Согласно древнегреческой мифологии, Пандора (жена Эпиметея, младшего брата Прометея) узнала от своего мужа, что в их доме есть ящик, который ни в коем случае нельзя открывать. Если нарушить запрет, то весь мир и всех его жителей ждут бесчисленные беды. Поддавшись любопытству, она все же сняла крышку ящика — и на людей как стой упали всяческие беды.
И когда Пандора его закрыла, то на дне того ларца, по воле Зевса, осталась только надежда.
Она всё сделала правильно. Она всё сделала правильно. Она всё сделала правильно. Николь сидела после эфира в собственном авто и не могла успокоиться, так у неё дрожали руки. Она соврала сейчас на всю страну. Подарила народу, всем, кто созерцал с телеэкранов, надежду и уверенность. Она всё сделала правильно, но какой ценой? Ценой скольких жизней, в конце концов? Они все жили во лжи. На пороге войны, сталкиваясь с неизбежным, в документах и взывающей к ним отовсюду информацией, они открещивались от неё глубоко внутри себя, давая себе ещё минуту, час или день на «подумать об этом потом». Отложить, как неважный, второстепенный вопрос, а затем его обязательно рассмотреть. Ведь ещё ничего не ясно, никого не видно, это всё ещё не здесь, не рядом. Так что, я дам себе ещё время, чтобы подумать, но сделаю это не сейчас. Так же жила и Николь. Но она не учла один важный факт. С лёгкостью говоря ложь любому, она не могла врать себе. И имела все основания опасаться, какой ценой для неё обернётся эта ложь. Что она сделает с ней? Снова шёл снег, а она всё не заводила двигатель и не ехала домой. Она не видела в том смысла, ведь скоро начнётся новый день, который не будет отличаться от других. Работа поглотит и утопит её в себе, а мысли не утихнут и не прекратят терзать. Болезненные размышления о том, что она взяла на себя колоссальный вес ответственности и не рассчитала, что это бремя она вряд ли осилит. Она была настолько разбита своим последним, таким простым, но в то же время таким тяжелым комментарием, что даже не подождала Мишу. Не перекинулась с ними и словом после эфира, быстро исчезнув, насколько это ей позволяла настойчивая боль в ноге, среди коридоров студии. Да и не знала она, что ему сказать. Он снова будет злиться или обижаться, за то, что явилась туда, поучать его, а сейчас выслушивать все это не было сил. Да и боль донимала. Сегодня она полностью ослушалась врача, Мишу, свой здравый смысл и нарушила все рекомендации. Скорее всего завтра она не сможет нормально функционировать в Офисе. Это удручало. Но когда Николь увидела, как открывается дверь чёрного входа и оттуда выходят Миша и Давид, о чем-то мрачно переговариваясь, её охватила паника. Миша точно увидит её авто и снова захочет поговорить. Он не может иначе, не умеет держать ничего в себе, а она устала от своих попыток открываться и говорить правду. Принуждать себя к этому. Она быстро включила фары, завела двигатель и её белая ауди, безоговорочно следуя её указаниям, строптиво взвизгнула тормозами и помчалась прочь от треклятой студии. Пусть думают о ней, что хотят. Снег лепил прямо в лобовое стекло и дворники работали постоянно, но Николь скорость не сбавляла. Ей было немного стыдно за её детский поступок, ведь она могла уехать раньше, не попадаясь им на глаза, но пыталась всего-навсего переждать, взять себя в руки. Ждала, пока успокоится. А теперь угодила в такую вот ловушку. Ну ничего, пусть спишут это на женские капризы, на высокую эмоциональность, на неудачный день и год! Плевать. Она тоже имеет право на срыв. Она не железная. Зазвонил телефон, и она бросила взгляд на экран. Андрей Борисович. Она коснулась кнопки и включила динамик. - Я слушаю, Андрей Борисович, - дыхание тяжелело с каждой секундой. – Смотрел прямой эфир. В начале брался за голову, но ты сделала мой вечер, Николь, – удовлетворённо протянул руководитель Офиса. Сердце упало куда-то далеко вниз, а холод сковал её всю. – Я сказала что-то лишнее? – О, нет-нет, наоборот. Николь, это было неотразимо! Ничего лишнего, но… ты ответила на всё