На горе колхоз, под горой совхоз

«Истопила бабка баню, искупала бабка Женю, И дала ему винца, ламца дрица гоп ца-ца, Ну а после у Яги были нонче пироги, Самогону хоть упейся, обоссысь хоть в сапоги.» Сектор Газа       В заулке стояла суета. Бабы резво стругали салаты и метали в тарелки соленья, а мужики ставили столы и сколачивали скамейки. Установили даже свадебную арку, подозрительно похожую на старую дверную коробку от свинарника. Парни решили незаметно проскользнуть в дом, а потом слинять на озеро. Но не тут то было. Едва они открыли дверь, их встретил обширный Люськин зад. — Где вас черти носят, окаянные? — она разогнулась и огрела парней по заднице половой тряпкой. — Бабка с ума сошла! Чо удумала под сраку лет! Замуж выходит. Вчера слезу пустила. Говорит: «Так ведь и помру невенчанная!». Семён с ранья за попом в старообрядческую поехал. — Так мы это… — подал голос Ванька. — Думали не мешать. — Рук не хватает, а скоро гости подойдут. Помощь нужна. Давай, Ванька, живо в коровник, скотину напои, да Милку подои, а потом марш мыться. Помывочную разогрела, не до бани сейчас. — Пусть пока Женька моется. Но у Люськи были другие планы. Всучив Чжаню в руки орущего младенца, Ванькина сестра наказала: — Бабка сейчас пойдёт, а Женька с мелким посидит. Я хоть уберусь, да посуду достану. А после вместе и идите. Чего там не видали друг у друга. Времени нет дрова по сто раз подкладывать! — Женечка, благодетель ти наш! — раздались причитания бабки Дуси, а потом появилась и она сама, потрясая ажурным бельём и упаковкой трусов. — Ведь по размеру взял бельишко-то. Посмотри, Ванюша, красота какая! — старуха ткнула Ваньке под нос лифчик. — Кружавчики! А трусики видно, что тебе купил, да и меня не забыл. Рóдна кровиночка! Она приткнула к груди Люськи бюстгальтер и кинулась обниматься с испуганным Чжанем. Санька тут же срыгнул ему на рубашку и заорал ещё громче. — О, Боже, — закатил глаза Ванька и прошептал Чжаню: — Держись тут, я скоро. Люська разогнала их галдящее сборище метлой и стала домывать полы. — Я тебе хороший телефон купил, — Чжань положил малого на диван, пощекотал ему животик и стянул грязную футболку. — Надо настроить и скачать приложения. — Спасибо, моя сказка, — не усмотрев лишних глаз, Ибо чмокнул его в щёчку. — Обязательно тебя отблагодарю. — Ты уже это сделал, — отводя глаза в сторону, Чжань слегка покраснел. — Иди, иначе нас вновь побьют. Ибо улыбнулся. — Взаправду, если сестра треснула тебя тряпкой, значит доверяет и признаёт своим.

***

      Приоткрыв рот, Ванька застыл в дверях с полотенцами, умильно наблюдая за Чжанем, стоящим возле люльки. Малыш агукал и смеялся, а Женька что-то ему рассказывал, сопровождая слова потешными действиями. Он смеялся, и на щеках появлялись милые ямочки. Захотелось обвести их пальцем. Пронеслась мысль: «Почему ты не девчонка?». А потом затихла. «Какая разница, на самом деле, кто он! Ведь главное — я его люблю. Нужно думать, что со мной будет, когда Чжань уедет.» В том, что любит Чжаня, он полностью утвердился после сегодняшней ночи. Так хотелось его обнять, целоваться и шептать нежные глупости. — Женька! —Ван Ибо помахал рукой. — Мыться идём!       Помывочная представляла собой комнату с широкой лавкой, небольшой душевой и приткнувшимся в углу ушатом воды. — Я ведь на самом деле непьющий, — прервал затянувшееся молчание Ванька и стал раздеваться. Увидев скептическое лицо, продолжил: — Боялся тебя просто. Ты красивый, одежда дорогая, а я… Сяо Чжань стоял в дверном проёме, опираясь на косяк и не знал, что ответить. Всё заходит слишком далеко. Искренняя нежность и простота этого парня засасывают его в болото. — Тебе ведь, правда, нравится? Нравится со мной? — с надеждой спрашивал Ванька. Любимый кивнул. Тепло его глаз обещало волшебную сказку.       Одним прыжком Ибо оказался возле Чжаня, прижал его к себе, пытаясь унять взаимный лихорадочный озноб. Губы утонули в горячей неге поцелуя, а руки ерошили волосы, стараясь продлить сладкие мгновения. Ткань брюк приподнялась. Чжань положил поверх бугорка пальцы и слегка надавил. Ибо резко втянул в себя воздух.       