***
Всемогущий понял, что что-то не так, как только Мидория заверил его в обратном. Он не расспрашивал своего ученика, потому что знал, каким застенчивым и закрытым мог быть Мидория, но это не означало, что он согласился с его решением. В тот момент, когда Всемогущий задал вопрос, в глазах Мидории промелькнуло что-то, о чем, вероятно, даже он сам не подозревал, но Всемогущий заметил это. И теперь, когда он тащил своего почти безвольного ученика к поверхности воды, он понял, что это не то, от чего ему следовало отмахиваться. Они всплыли на поверхность, и первое, что сделал Всемогущий - убедился, что голова Мидории была над водой. Так он и было, и ещё он кашлял - это хорошо. Всемогущий добрался до него прежде, чем он перестал дышать. Он опустил Мидорию на берег, прежде чем тоже вылезти из воды; одноклассники Мидории мгновенно оказались рядом, хотя и держались на расстоянии, выглядя так, будто хотели помочь, но просто не знали как. Не то, чтобы это имело значение. Всемогущий опустился на колени перед Мидорией, который все еще кашлял и хрипел, и положил руку на спину мальчика, чтобы помочь ему прийти в себя. — Все хорошо, юный Мидория, — сказал ему Всемогущий. — Все хорошо. Внутри же он брыкался и кричал на себя. Издеваешься? Ты же знал, что это произойдет! Почему ты не остановил его?! Наконец Мидория перестал кашлять, и сначала Всемогущий подумал, что с ним все в порядке (физически, по крайней мере), но потом он заметил, что дыхание Мидории было ненормальным - его вдохи были чересчур короткими, слишком быстрыми. У него гипервентиляция. Это было настолько очевидно, что Всемогущий почувствовал себя идиотом из-за того, что не заметил этого раньше. — Мидория, — твердо произнес он, положив руки на плечи своего ученика, — Все хорошо, ладно? С тобой все хорошо, ты в безопасности. Мидория сделал прерывистый вдох, который был не глубже и не менее истеричным, чем раньше. — Я-я-я не могу этого сделать, — Мидория задыхался между вздохами, слезы и капли воды стекали по его лицу. — Н-Н-Не надо, н-не снова, п-п-пожалуйста, н-не снова… — Этого больше не будет, я обещаю, — сказал ему Всемогущий. Он понимал, что имел в виду мальчик; буквально утонувший, чьи друзья оплакивали его… — Ты в порядке, с тобой все хорошо, юный Мидория… Мидория судорожно вдохнул, опустив голову и зарывшись руками в мокрые волосы, но, казалось, он был совсем в другом месте. Как будто он не осознавал внешний мир, включая даже Всемогущего, стоящего перед ним на коленях. — Мидория, с тобой все хорошо, — заверил его Всемогущий, стараясь быть твердым, но не грубым, и, наконец, наконец, голова Мидории резко поднялась, его глаза встретились с глазами его наставника. — Ты в порядке, понятно? Я знаю, это напугало тебя, но все в порядке. Ты в безопасности. Теперь ничто не может причинить тебе боль. Мидория еще несколько раз судорожно вдохнул и выдохнул, затем лихорадочно кивнул. — Теперь тебе нужно дышать, — проинструктировал Всемогущий. — Попробуй сделать глубокий вдох, хорошо? Ты в порядке. Больше не о чем беспокоиться. Мидория снова кивнул, на этот раз гораздо спокойнее, и попытался сделать глубокий вдох. Это заняло некоторое время — долгое время, на самом деле, намного дольше, чем Всемогущий надеялся, — но, наконец, дыхание Мидории нормализовалось, и он смахнул с лица последние слезы. — Лучше? — спросил Всемогущий, и Мидория неуверенно кивнул, хотя и не ответил вслух. Наконец, дуэт поднялся на ноги, и Всемогущий обнял своего ученика за плечи. — Я отведу его к Исцеляющей Девочке, — обратился Всемогущий к остальным ученикам, которые еще не двигались с тех пор, как Мидория вышел из воды. Все они выглядели одинаково потрясенными, что имело смысл, учитывая воспоминания, которые, должно быть, всплыли сейчас, но спорить с его решением не стали. — Юный Иида, я оставляю тебя за главного. Скоро вернусь. Иида решительно кивнул и вскинул руку в знак ответа, но его глаза ни на секунду не отрывались от Мидории. После этого Всемогущий увел Мидорию, ни сказав ни слова. Всемогущий медленно осознавал, что одной из самых сложных частей наставничества кого-то была неспособность сделать для них больше.***
