Терновый венец

Музыкальное сопровождение: Iggy Azalea feat. Rita Ora - Black Widow Один в каное - Пообіцяй мені KAZKA - Мовчати       Из дома Миши Николь уехала рано утром, не разбудив их и не тревожа. Ему нужно было побыть наедине с сыном, она бы там только мешала. Всё, на что Ника спромоглась – написать коротенькую записку, наспех выпить кофе и как можно тише ускользнуть из дома в утренний холод навстречу такси. Мысли, не имевшие четких очертаний, тревожили её непонятным гулом. Всё ли она делает правильно? Выполняет ли до конца свою работу? Что действительно имел в виду Миша, когда бросил ей ту ночную фразу?       Она боялась любви. Она испытывала похожее чувство только один раз в своей жизни и того ей было достаточно, чтобы понять – любовь уничтожает душу и полностью способна изменить твою сущность. Она помнила первую окрыленность от того ощущения, слепоту в дальнейшем на малейшие и наибольшие недостатки человека, которого любила и боль и чувство абсолютной собственной ненужности, когда всё закончилось. Она тогда сама ушла. Ушла, потому что испугалась. И ушла, потому что изменилась из-за того человека и те изменения ей в себе не понравились.       Николь точно знала, что не чувствует влюбленности к Лёше. Они предались страсти, им было хорошо друг с другом, но даже тот ночной разговор не был способен обратить её к чувствам таким глубоким и сильным. Как и его просьба, быть с ним честной и откровенной. Она тихо улыбнулась сама себе под нос. А разве она не была с ним честной? Она ему ничего, кроме близости и не обещала.       И всё же время брало и берёт своё. Лёша абсолютно ей подходит, манит и соблазняет. С ним ей безопасно и не скучно. Она даже могла бы представить, что они в далёком и сейчас таком неосуществимом будущем имели бы семью. Может быть, детей. Лёша надёжен, искренен и преданный, когда речь идёт о таких глубоких понятиях. К тому же он и сам понял, с какой нелюдимой сущностью имеет дело. Он будет ждать, если на это потребуется время. Она в этом не сомневалась.       Удачный вариант, выгодная партия… На пороге войны еще и верный защитник. Ты снова пользуешься людьми, Николь и снова сама себе в этом признаёшься. И снова не чувствуешь никакой вины за такие поступки.       Но другое беспокоило душу. Был в её жизни человек, к которому она уже и сама не понимала, что чувствует. Ради которого шла на всё, совершала необдуманные, спонтанные поступки, не задумываясь о последствиях своих действий. Этот человек влез ей в душу, заполнил под кожей изнутри и знал о ней абсолютно всё. Николь величала такое деяние «дружбой». Или скрывала что-то большее даже от себя?       Проклятый Подоляк.       Она понимала почему так реагирует. Ибо он единственный, кто никогда не обращал на неё внимание так, как обращал каждый чертов мужчина, встречавшийся в её жизни. И это не только раздражало полным изломом её ожиданий, это заставляло задуматься, что он от неё что-то скрывает. В том же похожем плане, что и она сама от себя.       Пребывая в таких безрадостных мыслях она готовила завтрак у себя на кухне, пока Лёша занял её ванную после их страстной встречи и почти бессонной ночи. Он ворвался к её дом без предупреждения, накануне вечером и она была действительно очень рада и счастлива снова быть с ним, чувствовать его, отдаваться ему... Но измождённая и уставшая, она позволила таким мрачным мыслям завладеть ею и теперь никак не могла от них отцепиться. Видимо, эта война действительно заставила её сходить с ума, иначе чем ещё объяснить, что она подозревает каждого и каждую во всём и вся?       Если бы Миша не сказал ту фразу ночью, она бы и не задумалась об этом. Но в том, как он это говорил, впервые слышалась какая-то неоднозначность. Что-то такое, едва уловимое, будто говорил он не о своих детях. По спине пробежал холодок. Да нет, он бы сказал. Намекнул. Показал бы свои истинные чувства, она ведь его знает, хорошо знает!       