и сразу. Она старалась изо всех сил, дабы выровнять дыхание, но, кажется, оно нарастало паникой внутри всё больше и больше. Кровь набатом стучала где-то в барабанных перепонках. - Спасибо. Я старалась максимально отвлечь их от скандальных вопросов. – Скажу сразу, тебе это удалось. Знаешь, я бы с удовольствием выдвинул тебя как спикера, но, боюсь, Зеленский будет против. Да и… – Уверяю вас, я тоже от такой идеи не в восторге, – Николь вздрогнула и задрожала. – Как одноразовая акция – это было уместно, но вы и сами понимаете, что светиться лишний раз мне не нужно, – Николь начала тормозить, подъезжая к пешеходному мосту. Нужно взять себя в руки и успокоиться. В таком состоянии вести авто, в такую погоду… Не хватало ещё разбиться нахер. – Ты права. Молодец, Николь. До завтра. - До завтра, господин Ермак. Окончательно затормозив, она едва удержалась, чтобы не закричать, и с силой ударила кулаками несколько раз по рулю. Молодец? Она? Почему? Потому что врёт, а об этом никто не догадался? Или может потому что ложь эта всё равно всплывет наружу рано или поздно? И за это кто-то может поплатиться жизнью. Она вышла на улицу, с силой хлопнув дверцей и направилась к мосту. Ветер бросался ей снегом и острыми стеклами снежинок прямо в лицо, царапая кожу. А вокруг не было ни души. Схватившись за поручни обеими руками, она пальцами вонзилась в снег, что успел достаточно их покрыть и склонила голову. Выдохнула горячий воздух из груди, пытаясь успокоиться, но ничего не получалось. Слёзы брызнули из глаз, и поскольку её всё равно никто не услышал бы здесь, она дала себе волю и зарыдала. Ника с силой вцепилась в перила и судорожно выдыхала парами тёплый воздух из груди, задыхаясь от слёз. От отчаяния и боли, от того, что она сотворила с собственной жизнью и как манипулирует другими. Она смотрела на себя изнутри и не узнавала, во что она превратилась. Чего стоили ей эти изменения. И как далеко она вообще зайдёт в этих своих попытках? – Николь?.. Она замолчала, стиснув зубы и посмотрела прямо перед собой. Переферийным зрением уловила свет фар другого автомобиля и приближающийся силуэт. Странно, она даже не услышала, что кто-то подъехал, так погрузилась в собственные мысли. Дрожащими холодными пальцами стёрла дорожки слёз (ой, как будто так трудно было не заметить её состояние!) и обернулась. Миша остановился в двух метрах, уловив её взгляд. Нахмурился, но почему-то не приближался. Неужели с ней всё было настолько плохо? – Не нужно было тебе приходить на эту запись, – тихо проговорил он. Она только скривилась. – Это что-то изменило бы? – Да, – он подошёл ближе. – Такого рода ложь тебя разрушает, Николь. И тебе этого не скрыть. От самой себя не скрыть. Она отвела взгляд, не сдерживая слёз, все катившихся по щекам. Чертова сентиментальность, ну почему она так уязвима? – Ты не понимаешь… ты не знаешь! – она подняла взгляд и вгляделась в внимательные серьёзные карие глаза. – Миша, тогда, в кафетерии, я не срывалась на тебе и твоей болтовне просто так! В ту ночь мне приснился сон, что все вы мертвы. Мертвы из-за меня! – она отвернулась от мужчины и снова подошла к поручням моста. Всмотрелась в чёрную гладь раскинувшейся под ней воды. Волны пожирали большие снежинки, снег растворялся там, бесследно исчезая. Она судорожно выдохнула воздух, пытаясь из последних сил себя успокоить. Удавалось плохо. – Я не могу допустить, я не могу себе позволить не делать ничего, когда способна на что-то повлиять! Даже если это обернётся для меня такой ценой. – До чего тебя это доведёт, Ника? – он подошёл совсем близко, но все ещё не решаясь её коснуться. – Какими жертвами для тебя это обойдётся? – Это неважно, если в конце я не увижу ни одного из тех мёртвых, искалеченных лиц, – процедила она сквозь зубы. – Этого и не произойдёт. Ты ведь не одна, Николь, – он всё же коснулся её предплечья, легко сжимая. - Взгляни на меня, - она обернулась и с болью посмотрела в его лицо. – Живой, видишь? Живее всех живых, - она уже совсем не выдержала