— Паническая атака, — поставила диагноз Исцеляющая Девочка, отодвигая стул. Изуку сидел на ближайшей больничной койке, где его осматривала героиня. Все это время он ничего не говорил, опустив голову, капли воды стекали с его волос и оставляли небольшую лужицу на полу. — Ты здоров, — сообщила Исцеляющая Девочка; Изуку даже не поднял глаз. — Я знаю, что приступы паники пугают, но они не опасны. Ты здоров. Изуку закусил губу, сжав кулаки на коленях. Он не знал почему, но просто пребывание под водой, в темноте, в холоде заставило его вспомнить все, что он хотел забыть. Утопление. Смерть. Видение того, как его друзьям больно. Исцеляющая Девочка протянула ладонь и мягко похлопала его по руке. — Постарайся быть не слишком строг к себе, хорошо? Это была всего лишь реакция твоего тела на ситуацию. Ты ничего не мог с этим поделать. Изуку тяжело сглотнул. — Э-Это просто кажется таким глупым, — пробормотал он. Исцеляющая Девочка покачала головой. — Это не глупо, — ответила она, — Как я уже сказала, ты ничего не мог с этим поделать. Изуку тяжело сглотнул, а затем кивнул. Если и было что-то, чего он не мог сделать, так это спорить с Исцеляющей Девочкой. Она была единственным человеком, кроме Всемогущего, который знал о Втором Шансе. На следующий день после того, как он объяснил свою причуду Всемогущему, Всемогущий убедил его посетить кабинет медсестры и рассказать об этом Исцеляющей Девочке, на случай, если у Второго шанса появятся какие-либо физические побочные эффекты, о которых они не знали (а их не было, но всегда было полезно убедиться, конечно). — Ну, физически ты в порядке, можешь идти, — сказала Исцеляющая Девочка, одарив его улыбкой. — Дай мне знать, если появится что-нибудь еще, хорошо? Изуку поблагодарил ее, спрыгнул с кровати и покинул лазарет. Всемогущий вернулся в USJ за остальными студентами, так что на этот раз он был один. Пока он шел, его одежда все еще была влажной, а капли воды оставляли за ним небольшой след, но все, о чем он мог думать, были испуганные лица его друзей, когда Всемогущий вытащил его из воды. Он видел их только мельком, но он увидел достаточно, и это напомнило ему — много, слишком много — обо всем, что он хотел забыть. — Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ОН ВЕРНУЛСЯ, ИИДА! Я…Я п-просто… Я-я просто… х-хочу, чтобы мой друг в-вернулся… — ТЫ ИДИОТ! ТЫ ЧЕРТОВ ИДИОТ, ДЕКУ! С ЧЕГО ТЫ ВЗЯЛ, ЧТО МОЖЕШЬ УМЕРЕТЬ ТАКИМ ОБРАЗОМ, А?! — Ч-Черт, чувак, это дерьмово. Это д-действительно дерьмово. — Я ничего не могла сделать… — Ты действительно думаешь, что с кем-то из нас сейчас все в порядке? Изуку сделал глубокий и прерывистый вдох. Я должен сказать им, — понял он, довольно неожиданно, когда он направился обратно в класс 1-А, чтобы дождаться возвращения всех остальных. Я должен сказать им. Даже если это причиняет боль… …Они все же имеют право знать.***