Ага. Ни черта она его не знает. Она только обманывает себя этим. Не знает и даже не хочет углубляться в его секреты и тайны. Хочет оставить так как есть. Ибо сама себе нарисовала образ идеального друга, который всегда рядом и с которым очень легко и спокойно. Для всего остального у неё есть Лёша. И это к лучшему. Не с Мишей ей следует пересекать такие границы. Она только всё испортит этим.       – Ты какая-то расстроенная, – Лёша внимательно наблюдал за ней уже несколько минут и не отводил взгляда, – что-то тебя тревожит?       Она повернулась к нему, отведя взгляд от окна, где наблюдала за снегом.       Снова врать.        - Несколько вещей. Предатели в Офисе, война, которая вот-вот начнётся и самое важное, - она улыбнулась уголком губ, - я не знаю, что брать с собой в убежище.       - Предатели выдадут себя сами и я сразу же собственноручно их пристрелю - это раз, - Лёша загнул большой палец, перечисляя, - когда война придёт - мы будем к ней готовы и выстоим - это два, - он загнул второй палец, - а в тревожный чемодан не набирай ничего лишнего, вам же выдали приблизительные списки – это три, - он загнул последний палец.       - Надёжнее услышать это от тебя, от человека, имеющего опыт на войне. Что там нужно в первую очередь? Незаменимое и необходимое?       – Николь, – Лёша нахмурился и стиснул крепко её руку, – не забывай, ты отправляешься не на войну. Мы просто побудем немного в безопасном месте, на случай массированных воздушных ударов. По всей стране проверяют такие убежища и обустраивают их. Это лишь на время. Не рисуй себе поле боя, его здесь не будет.       Она внимательно посмотрела ему в глаза. – Ты уверен в этом?       – Киев невозможно захватить просто так. У них на это нет шансов. Я ездил и видел. И я уверен, – он легко поцеловал её в лоб и принялся собирать грязную посуду. – Не накручивай себя.       Почему-то она ему не верила, но сделала вид, что послушала. Нахмурилась и стояла, наблюдая за его нехитрыми действиями. Он тяжело вздохнул, чувствуя тот тяжелый взгляд даже спиной, но благодаря её лжи, интерпретируя его для себя совсем по-другому. Покончив с посудой, он присел на стул, увлекая её за собой, в объятия.       – Перестань волноваться, слышишь? – лёгкие поцелуи касались её лица. – Я рядом – всё остальное неважно. И Боже, я так по тебе соскучился… - его руки с силой притянули к себе и крепко сжали в объятиях, пока губы продолжали целовать шею. Что там говорить, он умел заставить её забыться, но всё же не так надолго, как стоило бы.       - Я тоже очень по тебе соскучилась, Лёш, - она с удовольствием коснулась его губ собственными, утопая в сладком и нежном поцелуе.       Размышляя между тем, как ей пронести оружие в Офис незаметно.       – А вот это уже не так плохо, как раньше, – Андрей был всегда таким скупым на малейшую похвалу, что она только удивлённо на него посмотрела. Опустила оружие и глубоко выдохнула, успокаивая ускоренное сердцебиение от бега и нагрузок. Довольно улыбнулась, ведь знала, если услышала эти слова – сделала все безукоризненно.       – И руки твои почти не дрожат, – его глаза сузились, внимательно изучая девушку. – О чём думаешь, когда стреляешь?       - Ни о чём. Только выполняю задачу, – она пожала плечами. – Всё, как ты мне и говорил.       – Быстро учишься на своих ошибках. – Он в ответ только кивнул. – Я так понимаю, ты берёшь перерыв в наших тренировках?       Она ему сообщила об этом ещё несколько недель назад. Работы становилось всё больше, что заставляло ночевать в Офисе почти постоянно, и у неё просто не хватало времени ещё и на это. Было грустно жертвовать этими занятиями, но выхода не было. Последние недели она зачастила сюда, чтобы поскорее отточить мастерство и отработать все свои ошибки.       – К сожалению, это так, – она кивнула и положила оружие на столик рядом. – Но мне было очень приятно работать и учиться у тебя.       Андрей кивнул и протянул ей руку для рукопожатия. Сжал крепко. – Береги себя, Николь. – И ты тоже. Спасибо, – она отпустила его руку и направилась к выходу, на ходу забирая свои вещи.

