пронеслось в мыслях. На прикосновение внутренней стороны стопы к лодыжке родственник отреагировал уже спокойнее и отстраняться не стал - Камило едва не заурчал от пусть и такого незначительного, но все же долгожданного контакта. Он неторопливо погладил выпирающую косточку и скользнул кончиками пальцев от ремешка вьетнамок до кромки подвернутых штанин, наблюдая за реакцией. И если до этого все было хорошо, то сейчас дядя явно о чем-то задумался - уставился сквозь стол, меж выразительных бровей залегла глубокая сосредоточенная морщинка. Он даже полностью забыл о еде, что смаковал с таким наслаждением, и теперь просто крутил вилку в тонких пальцах. Порой Камило казалось, что перед ним совершенно незнакомый человек со своими заботами и тараканами, понять которого совершенно невозможно. Такое неведение о мыслях Бруно напрягало. Вот что у него в голове? Может, это он сам так повлиял на дядино состояние своими действиями? Может, ему неприятно такое поведение племянника или в целом резко стало некомфортно? Хотя, дискомфорт больше проявлялся в бесконечном озирании по сторонам и заламыванием пальцев, нежели таким выпадением из реальности. И в лоб спросить нельзя - слишком много лишних глаз и ушей. Когда ужин подошел к концу, Бруно как ветром сдуло - только звякнула на кухне помытая тарелка и хлопнула картина. Вот теперь Камило стало действительно тревожно. - Tío Бруно, можно? - он трижды постучал по косяку, прежде чем просунуть голову в дверной проем. Первое, что бросилось в глаза - кромешная темнота. Обычно провидец оставлял на ночь хоть одну свечу, но сейчас задул абсолютно все. Парень выставил перед собой подсвечник, с которым всегда ходил по коридорам, но свет от него хватало всего на пару метров. Послышался тяжелый вздох, и Камило, собравшийся уже возмутиться, весь обратился в слух. - Тебе тут всегда рады, знаешь ведь, – произнес мужчина с улыбкой в голосе из глубины комнаты, - иди к креслу.. только осторожно, пожалуйста! Не споткнись.. и не наступи на крыс. Парень немного склонился, освещая себе путь и ступая максимально аккуратно. Бруно нашелся в опрокинутом кресле, укутанный в плед по самый нос и поглаживающий пару хвостатых, заснувших на груди. Тусклый пляшущий огонек отражался в его темных глазах и еще сильнее смягчал черты лица. - У вас все хорошо? - Камило присел рядом, сжимая чашу подсвечника. Что то в привычном добром взгляде родственника ему не нравилось, да и окружение, если честно, уюту не способствовало. - Да! - ответ прозвучал слишком бодро, раздался хруст заломленных под пледом костяшек, - я п-просто… Тревожность дяди раскручивалась на глазах, юноша положил ладонь на его плечо в попытке “заземлить”. Тот глубоко вдохнул, выдохнул и продолжил. - Как-то навалилось все. Скоро ведь праздник… Праздник для нас троих, я уже и забыл, каково это.. Людей соберется много, и Альма вряд-ли позволит отсидеться в сторонке, я ведь тоже именинник. Он неприязненно дернул уголком губ, разглядывая пламя свечи. - Я не очень люблю быть в центре внимания и.. вдруг кому-нибудь понадобится предсказание? Я буду вынужден отказать, и людям это не понравится.. - И плевать на них, - нахмурился парень, - ну не понравится - пойдут веселиться дальше, никто не посмеет на вашем празднике выяснять отношения. И вообще можно будет предупредить их заранее через бабушку - ее точно послушают и лезть не станут. Если что - я всегда буду рядом, могу и вовсе от вас не отходить. - Это.. может быть проблематично. - С чего бы? - Хотя бы с того, что ты не можешь простоять в углу весь праздник, согласись? Ты ведь душа компании, общительный задорный мальчик, ты должен быть с остальными, это будет странно.. Камило нахмурился. - Почему вы решили, что я должен стать семейным шутом, а не остаться с вами? - Бруно от формулировки поморщился, но более лояльно он выразиться не смог. - Я не собираюсь развлекать толпу, когда вам нехорошо.. Я ведь говорил, что между вами и горожанами выберу вас, так что это за мысли такие, tío? Камило всматривался в глаза, что тот так старательно отводил в сторону, будто племянник мог увидеть лишнее. Происходящее казалось каким-то неправильным: чтобы Бруно, со всей его чуткостью к тяжелой ноше каждого из Мадригаль и осуждением семейной политики “помогай всем ценой самого себя” вдруг склонялся к тому, чтобы он именно это и сделал? Почему вдруг возникла эта странная пропасть? Он явно что-то не договаривал, не могло такого быть. - Если вы просто не хотите, чтобы я ошивался рядом весь день - так и скажите, но мне кажется, причина в другом. - Ох, Камило, - лицо мужчины скривилось как от боли, - что ты, нет! Dios.. нет-нет, хочу! То есть.. - он запнулся, - я совсем не против, если ты будешь рядом, но ведь.. Не должен был я все это начинать, perdóname por favor.. Должно быть, это все волнение… - Бруно. - Камило отставил