Прошло несколько дней, прежде чем он наконец набрался смелости рассказать им правду. Он даже и понятия не имел, как вообще поднять этот вопрос. Он думал о том, чтобы сделать это небрежно, например: "Так, вы хотите кофе? — О, и я умер несколько месяцев назад, но ЭТОТ КОФЕ ПРОС..." но нет, это просто так не сработает. Поэтому он решил, что вместо того, чтобы пытаться продумать сценарий того, что он скажет, и прокручивать в голове разные сценарии, он просто выпалит все, что посчитает нужным, и, наконец, покончит с этим. Он пересечет (или, скорее, сожжет) этот мост, когда придет к нему. — Э-Эй, м-могу я… могу я поговорить с вами, ребята, минутку? — через заикание попросил он одним днем, когда его одноклассники собрали свои рюкзаки и рабочие тетради и приготовились покинуть кабинет класса 1-A. — Конечно, Мидория! — мгновенно ответил Киришима фирменной ухмылкой и поднятым большим пальцем. Яойорозу кивнула, как и Мина и Минета; Цую же пожала плечами: — Я никуда не спешу, — а Иида воскликнул: — Конечно, Мидория! После этого все остальные быстро согласились, что было и хорошо (потому что Изуку действительно просто хотел покончить с этим одним разом), и плохо (потому что это означало, что ему действительно придется рассказать им). — О чем ты хочешь поговорить? — спросила Очако, перекидывая рюкзак через плечо и с любопытством глядя на него. — Э-Эм… Я-я подумал, что мы должны…сделать это где-нибудь в более уединенном месте, — проговорил Изуку, а затем сразу же прикусил губу. Он не был готов к этому. Оооох, черт, нет, он не был готов к этому. Но он уже заговорил об этом, и отказаться от этого сейчас означало бы только вызвать подозрения и еще больше обеспокоить его друзей, а у него не хватало духу сделать это. Так что он закончит начатое. — Как насчет комнаты отдыха для студентов? — предложила Цую, постукивая пальцем по подбородку. — Я не думаю, что им часто пользуются в это время суток. — Комната отдыха! — гордо взревел Киришима, как будто это была его идея. — Потрясающе! Давайте, ребята! И ученики потянулись к выходу, Изуку замыкал шествие, а Киришима шел впереди. Как мне это сказать? …Я даже не знаю… ...Вероятно, лучше не думать над этим слишком много... … ...Неважно, это никогда не работает. — Хей, Мидория, серьезно, что случилось? — поинтересовался Каминари, скользнув рядом с ним. — Ты выглядишь довольно напряженным. Что-то не так? Это…это не что-то вроде супер серьезного, не так ли? — Н-не… н-не совсем, — сказал Изуку, но, если быть до конца честным, он не знал ни того, ни другого, — Э-это просто… слишком сложно объяснять, так что… — О, я догнал, — сказал Каминари, серьезно кивая. — Ты хочешь объяснить это всем одновременно, верно? Это круто. Но если серьезно, ты можешь немного расслабиться, знаешь ли. Мы все здесь друзья. Изуку пришлось подавить желание сказать: «В этом-то и проблема». Они добрались до комнаты отдыха прежде, чем он набрался духа, и все вошли внутрь. Это было красивое, большое и открытое пространство с прямоугольным журнальным столиком и двумя диванами по обе стороны, лицом друг к другу. Комната была пустой, за исключением вновь прибывших, и все заняли места, половина с одной стороны и половина с другой стороны. Как только Изуку сел, Очако и Иида сели по обе стороны от них, что имело смысл. Как только все расселись, они какое-то время сидели в тишине, пока Изуку пытался собраться с мыслями и найти способ выразить словами то, что он собирался сказать. — …Итак, Мидори… — тишину нарушила Мина, крепко сложив руки на коленях. — …О чем ты хотел поговорить? — …Хорошо, — Изуку сглотнул, — Эм… извините, просто я… Скажи это. Все взгляды были устремлены на него, некоторые взволнованные, некоторые любопытные, другие испуганные, некоторые неуверенные, некоторые нервные, хотя большинство просто выглядели… обеспокоенными. Просто скажи это. Ты должен это сказать. — … Я-я же немного рассказывал вам, ребята, о своей причуде, — тихо произнес Изуку, взмахнув руками. — В-Вроде-просто… о