Лейтмотивом этой части являются легендарные:
Måneskin - THE LONELIEST
Дополнительное музыкальное сопровождение: Omana і Vivienne Mort - Демони Hidden Citizens - Paint it BlackМне всегда было безразлично, сколько времени мне здесь осталось.
Единственное, что я знаю – я хочу провести его с тобой.
Больше ни с кем.
Сегодняшняя ночь будет такой одинокой.
Вечер оказался предсказуемым с самого начала. Миша потащил её в очередное пафосное место – с изысканными блюдами, с хорошим вином и с неизвестными и известными людьми, топившими февральский холод в хрустальных бокалах алкогольного чего-то. Они погрузились в свою прошлую жизнь - сложную и неутомимую, уже немного забытую - там где присутствовали деловые встречи и где они говорили не о войне и оружии, а максимум о перспективах сотрудничества по тому или иному вопросу. Там, где присутствовал покой и уверенность в завтрашнем дне. Где можно было забыться. Собственно, у Николь и так неплохо это получалось – она решила перепробовать добрую половину коктейльной карты после громкого заявления Подоляка, что он платит. Зелёные глаза хитро сузились, а язык сам сподобился заказать сразу пять Маргарит. Алкоголь туманил голову, музыка расслабляла и придавала настроения – с наступлением поздней поры ожидаемо усилили громкость. Николь не представляла, как они будут возвращаться домой и как она завтра будет работать с непременным похмельем от намешанного алкоголя, но сейчас это было последнее, что её беспокоило. Она уже третий раз уговаривала Мишу пойти танцевать, но тот ожидаемо хмурился и отказывался. Ника в ответ дулась и угрожала отправиться искать кавалера на стороне. После фырканья и насмешливого Мишиного: «ну-ну» – сердилась ещё больше, но покидать его не спешила. Лёша слал короткие сообщения, интересовался, всё ли у них хорошо и даже позвонил, чтобы убедиться, что Николь не нужна помощь, чтобы добраться домой. Глотая смех и изо всех сил пытаясь выдать собственный голос серьёзным и трезвым, она заверила его, что всё хорошо и к тому же она здесь не одна. – Да сколько же в тебя их помещается? – Миша потрясенно наблюдал, как она осушает уже восьмой бокал и зовёт официанта с просьбой о добавке. – Подоляк, – она указала на него пальцем и сделала серьёзное выражение лица, – сам же сказал – сегодня всё за твой счет. Просто ловлю момент, знаешь. – она благодарно помахала официанту и приняла из его рук очередной напиток. - Благодарю вас! Миша философски пожал плечами и потянул свой виски. – Мне скучно, – капризно протянула Николь. – Вот тот симпатичный мужчина за баром не отводит от меня глаз уже минут двадцать. Пойти познакомиться, что ли, - и многозначительно задёргала бровями, лукаво улыбаясь. Михаил в ответ многозначительно вздохнул. - Ой, да усядься уже. - Миша, а тебе говорили, что с возрастом мужчины становятся скучнее? Вот, передо мной самое настоящее тому доказательство! – Миша только рассмеялся и закатил глаза. – Ты невыносима. – Ага, именно за это ты меня и обожаешь, – Николь пригубила ещё немного сладко-приторного напитка и потянулась за его рукой. – Ну пошли танцевать, ну грустно же просто так сидеть! – Миша только покачал головой, осушая бокал. Она грустно вздохнула и уселась поудобнее на своём месте. Изучая взглядом зал и разнообразие смеющихся, отдыхавших, общавшихся посетителей, Николь совсем не хотела замечать, что настроение и вид Михаила Подоляка сегодня отнюдь не праздничное. Вот зачем он только её позвал сюда? Мужчина бросал на неё задумчивые взгляды и не выпускал свой стакан из рук, хотя его напиток уже закончился.Ты отбираешь у меня кислород, которым я дышу.
Каждый раз, когда я закрываю свои глаза, я вижу твоё лицо.
И это мучение для меня.
