Мужчина, чье сердце подобно осеннему небу

      Утром Мегуми разбудил громкий крик Тсумики. Изумленная девушка громогласно прокричала: «Что?!», — а после раздалась неразборчивая речь, перемежавшаяся с расслабленным голосом Сатору. Мегуми с заспанным видом поднял телефон, лежавший рядом и посмотрел на время — десять утра. Он проспал в гостиной всю ночь. Когда он поднялся и сел, то заметил движение в другой части дивана. Похоже, что Чиризо тоже спала тут всю ночь, ну или по крайней мере вернулась сюда утром.       Как и полагалось проспавшему в неудобном месте после эмоциональных переживаний, Мегуми сидел и не двигался, пока в гостиную не заскочила Тсумики.       — Почему ты не сказал? — В голосе сестры ощущались нотки обвинения.       — О чем?       — Что Чиризо вчера потерялась! — Тсумики села на пол у дивана и начала гладить кошку. — Почему никто из вас не написал мне или не позвонил?       — Ну… Ты же ночевала у подруги.       — И что? Я бы пришла и помогла. Ох…       Девушка обняла кошку и уткнулась лицом в ее пушистый бок.       — Мы ее нашли, так что какая разница, — проворчал Мегуми и широко зевнул.       На самом деле вчера он просто позабыл о том, что мог попросить о помощи свою семью. Даже про друзей он вспомнил, потому что вернулся Сатору и немного успокоил своим присутствием.       Оставив Тсумики наедине с Чиризо, Мегуми ушел в ванную. Умывшись, он посмотрел на себя в зеркало: опухшие после вчерашнего глаза немного слезились после сна, да и в целом у него был слишком помятый вид. Одно хорошо — начались каникулы, поэтому было не так уж важно, как он сейчас выглядел. Вернувшись в гостиную за телефоном, Мегуми перебрался в кухню. Хотелось есть.       — Доброе утро, — поприветствовал его Сатору и пододвинул к нему тарелку с тостами. — Если не против, на завтрак тосты.       — Пойдет.       — Выглядишь так себе, Мегуми-чан. Может дать тебе лед?       Мегуми не стал отвечать на приторную речь Сатору, лишь закатил глаза и сразу же укусил поджаристых хлеб. Конечно же он ожидал, что на утро отец начнет над ним издеваться и глумиться. Может и к лучшему, что он проревелся, пока был с Сукуной.       — Уф… — Мегуми поморщился, когда вспомнил, как наматывал сопли на кулак и висел на Сукуне.       — Горячо?       — Нормально. Кстати, а кто вчера с тобой приходил?       — Мы учились в одной школе.       Мегуми слабо удивился про себя тому, что Сатору общался с кем-то из своих семпаев. Отец никогда не упоминал даже других одноклассников кроме Гето и Иеири.       — Кстати, он будет с нами на Новый год.       — Че-е? — Мегуми резко скривился, в этот раз явно не из-за горячего тоста.       — Нанами будет отмечать Новый год с нами.       — И когда ты хотел рассказать про это?       — Про что? — В кухню заглянула Тсумики.       — С нами на Новый год будет какой-то мужик.       — В каком смысле?       — Эй, эй, — Сатору щелкнул пальцами, призывая их утихомирить пыл. — Нанами мой давний друг, мы учились в одной школе, потом лет десять не виделись. Я его пригласил, потому что он живет один и ему не с кем справлять Новый год. К тому же он хорошо готовит и предложил заняться столом на праздники.       — Супер. Я за него.       — Я тоже, — кивнула Тсумики.       — Ты плохо готовишь.       — А вы можете проявить хоть каплю уважения? Я вам столько лет готовил и что получил в ответ?       Сатору забрал со стола тарелку с тостами.       — Некоторые блюда хорошо выходят. — Мегуми пожалел о своей честности.       — Какие?       — Ну, соба там, рис с тунцом…       — Картофельный салат!       — Да, — Мегуми активно закивал на слова сестры. — Картофельный салат супер. Ел бы каждый день.       — Чудесно! — Сатору широко улыбнулся. — Тогда до конца года едим только его.       — Что? Нет. О боже…       Мегуми вслед за сестрой закрыл глаза и активно начал качать головой из стороны в сторону. Одна только мысль, что придется есть картофельный салат почти неделю, вызывала спазмы в желудке.       