е-её происхождении, в-верно? — Да, — согласился Серо, кивая. — Ты сказал, что это была какая-то странная мутация, которая развилась прямо перед тем, как ты пошел в старшую школу, верно? Изуку лихорадочно кивнул. — Д-да, это так, — сказал он. — И-и… подобные вещи случаются уже очень редко, но… е-е-есть кое-что еще. Я даже… На самом деле я не знал об этом до сих пор. Просто скажи это. Скажи это. Скажи им правду. — У меня… У меня есть две причуды, — прямо сказал Изуку. — Та, которая не проявилась, пока я не стал старше, и та… та, с которой я родился. — О! — Киришима щелкнул пальцами. — Как у Тодороки, только у тебя не было их обоих с самого начала? — Это не так уж и странно, — высказался Сато, пожимая плечами. — У меня было несколько друзей, которые унаследовали причуды обоих своих родителей, так что человек с двумя причудами не такой уж неслыханный случай. Это не то, из-за чего ты должен так волноваться, это точно. — Конечно! — воскликнула Очако, ободряюще кивая. — Это совсем не странно! Ты не должен выглядеть таким нервным, Деку… Они воспринимают «две причуды» лучше, чем я ожидал… Изуку только хотел, чтобы «две причуды» были самой трудной частью, и он покачал головой, желая, чтобы ему не нужно было продолжать. Но теперь было уже слишком поздно отступать. Он вырыл себе могилу; теперь пришло время лечь в нее. — Это… это не совсем так. Я… я имею в виду, так оно и есть, но… это еще не все. Его друзья снова замолчали, но они были более сосредоточены на нем, чем когда-либо, и он вздохнул, мысленно собравшись с духом. — Я...Я родился с причудой, которая называется «Второй шанс», — объяснил Изуку, беспокойно ерзая. — Э-Это супер редкая причуда, которая появляется только раз в пару столетий и не может передаваться из поколения в поколение, как большинство причуд. Б-Благодаря этой причуде к-когда человек умирает, он "возрождается" и может снова жить, и-и её можно использовать только один раз. — …Но, Мидория, почему ты тогда такой грустный?! — воскликнул Минета, внезапно подавшись вперед, его глаза расширились. — Это же потрясающе! — Ага! — мгновенно согласилась Хагакурэ, энергично кивая (хотя поначалу было трудно сказать). — Тебе так повезло, Мидория! Ты получил супер потрясающую физическую причуду, и если тебя убьет злодей, ты не умрешь! В чем проблема? Изуку с трудом сглотнул. Скажи это. Просто скажи это. Время пришло. — Эм… Я…Я хочу сказать… это здорово, я-я знаю, — нервно сказал Изуку, — Н-Но… в-видите ли… Я-я уже использовал её. Я имею в виду Второй Шанс. Грянул гром. — ЧТО?! — хором воскликнули его друзья, и Изуку отшатнулся, прикусив губу так сильно, что пошла кровь. — Подожди-ка, а когда?! — внезапно спросил Киришима. — Например, когда ты был маленьким? Святое дерьмо, Мидория! Ты буквально... святое дерьмо… — Когда это случилось, Мидори? — спросила Мина, и ее голос звучал очень испуганно. Изуку сглотнул. Поначалу не отвечая. Чьи-то руки легли на плечи Изуку, и его развернуло. — Мидория, когда это произошло? — серьезно спросил его Иида, глядя ему прямо в глаза. Изуку съежился под пристальными взглядами его и других одноклассников, не желая ничего, кроме как развернуться и бежать изо всех сил. Но, конечно, он так не поступил. Его друзья молча ждали ответа, на их лицах был тот же вопрос, что и у Ииды, и они заслуживали знать. Они заслужили правду. Изуку сделал глубокий, прерывистый вдох. — …Р-Ребятя… Ребята, п-помните…когда мы проходили тренировку по выживанию в горах несколько месяцев назад? — тихо спросил Изуку. Тишина. Изуку сказал все, что было необходимо. Один за другим он видел, как осознание — ужасное, мучительное осознание и ужас — появлялось на лицах