В свете лиловом, под землей холодной

       Отдать должное, каждому выделили действительно роскошные апартаменты. Любопытно-настороженные взгляды проходивших ассасинов одновременно пугали и льстили своим вниманием — не каждый день в клан наведываются гости, тем более столь разномастная компания. Хотя, как заметила Лив, и сам клан отличался многообразием рас — помимо инеистых и огненных великанов, встречались также светлые и темные альвы, правда, те не проявляли к ним столь ярого интереса. Или же за напускным равнодушием умело скрывали его.       И разве что ведущий их сквозь толпу Краал напоминал одним своим присутствием — не смейте обижать избранных Призраком. Была бы их воля, уже приступили к активным действиям, однако из уважения и благоговейного страха перед предводителем почтительно уступали дорогу могучему йотуну. Почтительно склоняя головы, но вслед бросая зловеще-заинтересованные шепотки, морозом обжегшие хребет валькирии.       Один только приказ, один лишь знак… церемониться не станут.       Чужаков здесь не шибко привечают.       — Ваши покои, валькирия из Мидгарда и мастер Андвари, — распределив остальных по комнатам, что располагались неподалеку от их временного обиталища, Краал в приглашающем жесте указал на резную дверь из красного дерева, инструированную россыпью созвездий-самоцветов хладных оттенков. Лив вопросительно нахмурилась, на что сопровождающий сдержанно улыбнулся: — Капитан знает больше, чем вы думаете. Ей ведомо, что вы благочестивые супруги, а потому разделять вас она не захотела.       Пусть добрая улыбка инеистого великана должна была успокоить тревоги воительницы, однако слова его воспроизвели обратный эффект. Горло засаднило, на шею будто нацепили невидимый хомут. Поистине Призрак… вездесущий бесплотный, проникающий в каждый уголок души незваным гостем. Сущая мелочь — наоборот, радоваться надо, что ее не стали разделять с любимым мастером. Тем не менее, Лив до тихой дрожи в коленях подобный контроль — незримый, неслышимый — пугал. Виду не подаст гордая статная валькирия, но от ощущения пристального лавандового взгляда, что из самого темного угла наблюдает (а стоит обернуться, пропадет, вот и думай — паранойя или взаправду все), нещадно скручивало желудок.       Капитан Рид контролировала каждый шаг. Словно напоминая лишний раз: ее город — ее правила. Благодарными стоит быть за проявленное гостеприимство, и что она удерживает подчиненных от необдуманных поступков.       — Благодарю, Краал, дальше мы сами, — рассеянно кивнула Лив онемевшими губами. Хотела звучать уверенно, да вот только сиплый голос казался сдавленным шепотом.       Будто гора с плеч свалилась, когда йотун развел руками и покорно удалился темными коридорами главной залы, без лишних расспросов. Страшно хотелось скрыться за резными дверями, запереться на все замки и ближайшие дни не выходить из покоев — прочь от проницательных взглядов, подальше от ненужного внимания проклятого капитана, что ловко и так методично затягивала петлю на их шее.       Капитан знает больше, чем вы думаете.       Предводитель ассасинов создавала впечатление крайне недоверчивой натуры, предпочитавшей держать козыри в рукаве. Знать о каждом всё и даже больше, чтобы держать в ежовых руковицах за горло — как искусный музыкант знает последовательность тончайших струн лиры, так профессиональный ассасин умело манипулирует полученной информацией, приберегая самое вкусное напоследок, а самым важным равнодушно шантажируя.       Рид знала, что они с Андвари женаты — и почему-то не разделила, пошла на уступки. Стоило ли это расценивать как жест доброй воли и великой души, вопрос открытый. Чем дольше Лив ломала голову над вероятными намерениями капитана, тем сильнее путалась в догадках.       