и крепко обняла его, со слезами выплескивая весь тот ужас и боль, что испытывала уже много дней. Миша молчал, только касаясь её спины в успокаивающем жесте. – Поехали домой, м? – сказал он, когда она успокоилась. – Тебе нужно отдохнуть. Он был прав. Слишком много всего для одного дня и большой колоссальный недосып истощили её. Она даже не сразу заметила, что он целенаправленно ведет её к своей машине. – Миш, я лучше к себе. – Забери свои вещи и я жду тебя. Про машину не волнуйся, я сейчас попрошу, чтобы её отогнали, - он ничуть не послушал ни единого слова Николь. Но, возможно, это было не такой уж и плохой идеей. А спорить совсем не хотелось. Они довольно быстро добрались до дома Миши, а может она задремала и не заметила, как уже были на месте. Она сразу же пошла в душ, чтобы хоть как-то согреться и распарить усталую кожу. Боль в ноге не отпускала, так что уже переодевшись и вернувшись на кухню, она тихонько выпила ещё две таблетки обезболивающего. Без задней мысли, она и не беспокоилась, превысила ли она допустимую дозу или нет. Слава Богу, Миша этого не заметил, потому что сносил всё необходимое для сна в гостиную на диван – она принципиально спала только там, у камина, выбрав это как самое уютное место в его доме ещё в первый раз, когда была у него. Тогда она просто вырубилась на этом диване от чрезмерного количества выпитого виски и слёз по родителям, что пролила так много, впервые за столько лет. Миша никогда не гасил освещение в гостиной, оно всегда извещало каждого мягким желтым светом ночников, а в зимний период и языками пламени из камина – что дома есть хозяин. Этот свет отражался от панорамных окон, путался в тяжелых шторах и дарил тепло и чувство безопасности. Самое уютное место в этом доме. Её место. – Давай, я сама, – она легко коснулась его, пока тот заправлял подушку. – Иди, тебе тоже нужно отдохнуть. – Ты не голодна? – он всё же передал ей подушку, задумчиво разглядывая каминную полку. Ника усмехнулась. Чтобы у Подоляка дома еда завалялась? Вот это новости. - Нет, Миш, но от чая не откажусь. – Он только кивнул в ответ и пошёл ставить чайник. Она наконец застелила свою незамысловатую постель и, скривившись от боли в ноге, осела на диван, сразу зарываясь телом в мягкое одеяло. Коснулась пальцами кожи, там где болело сильнее всего - на изгибе стопы, и ей показалось, что кожа немного припухла в том месте. Скорее всего это было вызвано теми проклятыми каблуками. Николь очень надеялась, что к утру ей станет лучше. Работу никто не отменял, а выходной или, упаси Бог, больничный, она не собиралась брать. Николь сильнее стиснула многострадальное место – и снова поморщилась от боли. - Покажи мне, что у тебя там, - она вздрогнула, так тихо подкрался Михаил. – Господи, ты чуть меня до сердечного приступа не довёл! – Николь вздрогнула, прижав руку к сердцу, тяжело дыша. – Напугал! – Николь. – Подоляк присел рядом и упрямо не отводил взгляд. – Покажи уже, в конце концов. – Она в ответ лишь обречённо вздохнула и откинула одеяло. Он изучал место травмы осторожно, не так, как утром и в конце концов вздохнул. – Это растяжение. Следует зафиксировать стопу эластичным бинтом и нанести согревающую мазь. Где-то у меня была… - Мазь я нанесла после душа, врач выписал, бинт мне не нужен, - отмахнулась Николь, но его уже и след простыл. – Миш, тебя на мосту протянуло, ты теперь не слышишь, что я тебе говорю? Не нужно мне ничего! - Может и продуло, выборочно, потому что твоих этих легкомысленных комментариев я действительно не слышу, - он снова приблизился с чашкой и бинтом в руках. Николь поморщила нос и смотрела недовольно. – Почему тебе так тяжело просто мне уступить и принять помощь? – и снова эти карие жалостливые глаза. Она только фыркнула и молча наблюдала, как он довольно умело фиксирует её ногу бинтом. Между ними воцарилась тишина, но продолжалась она совсем недолго, потому что интерес к его действиям буквально пожирал девушку изнутри. - Так какой ты врач, в конце концов? – она лукаво посмотрела