каждого из его друзей. Минета отступил; Хагакурэ замерла; Глаза Очако расширились от ужаса; руки Ииды ослабли на его плечах; Тодороки резко вдохнул; Мина ахнула; Руки Яойорозу взметнулись ко рту; Кода, Сато, Оджиро и Токоями глядели перед собой; Аояма издал очень высокий вздох; Джиро на вид была как олень в свете фар; рты Киришимы и Каминари отвисли; лицо Цую опустело; Глаза Шоджи расширились; Серо казалось вот-вот стошнит; а Бакуго только смотрел, выглядя так, как будто он не мог полностью осознать то, что он только что услышал. — Не говори мне… — прошептал Киришима. — Мидория, ты же несерьезно… Да ладно, мужик… — Деку… — прошептала Очако. — Т-Ты… т-ты хочешь сказать… — Когда тебя утащили под воду, — тихо проговорила Яойорозу, уставившись в пол широко раскрытыми глазами, полными отрицания и страха. — Ты… ты… Изуку снова сглотнул. — Все… Все именно так, как вы и думаете, — сказал он, слегка кивнув головой. — Ты… ты, черт возьми, умер? — выпалил Бакуго, но его голосу не хватало обычной резкости. Наконец. Это наконец-то стало известно, и его друзья узнали правду. Долгое, долгое время никто ничего не делал. Комната была переполнена напряжением и невысказанным ужасом, и Изуку почувствовал тошноту, его желудок сделал странное, тошнотворное сальто. А затем Киришима встал, словно в трансе, пересек комнату и крепко обнял Изуку. — Ни за что, — услышал Изуку шепот Киришимы, и руки Киришимы крепко, слишком крепко обнимали его, и он тоже дрожал. — Н-Ни за что. Ни за что… — Деку… — руки Очако обхватили его сзади, и она уткнулась лицом ему между лопаток. — Т-Ты на самом деле…т-ты имеешь в виду, что ты на самом деле… Все остальные казались слишком потрясенными, чтобы двигаться, чересчур потрясенными, чтобы думать, и Изуку не мог их винить. В конце концов, не каждый день твой друг говорит тебе, что он в буквальном смысле умер. — Мидори… Почему ты не сказал нам? — спросила его Мина, и Изуку съежился от боли и предательства в ее голосе. — Я-Я…Я… я не понимаю, почему ты нам не сказал? — Ты… ты же знаешь, что мы твои друзья, верно? — Каминари заикался. — Я-я хочу сказать… Мы твои друзья, чувак, твои одноклассники. Мы…мы хотим знать такие вещи. — Я-я сожалею, — неуклюже пробормотал Изуку, дюжина разных эмоций обрушилась на него одновременно. — Я-я собирался, но… после того, как это случилось… Я-я этого не сделал… Я н-не думал, что э-это было подходящее время… Еще одна пара рук обхватила его; Иида присоединился к их объятиям. Он ничего не сказал, и Изуку не хотел представлять, какие мысли сейчас проносятся в голове его друга. Именно Иида более десяти минут делал ему искусственное дыхание (согласно тому, что рассказали ему одноклассники). Он даже не хотел пытаться представить, что ощущал Иида. — …Я понимаю, Мидория, — тихо сказала Яойорозу. — Я…Я понимаю твои причины. После всего, что произошло…все, с чем ты имел дело… Я определенно понимаю. И я думаю, что любой был бы неправ, если бы не сделал этого. Изуку глубоко вдохнул, пытаясь мысленно успокоиться (у него не получилось). Он хотел уйти. Он рассказал своим друзьям все, что планировал им сказать, теперь он может уйти, пора убираться отсюда, пока не случилось что-нибудь еще… — Д-Деку…это же н-не б-было…н-не было… больно, не так ли? — прошептала Очако, ее голос дрожал и срывался почти на каждом слоге. — О, боже мой… Д-Деку… Тебе… тебе было больно? Т-Ты… ты страдал? Изуку поморщился, тяжело сглотнув. — … Нет, — тихо сказал он. — Н-Нет, это было не больно… — Н-на…на что это было похоже? — спросил его Серо, так же тихо, его голос был полон такого же ужаса и отрицания, как и у следующего человека. — Я-я имею в виду, если это не было