Поэтому решила пока играть по чужим, заранее прописанным правилам, вошла в выделенную им комнату и спешно закрыла за Андвари дверь, старательно скрывая сквозящие в жестах страх и раздражение. Тот удивленно вскинул брови, несколько обеспокоенно посмотрев из-под шляпы на супругу:       — Госпожа? — она отрешенно помотала головой, прогоняя оцепенение и навязчивые мысли. Шумно втянув носом воздух, Лив распрямилась:       — Все в порядке, не переживай.       Лишь сейчас разглядели внутреннее убранство комнаты, открывшееся их взорам — изнутри она была гораздо больше, чем казалась на первый взгляд. Словно бы разделенная на две просторные половины — темная напоминала скрытую в сумраке и отсвете кристаллов мастерскую Андвари, а светлая… как глоток свежего воздуха для клаустрафоба — чем-то отдаленно пыталась походить на широкие асгардские залы, где стены украшены бравыми щитами да острыми орудиями.       — Это… — цверг в искреннем восхищении поперхнулся, с трудом восстановив дыхание, хотя руки мелко дрожали, выдавая охватившее с головой волнение. — Они все залы так зачаровали? Невозможно…       — О чем ты?       Ювелир медленно, будто в трансе, покачал головой. Видение или мираж? Но как ни жмурился, как ни пытался проморгаться, а помещение по-прежнему представало в своем тихом величии и ненавязчивом разделении, где каждый угол аккуратно сплетался с противоположным.       — Комната подстроилась под наши нужды, — он выразительно покосился на переливающиеся сапфиры под потолком, так напоминавшие подобие ламп в его родной мастерской, — Такую магию нередко используют йотуны, но обычно дальше иллюзий оно не заходит, а здесь…       — Всё настоящее, — понимающе кивнула Лив, осторожно проведя кончиками пальцев по древку копья, висевшему на ближайшей светлой стене. Удивительно, но слишком реалистично выполнено для иллюзий. Если каждому из их компании выделили комнату в этом поистине необычном и пропитанном магией крыле…       Каждый, даже самый темный угол Ца-Кхама, каждый его коридор, каждая комната просторных залов — кто бы ни создал этот город, в нем чувствовался пульс жизни и частичка души создателя. Поразительное внимание к деталям. Произрастающий из сводчатого потолка пещеры, Ца-Кхам вырос в поистине удивительное строение, раз даже столь редко использующиеся по назначению гостевые опочивальни зачарованы сильнейшей и наилучшей магией ледяных великанов.       Из задумчивости вывело осторожное прикосновение Андвари — цверг ненавязчиво притянул супругу за острый локоть, гипнотизируя ласковым лиловым взглядом и робкой улыбкой.       — Госпожа… утро вечера мудренее, а мы все устали. Предлагаю не ломать голову над неразрешимыми загадками и пойти отдыхать, — только после его замечания валькирия в полной мере почувствовала под кожей натруженные ноющие мышцы и накатывающую сносящей все и вся волной усталость — ее мастер удивительно точно подмечал, в чем она нуждалась больше всего прямо здесь и сейчас. Только собиралась запротестовать, но альв взметнул ладонь, заранее прерывая всякие отказы: — Это не обсуждается. Клан дал нам приют. Их правда, но хотели бы навредить, уже давно сделали это.       Цверг аккуратно провел тыльной стороной ладони по бледной щеке, на что Лив блаженно прикрыла глаза. Чужая изящная ладонь — чуть холодящая кожа перчатки ощущалась — застыла на ее лице.       — Тебе нужно поспать, Лив, — тихо, но уверенно произнес Андвари одними губами. — Мы получим все ответы, клянусь. Но не прямо сейчас.       Из тени к ним вышла Мисстресс — фарфоровое лицо приобрело угрожающе мрачноватый оттенок, а васильковые стеклянные глаза рассеянно блуждали по столь знакомым фигурам. Пусть усиленно делала вид, что старается быть в курсе всех событий, но только слепец не заметит сквозящей по маленькой фигурке отрешенности. Мыслями явно не здесь.       — Можете быть покойны, госпожа Лив, — сдержанно улыбнулась кукла, едва слышно брякнув плечными шарнирами в странном жесте пожимания плечами, — Если вам так спокойней будет, я буду оберегать ваш сон. У меня нет нужды в нем, а вам и мастеру Андвари следует хорошенько отоспаться.       