Несколько дней спустя.       Николь, нахмурившись, изучала список вещей для тревожного чемодана посреди собственной гостиной среди беспорядков своих вещей. И вот как понять, что именно ей понадобится там? Все вещи казались очень важными. Она уже упаковала две сумки самого необходимого, закупилась лекарствами, теплой удобной одеждой, стиками для айкоса и сигаретами (ну а вдруг что!), запасными зарядными устройствами, тремя павербанками и еще многим. Чем больше она складывала вещей, тем больше идей возникало того, что ещё ей будет нужно. Эта её предусмотрительность иногда была слишком навязчивой и скрупулёзной. Она вздохнула и перепроверила все снова по собственному рукописному списку. В самом конце большими печатными буквами значилось одно-единственное слово: «ОРУЖИЕ». И она до сих пор не знала, как всё провернуть.       С собственным пистолетом было немного легче. Она решила возить его с собой в авто до самого начала каких-то серьёзных беспорядков. Во-первых, всегда под рукой, во-вторых, ей ни к чему он в здании Офиса, где и без того полно охраны, военных и Лёши. Этот пистолет должен оберегать её от внешнего мира, с которым она всё ещё успешно взаимодействует, ездит на обеды, домой и просто по улицам на встречи – деловые и к друзьям. Так что собственный Sig Sauer верно покоился в бардачке её машины вместе с двумя коробками патронов. Да, у неё не было на него разрешения и что с того? Никто не проверял автомобили досконально, поэтому об этом она волновалась меньше всего. Если уж найдут – тогда и будет с тем разбираться. Она надеялась, что такого не произойдёт, а когда придёт время – никому не будет больше дела до того, где она взяла оружие и чем защищает свою жизнь.       С Мишиным «подарком» было труднее. Как большая любительница пафоса и символизма, Николь жизненно необходимо было преподнести оружие в дар именно на его день рождения – шестнадцатого февраля. Но она уже себе всю голову сломала, как же этот пистолет в Офис пронести.       Каждый работник Офиса проходил металлическую рамку перед входом и выходом из здания. Это правило было священным и неприкосновенным, и особенно в это время. От этого нельзя было отказаться, избежать или как-то с кем-то договориться - сразу привлечёшь на себя ненужные подозрения. Не в то время, когда в самом Офисе работают и вынюхивают информацию и данные всякие предатели государства. Нужно было бы придумать какой-то хитрый трюк, Николь перебирала много вариантов, но, поскольку, шанс на то был только один – сомневалась и металась между вариантами. На что никогда не упадет подозрение? Что такое чертовски простое и понятное, до чего не станут докапываться? Что не вызовет никаких подозрений?       Николь, в раздумьях меряя комнату широкими шагами, остановилась и довольно улыбнулась. О, да вот же оно, под самым носом.       Накануне пятнадцатого февраля вечером Николь обустраивала свою собственную комнату в укрытии подвального помещения в Офисе Президента. Она осталась довольна своей работой и, вроде ничего и не забыла. Обвела взглядом пространство – не хватало только привычных технических устройств – которые сейчас находились в её кабинете. Она притащила из дома два тёплых пледа и купила самое тёплое одеяло из всех, которые нашла, потому что не знала, насколько ей будет здесь холодно и не вырубят ли им отопление на совсем. Она обзавелась обувью на низкой подошве – которую ненавидела всей душой, но советы Офиса обойти не могла. Она зарядила павербанки и имела на всякий случай запасные зарядные устройства и кабели. Шкаф был почти полным от вещей и жизненно необходимых мелочей. Она вздохнула, внимательно просматривая список уже в сотый раз. Нет, ничего не забыла.       