на него, пряча улыбку. Сейчас разозлится или обидится, что она всё же что-то искала о нём прямо за его же спиной. Миша тяжело вздохнул и закатил глаза, зная, что Николь точно не отстанет от него со своими расспросами. – Настоящим врачом я так и не стал. Откуда ты это уже пронюхала? – он посмотрел на неё исподлобья. - Однажды мне было очень грустно и скучно на работе и я имела неосмотрительность ввести твоё имя в интернетной ленте. Википедия сказала, что ты квалифицированный врач. – Ты искала обо мне информацию в интернете, – Миша хмыкнул. – Дожил. За моей спиной! – он недовольно вскрикнул, но движения его были осторожны и аккуратны, он закончил с перевязкой и вернул одеяло на место. Подал ей чашку. – Могла же и у меня прямо спросить. Сама постоянно всем рассказываешь, какие мы друзья. – Тогда мы друзьями ещё не были, – она благодарно кивнула в ответ на чай и отпила тёплого напитка со вкусом бергамота. – Тогда Ермак как ненормальный орал у тебя в кабинете, а мне стало как-то не по себе и я притащила тебе молочную шоколадку. – Вот как, – Миша кивнул, вспоминая. Помолчал немного, блуждая взглядом и мыслями где-то совсем далеко. – Я хотел быть хирургом. Но уже в конце учебы бросил, потому что… выдались лучшие предложения, - он спрятал глаза. – Не сожалеешь? – она с любопытством склонила голову набок. - Иногда немного сожалею. Но что тут поделаешь. Судьба у меня такая – мне не суждено было стать хорошим человеком и приносить пользу таким добропорядочным путём. - Если уж ты пользы не приносишь, тогда я не знаю, кто вообще работает в нашем офисе! – Николь легко засмеялась. – Опять наговариваешь на себя какую-то ерунду. А зря, сейчас не Новый год, я вот даже психануть и убежать отсюда не смогу. Машины нет, спать хочется, – она сладко зевнула, допивая чай. – Тебе уже давно пора спать, – он только глаза закатил. – Поспишь и силы восстановятся, – он забрал у неё пустую чашку и встал с дивана. – Знаешь, Миш. – Он замер на месте, не оборачиваясь к ней. – Если ты думаешь, что твоя грусть незаметна для других – то ты ошибаешься. Он ей на это ничего не ответил. Просто занимался чём-то на кухне, перекликался с ней о чём-то незначительном, Ника точно запомнила, что попросила его обязательно её разбудить и наконец уснула, спокойной и умиротворённой. Николь проснулась с уверенностью, что точно проспала. Об этом свидетельствовало много аспектов - во-первых, на улице уже было совсем светло, снег, просматривавшийся в стекло, щедро освещал гостиную и весь дом. Во-вторых, чувство полной тишины, а это означало, что дома никого не было. В-третьих, будильник не звонил. Она поднялась с подушки и попыталась найти свой телефон. Он был совсем рядом, прикрытый листом бумаги, поэтому она схватила и то, и то. Телефон был полностью разряжен, так что напрасно было даже пытаться получить от него хоть какие-то ответы. Она развернула бумагу, оказавшуюся запиской.«Я уведомлю Ермака, что сегодня на работу ты не выйдешь. Не напрягай ногу и отлежись. Твою работу возьму на себя.
Подтверждение твоей травмы у меня на руках – не забывай, так что даже не смей явиться в Офис.»
Миша
Николь только устало вздохнула. Что ж, сама виноватая, отдала Подоляку в руки все козыри. Теперь оставалось принять это как данность. Если она и явится в офис, Миша её оттуда выбросит из окна. А нога ведь ещё так толком и не прошла. Она медленно готовила завтрак на Мишиной кухне. Было довольно необычно встречать утро в такой атмосфере, умеренной и спокойной, как из прошлой жизни. Она вчера ошиблась в своих мыслях - продуктовых запасов у Миши хватало и они поражали своим разнообразием. Николь даже пару минут находилась в раздумьях, что именно ей приготовить. Это на него было совсем не похоже, она не знала, как у них было с Марией в супружеской жизни, но холостяком он был довольно среднестатистическим. Любил чистоту и простоту во всём, не терпел мыть посуду и готовить что-то сложнее кофе или омлета. Миша часто заказывал еду из ресторанов и доставками, или же