Тихая благодарность расцвела в душе валькирии. Им определенно стоило отдохнуть с дороги и попытаться расслабиться хотя бы немного, пусть это и казалось несколько затруднительным в клане ассасинов, что глотку во сне могут вспороть или еще что похуже.       Ювелир благодарно кивнул кукле, в его голосе слышалось явное облегчение — потому что, как ему сдавалось, мнительная госпожа не сможет легко уснуть во враждебном новом месте, а ему отоспаться с дороги хотелось не меньше:       — Было бы неплохо, спасибо, Тресс, — та устало улыбнулась уголками акриловых губ, — Ты больше не получала никаких видений от Астрид?       Родное имя глухой болью отозвалось в сердце мидгардки, а Мисстресс неожиданно вздрогнула, старательно отводя взгляд, что Лив особенно показалось подозрительным. Она сощурилась, с нажимом произнеся:       — Тресс? Астрид с тобой связывалась? — та сильнее сжала губы, а внутри у валькирии поднималась волна жгучего раздражения, помноженная на смертельную усталость — ради Одина, да просто пусть скажет «да» или «нет», разве это сложно?! — Тресс!       — Она запретила мне говорить.       Андвари от неожиданности вытаращился, а кукла виновато-упрямо отводила взгляд, не желая смотреть в глаза разъяренных родителей хозяйки. Лучше бы били, лучше бы сломали, чем столь открыто проявляли презрение и злость. Ее саму распирало от желания поделиться полученными знаниями, что бережно передала ей миледи, но…       Мисстресс медленно покачала головой, смоляные волосы — не ее — аккуратно прошелестели по глиняным плечам:       — Ответы в Ца-Кхаме, это всё, что я могу вам сказать. О большем говорить не велено.       Впервые за долгое время Лив захлестнуло невероятное облегчение, пусть и вкупе с дикой злобой на затихшую куклу, упрямо отказывающуюся давать им хотя бы какую-то информацию о местоположении их дочери. Хорошие новости — Астрид не просто жива, а повторно выходила на связь со своей куклой, привела их в таинственный подземный город ассасинов… плохие новости — а дальше что? Тресс явно подчеркнула про «не велено», значит, на то воля ее хозяйки, а не ее собственная. И вот это уже настораживало на острой грани паники. Астрид закрывалась от них, от собственных родителей, и Лив очень сильно не хотелось себя накручивать и надумывать, что это ради их же — или ее — безопасности. Просто отказывалась думать, что ее малышке может что-то серьезное угрожать, раз она даже на связь с родными боится выйти открыто.       Андвари неслышимой тенью присел на корточки подле зажатой подобно пружине под напряжением кукле — мастерски подметил едва слышный скрип шейного отдела, когда Тресс усилием воли отводила взгляд и старательно избегала смотреть в осунувшееся лицо цверга. Он поначалу было протянул руку навстречу, но в последний момент передумал — и, зажав ладонь на полпути к лучшему творению своей девочки, сипло вздохнул:       — Тресс… — столько боли и отчаяния в измученном тоне, что кукла поневоле поникла. Умела бы плакать, уже давно на щеках слезы очертили сверкающие дорожки, да вот только она неживая. Тогда почему ей так же больно, как мастеру Андвари, что не злился на нее в ее вынужденном упрямстве, но… сочувствовал? — Не говори, но хотя бы кивни или помотай головой: Астрид… — знакомое имя, которое он сам же и выбрал для их еще не рожденной дочери практически девять лет назад (Лив выбирала имя для сына на случай, если прогнозы их знакомого травника-вана не сбылись бы), отозвалось невероятной тяжестью на сердце, — Она в Ца-Кхаме?       Повисла мертвецкая тишина, растянувшаяся, казалось, на долгие столетия. Замерло все кругом, все миры прекратили вращаться на могучих ветвях Иггдрасиля — время застыло для отчаявшихся родителей, даже если все шло на самом деле своим чередом.       Тресс кивнула — резко, рвано, все еще не смотря им в глаза, но и этого жеста оказалось достаточно, чтобы Лив побледнела, пошатнувшись от неожиданности.       — Госпожа! — в два счета Андвари оказался рядом с ней, крепко придерживая под руки — ее ощутимо трясло. Он спешно усадил валькирию на пуховое одеяло широкой постели, взяв побледневшее лицо валькирии в свои ладони, затуманенный взгляд серых глаз вселял искреннюю тревогу, голос альва звенел откровенной паникой. — Госпожа… Лив… Лив, поговори со мной…       Сильные руки крепко обхватили тонкие цверговы запястья, взгляд валькирии на мгновения прояснился — в глубине их плескалась ярая смесь безумного ликования и невероятного облегчения, а на пышных ресницах бриллиантами зрели слезы.       — Она здесь… — хрипло пробормотала мидгардка, с трудом дыша и уже откровенно сбиваясь не то не смех, не то на плач, слова давались с трудом, — Наша девочка… Андвари, мы ее почти нашли…       Ювелир прикрыл глаза и молча прижал супругу к груди — некогда сильная и гордая валькирия, сейчас она беспомощно вцепилась в него, уткнувшись носом в бархатные ткани синего камзола и вдыхая любимый аромат, который ни с чем не спутает. Заглушала вой, давая волю слезам и чувствуя, как с души свалился даже не камень — целая гора.       Андвари тихо улыбнулся, оставляя на ее макушке легкий поцелуй и невесомо поглаживая по шелковистым волосам, утешая. Ему самому хотелось плакать и кричать на все подземелье, да вот только не время и не место. Пока самолично не увидит воочию дочку… тогда и скрывать не станет.       — Я говорил, что мы найдем ее, Лив, — мягко заметил, наслаждаясь объятиями с возлюбленной — была бы его воля, никогда не отпускал в попытке уберечь от враждебного мира. — Найдем…       

* * *

      Разбудил их требовательный стук. Лив, все еще не до конца очнувшись ото сна, резко распахнула глаза, сдавленно вдохнув. Полусонный цверг лениво зашевелился в постели, приподнявшись на локтях — пепельные локоны разметались по изящно-острым плечам — и подозрительным прищуром гипнотизируя дверь.       — Утро, гос-сти дорогие, — раздался скользкий мужской голос с нотками шипения, от которого Андвари напрягся. На кошмар не похоже, а по себе знал — в подземных городах несколько затруднительно назвать точное время. — Капитан Рид зовет вас-с на аудиенцию, прош-шу не опаздывать.       Лив недоуменно переглянулась с супругом — разве ведут дела в столь ранний час? Тот не менее изумленно повел плечами и обернулся к прикроватной тумбе, стягивая оттуда кожаные перчатки. Краем глаза заприметил пристально наблюдавшую за ними Тресс, которая по-кошачьи заинтересованно склонила голову набок, по-странному улыбаясь.       — Почему не разбудила, Тресс? — валькирия уже вовсю шарила по комнате, наспех надевая меховую накидку и подкидывая мужу сюртук и камзол. Умудренная опытом проживания в Свартальвхейме, Лив решила одеться потеплее — прохладные пещеры это тебе не вечное солнце мира светлых ванов.       Кукла хмыкнула, непринужденно болтая ногами:       — Зачем будить, если за вами пришли? Им надо, вот сами и разбудили.       Мидгардка подозрительно нахмурилась, ощущая вскипающую внутри волну тихой злости — беззаботная Мисстресс знала чересчур много, невооруженным глазом видно. Только не торопилась делиться сокровенным знанием — все равно что раззадоривать сороку блестящей побрякушкой. Обещание сдержала и смиренно сторожила покой уставших с пути валькирии и цверга. Отдать должное, Лив, на удивление, чувствовала себя посвежевшей и готовой к новым свершениям — едва голова коснулась подушки, как провалилась в глубокий сон без сновидений. Если раньше металась беспокойно, видела одни и те же кошмары, уже выученные до малейших сюжетных поворотов, то сегодня отчего-то спалось легко, если даже не сказать дерзко, приятно.       Через несколько минут спешного одевания воительница вышла мрачнее тучи, следом за ней засеменил Андвари преданной тенью. Предстоящая встреча с предводительницей клана будоражила и одновременно с тем пугала до мелкой дрожи в коленях и холодеющих кончиков пальцев. Предательскую мысль о возможной кровавой оплате она старательно задвигала в дальний угол памяти.       