Закончив завтракать, Мегуми поднялся в свою комнату. Начались зимние каникулы и впереди у него было десять дней без учебы. Рухнув на кровать, он вытащил из кармана телефон и проверил, не писали ли ему друзья. Нобара написала, что собирается вечером поискать им подарки, поэтому ее можно не звать гулять. Кроме нее было еще сообщение от Сукуны — он писал, что сегодня Мегуми может не выходить на работу и отдыхать. Конечно, новость была отличная, но в Мегуми взыграло юношеское самолюбие.       После дня рождения Сатору он планировал больше не работать в ресторане у брата Юджи. Но все закрутилось как-то само по себе, и он упустил возможность сказать Сукуне, что уходит, да и лишние деньги — заработанные им лично — оказались полезны. Через несколько месяцев у него не останется сводного времени по вечерам — начнутся подготовительные курсы перед поступлением. И сейчас, пока у него еще были свободны выходные, Мегуми приходил в ресторан и помогал Сукуне.       Поэтому ни о каком выходной не могло идти и речи. Раз они договорились, что в каникулы перед Новым годом он приходит в ресторан, значит никаких исключений. Проведя большую часть дня на кровати с телефоном в руке, Мегуми нехотя встал, когда время приблизилось к вечеру. Он быстро собрался, попрощался с домочадцами и поехал на работу. День был немного пасмурный и промозглый, от чего Мегуми сразу начало клонить в сон, едва он сел на автобус. Спустя десять минут он задремал и проспал всю дорогу до нужной остановки.       Когда он немного сонный вышел из автобуса, по загривку прошелся прохладный ветер, и Мегуми сразу же прибавил ходу. Добравшись до ресторана быстрее обычного, он заметил, что Сукуна стоял у входа и разговаривал с несколькими взрослыми мужчинами. По их позам и жестам было ясно, что они ругаются. Чутье заставило Мегуми замедлить ход и отойти в сторону, чтобы его не было видно из-за машин.       Люди ему были незнакомы, но по их поведению и одежде Мегуми легко смог угадать якудза. Он сразу почувствовал раздражение, когда понял, с кем разговаривал Сукуна. В голову тут же пришла мысль, что это кто-то из Зенин решил приехать и устроить разборки из-за стычки с Наоей, но понаблюдав за их разговором, Мегуми отбросил предположение. Если бы это был кто-то от Зенин, они бы уже крушили ресторан Сукуны в назидание за проявленную бестактность. Да и случилась та перепалка месяц назад. Ноя был тугим, но не настолько, чтобы вспомнить про обиду через месяц. Он даже не связался перед Рождеством, хотя тогда уговаривал Мегуми появиться перед дедом на праздники.       Градус недовольство нарастал, оппоненты повысили голос, и до Мегуми начали долетать обрывки фраз.       — …бал я твое мнение на этот счет. Я уже сказал, что не буду возвращаться, — Сукуна отмахнулся от стоящего ближе всех мужчины в возрасте, словно тот был надоедливым промоутером.       В ответ раздался мат, какой Мегуми редко мог от кого слышать. От тона, каким мужчина говорил это, горло сдавило спазмом. Мегуми всерьез испугался происходящего и вытащил из кармана телефон. В этой ситуации он не мог вмешаться: что вообще мог подросток против трех якудза? Он хотел позвонить в полицию, но вдруг понял, что кричавший на Сукуну мужчина — его отец. Не долго думая, Мегуми включил камеру и навел телефон на переругивающихся у дверей ресторана людей. Раз он не собирался пока звонить, то мог хотя бы записать доказательства, если что-то случится.       — Засунь почести себе в жопу. Я не хочу мотать срок за твоего долбоебизма, как Хаяса.       — Следи за языком, щенок!       Вслед за громким возгласом раздался звук шлепка. Отец ударил Сукуну наотмаш, но достаточно сильно, чтобы он пошатнулся.       — Блять. Эй, старик! — в голосе Сукуны в этот момент звучало столько ненависти, что Мегуми непроизвольно напряг плечи.       Ни на секунду не задумываясь о последствиях, Сукуна кинулся на отца, но двое других тут же перехватили его, не дав даже дотронутся до мужчины. За такую дерзость Сукуну ударили по той же щеке, но в этот раз сжав руку в кулак. Кроя его самыми мерзкими словами, отец повторил удар, после чего приказал отпустить. Тон разговора резко стих. Мужчина наклонился вперед, заглядывая в лицо сыну, который стоял, держась за щеку. Видимо дав ему последние наставления подумать над словами родителя, мужчина покровительственно похлопал его по плечу, а после отвернулся.       