В кармане зазвонил телефон. Несмотря на глубину размещения – связь её здесь ещё ни разу не подводила, что не могло не радовать.       – Слушаю.       – Добрый вечер, Николь. Меня зовут Татьяна и я звоню по поводу Вашего заказа. Все готово, на какое время вам нужно доставить по указанному адресу?       - Доброго вечера! Спасибо за звонок, буду ждать завтра вашего курьера к десяти. Я предупрежу охрану, он сможет войти и подождать меня в вестибюле.       – Отлично, он перезвонит вам завтра по факту доставки. Хорошего вечера!       Николь попрощалась и довольно улыбнулась. Всё-таки, весь этот адреналин добавлял жажды жить и действовать. Пока всё шло по плану.       В коридоре послышались тихие шаги, следом скрипнула её дверь и свет лампы её комнатки осветил заинтересованное лицо Владимира Зеленского.       – Обустраиваешь своё новое жильё? – он окинул взглядом пространство и утвердительно кивнул. - Не тесно тебе здесь будет? Не сравнить с твоими хоромами, а? - он улыбнулся, но как-то слишком устало. Николь решила этого не замечать.       - Хоромы у тебя, а у меня всего-навсего маленькая малогабаритная лачужка с двумя комнатами и ничего лишнего, - она хмыкнула и устало села на кровать.       - Да. Такая себе лачуга, в центре Киева, - мужчина саркастически улыбнулся и прикрыл дверь. Немного потоптался на месте, ожидая дальнейшего приглашения или призыва к действиям. Не получив ни первого, ни второго, присел на кровать. Николь молча изучала взглядом противоположную пустую серую стену.       – Вижу, ты не передумала.       – А собиралась?       – Я надеялся.       – Я бы никогда так не поступила, – Ника ответила на его взгляд, всматриваясь наконец в покрасневшие от усталости глаза. Он только кивнул в ответ. - Ну а ты чего здесь так поздно бродишь?       – Решил проверить готовность. Времени мало осталось. – От этих простых, ничтожных двух фраз стелился мороз кожей. Николь на автомате обхватила себя руками, бессознательно вздрагивая и пытаясь скрыть эту дрожь. Страх. Он никуда не делся и не рассеялся и остался первозданным – только за всех них, только за друзей и близких – ни разу за себя саму.       – Сколько? – она и сама не узнала свой шёпот.       – Неделя. От силы две, – он не отводил от неё взгляда. Николь только обречённо кивнула, коснулась пальцем сенсорного экрана телефона, потому что сразу забыла дату сегодняшнего дня. Отчаяние охватило ледяными когтями все внутри и она боролась с ним из последних сил. Руки, на удивление, не дрожали.       – У всех будет возможность вывезти близких. Ты уже что-нибудь придумала для бабушки? – Владимир легко коснулся её плеча и несильно стиснул, поддерживая.       – Уже. Она находится на лечении в Швейцарии. Ещё тридцатого января провожала на самолёт, – глаза застелила лёгкая пелена слёз - всё же она только сейчас поняла, как сильно по ней соскучилась. Увидит ли она её хотя бы ещё раз в этой жизни?       - Что-то серьёзное? Почему не сказала?       – Справилась сама. Тебе уж точно было не до того, поверь, – она выдавила из себя улыбку и часто заморгала, прогоняя из глаз незваные сантименты. – Сердце, как и всегда. Там ей помогут.       – Ещё кого-нибудь будешь предупреждать?       – Все остальные близкие у меня здесь, – она пожала плечами. – Некого предупреждать, все и так всё знают. – Вова всё ещё не отнимал руки от её плеча и она прикоснулась холодными пальцами к нему на мгновение. Потом коснулась собственного лица, пытаясь стереть с себя остатки усталости, но удавалось плохо. Невозможно было скрыть всё это от того, кто как никто был в курсе всего происходящего. Владимир тяжело вздохнул, убрал руку, но только для того, чтобы достать из кармана какой-то предмет. Помолчал немного, словно взвешивая свои последующие действия и слова.       - Я хотел тебя кое о чём попросить. Если уж ты решила оставаться и быть здесь до конца. – Он взял её за руку и вложил в ладонь маленькую чёрную флешку. Потом так же крепко стиснул её руку в кулак и сжал в своих. – На этом носителе все важные для нас данные. Пусть побудут у тебя некоторое время, хорошо?       - Как быстро меня убьют, если узнают, что она у меня? - у Николь глаза засияли от бешеного предчувствия опасности и адреналина.       – Почти сразу. – Владимир не отводил взгляда. - Но в том-то и дело. На тебя не подумают. А держать все в одном месте больше не безопасно и безрассудно. Никому не говори и не показывай её. Помни – нельзя верить никому до конца в этой войне.       – А ты вот веришь. – Николь отрицательно покачала головой.       – Ты не в счёт, – он тепло улыбнулся и встал с кровати, отпуская её руку. – Я знаю тебя всю жизнь. – Направился к выходу, но напоследок бросил тихое, полное грусти и заботы, – спокойной ночи, Николь.       – Спокойной ночи, Вов. Береги себя.       Дверь тихо захлопнулась. Николь разжала кулак, изучая носитель. Ничего особенного – простая чёрная флешка, неприметная и обычная. Девушка положила её в карман своих брюк, схватила пиджак и на ходу его надевая, тоже покинула помещение бункера.       Уже поднимаясь по лестнице на свой этаж, она до конца не понимала, как спланировать свои дальнейшие действия: где держать эту флешку, где её прятать, как себя вести, чтобы не выказать никому. То, что за ней следят оставалось фактом неподтверждённым, Николь больше списывала это на собственную паранойю. Никто из Офиса сейчас не был в абсолютной безопасности, но на неё подозрение действительно упало бы в последнюю очередь и Владимир был прав: никто бы на неё не подумал. Никто не был в курсе и Николь сама никому не рассказывала, не усугублялась ни с кем из непроверенных людей, какие функции она выполняла на работе. Людей, кому она более-менее доверяла, можно было запросто пересчитать по пальцам одной руки.       Завтра был не менее важный и нервный день, поэтому никого видеть не хотелось. Тишина коридоров успокаивала и в то же время настораживала: где были все работники? Собирали торопливо вещи, как она совсем недавно или просто разъехались домой, борясь с предчувствием неотвратимого и пытаясь абстрагироваться и провести последние дни покоя в тёплом кругу семей?.. Николь на самом деле некуда было идти, но и в Офисе оставаться не хотелось. И не хотелось никого видеть. Поэтому, собрав вещи и закрыв кабинет как можно тише, она выскользнула из здания и уехала, не ставя перед собой цель чёткого плана и не определяя маршрута.       Немного покружив по городу, она всё же решила вернуться домой и хотя бы попробовать немного поспать. Да и это ей удалось не сразу, телефонные звонки по рабочим моментам и емейлы донимали её до полуночи - все как будто взбесились. Нервно выдохнув и окончив очередной разговор с очередным сверхважным иностранным партнёром, Николь налила себе бокал вина и отпила сразу половину. Алкоголь нервы не успокаивал, только разгонял ещё больше бурные волны нервозности, но голову туманил. Она снова нашла флешку и долго разглядывала её, не выпуская из рук. Естественное женское любопытство шептало и советовало посмотреть хотя бы одним глазком, что хранилось на ней, но Ника понимала - нельзя. Её собственная домашняя операционная система компьютера и ноутбука не защищена от слова совсем, и так рисковать она не могла. В последний раз прокрутив её между пальцами, Николь положила её в маленький домашний сейф, где хранила драгоценности и документы, и закрыла замок. Выключила свет и без сил упала на кровать, пытаясь забыться в собственных мыслях, которых было слишком много.       