свечу и, нырнув руками под плед, нащупал ледяные пальцы. По радужке мужчины пробежались уже знакомые изумрудные искорки. - Я не злюсь, не обижаюсь, но вы снова стараетесь вывезти все в одиночку. Понимаю, такое событие, любой бы волновался, и это нормально, но вас что-то гложет, я же вижу.. И вы даже не отрицаете. Кудрявая макушка согласно, но будто нехотя качнулась. Юноша поджал губы. От мысли, что он не мог узнать причину страданий близкого, родного человека, было больно. - Я не буду давить, если захотите - расскажете потом, но пожалуйста.. не отталкивайте меня. Ни сейчас, ни, тем более, на празднике. Он крепче сжал чужие ладони, проводя большими пальцами по выпирающим костяшкам. - Я не смогу вас оставить. И не хочу. Я хочу быть рядом. Возможно, с Бруно нужно говорить в лоб, повторять снова и снова. Раз предложение о помощи в более тревожной ситуации вдруг забылось, он напомнит. И будет напоминать каждый раз, пока у мужчины наконец не отложится, что он может делиться с племянником всем, чем только пожелает. - Прости, - вдруг шепнул тот, поднося его руки к своему лицу и упираясь в них лбом. - Прости за то, что весь день игнорировал тебя и держал дистанцию… Я не должен был… - Но между нами нет “должен - не должен”, есть “хочу - не хочу”.. - Мальчик мой, но я хотел! - он встрепенулся, во взгляде сквозило отчаяние. - Боги, Камило, как же я хотел быть рядом.. Но те вещи, о которых я не могу рассказать, они касались только меня и моих проблем.. как я думал. Я ошибся и совсем забыл о твоих желаниях. Даже не совсем так.. я их отверг… поставил себя и свои запреты выше остальных. “Я был причиной его проблем? Или был связан со всем этим?” - Tío.. чего сейчас вы хотите больше, отстраниться или наоборот быть рядом? Если откинуть мои желания. Чего хотите только вы? - Мои желания могут привести к непоправимым ошибкам… - начал он, но встретив серьезный взгляд юноши, продолжил честнее и тише. - Быть рядом. Я хочу быть рядом.. - последнее было сказано уже шепотом. - Ну вот видите, - на губах появилась теплая улыбка, - наши желания совпадают. Глаза Бруно вновь сверкнули, что юношу немного удивило. Как он понял, те сияют при проявлении эмоций.. было интересно, что тот испытал сейчас. - Да.. да, я понял. Тогда могу я.. как-то восполнить, эм.. загладить свое отсутствие? “Восполнить нехватку чужого тепла,” - догадался Камило, улыбаясь запинаниям и попыткам дяди выразиться как можно нейтральнее и аморфнее. Он сначала даже не понял, откуда такая странная манера. “Ох черт.. Долорес!” - он мысленно хлопнул себя по лбу. Что могла подумать сестра? Стоит ли готовиться к выговору, осуждениям или подколам? "Расскажите о желаниях.. mierda." Парень аккуратно отнял у дяди руки и развел их в стороны, призывая к объятиям. С сестрой он разберется потом, а вот ответ на дядин вопрос может дать сейчас. - Можете, - произнес он одними губами и тот тут же потянулся навстречу. Боже, Камило даже не подозревал, как соскучился по объятиям этого человека. И Бруно, судя по их силе и тому, с каким голодом он сдавил мальчику ребра - тоже. Он зарылся носом в воротничок белой рубашки, сжал на грани отчаяния ткань пончо, будто эти объятия - самое сокровенное и ценное, что он мог получить. Единственное, что мешало, так это их максимально неудобное положение - мышцы быстро затекли от неестественной позы, ныла выгнутая поясница, да и мужчине пришлось привстать, чтобы оказаться ближе. Камило не придумал ничего лучше, как просто пересесть ему на колени, перекидывая ногу и не размыкая объятий. Судя по застывшему изваянием Бруно, тот такого маневра не понял. - Ногу свело, - едва слышным шепотом пояснил парень, стараясь не думать о том, как это выглядело со стороны, но ради приличия немного отодвинулся. - Вам неприятно? Ответом ему послужили вновь окрепшие объятия, а уткнувшийся в шею прохладный нос вызвал улыбку. Камило зарылся ладонью в густую шевелюру так, как представлял совсем недавно - по самое запястье, путаясь в волосах. Пропустил тугие локоны сквозь пальцы, помассировал кожу на затылке. Такая дозволенность грела душу, а когда чужая холодная ладонь оказалась в собственных, все еще сырых после душа волосах и правильно, чувственно оцарапала кожу, щеки стали гореть. Он едва сдержал позорный тонкий скулеж. От удовольствия, от приступа щемящей, необъятной любви к этому человеку и наконец удовлетворенной отдушине прочувствовать его так близко. Не удержавшись, он зарылся в волосы носом и оставил долгий, целомудренный поцелуй у темечка, обнимая еще крепче. И темнота, встретившая его в небольшой комнате за стеной кухни, сразу стала комфортной и уединенной. Он не знал, на каких тончайших нитях держится самообладание мужчины в его руках и какое облегчение тот получил от нарушения личного запрета “держи дистанцию”, наложенного самим собой всего ночь назад.