Мегуми присел на корточки, когда понял, что якудза пошли к своей машине и не высовывался, пока не услышал звук отъезжающей машины. Проводив ее взглядом, он остановил запись телефона и кинулся к ресторану. Сукуны снаружи уже не было.       Увиденное оставило неприятное впечатление, потому у двери Мегуми вдруг замер, не в силах перебороть иррациональный страх. Но, убедив себя, что это не то же самое, что его родня, он открыл дверь и под звук колокольчика зашел внутрь. Посетителей не было, а если бы и были, они наверняка уже сбежали бы отсюда, когда увидели на пороге троих бандитов.       — Сейчас подойду, подождите! — раздался голос Сукуны из подсобки с морозильниками.       Не снимая куртку, Мегуми прошел за стойку и нырнул в подсобку.       Шорох на пороге заставил Сукуну развернуться, и они встретились глазами. Растерянно смотря друг на друга, они несколько секунд молчали.       — Я же говорил не приходить, — сказал Сукуна, не отнимая от щеки пакет со льдом.       — Но у меня сегодня смена.       — А…       Сукуна не нашелся, что возразить и просто закатил глаза на такой ответ.       Мегуми заметил кровь под подбородком. Разводы остались и на пакете со льдом. Внутренняя дилемма решилась моментально.       — Я все видел.       — Забей. Просто семейная драма, у нас это в порядке вещей. Лучше иди, переодевайся. Поможешь мне на кухне, пока я…       — У тебя наверху есть аптечка?       — Да все ок. Льда хватит.       — Подбородок.       — Что?       — У тебя подбородок рассечен, — Мегуми поднял руку, показавая на себе.       — Ох, блять… Это не тебе.       Сукуна убрал лед от щеки и подошел к раковине, над которой висело небольшое зеркало.       — В ванной у раковины тумба, там внизу ящик. Принеси сюда.       Мегуми вышел из подсобки и поднялся по лестнице в задней части ресторана в квартиру Сукуны. Оставив куртку на вешалке у входа, он забрал из ванной аптечку и спустился вниз. Немного помешкав, он подошел ко входу и перевернул табличку на «Закрыто».       — Дай перекись и ватку.       Сукуна уже отложил пакет со льдом и теперь промывал рану под челюстью проточной водой.       — Я помогу обработать.       — Сколько чести, — улыбнулся Сукуна. — Ладно, давай. Буду признателен за помощь.       Взяв бумажные полотенца с соседнего стола, Сукуна вытер лицо и сел на стул перед Мегуми. Кровь все еще выступала, стремительно стекая по шее.       Мегуми редко доводилось участвовать в серьезных драках, он предпочитал заканчивать все быстро. Поэтому до таких ран никогда не доходило. Смотреть на чужую кровь было немного неприятно.       — Подними голову, — попросил он, подтирая кровавую дорожку. — Ждать, когда кровь остановится, долго. Подержи пока так.       Он вскрыл упаковку с ваткой и протянул Сукуне, чтобы тот достал себе комок и приложил к челюсти. Сам Мегуми в этот момент пошел мыть руки.       — Да ты настоящий доктор, — похвалил его Сукуна. — Неужели подростки в наше время все такие умные?       — Я ходил на курсы первой помощи.       — Нафига?       — Я готовлюсь к поступлению на ветеринарный. Такие курсы дают лишние баллы при поступлении.       — Ха, — Сукуна наклонил голову на бок, посмеиваясь. — Теперь я правда ощущаю себя псиной.       Резкие слова вызвали у Мегуми странное ощущение. Сукуна вряд ли говорил это серьезно, но все же слушать, как он так себя назвал, было неприятно.       Убрав ватку, Мегуми осмотрел рану. Неглубокое рассечение почти перестало кровить, и все же его стоило обработать стрептоцидом и заклеить, чтобы рана затянулась быстрее. Уверенно надавив Сукуне на висок, Мегуми заставил его склонить голову на бок сильнее. Он быстро засыпал рану порошком и подождал немного, прежде чем прижать к ней кусок сложенного бинта. Заклеив его сверху пластырем, Мегуми стал вытирать засохшие кровяные разводы.       