Скажи мне «да»…

      Неподалеку от винокурни, принадлежащей когда-то Рагнвидору, между ущельями протекала бурным потоком река, впадающая в озеро. В этом прохладном темном месте, среди скал, нашел себе нору раненый зверь. Огромное тело дракона лежало на каменном полу. Его чешуя красиво переливалась из-за играющих на стенах бликов, однако даже такой тусклый свет, проникающий в ущелье, нервировал Моракса. Он с трудом поднялся на лапы, чтобы переползти в глубь пещеры и забиться там в темный угол. Его грудная клетка тяжело вздымалась и казалось, что любое движение сейчас приносило боль.       Заклинание за все эти тысячелетия срослось с его телом, с его меридианами. Словно плющ, обвивая дерево, оно пускало корни в сами духовные каналы, по которым текла ци. Сорвав их и разрушив заклинание, Тарталья не просто причинил боль Мораксу, он оставил серьезные внутренние раны. Алиса была права, когда сказала, что сейчас самый подходящий момент нанести удар, ведь в таком состоянии он даже принять человеческую форму не сможет. Поток духовной энергии был нарушен.       У входа в пещеру появилась фигура, что сразу привлекала внимание раненного зверя. Почувствовав знакомый запах, Моракс открыл один глаз, уставившись на явившегося вертикальный зрачком, что в темноте расширился, словно у кошки. Все его тело напряглось и он поднял голову, несмотря на слабость и боль во всем теле. Ни слова, ни недовольного рыка… просто изучающий недоверчивый взгляд.       — Ну и ну. — протянул Венти, входя внутрь и оглядывая «нору» твари, — а когда-то у тебя были великолепные покои, где ты мог залечить свои раны.       Моракс ничего не ответил, продолжив сверлить взглядом своего давнего знакомого.       — Не смотри на меня так. Я пришел тебя проведать. — рассмеялся парень, небрежно махнув в его сторону рукой. — переживаю ведь. Тарталья так сильно тебя ранил… — фальшиво обеспокоенно сказал он и почти тут же расплылся в улыбке. — Как не крути, от него одни проблемы. Кажется, в прошлом тебя лишь однажды ранили так сильно, что тебе пришлось зализывать раны в своей скромной, — демон согнул два пальца в кавычках, — обители. И это был небожитель. А этот засранец, будучи человеком, умудряется доставлять тебе проблемы.       Голова дракона немного опустилась, исподлобья глядя на Венти. Опасный взгляд красноречивее каких-либо слов сейчас показывал настроение хозяина этих янтарных глаз. Однако Барбатос сделал вид, будто не заметил этого. Он шагнул вглубь пещеры, продолжая болтать:       — Не пойми меня неправильно, я вовсе не облить грязью твою шавку пришел, — помахал он ладонью, прикрыв глаза, — Я подумал, может, смогу чем-то помочь твоему состоянию, м?       Ответом Венти был шум реки снаружи… Моракс снова не удостоил его даже одним словом. Но это нисколько не расстраивало и не раздражало болтливого демона. Он видел, что его «товарищу» плохо, и, если правильно надавить, можно добиться желаемого. Если конечно кое-кто не найдет в себе силы и не накинется на него, желая откусить голову…       — Я подумал, что, если снова провести ритуал, заклинание поможет снова заполнить те дыры, образовавшиеся в твоих духовных каналах. Это быстрый способ вылечить тебя. Не придется на протяжении всех этих долгих-долгих дней самостоятельно зализывать раны. Тебе сейчас так плохо… — Венти снова сделал шаг ближе, не сводя глаз с чужих. Не нужно было даже вглядываться и просить менять облик на человеческий, чтобы увидеть в них боль. Признаться честно, в таком состоянии Барбатос впервые видел Моракса. И эта картина приносила ему извращенное удовольствие. Один из сильнейших корчится от боли в углу темной пещеры. Когда еще он сможет вот так стоять над ним, ощущая сладкую власть? Хотелось подольше насладиться этим зрелищем, однако цель визита заключалась в другом, поэтому Венти продолжил: — Не думаю, что твое состояние улучшится даже через несколько дней. Хочешь мучиться или позволишь помочь тебе быстро?       Не получив ни отказа, ни согласия, Венти снова предпринял попытку приблизиться к зверю. Раз не прогнал сразу, значит был заинтересован в этом предложении. Значит можно было еще надавить. Однако стоило ему лишь поднять ногу, чтобы сделать шаг, как вдруг холодный ветер ударил ему в спину, и прямо у горла застыло лезвие меча. Парень перевел взгляд на Чайльда, что несмотря на свое истощенное лицо, умудрялся сохранять что-то мужественное и опасное в своих чертах. Воодушевленное выражение Барбатоса тут же переменилось: улыбка пропала и во взгляде появился холод. Атмосфера в мгновение Ока стала напряженной, когда темная аура окутала тело парня.       