Утро шестнадцатого февраля ничем не отличалось от таких же рабочих дней, которые предшествовали ему. Однако для Николь оно запомнилось нервным мандражом и почти паникой, нарастающей внутри. План, казавшийся идеальным, теперь трещал по швам – всё что угодно могло пойти не так. Ещё с семи утра находясь на работе, Николь ловила себя на этих мыслях, но в восемь, когда пошла отчитываться к Ермаку, в суматохе документов немного об этом забыла. Виновника её нервоза она пока не встретила и это было хорошо, Николь не хотела видеть Мишу до того, как получит и пронесёт свой «подарок». Если ей это удастся конечно. Сообщение, что курьер на месте пришло одновременно ей на телефон и с опозданием от пункта охраны на первом этаже. Она сбегала по лестнице, стараясь обуздать дыхание, а сердце будто стремилось выскочить из груди. Безумный адреналин переполнял кровь, бушуя внутри. Она натянула самую привлекательную из всех своих улыбок и с благодарностью приняла от курьера кондитерской прозрачный свёрток. Пожелала хорошего дня и зашла обратно в здание, так же радушно улыбаясь охранникам. Металлическая рамка угрожающе сверкала прямо перед ней.       – И для кого же такая красота, Николь Александровна? – спросил один из охранников, заинтересованно окидывая её взглядом.       – У Михаила Михайловича сегодня день рождения, неужели вы забыли? – она удивлённо выгнула бровь. - Только ему хоть не говорите, он этого не простит! - она засмеялась, но резко зажмурилась, словно от боли и схватилась свободной рукой за рамку, - ох... что-то мне нехорошо... - она торопливо поставила коробку на стойку и начала картинно опускаться на пол, собираясь сыграть потерю сознания.       – С вами всё хорошо? - один из охранников, на бейджике которого значилось имя «Сергей», подбежал к ней и подхватил, не давая полностью свалиться на пол. Она повисла у него на руках, отчаянно хватаясь за одежду.       - Вроде да… голова очень кружится, - для большей правдивости она застонала и жалобно посмотрела на него. – Я буду очень благодарна, если вы поможете мне пройти к лифту. Это только усталость, обычная усталость… - и снова тихонько застонала.       – Да-да, конечно! – охранник уже провел её сквозь рамку, – пол-дела было сделано и Николь внимательно отслеживала свои дальнейшие действия. – Ой, я совсем забыла о коробке, поможете мне? – попросила она, вглядываясь в серые глаза, со слезами в собственных.       – Саш, подай коробку, пожалуйста. Ну, скорее, чего замер? – выкрикнул охранник.       Без лишних мыслей второй охранник передал коробку через стойку. Не задействуя рамку. У Николь на миг всё перевернулось внутри – а что если передумают? Но нет – охранник ещё и улыбку выдал, и помог дойти до лифта, поддерживая её за вторую руку. Все шло как раз по плану. Они дошли до лифта и Сергей нажал кнопку вызова, все ещё крепко поддерживая Николь за локоть. Когда лифт сообщил характерным звуком о своём прибытии на первый этаж, Николь немного выпрямилась и благодарно улыбнулась мужчине.       - Благодарю вас, Сергей, дальше я уже сама. Всё вроде бы прошло, - она в последний раз крепко сжала его руку и благодарно посмотрела на него, всё ещё слегка покачиваясь и имитируя слабость.       – Уверены? – охранник выглядел немного смущённым и не решался отходить от девушки, которая ещё несколько минут назад чуть не вырубилась прямо здесь, у него на глазах.       – Уверяю вас, всё хорошо, – Николь забрала у него коробку и зашла в лифт. - Ещё раз благодарю вас, - улыбнулась и нажала кнопку четвёртого этажа. Дверь захлопнулась. Ника быстро выпрямилась, поправила волосы и довольно улыбнулась собственному отражению в зеркале.       