Он управился быстро, но его все еще терзала сложившаяся ситуация.       — И часто вы с отцом так ссоритесь?       — Время от времени. Если боишься, что он еще сюда приедет, то… Ну, если честно, не могу ничего обещать. Может он и вернется сюда.       — Ты можешь обратиться в полицию. У меня есть видео.       Сукуна поднял на него взгляд.       — Даже если он твой отец, это неправильно.       Схватив руку, вытиравшую кровь с подбородка, Сукуна слегка отклонился назад. Его взгляд вызвал у Мегуми волнение. Не было понятно, о чем именно в этот момент он думал. Несколько томительных секунд они молча смотрели друг на друга.       — Удали его.       Короткий и крайне простой ответ.       Мегуми покачал головой. Не имело никакого смысла упорствовать. Скорее это было инстинктивное желание пойти наперекор.       — Это ничем не поможет. Не создавай себе проблем на пустом месте, — Сукуна смягчил тон. — Удали видео. Я не хочу, чтобы ты становился частью наших проблем.       Мегуми медленно кивнул и опустил глаза на свою ладонь. Сукуна все еще держал ее, поглаживая большим пальцем. Вероятно, это был такой же инстинктивный жест, как и у Мегуми, но почему-то ему стало не по себе. Выдернув руку, он прижал ее к бедру.       — Хорошо.       — Спасибо. Если хочешь помочь, лучше заколдуй мне рану, чтобы она быстрее зажила.       Сукуна лукаво улыбнулся и постучал указательным пальцем по повернутой к Мегуми щеке.       — Сколько тебе лет? — возмутился тот, понимая, что у него пытаются выманить поцелуй.       — Да ладно тебе. Неужели родители так никогда не делали?       Сукуна встал со стула и взъерошил волосы Мегуми, когда прошел мимо. Выйдя в ресторан, он надел на себя фартук и подвязал рукава накидки, чтобы не мешали готовить. Мегуми так и остался в подсобке, хмуро разглядывая правую руку. Иногда Сукуна вызывал у него настолько сильное раздражение, что хотелось ударить по лицу. Но, в конце концов, он не был таким уж плохим человеком. Если бы он был таким говнюком, каким его почему-то запомнил Мегуми, вряд ли бы Сукуна помог с поисками Чиризо.       Мегуми стало стыдно за то, как он огрызался на Сукуну.       Дернув плечами, словно скидывая с себя внезапную сентиментальность, он закрыл ящик с медикаментами и вышел наружу.       — Отнесу наверх и вернусь.       — Окей.       Сукуна кивнул, не глядя на него, а когда Мегуми уже был в конце ресторана, позвал его:       — Мегуми-кун. Не бери в голову то, что сегодня увидел.       Мегуми задержался на секунду, кивнул и поднялся по лестнице. Если бы это напрямую касалось Юджи, он решил по-другому. Но Сукуна не выглядел как человек, которому требовалась помощь в этом вопросе.              Оставшаяся до Нового года неделя пролетела моментально. Хотя Сатору и не был занят так сильно — лишь дважды ему пришлось съездить в офис Сонода-икку в Кабуки-че — эта неделя показалась ему ужасно короткой. Тридцать первого декабря они договорились с Кенто встретиться после полудня, чтобы вместе купить необходимые к ужину продукты. Утром он проснулся в хорошем настроении: у Сатору появилась идея провести день за маленькой ни к чему не обязывающей игрой, которая, возможно, поднимет им обоим настроение.       Ради того, чтобы осуществить свой план, он даже приехал к Кенто домой вместо встречи возле Каппабаши-дори. Когда он зашел в квартиру, в нос сразу ударил яркий запах свежеприготовленной еды. В подтверждение этого через открытую дверь ванной до него донесся голос Кенто:       — Ты обедал?       — Да, вроде как.       — Жаль, я не рассчитал с порцией.       — Убери в холодильник.       Сатору неторопливо снял обувь и прошел вглубь квартиры. Из любопытства он заглянул в кухню, чтобы узнать, что именно приготовил Кенто. Это оказалась паста с морепродуктами. Простенький рецепт, но, судя по запаху, приготовленный как-то по-особенному. Немного подумав, Сатору все же взял вилку и вместе со сковородкой сел за стол, который в последнее время они редко использовали для еды. Он нанизал спагетти на вилку и тут же отправил в рот. «Что ж, стоило ожидать, что он приготовит даже чертовы спагетти так, что захочется все вылизать», — Сатору прикрыл глаза и тяжело вздохнул от понимания, что не сможет остановиться.       