пользовался добротой Николь, хитро заманивая её приготовить ему что-то, прикрываясь очередным фильмом или переутомлением на работе, от чего не позволял ей садиться за руль собственного автомобиля. Она же в ответ довольствовалась его компанией – спасением от одиночества, разговорами ни о чём (но как же интересно было его всегда слушать!) и променивала душную и тесную собственную квартиру на простор его большого дома. Она взяла в руки чашку, потеплее укуталась в плед и вышла на улицу, присев на одно из кресел наружной террасы. Снег, казалось, не переставал мести со вчерашнего вечера. Иногда стихал, а потом снова усиливался, пушистыми снежинками укрывая землю. Николь затянулась айкосом и выдохнула дым в холодный воздух. Боль в ноге почти прошла, но всё же она послушно после утреннего душа нанесла мазь, выпила обезболивающее и хорошо поела, чтобы восстановить силы. Николь окинула взглядом всё пространство двора. Мише сюда хоть кого-нибудь, и как он справляется с этим всем сам? Как вообще у него хватало сил возвращаться сюда, зная, что больше никто его не ждет? Она бы сошла с ума. Краем уха она услышала звонок телефона. Торопливо вернулась в дом и нашла гаджет. Улыбнулась, увидев, кто ей звонит. – Привет, Лёш, – она сделала глоток кофе и поставила чашку на стол. – Привет, пропажа! И где это ты запропастилась? Звонил с самого утра, а абонент все недоступен и недоступен… аж волноваться начал, - голос его звучал весело и совсем не устало и уныло, как часто бывало во время их разговоров. На фоне слышался шум, грохот двигателей и перекрикивание людей. – Был тяжелый день вчера, да и телефон разрядился… – она немного смутилась, вспоминая вчерашний, совсем невесёлый день. – Только вот недавно включила. – Ты что, не на работе что ли? – Неа. Прогуливаю, представляешь? – Да ну, ты меня разыгрываешь! В жизни не поверю, что Николь Терещук и решила по доброй воле и в здравом уме пропустить очередной рабочий день! – он рассмеялся. – Да, потому что так себя можешь вести только ты, – она фыркнула. – Позволять себе опаздывать, отлынивать от работы и вообще, бросать всё и вся, ради этого твоего глупого воинского долга. – Я тоже очень соскучился, моя Николь, – он сказал эти слова совсем тихо, но у неё все равно мурашки пробежались телом от его тембра. – У тебя всё хорошо? – Да. Немного повредила ногу, поэтому Подоляк решил оставить меня дома. Ты сам знаешь, с ним невозможно спорить, если уж что-то в голову себе вбил. - А с ногой что? – голос сразу сменился на удивлённо-озабоченный. - Растяжение. Потянула на… тренировке, – Николь подавилась воздухом от очередной лжи, но виду не подала. – Ничего серьёзного, но Миша как всегда. – И он прав, прекрасно, что настоял на этом. Я знаю, как ты себя не жалеешь на работе. Лучше пропустить один день, чем сделать себе хуже. - Она только глаза закатила. Нудный, такой же, как и Миша. – В Офисе все спокойно? – она догадывалась, на что он намекает. – Да, в Офисе все хорошо, – она вздохнула. – Только вот… – Что? – он сразу насторожился. – Я вчера ездила на запись и выступала от имени Офиса на одной из передач. Надеюсь, тебе ещё сорока не успела на хвосте принести эти сплетни и я первая сообщаю эту шокирующую новость, - она улыбнулась в трубку. Алексей тоже удивлённо засмеялся. – И как же всё прошло? О нет, дай сам угадаю - Ермак теперь поёт тебе оды и хочет, чтобы ты выступала вместо тех офисных, наглых и дерзких советников! - Ты прав как никогда. И всё же я отказалась от его предложения. – Правильно сделала. Тебе ни к чему весь этот негатив, ты его уж точно не заслуживаешь. Оставь это нам, - интересно, это он так намекал, что скоро вернётся? Насиделся и насмотрелся? Миша был прав, хаотичному Арестовичу долго на одном месте не сиделось. – Когда вернусь – будет на ком срываться, – точно, таки наскучило. - Лёш, я ведь уже говорила вам, что думаю по поводу скандальных заявлений, - она лишь устало вздохнула в ответ на его упрямство. – Да, и я тоже говорил, что тебя услышал, – он