Серёженька

В тот момент они уже знали, что Серёжа беременный. В конце концов, когда беременность желанная и спланированная, трудно оставаться в неведении. Однако они были расслабленны и уже готовились ко сну, поэтому совершенно не ожидали. Вечер начался прекрасно. Серёжа сидел в своём любимом кресле, лениво жуя тёплый попкорн и смотрел романтическую комедию, на которые в последнее время подсел, а Олег готовил им ужин, краем глаза глядя в экран ноута, на котором шло любимое кулинарное шоу. В духовке уже подходил яблочный пирог, а Олег только выключил плиту, где на сковородке под крышкой ждал своего часа стейк с ризотто. Не его фирменное блюдо, да и не то, чтобы он часто готовил ресторанные блюда, но сегодня Серёже очень захотелось. И кто такой Олег, чтобы отказывать любимому в такой простой просьбе? — Серёж, на кухне поедим или на диване? — повысив голос, чтобы омега услышал его из гостиной, уточнил Волков, раскладывая еду по тарелкам. Серёжа замычал тихо, явно раздумывая: лень ему подниматься с нагретого места или не лень. Но Олегу больше и не нужно было ответа. Если не возмущается о еде, угрожающей его любимому ковру, значит, лень. С беременностью Серёже теперь на многое стало плевать, в том числе и на ковёр. Сейчас он больше беспокоился о том, что малыш вдруг родится болезненным, как сам Серёжа в детстве, или и вовсе не родится. Поставив обе тарелки, источающие невероятно аппетитный аромат, вызывающий лишь желание устроиться поскорее на диване и поужинать, Олег мягко потрепал Серёжу по макушке, убеждаясь, что тот в порядке. Кажется, порядок этот был относительным, потому что моргал Серёжа медленно, будто хотел и вовсе закрыть глаза, да и лицо его было слишком бледным. — Милый, как ты себя чувствуешь? Выглядишь неважно, — наклонившись, чтобы коснуться взмокшего лба Серёжи губами, уточнил Олег, отмечая, что тот холодный. Никаких признаков высокой температуры, но тем не лучше. Омеге сейчас явно плохо. Убедился в этом Олег ещё и потому, что Серёжа не съязвил привычно, а лишь тяжело вздохнул, качнув головой и прикусив губу. Даже слова не сказал, не говоря уже о том, чтобы ответить на вопрос взволновавшегося альфы. — Что-то болит? Родной, не молчи, пожалуйста, — Олег опустился перед ним на пол, накрыв острые коленки большими ладонями. Погладил, стремясь успокоить Серёжу. — Не могу. Тошнит. Убери еду, — попросил он, закрыв нос пальцами и зажмурившись. Олег поспешил выполнить просьбу, но так просто становиться лучше Серёже не спешило. Он закрыл глаза, усердно дыша носом и отвернувшись от Олега, будто от одного взгляда на него тошнит сильнее. — Малыш, проводить тебя до туалета? Или давай тазик принесу, — внутренне ужасно переживая за омегу, однако заставляя себя сидеть рядом, а не суетиться, предложил Олег. Ему хотелось хоть что-то сделать, ведь его омеге плохо, однако он не был уверен, что именно Серёже сейчас нужно больше всего. — Да, наверное. Давай, — протянув к нему слабую ладонь, Серёжа поднялся на ноги, тут же скрутившись и приложив другую руку ко рту. И встав достаточно устойчиво на ноги, тут же кинулся в ванную. Олег поспешил за ним, вот тут-то находя для себя успокоение. В студенческие годы они, бывало, выпивали, бывало, что и напивались до такого состояния, что на утро было не подняться с постели. Но Олег, как более ответственный и менее восприимчивый к алкоголю, часто чувствовал себя куда лучше Серёжи. Омеге ведь хватало пару бокалов шампанского, чтобы опьянеть. Быстро и бережно завязав волосы Серёжи резинкой, Олег сбегал на кухню за стаканом любимого серёжиного сока и замер в коридоре, чтобы не смущать его своим присутствием. Время затянулось, а слушать, как Серёжу, бедного, полощет, с каждой секундой становилось всё тяжелее. Несмотря на то, что Олег понимал, что это токсикоз, было слишком волнительно. А вдруг всё-таки нет? Вдруг это что-нибудь серьёзнее? Поэтому, вооружившись ещё и градусником с пледом, Волков сразу же закутал Серёжу в плед, сунув градусник подмышку и повёл в комнату. Там тепло, можно включить приглушённый мягкий свет и хорошо отдохнуть в окружении знакомых запахов в гнезде. — Ну как ты, родной? — заглянув омеге в глаза, обеспокоенно уточнил Олег, погладив мужа по коленкам. — Нормально, — шмыгнув носом и сделав последний глоток сока, Серёжа вздохнул и поглубже закутался в плед, подтягивая к себе ноги. — Не хочу только, чтобы так теперь всегда было. Я надеялся, что это всё обойдёт меня стороной. Олеж, обними меня? С тёплой улыбкой кивнув ему, Олег лёг к Серёже, обнял его и получше укутал, подтягивая к своей груди. Поцеловал в рыжую макушку и ласково погладил по плечу, утешая. — Может, обойдется ещё? И я рядом буду, Серёженька. Помогу и поцелую, чтобы плохо не было. Не беспокойся, родной, — вновь и вновь целуя Серёжу, Олег очень старался помочь ему почувствовать себя лучше. И, кажется, действительно помогало. Серёжа ткнулся носом альфе куда-то в ключицу, будто от всего мира спрятался, и даже не стал ворчать, что Олег ему сразу температуру мерить начал. Когда Серёже действительно плохо, он никогда не ворчит на заботу, а требует её к себе больше. Олег уже давно научился это понимать. — А температуры у меня нет, — достав градусник и взглянув на него, отметил Серёжа, сунув его в руку альфе. — Действительно нет. Но я должен был проверить, Серёж, — неловко усмехнувшись, согласился Олег, закрывая и убирая градусник пока что под подушку, чтобы случайно не смахнуть на пол. — Будешь ворчать? — Не буду. Лучше поцелуй меня ещё раз, пожалуйста, — блеснув хитрющими глазами, попросил Серёжа, развернувшись и вытянув губы в трубочку. — Хитрый лисёнок, — пожурил альфа, обнимая крепче и накрывая его губы поцелуем. Так и начался у Серёжи токсикоз, но Олег, как и обещал, всегда был рядом, чтобы помочь и поцеловать.