Оба внезапно перестали соображать. Не помня себя, разделись и повалились на лавку. Зачатки сомнений Чжаня были сметены безумной страстью любовника. И он просто поплыл по течению, доверяя Ибо управлять лодкой. Плавным движением Ванька оседлал Чжаня. Наклонился, проводя языком от лопаток до ягодиц. Поцеловал обе половинки попки. — Я уже соскучился, мой сладкий котёнок, — тихий, переполненный страстью и желанием шёпот обласкал слух Чжаня, а влажный язычок ягодицы. Ваня был безумно счастлив, покрывая тело любимого поцелуями, погружая лицо между желанных полушарий и впитывая жар его кожи.       Неумело, стыдясь своей неопытности, овладел им. Чжань едва не рассмеялся, увидев его сосредоточенную мордашку. Искреннее желание сделать так, чтобы любимому было хорошо, боролось со стыдом неискушённости в таких ласках.       Впечатления от областных девиц пропали без следа в водопаде новых ощущений. Ибо даже не подозревал, что в нём скрывается такой зверь. Он протяжно стонал и впивался в плечи любимого, словно голодный волк. Даже когда всё закончилось, Ванька не мог оторваться от него, проводя по телу Чжаня ладонью, запоминая все изгибы, все ощущения от бархатной влажной кожи. Даже когда в дверь постучала Люська, кроя их трехэтажными матюгами, прикоснулся губами к желанным местам и только тогда встал. — Люська, чего орешь? Сама нас вдвоём мыться послала, а душ-то всего один. — В корыте бы вымылся, паразит! Семёну надо ополоснуться с дороги. Замаялся с попом-то.       Столы ломились едой, гости вовсю прибывали и рассаживались, а кто-то уже успел выпить да закусить. Казалось, что собралась не только вся деревня, но и окрестные села. Фотографом было решено сделать Чжаня. — Образованный он и культурный, — Люська сунула ему в руки старенькую камеру. — Не то что наши пьяницы. Нажрутся и себя не помнят. Потеряют ведь, а это подарок мамЬкин!       После ночёвки в лесу и укачивания малыша Женькина одежда оставляла желать лучшего. А на свадьбе надо выглядеть презентабельно. Лишних костюмов ни у кого не было. Ванька залез в студенческий и теперь производил впечатление глисты во фраке, а Стёпка, отряхнув от моли свадебную тройку, щеголял выпирающим пузом. Поэтому на Чжаня напялили Люськин пиджак с золотой вышивкой. Рукава были малость коротки, зато на талии мог поместиться «хула-хуп», отчего Женька имел вид бабы на чайник. — Ничего, ничего, — суетилась бабка, затягивая на его талии Стёпкин армейский ремень, — сейчас поясочком подтянем и краше девок будешь. Люська-то в ём ещё до свадьбы гуляла.       Чжань был готов надеть хоть платье, лишь бы это позволило ещё немного остаться рядом с Ибо. Чаты пухли требованиями скорее вернуться к работе. График съёмок катастрофически затягивался. Но всё-таки он вымолил ещё один день свободы для себя.       Сяо Чжань, переходя от стола к столу, честно исполнял свои обязанности, фотографируя подвыпившие компании, а Ибо украшал арку, старательно скрывая следы засохшего навоза, цветами, и зорко следил за тем, чтобы нетрезвые девки не залезли в штаны его желанного сокровища.       Поп был ровесником молодых, к тому же малость глуховат, совсем не малость слеповат и приходился дальним родственником Иванычу, жениху бабы Дуси. Под церковные принадлежности приспособили старый комод, возле которого он сейчас и суетился, не забывая при этом выпить чарку за здоровье молодых. Одетый по всем правилам в широкополую рясу, священнослужитель имел весьма внушительную комплекцию, выражавшуюся в огромном пузе, которым он то и дело задевал Ваньку. В конце концов, это ему надоело. Ибо приткнул букет цветов картошки на стол, схватил за руку Чжаня и потащил в высокую траву возле сарая. Боясь услышать неопределенное бормотание или снисходительный тон, Ибо всё-таки решился узнать: — Прости, не было времени спросить. Я не облажался? — видя, что Женька не понимает, пояснил: — Тебе было хорошо со мной? Только прошу, ответь правдиво. У меня никогда не было секса с парнями. «И откуда только взялся этот дурацкий вопрос? — поморщился про себя Ванька. — Что я, в общем, хочу от него услышать? Признание в любви?» — Если бы мне было плохо, разве сидел бы сейчас с тобой? Если бы не хотел видеть, думаешь, снова приехал?       