Что может быть самым очевидным подарком на день рождения? Что не вызовет подозрений, что не придёт в голову никому проверять, какая вещь настолько очевидна, что не заставит никого даже задуматься над значимостью и каким-то лишним подтекстом? Правильно – праздничный десерт, обычный тортик или пирожное, то, чем обычно радуют людей на праздник. Но только Николь пришла в голову заказать коробку с двойным дном и спрятать там оружие. И её план сработал. Теперь она только надеялась, что Подоляка не хватит сердечный приступа от её выходок. Прямо-таки на собственное пятидесятилетие. Она засмеялась от собственных мыслей. Постепенно нервозность отступала и облегчение от того, что всё удалось, накатывало тёплыми волнами. Она вышла из лифта и направилась по коридору, миновав свою дверь и направляясь к соседней. Прислушалась, улавливая звуки разговора. По тому, что ответов она не слышала, а только Мишин голос, поняла – господин советник принимают поздравления по телефону. Поэтому она постучала и, не дождавшись ответа, вошла в кабинет. Миша кружил вокруг собственного белого стола для собраний, угукая в трубку и сразу её даже не заметил. Николь лишь улыбнулась уголком губ, уселась на его место возле Ангела и молча наблюдала за ним. Миша вообще помнил о собственном дне рождения? Даже костюм надел вчерашний – ну никакого тебе ощущения праздника. Хотя, в его то возрасте… Николь захихикала себе под нос, поглаживая одной рукой белый картон коробки. Миша наконец-то завершил разговор и обернулся к ней, улыбаясь.       – Привет, – он подошёл ближе, заинтересованно разглядывая коробку. - Чем обязан таким ранним визитом первой юристки Офиса Президента?       Николь засмеялась. - Не притворяйся, будто не знаешь, почему я здесь, - она встала со своего места и подошла к нему, крепко обнимая. – Календарик на моём рабочем столе подсказал, что сегодня мой лучший друг постарел ещё на год. Не могла же я обойти своим вниманием такое событие, – тёплые руки крепко обняли её в ответ, притянув к себе покрепче. – С днём рождения, Миш, – она прошептала ему в ответ.       – Спасибо, – он выпустил её из объятий и вгляделся в её собственные глаза тёплым карим взглядом. Николь отошла на полшага назад, кивнув на коробку.       - У меня для тебя есть подарочек, - она довольно сверкнула глазами. – Но для начала дай мне ключи от своего кабинета, – и протянула руку, ожидая, пока Миша выполнит её просьбу. Мужчина нахмурился, не понимая её намерений.       – Ключи на столе, где и всегда, – она кивнула, вспомнив, что там их и видела и схватив их, быстро бросилась к двери и провернула замок дважды. Для пущей уверенности нажала на ручку, проверяя. Дверь не поддалась. - Ник, что ты черт возьми, делаешь?       – Теперь можно. – Она повернулась к нему, подбросив ключи в руке и улыбнулась. - Ты ведь не хочешь, чтобы сюда неожиданно кто-то ворвался в лучших традициях Офиса и разболтал всем и вся? Поверь, мне и так удалось это провернуть чрезмерными усилиями.       - О, да, заказать мне тортик - это усилие и специальная тайная операция на самом высоком государственном уровне, - закатил глаза Подоляк, распаковав десерт и сразу потянув оттуда ягоду черники. – Ой, так вкусно!       Настал черёд Николь закатывать глаза. Она подошла к столу и, тяжело вздохнув в ответ на такую детскую непосредственность друга, вытащила двойное дно, оставив десерт в покое. Молча вручила Мише чёрный футляр. Тот с интересом открыл его. И оторопел.       - Ты совсем с ума сошла?! – он слишком громко начал говорить, но вовремя себя остановил, потому что Ника зло на него зашипела. – Ты как вообще додумалась до такого? – уже совсем тихо продолжил он. - Николь, нас обоих уволят за такое! Если не посадят!       – Прекрати говорить глупости, – Николь улыбалась и легонько сжала его руку. – Я не могла придумать ничего лучше, чем найти нам обоим оружие. Миш, мы должны любыми способами обеспечить свою безопасность. Ты сам знаешь, к чему всё идёт. Я должна знать, что с тобой все будет хорошо, что у тебя будет способ защититься, только так я смогу быть спокойна. Так что просто молча прими мой подарок, спрячь его в свой сейф, а в момент наибольшей опасности, если такова наступит, обязательно вспомни о нём и не выпускай из рук. Надеюсь, стрелять ты хоть умеешь?       