Барбатос очень редко показывал свою демоническую сущность, из-за чего многие забывали, что перед ними стоит не просто раздражающий чертёнок, а павшее вместе с Мораксом божество, ставшее императором демонов на своей территории.       Тень под ногами Венти начала деформироваться, вытягиваясь и принимая странную жуткую форму какой-то непонятной твари. Чайльд кинул мимолетный взгляд на нее, но быстро вернул все свое внимание к демону, который скривился от раздражения, словно перед ним стоял порядком надоевший таракан, что никак не желал подыхать. Кончики косичек загорелись бирюзовым, как и глаза.       — Все такой же наглый мерзавец, думающий, что может всюду совать свой нос? — прорычал Венти, сжав голой рукой лезвие меча, и поворачиваясь к нему всем корпусом, — Знай свое место, жалкий дух.       Чайльд не отступил, даже когда удушающая темная энергия начала заполнять всю пещеру, а демон угрожающе шагнул в его сторону, все еще держа рукой меч. Барбатос был абсолютно прав: осколок души, что еще даже полноценным духом не стал, не мог ничего сделать королю демонов. Ему бы следовало послушно отойти и не встревать в разговор двух сильнейших, однако он не только упрямо продолжил сверлить недовольным взглядом демона, но и завел одну ногу назад, готовясь нападать.       Эта глупая перепалка могла закончиться очень плачевно, если бы не встрял Моракс. Его грозный рык, раздавшийся в пещере, заставил двоих прийти в себя. Венти разжал ладонь и Чайльд тут же взмахнул мечом, возвращая оружие в ножны. Они отступили, напоследок одарив друг друга взглядами полными презрения.       Венти остался стоять на месте, в то время, как бывший заклинатель направился без капли страха вглубь пещеры, прямиком туда, где лежал огромный дракон. Барбатос сжал челюсть, едва сдерживаясь, дабы не заскрежетать зубами.       — Ты ведь пришел сюда не из-за желания облегчить мне боль. — наконец сказал Моракс. Его голос был хриплым, однако даже несмотря на его положение сейчас, он пытался сохранить важность. И держался он в самом деле хорошо, это вызывало уважение (в чем Венти никогда не признается). — Чего именно ты хочешь?       — Я хочу избавить тебя от отвлекающих факторов. Мы не так далеки от цели, ты должен сосредоточиться на своем народе. Уж прости, буду честен, но любовь, привязанность и прочие чувства делают человека тупым и слабым. Я не хочу, чтобы Бог проклятых, мудрый император и великий воин превратился в идиота, которым помыкает его пассия. — взгляд Венти метнулся в сторону Чайльда, что уставился на него, приподняв одну бровь, — Это отвратительно.       Моракс опустил голову обратно на холодный камень, оставив один глаз открытым, чтобы наблюдать за демоном.       — Ничто не заставит меня повернуть назад. Я держу свое слово — врата будут открыты.       — Как я могу доверять твоим словам, когда ты носишься с этим мальчишкой?! Твои чувства вернулись, откуда мне знать, что ты не превратишься в лужу как влюбленный подросток, стоит тому поманить пальцем? Ты же… эмоциональный инвалид, который впервые за эти две тысячи лет влюбился!       — Не неси чушь. — зарычал Моракс, обнажив свои острые клыки.       — Сердце заглушает голос разума. — упрямо настаивал на своем Венти.       На пару мгновений в пещере воцарилась тишина. Чайльд стоял подле Моракса, не встревая никак в их беседу. Даже если бы он мог говорить, молодой человек бы не подал ни звука.       — У меня нет сердца.       Барбатос закатил глаза.       — Ну может тогда чле… — он не договорил, решив, что эта шутка может стоить ему, как минимум, языка. Вовремя закрыв рот, он лишь раздраженно фыркнул. — забудь. Мы вернемся еще к этой теме. Без лишних ушей. — сказал парень, с прищуром взглянув на осколок души.       После этих слов он взмахнул крыльями и исчез, оставив в пещере две изуродованные души. Моракс перевел взгляд на задумчивого Чайльда. От его глаз не скрылось, как тот вдруг поник, после брошенной демоном фразы насчет его сердца. Рука бывшего заклинателя машинально потянулась к безымянному пальцу, но, вспомнив о чем-то, он отдернул ладонь и посмотрел на зверя. Такое мимолетное случайное действие… но в груди разливается тепло и не знаешь смеяться или плакать. Видеть, как эта потрепанная жалкая часть души, что провела вместе с ним в заточении тысячу лет, все еще стоит рядом, как верный пес, несмотря на все случившееся между ними… было больно.       — Уходи. — грубо сказал Моракс, когда их взгляды встретились, — мне не нужна сиделка.       Чайльд пропустил его слова мимо ушей, подойдя еще ближе и сев прямо рядом с ним. Его совершенно не страшили рычания и грубые попытки избавиться от него. Он привык. К тому же, он уже давно понял, что за этими словами скрывается страх. Демон, который считает непозволительным показать кому-то свою слабость. Существо, привыкшее все держать в себе, боясь получить нож в спину… молодой человек аккуратно провел ладонью по лбу дракона, после чего заставил того поднять голову. Моракс был в недоумении, однако послушно выполнил эту молчаливую просьбу, хоть и было больно. Чайльд подсел ближе, обхватив морду и уложив ее на свои колени.       Столь наглое действие совсем обескуражило демона. Его глаза широко раскрылись от удивления и несколько секунд он молчал. Однако придя в себя, он снова зарычал, предприняв попытку убрать голову в сторону от молодого человека. Однако Чайльд не позволил этого сделать: надавил требовательно ладонью на широкий лоб зверя, удерживая на месте.       Сопротивления быстро прекратились. У Моракса просто не осталось сил.       — Лучше бы приглядел за Аяксом. Я уверен, что он снова вляпается в приключение, пока меня нет рядом. — охрипшим голосом сказал демон, смирившись со своим положением, — уж кому, как не тебе, знать об этом лучше.       Чайльд даже не шелохнулся, продолжив спокойно сидеть на месте.       — Не жалко свою душу? — усмехнулся Моракс.       Молодой человек подобрал лежащую рядом небольшую палку и, не изменившись в лице, вывел на земле всего один вопрос: «а тебе?». Демон пару секунд молчал, после чего как-то неоднозначно хмыкнул и прикрыл глаза.       Тарталья смотрел на «дух меча» с такой гримасой, будто его заставили съесть что-то до того противное, что мышцы свело. Мэн Цзы долго объяснял возможную причину, по которой никто не замечает их сходств. Он даже предположил, что почувствовать что-то «неладное» может лишь тот, кто очень тонко ощущает духовную энергию. Но даже будучи сильным мастером боевых искусств, стоит тебе закрыть глаза и отойти, как ты тут же забудешь о каких-то странностях. Лицо духа никто никогда не запоминает. Оно всегда расплыто где-то в подсознании. И конечно же, все эти вещи парень пропустил мимо ушей, разглядывая свою копию, что стояла в дорогом сером костюме и с идеально ровной осанкой.       У этого Чайльда были длинные рыжие волосы, собранные в высокий хвост. По сравнению со всеми остальными осколками, он вел себя гораздо сдержаннее. Даже самая первая часть души, с которой пришлось иметь дело Тарталье, позволяла себе безобразничать и кривляться, походя больше на старшего брата, пытающегося его учить уму разуму. Судя по тому, что второй осколок сорвался с места и ринулся вслед за Мораксом, тот тоже не отличался особым равнодушием и спокойным нравом... этот же Чайльд был другим. И он не нравился Аяксу.       Было тяжело точно сказать, что именно не радовало в нем юношу. Да он и не пытался особо разобраться в этом, косясь на дух меча.       — Не понимаю, зачем было учителю запихивать кусок души в меч?.. — в недоумении спросил Тарталья.       «Чайльд» поднял одну бровь.       — У этого «куска души» есть имя.       Юноша тоже приподнял одну бровь, посмотрев на него, как на идиота. Чтобы у человека, что похож с ним как две капли воды, было другое имя? Нет, не так. Чтобы у его части души было другое имя? Разве это не абсурдно? Но парень не успел ничего съязвить, Мэн Цзы вмешался:       — Баи. Его имя Баи.       Аякс хмыкнул, повторив полушепотом его имя.       — И что оно значит?       — Белый, Чистый. Символизирует чистоту сердца. — Приподняв подбородок ответил дух меча, — но тебе такое не знакомо, как я погляжу, не так ли?       Веселье пропало с лица Тартальи, когда он услышал эти слова. Его брови взлетели и он уставился на осколок с крайне неоднозначным выражением.       — Чего вякнул?       Мэн Цзы нахмурился, делая шаг вперед и вставая между двумя парнями.       — Не горячитесь. — вмешался он, и, взглянув на свой меч, предупреждающе добавил: — Баи.       Тарталья ожидал, что тот, как послушный мальчик скажет: «простите, учитель», и сразу же станет паинькой, однако Баи просто отвел взгляд, словно обращались не к нему. Несмотря на все свое уважение к учителю, у него оставалась упертая часть характера, которую невозможно было подавить даже под попечительством Лин Гаунмина, что растил его как собственного ребенка после того, как сделал меч…       Думая об этом, Тарталья внезапно понял, что именно не понравилось ему в этом осколке. Дело было в том, что он довольно сильно походил манерой поведения на Лин Гаунмина. Конечно он не копировал его полностью: Баи представлял из себя смесь характера Тартальи и самого учителя. Должно быть, когда формировалась его личность, после обретения сознания, рядом был лишь один человек — его «создатель».       Все эти мысли заставили юношу успокоиться. Он вновь обратился к Мэн Цзы:       — Для чего Лин Гаунмину понадобилось помещать мою душу в меч? Это… черт, это жутко.       В самом деле, не важно какую он цель преследовал… сам факт того, что он стащил одну часть души своего умершего ученика, о котором заботился как о своем сыне, а после поместил в собственный меч… было как минимум странно. Даже если Лин Гаунмин не смог смириться с утратой и решил таким образом продлить жизнь своему драгоценному ученику… это все равно было очень жутко. Хотя, по правде говоря, в подобное Тарталья не верил. У такого великого человека наверняка должна была быть какая-то особая цель.       — Душу можно вытащить оттуда? — спросил он, не дожидаясь даже предположений Мэн Цзы.       — Кого ты там вытаскивать собрался? — все же не смог устоять молча Баи.       — В разговор не влезай. — хмыкнул Аякс, посмотрев на него с ухмылкой, — разве Лин Гаунмин не научил тебя, что нужно помалкивать в тряпочку, когда не с тобой разговаривают?       Мэн Цзы тяжело вздохнул. Его присутствие совершенно не останавливало этих двоих… а ведь Баи при нем всегда был очень тихим послушным юношей, что лишь в редких случаях показывал свой характер. По всей видимости, связь душ плохо влияла на меч…       — А тебя не учили, что нужно быть учтивее к старшим?       — К старшим? — со смешком переспросил Тарталья, — ну не знаю, с господином Мен Цзы я вполне учтиво себя веду, разве нет?       — Для тебя я тоже «старший». Я хожу по этой бренной земле уже почти тысячу лет.       Тарталья рассмеялся.       — Ты моя часть души, идиот. Мы с тобой одно целое. Тот факт, что ты дольше меня купаешься в ультрафиолете, не делает тебя старше.       Баи завел руки за спину, с насмешкой глядя на парня.       — Одно целое? Не понимаю о чем ты. Я дух меча. У меня нет прошлого, связанного с тобой. Я появился на свет благодаря учителю. И я буду служить ему до конца моих дней. — Он тебя создал буквально из меня, придурок!       Баи улыбнулся. Кажется эту привычку он перенял у Лин Гаунмина… когда с тем спорили дураки, мужчина всегда снисходительно улыбался, глядя на своего собеседника мягко. Он наклонял голову чуть вбок, и становился похожим на родителя, перед которым стоял маленький ребенок, лепеча что-то абсурдное. Вот только в исполнении духа, все это выглядело иначе! С этой наклоненной вбок головой и улыбкой, засранец становился самим воплощением слова «сарказм». Вот она, черта Чайльда, от которой не смогла избавиться ни одна часть души, в какой бы заднице она не побывала. Тарталья одновременно было смешно от этого и печально…       — Не понимаю о чем ты. Я не чувствую никакой связи между нами.       — Ты… — зарычал Аякс, сжимая кулаки.       — Если тебе не хочется признавать меня старшим исходя из количества лет, проведенных на земле… может попытаешься тогда по умственным способностям…       Баи не успел договорить, его прервал Мен Цзы, что крайне недовольно зыркнул в его сторону. Забавно, как все года воспитания такого требовательного правильного человека, как Лин Гаунмин, пошли коту под хвост, стоило этим частям души воссоединиться.       — Нет. Если сломаешь меч или попытаешься вынуть из него осколок, душа тут же рассеется. Считай, что Баи — отдельная от тебя личность.       Тарталья приподнял брови, оглядывая с головы до ног молодого человека.       — Должно быть Лин Гаунмину с самого начала было известно об этом. — предположил он, задумчиво поднеся к подбородку ладонь.       — Конечно. Техника, сливающая душу с орудием в то время была довольно популярна. Но ее использовали, как правило, на животных. Страдали больше собаки. Верность очень ценилась, потому даже в меч желали ее вложить. — кивнул Мен Цзы.       — И у души стираются все воспоминания о прошлой жизни, да?       — Не всегда. Для того, чтобы душа потеряла память, нужно воспользоваться при слиянии другим заклинанием.       Тарталья сложил руки на груди, с озадаченным лицом посмотрев на Баи.       — Что же пытался скрыть Лин Гаунмин, полностью лишив тебя воспоминаний?..       Конечно ответа на этот вопрос он не ожидал услышать. Однако Баи не смог сдержаться:       — Может он так обезопасил меня? Ну знаешь, чтобы я таким же поехавшим не стал, как ты. — для наглядности он покрутил пальцем у виска.       Мэн Цзы, устав слушать это, пустил в ход палку, которую не выпускал из рук еще с начала тренировки. Он ударил молодого человека по пояснице, из-за чего Аякс не удержался от довольного смешка. Но стоило расплыться в улыбке, как ему тоже прилетело…       — Зачем тебе вытаскивать дух? Одержим идеей собрать все части и восстановить память? — спросил мужчина. Потирая поясницу, Тарталья зашипел.       — А что в этом плохого?       — Я просто не понимаю почему ты так об этом переживаешь. Для победы тебе нужно лишь вернуть себе силы. К чему беспокоиться о частях, разбросанных по миру?       — Я бы посмотрел, как вы заговорили, если бы оказались в такой ситуации. — Пробурчал Тарталья, отряхиваясь. Ему не хотелось поднимать взгляда на мужчину, да и вообще говорить об этом он не горел желанием. Какие у него там проблемы и желания никому нет дела. Ведь каждый видит в нем лишь способ достижения своих целей. — Я даже переродиться не смогу без них…       По правде говоря, тема перерождения сейчас его не особо волновала. Он сам не понял, зачем сказал об этом. Должно быть, несмотря на всю сложившуюся ситуацию вокруг него, ему было еще тяжело думать о том, что смерть в самом деле ходила за ним по пятам. Он предпочитал убегать от этой проблемы до последнего. Но сейчас, заикнувшись об этом, он внезапно застыл, сжав губы. Осознание ударило по голове, словно дубиной с гвоздями… в самом деле, конец рано или поздно настанет, и если у других есть шанс на жизнь после этой смерти, то у него нет. Теперь нет.       — Лин Гаунмин… мог сделать это для того, чтобы я не перерождался больше? — спросил он тихо.       Баи, услышав это, нахмурил брови, но ничего не ответил. Не было ни колкостей, ни каких-либо других комментариев. Мэн Цзы тоже как-то странно посмотрел на него.       — Почему ты так думаешь? Учитель, воспитывающий тебя, как родного сына, думаешь смог бы так поступить?       — А зачем он тогда запихнул мою часть в меч, заведомо зная, что ее не вытащить оттуда?       Мэн Цзы хотел было открыть рот, видимо продолжая защищать своего предка, однако он не смог придумать ему оправданий, из-за чего замолк.       — Может быть были причины?       Тарталья усмехнулся, но отвечать не стал. Телефон завибрировал в кармане и он полез доставать его. На мгновение в груди сжалось в надежде увидеть сообщение от конкретного человека. Это тепло появившееся внутри заставило его нахмуриться, но он быстро постарался принять равнодушный вид. На экране виднелось сообщение от матери: она просила вернуться как можно быстрее домой, чтобы Аякс остался с младшими дома. Тяжело вздохнув и почесав затылок, юноша посмотрел на Мен Цзы, желая уже попрощаться и покинуть его. Но тот видимо не заметил его сложного выражения лица.       — Нам нельзя больше тянуть. — вдруг сказал он, вытаскивая из кармана отличительный знак школы Таохуа. Но это было не то украшение, которое ученики обычно вешали брошью на свой костюм… Мэн Цзы протянул ему нефритовую подвеску, что носил Чайльд у себя на поясе тысячу лет назад, — это мой подарок тебе на день рождения. С этой нефритовой печатью тебя будут пропускать в школу без проблем. Даже… если ты не станешь нашим учеником. Что касается времени… нам нужно скорее выдвигаться в Ли Юэ.       Тарталья, приняв нефритовое украшение, с ностальгией провел большим пальцем по гладкой поверхности. В груди разлилось тепло. Он многое вспомнил о днях своего обучения, и то детство, что подарил ему Лин Гаунмин вместе школой, вызывало трепет. Быть может его подростковые годы были паршивыми, да и совершеннолетие закончилось самоубийством, но о детстве сохранились приятные чувства.       — Выдвигаться? А как же моя семья? — выпалил Тарталья, даже не думая.       Мэн Цзы приподнял брови, будто этот вопрос его удивил.       — Я думал, раз ты связался с охотниками, уже решился…       — На что? — нахмурился парень.       — Семья — обуза, от которой нужно отказаться. — вмешался Баи, что все это время стоял подле своего учителя молча. По одному лишь его лицу было понятно, что он тоже не шибко думал, прежде чем выпалить это. Семья для этого «существа» не представляла ничего особенного, — Ты будешь подвергать их опасностям, находясь рядом. Они в свою очередь, тоже будут представлять для тебя опасность. Они — твоя уязвимость. И, будь я твоим врагом, без раздумий бы надавил на тебя, с помощью семьи.       Эти слова напрягли Тарталью. Он серьезно посмотрел на Баи, чувствуя усиливающееся раздражение.       — Лин Гаунмин был твоей семьей. Будь он сейчас рядом, ты бы так же говорил?       Молодой человек не сразу ответил. Кажется этот вопрос заставил его задуматься…       — Это… другое. — неуверенно пробормотал он, подняв растерянный взгляд на Мен Цзы, — но полагаю, если бы мое местонахождение рядом с ним, несло собою опасность… я бы отказался от каких-либо связей, чтобы обезопасить мастера. Разве это не забота? Покинуть человека ради его же безопасности?       Мэн Цзы ничего не ответил, хотя эти слова прозвучали от духа меча так, словно он в самом деле хотел услышать или увидеть одобрительный жест. Он сомневался… и не дождавшись даже взгляда от своего мастера, сжал губы, как-то потерянно уставившись на Тарталью.       — Тебе нужно определиться. Ситуация ухудшается с каждой минутой. Уже сегодня утром объявили о болезни, что вызывает особую жажду, которую не утолить водой. О вампирах говорят уже повсюду. О Мораксе, несущем собою особую опасность, я вообще молчу. — сказал Мен Цзы.       — Но если я покину свою семью, они останутся без защиты.       — Ли Юэ контролируется тремя школами. Если бы твоя семья перебралась ближе к Таохуа, мы бы смогли оберегать их. — заявил мужчина.       Судя по лицу Баи, тот хотел возмутиться, однако почему-то решил все же воздержаться от комментариев.       А взгляд Тартальи сразу же загорелся:       — Правда?       Мэн Цзы кивнул, после чего вдруг серьезно посмотрел на него.       — Но при одном условии. Ты возвращаешь силы и помогаешь заклинателям.       Аякс хмыкнул, словно в этом не было никаких проблем, однако стоило смыслу этих слов дойти до него, как улыбка на его лице стала натянутой. Помочь заклинателям… он хочет чтобы Чайльд все же сразился с Мораксом? Но эта затея сейчас казалась еще более абсурдной, чем несколько месяцев назад. Возможно… «прощание» с Чжун Ли было ошибкой. Не сделал ли Аякс хуже этой ночью?       Моракс ужасно чувствует себя, раз решил спрятаться ото всех. Это одновременно радовало и огорчало. Радовало, потому что Аякс мог успокоить себя тем, что мужчина покинул его ненадолго и исчезновение его было связано вовсе не с ночью. Вдруг его желание навсегда разойтись этот идиот в самом деле решит исполнить? И почему? Ну почему его это так волновало. Он ведь должен наоборот надеяться на это. И это как раз огорчало. Огорчало, потому что… как бы себя не пытался парень настроить на ненависть, он переживал за него.       «Я сейчас повешусь.» — подумал Тарталья, мысленно дав себе подзатыльник. Лучше не думать об этом. Не анализировать свои чувства. Потому что, что-то подсказывало парню, что он разочаруется в самом себе, если заглянет глубже, перестав себя обманывать.       — Договорились. — сказал Аякс, протянув руку, и тем самым желая закончить их разговор. Ему пора было уже расставить приоритеты и перестать маяться. Все личные чувства должны быть отброшены, ведь на кону стоит все человечество. К тому же… Тарталья ведь не уточнил с чем именно он поможет бороться. В случае чего, он просто умоет руки. Как говорится: «ничего личного…»       Мэн Цзы пожал его ладонь, мягко улыбнувшись.       — Можешь не сомневаться, твоя семья будет в безопасности. Мы сделаем так, чтобы они переехали в Ли Юэ без проблем. Считай, наш договор вступит в силу, как только ты приедешь в Таохуа.       Тарталья усмехнулся, наклонив голову вбок и с улыбкой посмотрев на мужчину.       — Я как будто сейчас сделку с дьяволом заключил.       — Ну что ты, разве я похож на дьявола?— ответил Мен Цзы.       — Вы как будто этой фразой гарантию стёрли сейчас. — рассмеялся Аякс, убрав руку, — ладно, мне нужно идти. До завтра?       Получив кивок и равнодушный взгляд Баи, юноша двинулся в сторону города. Из-за болтовни он немного задержался, но в этом не было ничего страшного. Тевкр с Тоней должны были сейчас сидеть дома и дожидаться его возвращения. Аякс не думал, что за полчаса его отсутствия, что-нибудь могло случиться. Дом навряд ли взорвался или уплыл, дети не успели бы настолько нашкодничать. К тому же, в семье самым проблемным ребенком всегда был именно Тарталья. А его младшие были умницами, с которых родители пылинки сдували. Разве могли эти ангелы что-то натворить?       Не хотелось домой тащить весь негатив, что скопился за все эти дни. Прогуливаясь, Аякс подставлял лицо холодным порывам ветра, чтобы немного остыть и привести мысли в порядок. Теперь ему нужно было придумать причину для родителей, по которой ему необходимо покинуть их. Для того, чтобы не сильно шокировать, можно было бы сказать про лагерь. Его взяли вожатым и теперь он уезжает на два месяца…       «Ага, как же, два месяца.» — своим же мыслям усмехнулся Тарталья. Конечно он был не настолько наивен, чтобы полагать, будто все это закончится через месяц, пять или даже год. Ему казалось, что стоит переступить порог дома и оставить семью, как он исчезнет навсегда. Куда? Как? Юноша не знал.        Тарталья попытался отогнать все эти мысли. Они никак не помогали расслабиться и отвлечься, наоборот толкая его в вязкую трясину, утягивающую на самое дно. Думать о хорошем, нужно просто думать о чем-то хорошем. У него день рождения. И хоть он не празднует его, ему все же сделали подарок. Да, пускай этот нефрит будет подарком. Прекрасно. Но откуда… откуда Мэн Цзы знал о его дне рождения? Кэйа проболтался? Или сам Аякс не заметил, как упомянул об этом при мужчине?       — А этот гад ведь даже одного приятного слова не скажет. — пробормотал юноша, невольно вернувшись мысленно к Чжун Ли, — а ты как будто ожидал чего-то другого. — самого себя решил одернуть он.       Наконец в его поле зрения появился дом. К удивлению юноши, ни в одном окне не горел свет. Сначала он не предал этому значения, но чем ближе он подходил, тем беспокойнее становилось на душе. Тарталья нахмурился брови, непонимающе оглядывая все сооружение. На улице уже темнело, и Тевкр с Тоней навряд ли бегали по улице. Но… не могли же они пойти спать. Эти маленькие неугомонные птенцы всегда пытались тянуть время, чтобы как можно позже лечь в кровать.       Тарталья ускорил свой шаг, переходя чуть ли не на бег. Первым делом он решил осмотреть задний двор, но забежав за дом, он не нашел ни одной живой души. Окинув мимолетным взглядом небольшой сад, он тут же рванул назад к двери, чувствуя, как сердце начало биться, грозясь проломить грудную клетку. Казалось, он на пустом месте выдумал причину для переживаний, подумаешь, свет в окнах не горит… однако у него не получалось себя успокоить. Что-то было не так. Что-то точно случилось и эти мысли крутились, словно сломанная пластинка в голове, повторяясь, повторяясь, повторяясь…       Вскочив на первые ступени крыльца, из-за спешки Аякс чуть не рухнул носом в дверной проем. Его нога поскользнулась на чем-то и, опустив взгляд, он увидел небольшой листок. На нем остался отпечаток ботинка, но это нисколько не мешало разобрать слова, написанные небрежным почерком.       Прочитав содержимое, Тарталья ощутил как сердце рухнуло куда-то вниз, и в голове возникла звенящая тишина. Он ничего не понимал и не хотел понимать… все казалось глупым розыгрышем и не дай боже ему найти идиота, что решил так пошутить над ним.       Странная глупая надежда еще горела в его груди ничтожным огоньком, что колыхался от любого дуновения, грозясь оставить юношу во тьме. Скомкав бумажку в кулак, Тарталья быстро отпер дверь в дом и вбежал внутрь.       — Тевкр! Тоня!       Он, не разуваясь, бросился искать младших, чуть ли не переворачивая каждую комнату. Паника захлестнула его настолько быстро, что дыхание сперло. Руки тряслись… Тарталье казалось, что на него вылили целый ушат ледяной воды. Это шутка. Это шутка и он сейчас найдет своих младших и влепит им подзатыльник за такой розыгрыш. А потом обнимет и не будет выпускать из рук, потому что… потому что он испугался. Так сильно испугался, что мыслить нормально не получалось.       — Тевкр! — если в первые разы голос парня был наполнен страхом, то сейчас его переполнила злость. Он чуть ли не рычал, пока открывал шкафы и выбрасывал оттуда вещи, надеясь, что брат с сестрой просто решили от него спрятаться. Весь дом в считанные секунды превратился в не пойми что. Открытые шкафы, валяющаяся на полу одежда… здесь словно прошел ураган, сметая все на своем пути       Вот только, чем дольше Аякс искал, тем сильнее его накрывало отчаяние. Перевернув каждый угол, Тарталья вернулся к входной двери, тяжело дыша. Он снова расправил бумажку, пробегаясь по ней взглядом, но сколько бы он не перечитывал предложения, он все никак не мог понять о чем идет там речь. И дело было не в том, что почерк был слишком непонятный или содержимое было написано загадками… просто он никак не мог собрать мысли в кучу. Он был настолько одержим паникой, что смысл всех слов никак не желал до него доходить. Он просто отказывался верить.       Вздохнув полной грудью и желая тем самым хотя бы немного успокоить себя, Тарталья вновь опустил взгляд на строки:       «Должно быть ты очень любишь своих брата с сестрой. Настолько любишь, что готов пожертвовать своей жизнью ради них, не так ли? Они ждут тебя в особняке. Том самом, где мы впервые встретились. Будь добр, не заставляй меня ждать, я очень нетерпеливый.»       Из горла невольно вырвался истерический то ли смех, то ли стон. Он сжал свои волосы в кулак, больно оттягивая их в стороны.       «Блять. Блять. Блять. Блять. Блять!»       Тарталья сделал шаг в сторону двери, но резко остановился и развернулся обратно, неуверенно оглядываясь назад. Он не знал что делать, мыслей в голове была куча и все они дезориентировали его, заставляя в панике метаться из стороны в сторону. Рядом никого не было, кто мог бы направить или что-то посоветовать. И юноша был уверен, что если он начнет названивать своим знакомым, то потеряет слишком много времени, а его у него и так не было… обратиться к Мораксу? Но он уполз куда-то зализывать раны, которые оставил сам же Аякс. Смеет ли он вообще просить о помощи демона, которому доставил неудобства? Тот ведь наверняка пошлет его куда подальше после всего.       Тарталья метнулся в сторону гостиной, и схватив брошенный им меч, побежал в сторону гаража, чтобы проверить машину. Благо, что родители, уезжая по делам, решили воспользоваться такси. Не пришлось думать о транспорте и тратить больше нервов и времени.       Схватив ключи, парень сел за руль, заводя мотор. Его сейчас совершенно не волновало отсутствие прав, к тому же, он находился в частных секторах и полицейские в подобных местах стояли очень редко. Водить машину он умел, хотел даже в автошколу пойти, чтобы наконец получить документы. Благодаря Итто и редким урокам отца, он смог быстро освоить вождение.       Ворота гаража открылись и Тарталья тронулся с места. Завернув за один поворот, он сразу же вдавил в пол педаль сцепления, отпуская правую ногу с газа, и принялся менять скорость на коробке передач. Его движения были не такими опытными как у Итто или Виктора, при набирании скорости машина пару раз дернулась из-за того, что Аякс отпустил резко сцепление. Однако сейчас ему было плевать на его мастерство. В голове крутились совершенно иные мысли и он с тревогой смотрел на машину, невольно представляя самые ужасные сценарии у себя в голове. Хотелось втопить педаль газа в пол и переключиться на четвертую скорость, но одному вести машину было очень непривычно. Даже шестьдесят километров в час казались чем-то слишком быстрым. К тому же… в таком состоянии ему явно нельзя было гонять по дороге. Руки и ноги тряслись, пока он судорожно пытался вспомнить дорогу. Все знаки он просто не замечал, концентрируясь лишь на одной цели.       «Я умоляю, пожалуйста, пускай они будут живы… — повторял мысленно Тарталья, — я отдам все за это. Жизнь, душу. Что нужно? Святой Варка…»       Юноша был в отчаянии, он готов был молиться всем Богам, которых знал. Однако что-то в голове щелкнуло и он почему-то исправился:       «Рекс Ляпис, Бог проклятых или как еще к тебе обращаться… Моракс, я умоляю, пускай они будут живы… ничего не нужно больше, я все сделаю сам. Просто… пожалуйста, береги их до моего приезда»