больно…был ли ты… Я-я имею в виду, ты был, типа… напуган? — Н-Нет, — ответил Изуку, чувствуя себя более ошеломленным, чем когда-либо, он очень хотел уйти, прежде чем что-нибудь еще случится. — В-Все было… было… Я-Я. это было п-просто очень… незаметно. Я-я не… Я-я не думаю, что мне было страшно… Честно говоря, Изуку даже не осознал тот факт, что он умирал. Вот настолько это было незаметно. Конечно, эта мысль приходила ему в голову, но он на самом деле… не осознавал этого. Он просто… позволил себе уйти, почти не сопротивляясь, и хотя он знал, что отчасти это было из-за причуды злодея, но он не был уверен, не было ли и его заслуги в этом. Был ли он напуган? Было ли это больно? Он не знал. Он не мог вспомнить. Все, что он помнил, это борьбу с холодными, черными цепями, прежде чем его поглотила еще более холодная, черная пустота. Он умер. Он буквально, буквально, умер. И затем, как удар молнии, вес всего рухнул вокруг него. Он не замечал своих рыданий, пока не начал задыхаться от них. Он не замечал стеснения в груди, пока не перестал дышать. Он не замечал присутствия своих друзей, пока их руки не обняли его. Он не замечал, насколько по-настоящему сломлен, до этого момента, до этого мгновения. Потому что одно дело — довериться Всемогущему и Исцеляющей Девочки. Но совсем другое дело — скрывать что-то настолько серьезное от своих друзей. И он заплакал. Он плакал, судорожно, отвратительно, всхлипывая сильнее, чем когда-либо в своей жизни (и это говорило о многом). И он не знал почему. Почему сейчас? Почему здесь? Почему реальность дошла до него только сейчас, спустя столько времени? Его тело и разум были в шоке так долго? — Прости, — прошептала Очако, крепче обнимая его за талию. Он почувствовал ее слезы на своей спине. — Прости, прости, мне так, так жаль, Деку… — Ты скрывал это, — выдохнула Яойорозу со смесью ужаса и трепета. — Ты скрывал это все эти месяцы... — Черт возьми, Мидория, — прошептал Серо, качая головой. — …Черт возьми… — Ты… ты слишком самоотвержен для своего же блага, ты знаешь это? — выдохнул Киришима дрожащим голосом. — Ты скрывал это, потому что беспокоился о нас, не так ли? Беспокоился о том, как мы это воспримем? Беспокоился о том, как это заставит нас чувствовать себя? Но совсем не думал о себе, не так ли? — Звучит в точности как Мидория… — Я просто так рад, что ты в порядке, Мидори… — Да… серьезно, Мидория… Я просто рад, что ты жив. Когда он сидел там, выплакивая глаза, а его друзья окружали его (даже Бакуго, хотя Изуку был слишком ошеломлен в тот момент, чтобы думать об этом), Изуку почувствовал, как внезапно тяжесть упала с его груди. Он даже не замечал этого до этого момента. Теперь его друзья знали. Они знали. Его секрет был раскрыт. И даже несмотря на то, что они были полностью и совершенно подавлены мыслью о том, чтобы потерять его, от осознания того, что они потеряли его однажды, «скорбь» на самом деле не была той атмосферой, которую Изуку получал от них. Нет, это было облегчение. Его друзья почувствовали облегчение, не от того, что он умер, конечно, но от того, что он все еще был с ними сейчас. Что даже несмотря на то, что он умер, несмотря на то, что это было то, что они не хотели даже представлять, прямо сейчас, в этот момент, он был в порядке. Рыдающий, но в безопасности. Сломленный, но исцеляющийся. Покрытый шрамами, но живой. Потому что сейчас — это все, что действительно имело значение.***