Миша шокированно переводил взгляд с оружия на Николь и обратно, но только взвешивал услышанное. В его взгляде читалось много, слишком много такого, чего она бы предпочитала не видеть и не читать. Не понимать. Но не могла. Поэтому только тяжело вздохнула, коснулась холодного металла и вынула его из упаковки. Взяла Мишину правую руку и вложила оружие. Руки у него совсем не дрожали и взгляда он от неё не отводил, в ответ крепко сжав пистолет. Она довольно кивнула и сжала свои пальцы вокруг его руки.       - Всё, что я знаю, Миш - я убью ради тебя. А ещё, я достаточно знаю тебя, чтобы утверждать – ради меня ты сделаешь то же самое. Хватит жить тщетными надеждами, что война не придёт сюда, в эти стены, по наши души. Мы не в праве быть безрассудными и не обеспечить себе достойную защиту. Ты со мной согласен? – она внимательно вгляделась в его глаза, не отпуская руку. Миша только кивнул. – Хорошо. Тогда просто прими мой подарок, пожалуйста и самые искренние пожелания в этот день, - и отпустила пальцы. Подоляк поднял руку с оружием, внимательно его разглядывая и удобнее перехватывая металл в руке. Повернул, оглядывая со всех сторон.       – Знаешь, а тебе идёт, – Николь завороженно разглядывала его, усевшись на ближайший из белых стульев и расслабленно откидываясь на спинку.       – Ты сказала – у тебя тоже есть оружие. – Михаил наконец выбрал наиболее желаемую для обсуждения тему и посмотрел на неё.       – Да. Мой визит в Италию в ноябре закончился удачными переговорами по получению оной, – она улыбнулась и кивнула.       – Вот как, – он положил оружие на стол и сел возле неё. – Скажи мне на милость, Николь, ты хоть раз сможешь не довести меня до состояния шока своими проделками в стиле «я предусматриваю все на свете»?       Николь рассмеялась так сильно, что на глазах выступили слезинки. – Да хватит тебе! Перестань ты так драматизировать! Обычно это моя прерогатива, - она подмигнула, продолжая при этом улыбаться.       - Твое оружие тоже в Офисе? Как ты вообще смогла провернуть такое, Николь?       Она лишь отрицательно покачала головой. – Нет, своё я вожу с собой в авто. Вне стен Офиса больше опасности, здесь оно мне без надобности. Да и Лёша почти не отходит от меня в последнее время, сразу как вернулся с тех своих полей. Здесь у меня нет никакой нужды в оружии. А как пронесла – это тайна государственного уровня, Миша. Однако всё, на что могу тебе намекнуть - никто не додумался искать что-то запрещённое в пакете из кондитерской.       Мише нервно дернул уголком губ. – Алексей знает об этом?       – Нет. Ему не стоит знать, что на самом деле я не беззащитная девочка. По крайней мере, пока не стоит. Это слишком ударит по его эго. Зачем добавлять ему лишних нервов, м?       – Я и сам теперь не уверен, что до конца знаю, какая ты на самом деле, Николь Терещук. - Миша дёрнул рукой, словно хотел коснуться её, но тут же передумал. И правильно, на сегодняшний день он и так превысил допустимую для себя норму тактильных контактов. Ника отмахнулась от мысли, насколько необычно прозвучало её полное имя из его уст.       – Я восприму это как комплимент, Михаил Михайлович, – она улыбнулась и поднялась со своего места. – Мне нужно работать, Миш. Заходи как будет время. И спрячь оружие и упаси Боже тебе кому-то о нём сказать.       Отыскав ключи на столе, Николь молча открыла дверь. Миша уложил пистолет обратно в футляр и положил его на стол, повернувшись к ней, обращаясь тихим голосом.       – Сходим вместе куда-то вечером? Это же наша маленькая традиция - праздновать друг с другом, - он словно смутился на мгновение, но снова лучисто улыбнулся, склонив голову на бок, ожидая от неё ответа.       – Да, с удовольствием. Но не могу тебя заверить, что не напьюсь до беспамятства, - она рассмеялась. – С днем рождения, Миш. Она легонько коснулась губ, посылая ему воздушный поцелуй и выскочила за дверь, всё ещё посмеиваясь.       Какое же адское будущее их ожидает...