Когда он почти доел, из ванной появился Кенто. Увидев, как Сатору с удовольствием поедает остатки обеда, он спросил:       — И как?       — Восхитительно. Хочу замуж за тебя.       — Я бы не спешил с такими заявлениями… Ты смотрел прогноз на завтра? В Ноги будет холодно?       — Обычно там такая же погода, как в Токио.       — Тогда не буду брать свитер, — кивнул Кенто.       — Погоди. Могу я выбрать, что ты наденешь на Новый год?       Кенто остановился посреди гостиной, удивленный такой просьбой.       — Хочу, чтобы ты вышел из дома в ошейнике. Сегодня Новый год. Сделаешь мне такой подарок?       — Только ошейник?       — Разве тебе самому этого не хватит?       Сатору улыбнулся, видя как это смутило Кенто. Проходить весь день в ошейнике не было так уж трудно. Но это добавляло сегодняшнему дню особое настроение: несмотря на то, что для окружающих это будет незаметно, они оба будут знать, что скрывается под одеждой Кенто — символ власти, которой обладал Сатору.       — Принеси, — короткая команда заставила Кенто задвигаться.       Исчезнув за дверью спальни, он вышел оттуда уже через минуту. Вместе с подаренным ему ошейником, он подошел к столу и, не дожидаясь, когда Сатору вновь заговорит, сам опустился на колени перед ним.       — Когда мы выйдем отсюда и у меня дома я не буду отдавать тебе приказы. Просто хочу, чтобы сегодня ты был в нем.       Сатору не хотел, чтобы он испытывал дискомфорт от ошейника, хотя вполне мог настоять на том, что пока на нем этот аксессуар, Кенто не имел права ослушаться его или должен был спрашивать на все разрешение у хозяина. Но когда Кенто услышал эти слова, что-то в его взгляде неуловимо изменилось.       — Что, неужели ты расстроен? — Сатору расстегнул ошейник и обнял ладонями шею Кенто. — О, в самом деле, у моего щеночка плохое настроение?       Он не туго застегнул ошейник и погладил Кенто по щеке.       — Не расстраивайся. Я боюсь, что, если мы будет играть во время покупок, мы что-нибудь забудем. И я хочу, чтобы ты чувствовал себя свободно.       Кенто медленно кивнул.       — Вечером тебя будет ждать награда за это.       Сатору погладил его по голове и жестом показал, что Кенто может встать. Отведя его в спальню, Сатору поискал в шкафу и нашел подходящий свитер с высоким горлом.       — Садись на кровать, я сам тебя переодену.       — Тебе так нравится пет-плей?       — М, — Сатору склонил голову на бок, задумавшись. — Не могу сказать, что люблю пет-плей во всех его проявлениях, но дрессировать большую собаку приятно.       — Не хочешь купить намордник?       — Ты ведь хороший мальчик и не кусаешься. — Засмеялся Сатору, стаскивая с него пуловер. — Но мы можем поиграть в непослушание… Обычно ты очень покорный.       Кенто выразительно посмотрел на него, но добавлять что-либо не стал. Когда его переодели и поправили ворот свитера, он смог встать с кровати. Подойдя к зеркалу он подергал ворот, оттянул его и повернулся к Сатору.       — Тебе нравится? — спросил тот, хотя и так знал — Кенто это очень нравилось.       Вымыв грязную посуду, через десять минут они покинули квартиру и спустились на парковку. Сатору сел на пассажирское кресло и достал телефон, сверяясь по времени с пробками в городе. Не хотелось потратить большую часть дня на дорогу и в итоге приехать домой измотанными.       Пока они ехали до Каппабаши-дори, Сатору украдкой поглядывал на Кенто. Его одолевало любопытство, как сейчас чувствовал себя Кенто, который еще несколько месяцев назад терялся и не знал, куда деть свой стыд от обсуждения, какие фетиши у него есть. По сосредоточенному лицу было очевидно, что сейчас Кенто в последнюю очередь будет думать об ошейнике, надетом на нем. Из Сатору вырвался непроизвольный вздох, когда он понял, что единственный, кто здесь не мог перестать думать о том, что было скрыто свитером — он сам.       