В полумраке коридора, освещаемого тусклыми фиолетовыми кристаллами, сверкающими так, будто внутри них искрилось микроскопическое солнце, их ждал долговязый мужчина, чей возраст установить оказалось затруднительно. Сумрак аккуратно подчеркивал острые скулы, оттененные неестественной бледностью и глубоко пролегшими под веками тенями. Держался нарочито сдержанно, гордо выравнивая плечи в жесткую осанку, и вздернул острый подбородок, высокомерно взирая на гостей блекло-изумрудными глазами. Лив глухо сглотнула, старательно подавив желание попятиться. Вид у их сопровождающего был весьма болезненный.       — Долго с-собиралис-сь, — он неодобрительно скривился, изогнув посиневшие губы в зловеще-усталую ухмылку. Поверх атласной рубашки, украшаемой пышным жабо со сверкающим самоцветом, надет замшевый черный жилет, а по краям рукавов, которые незнакомец нервозно дергал, ненавязчиво посверкивали изумрудные запонки. — Вас-с разве что за с-смертью пос-сылать.       Андвари презрительно фыркнул, недобро сверкая из-под полов широкой шляпы аметистовыми очами и в защитном порыве становясь вплотную к Лив. Однако говоривший достаточно ленно посмотрел в ответ, всем видом показывая, что мнение какого-то коротышки его мало интересует.       — Кому бы говорить о смерти, — ювелир окинул беглым взглядом худосощную фигуру, — Не думал, что на капитана Рид работает даже нежить.       Стоявшие поодаль Тор и Лиод — явно разбуженные немного раньше, судя по собравшейся компании, только Андвари и Лив ждали — мрачно закивали, кидая неприкрытые неприязненные взгляды на бледного, казавшегося привидением в затейливой игре света и тени сопровождающего.       — Драугры медлительны для ассасинов, — недовольно буркнул громовержец, на что заслужил раздраженное шипение:       — Я лич, — валькирия вопросительно посмотрела на супруга, тот медленно покачал головой, прошептав одними губами «потом». Мужчина резко поправил края жилета, отряхивая невидимые пылинки, и властно положил паучьи ладони на эфес тонкого меча, покоящегося в ножнах на поясе. — А для вас-с, дорогие гос-сти, я — Джованни де ла Круа-Бьянки. И как я уже с-сказал, капитан вас-с ждет. Прош-шу, с-следуйте за мной.       Без лишних слов он спешно направился прочь, даже не обернувшись и не удосужившись удостовериться, что компания идет следом. Тихо хмыкнув, Сагр нехотя двинулся за ним, остальные последовали примеру травника, хотя остерегались подходить ближе к сопровождающему — тот, казалось, не шел по каменным залам Ца-Кхама, а проплывал над землей бесплотным призраком.       — Он что… живой мертвец? — хрипло поинтересовалась мидгардка, наклоняясь к Андвари, тот резко кивнул, недовольно дернув левым ухом, словно в попытке прогнать назойливую муху.       — Лич, — поймав недоуменный взгляд, с готовностью пояснил: — Человек или веттир, принявший нежизнь еще при жизни, простите за тавтологию, госпожа. Грубо говоря, добровольно принял что-то вроде посмертия, зачастую ради изучения некромантии. Будет время, объясню конкретнее.       Цверг красноречиво посмотрел вперед на раздраженно шагающего Джованни — желание задавать лишние вопросы у Лив отпало моментально. Нарочитая вежливость и флегматичность их попутчика не настраивали на дружественную беседу.       Он открыл резную позолоченную дверь, галантно склонившись в полупоклоне — и если бы не замогильный тон за хищной улыбкой, можно его принять за весьма вежливого кавалера, знакомого с элементарными правилами этикета:       — Пос-сле вас-с, — по одному они вошли в зал, кто-то кидал мимоходные хмурые взгляды на лича, которые тот красноречиво игнорировал, а когда валькирия проходила мимо, ледяным тоном процедил: — Капитан немного задержитс-ся, прош-шу проявить терпение, гос-спода и дамы.       