улыбнулся. – Не волнуйся, всё будет хорошо. – Она услышала на фоне громкое и радостное «Арестович!». – О, мне нужно идти. Я позвоню тебе на днях, ладно? Береги ногу и отдыхай больше. И передавай Мише привет, мне нравится, как он паскудит меня во всех мессенджерах, но отвечать у меня находится время только для тебя, - она снова закатила глаза. Ну что за подхалимство? – Целую, Николь. – Буду ждать твоего звонка. Целую. А потом началось самое страшное. Николь не знала, чем себя занять. Работы не было, никто не звонил, и она боялась вообразить, какой ценой Мише обошлась эта тишина. Она порывалась несколько раз позвонить Ермаку или хотя бы его помощникам, чтобы прислали за ней машину, но отказалась от своих же мыслей. С демоном из соседнего кабинета она не решилась бы спорить. Дома было чисто, уборкой заняться не получилось, ужин готовить было совсем рано, а обедать не хотелось. Миша вчера даже посудомойку успел загрузить, и она, с радостью натёрла посуду оттуда, что не отняло у неё и двадцати минут. Всего несколько чашек, тарелок и приборы. Николь снова уныло оглянулась посреди гостиной. Телевизор включать не хотелось, отвращение от сего ещё толком не прошло после вчерашнего, можно было бы почитать, но книги были в рабочем кабинете Миши, а она никогда туда без него не заходила. Она раздраженно выдохнула и присела на диван. Снег пойти убрать на улице что ли?.. Как по заказу, зазвонил телефон. Николь радостно вскинулась и схватила его. К сожалению, это была лишь её надоедливая нянька и по совместительству обломщик всего её кайфа рабочего процесса в Офисе. – Миша, мне скучно! – капризно выкрикнула она в трубку. Тот в ответ чем-то шуршал на той стороне. – Делать нечего, нога не болит, давай я приеду, мне уже гораздо лучше! – Тебя вообще, учили здороваться, Ника? – она только фыркнула на это и снова страдальчески застонала. – Сказал же, сидеть дома, значит сиди. – Тиран. Настоящий узурпатор. Не может быть такого, чтобы не было работы для меня. Умоляю, Миш, ну пришли ты мне хоть что-нибудь! - Нам нельзя высылать рабочие документы, ты сама это знаешь, - он улыбнулся. – Слушай, я спросить хотел, где твои последние правки по всем моим докладам? Везде посмотрел, никак не могу найти. – Ты рылся в моих документах без моего ведома? Подоляк, если ты развел там беспорядок, подобный своему, я за себя не ручаюсь! – Ты сама поступаешь точно так же и у меня. И никогда этого разрешения не спрашиваешь, - он снова чем-то зашуршал. – О, шоколад! Она раздраженно фыркнула. Ну всё, дорвался до её запасов. – Миша, не трогай ничего в том ящике! – Да я одну возьму, жалко тебе что ли? Так где правки ты скажешь или мне наряд с собаками вызвать? - Шкаф с документами, вторая полка. На папке так и написано: «Подоляк, который меня достал»! - Грубиянка, - послышались шаги и задумчивый голос Миши. – Да я вроде уже здесь смотрел… ага, нашёл, большое спасибо. Кстати, Ермак настолько доволен твоей работой, я уверен, что смогу договориться ещё о двух-трёх днях твоего отдыха. Только попроси, - он нахально захихикал в трубку. – Вот только попробуй, Миша, и я точно никогда больше в жизни с тобой не заговорю. Теперь я понимаю, почему Лёша тебя игнорирует и правильно делает. О чём вообще можно с тобой говорить? – Арестович тебе звонил? Вот, зараза, а мне он не отвечает, – он задумчиво хмыкнул. - Потому что я нравлюсь ему больше, чем ты, - прошипела она. - Не завидуй. – И Слава Богу. Слушай, Никусь, здесь такое дело… О нет. Сейчас будет что-то просить. И это что-то ей может не понравится. Она продолжила молча его слушать. – …я не знаю, что там произошло, но у Маши какие-то дела, а Даниил наотрез отказывается с ней ехать. Просится ко мне. Тебе же не будет трудно посидеть с ним, пока я не приеду? Николь облегченно выдохнула. Что она могла ему ответить, кроме согласия? Очевидно, с Даниилом они точно не соскучатся. Возможно, они даже вдвоём разнесут ему полдома, а виновных он наказать так и не сможет. Николь счастливо усмехнулась. – Конечно же