Позже. . . Это было сотрясение. Сотрясение мозга. И члены класса 1-А запаниковали. — Я же говорила вам, с ним все будет в порядке, — заявила Исцеляющая Девочка в последний раз, когда все оставшиеся девятнадцать студентов также ворвались в лазарет в последний раз. Позади нее Мидория лежал без сознания на одной из больничных коек, его лоб был туго обмотан марлей. — Это сотрясение мозга, и потребуется некоторое время, чтобы вылечиться, но с ним все будет в порядке, понимаете? Но этого было недостаточно. — Извините, я оставила свои книги в раздевалке, — объявила Джиро во время утреннего урока, поднимаясь на ноги. — Могу я пойти за ними? Айзава странно посмотрел на нее, затем пожал плечами и быстро выписал ей пропуск в зал. Джиро ушла и вернулась только после утреннего урока, намного позже после ухода Айзавы. — Исцеляющая Девочка думает, что пройдет какое-то время, прежде чем он очнется, — сообщила Джиро остальным своим одноклассникам, бессознательно теребя один из разъемов наушников. — Она сказала это Всемогущему. Но еще она говорила, что с ним будет все хорошо, если он немного отдохнет. Однако это знание не успокоило Джиро или ее оставшихся одноклассников. — … Мне это не нравится, — проговорил Каминари, лихорадочно качая головой и глядя на пустой стол Мидории. — Нет, мне это совсем не нравится. Мы должны пойти проверить его. — Как? — задал вопрос Киришима, оживленно пожимая плечами. — Я уже пытался притвориться больным, но Исцеляющая Девочка видела меня насквозь, и она никого не пускает в лазарет, если они не пациенты! — Что, если кто-то придет со сломанной ногой? — Нет, я почти уверен, что она это раскусит. — Что, если мы действительно сломаем кому-то ногу? — прорычал Бакуго. Рука Серо взметнулась в воздух. — Предлагаю Минету! — Не трогайте меня! — Минета соскользнул со стула и забился под стол. — Я не думаю, что причинять себе вред — хорошая идея, — нахмурившись, сказал Иида. — Может быть, лучше оставить это Исцеляющей Девочке, — предложила Яойорозу, всегда самая разумная из группы. — Она не пускает нас только потому, что хочет убедиться, что Мидория как следует отдохнет. Выносливость, необходимая для лечения сотрясения мозга, вероятно, огромна, даже в течение нескольких дней. — …Вентиляция! — воскликнул Киришима, щелкнув пальцами. — Мы могли бы пройти через вентиляционные отверстия в потолке! Ну, знаете, как это делают во всех шпионских фильмах? — Нет, — произнесли Яойорозу и Иида вместе. В конце концов, с Изуку все было в порядке. Во время тренировок по рукопашному бою в помещении часть конструкции крыши обрушилась ему на голову и привела к сотрясению мозга, но благодаря Исцеляющей Девочке он был на ногах и снова пошел на занятия в течение недели. Ученики 1-А снова встретились в комнате отдыха, но на этот раз Мидории с ними не было. И для этого была причина. — Я собрал вас всех здесь сегодня от имени некоего Изуку Мидории, — объявил Киришима. — Потому что, давайте будем честны, он подвергается большей опасности, чем следовало бы, и если мы не будем осторожны, с ним случится что-то действительно плохое. — Я согласен! — вскрикнул Серо, ударив кулаком в воздух. — Все кто за Отряд защиты Изуку Мидории, скажите «Да»! — Да! — Да! — Да! — Да! — Да! — Да! — Да! — Да! — Да! — Да! — Да! — Да! — Да! — Да! — Да! — Да! Бакуго фыркнул. — Идиоты, — рыкнул он, но это было все, что он сказал. Так родился Отряд защиты Идзуку Мидории, и ученики класса 1-А взяли на себя клятвенный долг заботиться о своем друге, несмотря ни на что. Если бы он был болен, они либо позаботились бы о нем сами, либо сопроводили бы его к Исцеляющей Девочке. Если он получит рану, то то же самое. Когда дело доходило до опасных ситуаций, они постоянно оглядывались через плечо, постоянно следя за Мидорией. Они были чрезмерно заботливы, и они это знали. Но они лучше будут чрезмерно опекать и выглядеть полными идиотами, чем потеряют своего друга навсегда