На все покупки они потратили не больше двух часов, хотя к концу Сатору казалось, что они ходят по рынку уже полдня. Не привыкший к такому внимательному и вдумчивому шоппингу он хотел поскорее уйти оттуда. Но видя, как Кенто увлечен процессом, решил потерпеть. В конце концов у них впереди весь вечер. Позволив Кенто взять на себя инициативу по приготовлению праздничного ужина, он избавил себя от кучи проблем и обеспечил себе беззаботный праздник. Ради этого можно было потерпеть немного, пока Кенто ходил от прилавка к прилавку, выискивая картофель по вкусу.       Забив багажник пакетами с покупками, они встали недалеко от машины, чтобы Кенто мог покурить.       Небо начинало понемногу темнеть — вечер последнего дня в году неумолимо приближался. Годжо молча наблюдал, как Кенто курил, глубоко затягиваясь и после паузы выпуская облако дыма, рассеивающееся над их головой. Он выглядел спокойным. Это даже удивляло, потому что обычно такое состояние у Кенто было только, когда они занялись сексом или вышли из сцены. Сатору не знал точную причину его расслабленного состояния, но хотел верить, что причина в нем. По крайней мере Кенто уже говорил, что чувствовал себя с ним спокойно и расслаблено.       — Чем думаешь заняться после новогодних праздников? — спросил Сатору, прерывая тишину.       — Съезжу в Осаку. Я давно не навещал родителей.       — Разве твой отец после развода не переехал в Токио?       — Пару месяцев назад вернулся обратно. Так что мне даже не придется готовиться к двум семейным ужинам — сможем встретиться где-нибудь втроем.       — Должно быть для взрослых детей это настоящая рутина видеться с родителями, — предположил Сатору.       — После университета я старался появляться им на глаза как можно реже. Рано или поздно начинаются вопросы про свадьбу и невесту. Но я пропустил уже два новогодних праздника. Третий раз сослаться на занятость мне не позволит совесть.       Кенто потер переносицу и достал новую сигарету. Похоже, что даже разговор о предстоящем визите доставлял ему неудобства. Сатору запомнил его семью как счастливую и дружелюбную, поэтому не мог представить себе, что мать и отец настолько сильно изводили своего сына при встречах, что от одной только мысли о предстоящем визите Кенто взялся за вторую сигарету.       — Для родителей их дети всегда останутся детьми, — вяло улыбнулся Кенто, заметив как Сатору задумался. — Я не сержусь на них.       Его слова напомнили Сатору о Соноде, который говорил точно так же. Хотя Сатору не был ему близким человеком, тот все равно упоминал эту присказку, когда задавал вопросы о планах на будущее.       Планы на будущее… Странно было спрашивать об этом человека, которому через пару лет исполнится тридцать. В этом возрасте уже подводят первые итоги взрослой жизни, а не строят планы. Сатору недолюбливал эту тему. Потому что планов как таковых у него не было. Ему нравилась его нынешняя жизнь: отсутствие каких-то обязательств, много свободного времени и никаких проблем с почти взрослыми детьми. Даже если завтра он умрет — у них было где и на что жить. Он никому не подчинялся и ни от кого не зависел. В душе Сатору все еще было двадцать лет, когда впереди открыты все дороги и можно успеть с выбором жизненного пути. Быть может в этом была причина меланхоличного сожаления, когда он смотрел на то, кем стал Кенто.       В отличие от Сатору, у того, кажется, вся жизнь была распланирована еще со школы: ни единого лишнего увлечения, всегда собранный, даже в какой-то мере успешный. Кенто был олицетворением определенности.       Слушая, как Кенто устало, но не возражая, жалуется на предстоящую поездку к родителям, Сатору вдруг понял, что это была за меланхолия. Он не завидовал. Он хотел соответствовать Кенто. Ему перестало хватать просто секса или сцен. Сатору хотел видеть его не любовником или нижним, а своим партнером.       — …тору-кун?       — М? — Сатору вздрогнул всем телом и растерянно улыбнулся.       — Осталось заехать за алкоголем. Поехали, пока нет пробок.       Сатору кивнул и обошел машину, чтобы сесть на пассажирское место. Сейчас явно было не время думать о планах на будущее.