посижу, Миша. – Вот за это большая тебе благодарность, Николь. Я постараюсь закончить все дела как можно скорее, но… - Да я и так знаю, что работы чертовски много, Миш, - она его перебила. – Не волнуйся, мы найдём, чем заняться. - Если что – звони. И еще раз спасибо, – она улыбнулась и попрощалась с ним. Даниил Подоляк был младшим из двух сыновей Михаила Подоляка. И, в отличии от старшего, девятнадцатилетнего Назара, в одиночку справляться ещё не мог. Ему было всего девять, но он уже был точной копией своего отца. Любознательный, не по годам сообразительный, и внешне исключительно схож с Михаилом. Они с Николь были знакомы, потому что несколько раз он всё же вытаскивал её к себе, когда у него гостили дети, а однажды они даже водили Даню вдвоём в зоопарк. Сначала, как и любой ребенок, он воспринимал Николь с осторожностью, но после часа-полтора общения, детское сердце открывалось и они находили общий язык, через разговоры, телефон с играми или же детскую непосредственность и бесстрашие Николь, несмотря на её возраст и солидную должность. Американские горки? - Без проблем! Засунуть руку в просвет забора, чтобы погладить оленя? – Давай, пока папа не видит! (ох и выслушивала тогда Николь, не хуже самого Даниила). Играть в прятки вдвоём, дома, пока Миша с друзьями общался на заднем дворе и разбить часы, опрометчиво повернувшись и задев их рукой? (Они так и не сдали друг друга, хотя Миша был злой как чёрт). Миша говорил, что ума у них один на двоих, а она всем сердцем полюбила этого маленького озорника. Даниил был весь и полностью благосклонен к своему отцу. Когда они с Марией расстались, ему было восемь и это событие ожидаемо болезненно ударило по его ещё совсем детскому сердцу. Он чаще старшего просился к Мише домой, он звонил ему непрерывно и выходные или летние каникулы предпочитал проводить в доме отца. Именно его рисунок Николь нашла на журнальном столике Миши в новогоднюю ночь и та такая простая надпись в уголке так её умилила – она знала, насколько Даниил привязан к Мише. Так что от перспективы посидеть с ним она была в восторге. Они смогут справиться друг с другом. Мария была немного недовольна, оставляя ребенка на совсем-незнакомую-какую-то-коллегу, которая вообще непонятно что делает у Миши в доме, но виду не подала, очевидно, что её предупредили заранее. Николь просто испытывала в воздухе ту невысказанную неприязнь. Но детская непосредственная радость, когда Даниил увидел её и кинулся обнимать, сама за себя всё сказала. Мария ещё раз повторила Николь все просьбы и требования, а также все аллергии сына (Ника и без неё все это знала, но добросовестно слушала и соглашалась) и попрощавшись, уехала с Богом. Николь вздохнула с облегчением. - Ну, иди-ка обниматься, быстро! – она сгребла его в тёплые объятия, слушая счастливый смех. – Как дела, маленький непоседа? – Всё хорошо, Николь! – мальчик рассмеялся и окинул взглядом гостиную. – А где папа? – На работе твой папа, где же ещё, – она подмигнула. – Но он обещал вернуться пораньше. Так что пока с тобой побуду я. Чем займёмся? – она взяла его руку и повела к дивану. - Ты голодный? – Нет, я поел дома, – он упрямо помотал головой. – Уроки сделать ещё нужно. – Тащи сюда свои уроки, будем разбираться, – Николь сосредоточенно кивнула и приготовилась вспоминать школьную программу четвертого класса. Она надеялась, что справится. Так или иначе, вносить правки в Конституцию иногда было гораздо проще, чем постичь всю ту науку. Не сказать, чтобы Дане понадобилась её помощь. Он иногда обращался к ней с простыми вопросами, пока она занималась другими вещами - сделать чай, найти сладости для него, разжечь камин. Странно, но с появлением ребёнка и работа в доме сразу нашлась. Когда вечер опустился сумерками на дом, она снова позвонила Мише, чтобы уточнить, когда он вернётся. Михаил ответил не сразу, поговорил с сыном, а потом шепнул Николь, что вынужден будет задержаться. Она лишь заверили его, что ничего страшного и у них все хорошо. - Солнышко, твой папа-трудоголик