Полутёмная просторная комната напоминала кабинет. Все еще чувствуя себя как на иголках, Лив с трудом заставила себя присесть в мягкое кресло, обитое бархатом и украшенное изящными скульптурами извивающихся подобно змеям кошек. Над горевшим камином развевалось пурпурное знамя, на котором изображалась выпустившая когти свирепая черная кошка, а по бокам от нее — ветви какого-то растения. Судя по сильно нахмурившемуся Сагру, сведущему в травах, он отлично его знал.       — У вас на гербе красавка?       Джованни не удосужился ответить на заданный в пустоту вопрос, всецело игнорируя гостей и тихой тенью замирая подле широкого кресла с высокой спинкой — ни дать ни взять, покорный пес, ожидающий прибытия хозяина.       Несколько минут просидели в гнетущей тишине, нарушаемой разве что потрескиванием дров в камине да учащенным сердцебиением веттиров. Множество мрачных мыслей, одна страшнее другой, пронеслись в голове валькирии, пока, наконец, дверь не распахнулась и в зал вошла неслышимой кошачьей походкой капитан Рид. Сидя спиной, поняла это по Джованни, что моментально вздернул кулак к правому плечу и склонил голову, будто не решаясь поднять взгляд на главу клана и ожидая приказов.       В присутствии Рид, не отличавшейся ростом, тем не менее, валькирия чувствовала себя ничтожно крошечной, а весьма теплое помещение наполнялось лютым холодом. Капитан даже не удостоила гостей взглядом, равнодушно смотря перед собой, и, прошествовав вглубь комнаты, бросила на ходу механически:       — Всем доброе утро, надеюсь, хотя бы вам удалось отоспаться, и для вас оно действительно доброе.       Сагр возмущенно поперхнулся, смущенно-недовольно отводя взгляд в сторону и стараясь не смотреть на лидера клана, Улль неловко поджал губы и последовал примеру ванира. Лив неодобрительно нахмурилась, — изящная в своей красоте Рид сегодня надела полупрозрачный бледно-лиловый халат, не скрывавший достоинств, разве что пышные меха по краям одеяния как-то с горем пополам могли скрыть ее наготу — однако тактично промолчала. В чужой монастырь со своим уставом не ходят.       По острым плечам струились водопадами темные локоны, но бледное лицо выглядело несколько замученным вкупе с сереющими мешками под грозно сверкающими в полумраке лиловыми глазами. Видимо, капитан всю ночь не спала.       Явилась она не одна, а в сопровождении темного альва, разглядев которого, Андвари смертельно побледнел, иррационально выпалив давно позабытое имя:       — Ханар?!       Цверг обернулся на знакомый голос, карие глаза на мгновение просияли, выдавая короткую радость встречи со старым приятелем. Однако предостерегающе помотал головой — Рид все это время безотрывно и весьма неодобрительно в упор смотрела на мастера Андвари. Йотунхеймские морозы не так холодили, как этот жесткий взгляд, под которым хотелось провалиться сквозь землю.       Моментально нацепив маску дельного равнодушия, та обратилась к своему спутнику:       — Ты знаком с мастером Андвари? — Ханар почтительно склонил голову:       — Да, капитан.       Напряженность никуда не делась, в голове капитана пронеслась сотня мыслей, но внешне она по-прежнему осталась хладнокровной, задумчиво поведя тонкой бровью. После чего едва заметно кивнула:       — После беседы я дам вам возможность поговорить, — жесткий тон заставил Ханара нервно поджать губы, словно столь безобидная фраза скрывала в себе что-то зловещее и ужасное, о чем не знали гости, но прекрасно знали в клане. Рид чинно села в кресло, элегантно сложив ногу на ногу. — Подай вино, Ханар, пожалуйста. Вечер был трудный, на сонную голову сообразить что-то конкретное… весьма сложно.       Лишь когда золотой кубок капитана наполнился до краев альвхеймским красным вином, а Ханар занял свободное место по другую ее руку, сохраняя невозмутимое выражение и сцепляя руки за спиной, Рид растянула губы в насмешливой улыбке, лениво скользя не предвещающим ничего хорошего взглядом по замершим гостям:       — Перейдём к сути. Я получила ваше послание и, допустим, согласна помочь, — заостренные черные ногти в отсвете камина зловеще поблескивали в такт граненному злату кубка и потемневшему пурпурному взгляду, — Что вы можете предложить взамен?