Чжань поймал себя на чувстве, что хочется обнять Ибо. Крепко, сильно. Прижаться ближе, коснуться щеки, закрыть глаза и задохнуться в ласках. Важно не то, как ему сейчас, важно то, как теперь быть без него. Ванька сорвал травинку и растёр её между пальцами. Немного помолчал, раздумывая над тем, стоит ли продолжать. — Ты скоро уедешь… Сяо Чжань знал, что этот разговор рано или поздно случится. — Мы сможем переписываться. — Нет, я имею в виду, совсем уедешь из России. Всё закончится. Чжань хотел что-то возразить, но Ван Ибо его перебил. — Я знаю, что это такое. Как-то встречался со столичной девушкой. Милая была, хорошая. Думали, что получится у нас. Лето прошло, она уехала, пару раз созвонились вот и всё общение. У каждого свои дела, рутина, друзья. Он говорил так уверенно и грустно, что хотелось плакать и налить стакан самогона. — А нужен ли я тебе, Ибо? — тихо спросил Сяо Чжань, пытаясь понять, как описать их странную связь. — Если у тебя никогда не было отношений с мужчинами, захочешь ли, в общем, их продолжать? Что, если это просто интересный опыт, за который со временем тебе станет стыдно? — Хочу! Очень хочу! — Ванька судорожно сглотнул, порывисто схватил его руку и крепко сжал. До этих слов он и не замечал сколько в нём было надежды на продолжение отношений.       Дальнейший разговор прервала Люська, спешащая из погреба с пятилитровой банкой солёных огурцов. — А ну, живо к столу! — она отвесила оплеуху Ваньке свободной рукой. — Началося ужо всё! Что «всё» сестра не пояснила, и парни потрусили за ней к столу. Жених с невестой зачем-то ходили вокруг самодельной арки и комода. Поп пел псалмы, бабы ревели, а мужики втихаря закусывали. Наконец, священник поздравил молодых, и под радостные крики гостей, придерживая вставные челюсти, они поцеловали друг друга. Официальная часть закончилась, и перешли к долгожданному банкету. Столы ломились от еды и выпивки. То и дело слышались громкие крики «Горько!», звон посуды, а кто-то затянул «Ох, мороз, мороз…».       Степан расстегнул пуговицу на пиджаке, громко рыгнул и довольно откинулся на спинку скамьи. — А Женька-то ничё такой парень… Красивый, рослый. Люська подавилась куском селёдки и закашлялась. Как ни в чём не бывало, муж похлопал её по спине и продолжил: — Да и Ваньке нравится. — А ты почём знашь? — икнула Люська. — А вона, глянь, как милуются. — Да вроде обычно. Разговаривают, — прошептала Люська, стараясь не замечать, как пальцы парней, словно невзначай, задевают друг друга. Стёпка положил себе кусок мясного пирога и потянулся к мутному пузырю. — Сегодня перед баней в шкап-то полез, гляжу, кондомов у меня осталось четыре. А с утра ащо пять в носке лежало, — констатировал он, аппетитно выпивая самогон и шумно причмокивая. — Ты не одевала на бутыль-то с брагой? Люська вытаращила глаза и отрицательно покачала головой. — Ну вот. Ванька, значит, взял. А с кем он был? То-то, — подтвердил Стёпка, глядя, как Люська бросила подозрительный взгляд на китайца. — С Женькой! Вон, глянь-ка, у того и засос на шее виднеется. — Не можо быть! — всплеснула руками Ванькина сестра. — В клуб ведь ездили нонче. С Катькой. Верно, с девками там намиловались. — Како… Катьку утром подвозил. Пьяная, ревёт. Говорит, Ванька бросил её при всём честном народе. На приежжую, говорит, сменил. А какие приежжи-то? Он покамест только с Жекой и вошкается. А ты, баба-дура, их ощо и в баньку вместе спровадила. — Етить его в душу! — прошептала Люська, закрывая ладошкой рот и сползая в обмороке под стол. — Бабка-то сразу учуяла, а мы дураки. Стёпка поймал её за шиворот и усадил обратно. — Ты знашь чо, баба! Языком-то не трёкай! Спросют: Ванькин родственник по прабабке. Так-то может и к лучшему. Если Женьке полюбится, к себе возьмёт. Там хоть Иван в люди выбьется.       Сяо Чжань показывал Ибо функции телефона, который купил ему в подарок. Ванька искренне восхищался. Такой дорогущей красоты у него отродясь не было. Под чутким руководством Женьки он быстро научился нехитрому управлению. — Вот здесь, — показал Чжань, — находится переводчик. Я не могу читать на русском, поэтому прежде чем написать, ткни сюда, потом выбери язык и смело пиши. Когда отправишь, то мне придет на английском или китайском. — Дай, попробую. Прикусив кончик языка, Ванька старательно что-то писал. — Отправил! Посмотри. — шепнул ему, отводя глаза. Чжань открыл чат и увидел сообщение: «Я люблю тебя, моя сказка.». Сердце мгновенно ухнуло вниз. Сяо Чжань улыбнулся уголком губ, быстро взглянул на Ваньку и вспыхнул от ответной любящей улыбки.       — Ванька, растудыть в кочерыжку! Говори живо тост! — внезапно гаркнул сидевший рядом Колька и всучил трехлитровый пузырь Чжаню в руки. — Наливай, Женька! Обсохли мы ужо, ждавши.