задерживается на работе, поэтому мы будем ужинать вдвоем, - она подошла к мальчику, который что-то рисовал в альбоме. Даня только кивнул и молча уселся за стол. Она заметила, что с каждым часом отсутствия отца, он становился все грустнее и мрачнее. - Не унывай, Дань. Скоро приедет, - она посмотрела на него, но он только грустно уставился в тарелку. Потом тяжело вздохнул и внимательно вгляделся в глаза Николь, совсем взрослым взглядом Миши. – Мама говорит, что мы скоро уедем из страны. А отец останется. Я не хочу уезжать, - в детских глазках заблестели слёзы. Вот чёрт. У Николь и у самой ещё внутри не все слёзы высохли после вчерашнего, и вот как можно было устоять перед такой жесткой и обезоруживающей детской правдой. – Даниил, мама приняла правильное решение. Вы уедете ненадолго, но потом все же вернётесь. Отдохнёте, увидите новую страну. Это же самое настоящее приключение, ты чего? – она старалась улыбаться как можно счастливее. – Я хотел бы остаться с папой. Или, чтобы он уехал с нами, - мальчик только грустно вздохнул. - У твоего отца очень ответственная работа, солнышко. К сожалению, он не может так просто её бросить. Но, поверь, вы вернётесь довольно быстро. – Он молчал. – Николь? - Да, Дань? Карие глаза, так похожие на глаза её лучшего друга, внимательно смотрели в её собственные. – Пообещай, что если что-то плохое произойдёт, ты останешься с папой. Чтобы он не был один. – Если бы Николь что-то пила или ела в тот момент, она бы точно подавилась. Она ответила ему серьёзным взглядом и прижала руку к сердцу. – Обещаю, Даниил. Что бы ни случилось. После ужина и довольно тяжелого и взрослого разговора, они решили посмотреть мультики. Вернее, Николь решила, потому что была уверена, что простые незамысловатые истории заставят их хоть немного развеселиться. Их обоих. После двух частей Драконов, уже в начале третьей у Дани начали слипаться глаза, поэтому она отправила его в душ и в постель. Мальчик был сонный, но уже не такой грустный, как днём. Видно, её обещание что-то для него стоило. У Николь приятное тепло разливалось внутри. Он ей верил, это было видно, и она не собиралась подводить его доверие. Уже укрывая его одеялом и желая сладких снов ей вспомнилось, как мама укрывала и укладывала спать её саму. Сколько тогда было в ней тепла. Как много его осталось в таком коротком, но счастливом детстве. - Спокойной ночи, Дань. Сладких снов, – она легко поцеловала его в лоб. – Ты разбудишь меня, когда отец придет? – он уже наполовину спал. - Буду на чеку, пока он не вернётся и сразу отправлю к тебе, - она улыбнулась. – Спи уже. – встала с детской кровати, стащила первую попавшуюся книгу и тихонько прикрыла дверь. Стрелки часов давно уже миновали отметку двух ночи, а Николь совершенно измучилась перечитывать долбанного Колобка, когда, наконец, зашуршали ворота и во двор въехал Мишин автомобиль. Николь зевнула и пошла разогревать еду. Опять - всё так было похоже на семью. Интересно, решится ли она сама когда-нибудь завести её? С кем это будет? Переживёт ли она вообще эту зиму, чтобы иметь возможность строить такие дальновидные планы? - Привет, - Миша устало ввалился в дом и сбрасывал верхнюю одежду на ходу. – Ну и день. Даниил уже спит? - Миш, ну ты уже совсем, посмотри на часы. Конечно спит, – Николь закатила глаза. – Так тебя и не дождался. – Миша молча кивнул и пошёл на второй этаж. Ника закончила сервировать стол, а затем последовала за ним. Мишу она нашла в детской, тот склонился над сыном и что-то нашёптывал ему. Даниил счастливо улыбался и сонно тянулся к нему ручками. Напоследок, Михаил легко коснулся его волос и поцеловал в висок. И направился к двери. Прикрыв их за собой, он повернулся к Николь. – Ты разбиваешь ему сердце, знаешь? Тем, что тебя так мало в его жизни. А скоро, - она горько усмехнулась, - совсем исчезнешь на неизвестно сколько времени. Миша внимательно на неё взглянул и вздохнул. – Все мы вынуждены чем-то жертвовать ради людей, которых любим больше всего в этом мире.