– С самого утра меня беспокоит одна вещь, Николь, – ну вот, чего она и ожидала – этот его серьёзный тон ни к чему хорошему точно не вёл. Михаил строго смотрел на неё и внимательно изучал эмоции на её лице. За эти два года их общения он отлично научился считывать её эмоции и очень часто ему это даже удавалось без погрешностей. А теперь то и подавно - в ней бушевал волнами разнообразия почти весь алкоголь из бара этого ресторана. Николь в ответ скорчила гримасу всемирной усталости от перспектив серьёзных разговоров, работы, политики, Офиса Президента и самого занудного советника в целом. – Ты подарила мне оружие с целью защиты меня самого. Словно ожидая, что война придет сюда, что военные зайдут в наш город, а танки будут ездить по этим улицам и будут обстреливать всё подряд. Доберутся до Офиса. – Его пальцы нервно барабанили по поверхности стола. – Неужели ты думаешь, что я позволю такому случиться, неужели думаешь, я допущу, чтобы ты осталась здесь при таких условиях? Ну вот и оно. Она избегала этого разговора как могла, но вот, наверное, это время пришло. Николь нервно глотнула из бокала и опустила глаза. – Ничего такого я не думаю. Ты же сам говорил – я стараюсь всё предвидеть. Мой подарок – только метод защиты. Перестраховка. – Будь моя воля, я бы не позволил тебе находиться здесь уже сейчас. Отправил бы куда подальше в другую страну. Так мне было бы гораздо спокойнее, чем знать, что ты разъезжаешь по улицам Киева с незарегистрированным стволом в бардачке, ожидая неизвестно чего, неизвестно от кого. Когда ты в ноябре показала мне то письмо и уничтоженный авиабилет в один конец в Швейцарию – я гордился тобой, поражался твоей отваге и верности работе и стране. Но сейчас понимаю – я не могу жертвовать тобой, собственными желаниями, только ради того, чтобы ты здесь осталась. - Собственными желаниями?.. - Николь даже воздухом поперхнулась. – А это ты как прикажешь понимать? – Понимай, как сама пожелаешь, – он пожал плечами и продолжил. - Ты прежде всего – мой лучший друг, конечно, эгоистично плевать на твоё мнение, неправильно говорить и решать за тебя, но… - Миша, остановись. Не тебе действительно решать за меня, где мне быть и что мне делать. Ехать или оставаться, убегать или бороться. Я свой выбор давно сделала и никто мне в этом не советчик и не указ. – Ты знаешь больше, чем мне говоришь не так ли? – он не отводил взгляда и сверлил её глазами. Чем хотел вызвать злость и тогда она бы ему всё рассказала. Но он ошибался, ожидая, что она на такое способна. Она сделала глубокий вдох и на мгновение прикрыла глаза, контролируя собственные эмоции. – Я честна с тобой настолько, насколько могу быть, Миш. Конечно, есть вещи, которые Владимир доверяет только мне, но уверяю – ты в курсе всего этого и так. В общих чертах. - Смею предположить, что Президент тоже просил тебя покинуть страну. – Нет. Об этом он меня не просил, Миш. Вообще-то она не соврала. Вова ведь не предлагал ей ехать за границу. Только изменить дислокацию внутри страны. Михаил внимательно оглянулся, будто проверяя, не подслушивает ли их никто и не следит за ними слишком пристально и подсел к ней немного ближе. Это насторожило Николь сразу – обычно он прибегал к совсем другим трюкам в общении – держался в стороне, не подпускал никого к себе близко и не разрешал слишком тесных контактов. Это свидетельствовало о многом: и о глубоком недоверии к людям, и нежелании контактировать с ними поблизости, а об обоюдных прикосновениях там вообще никакой речи не шло. Сейчас между ними было не менее полуметра свободного пространства - они чуть ли не касались друг друга.Ты навсегда останешься самой печальной частью меня.
Человеком, который никогда не будет со мной.
Это так очевидно.
Сегодняшняя ночь – самая одинокая ночь.
– Именно поэтому ты с ним, не правда ли? - он говорил эти слова вкрадчиво, почти шепотом, а Ника потрясенно посмотрела в его глаза, пылавшие неизвестными ей до сих пор эмоциями. – Именно поэтому ты с Лёшей. Ибо он никогда бы не стал тебя отговаривать и уговаривать. Это не в его стиле. Он готов втянуть тебя в этот адреналин, в смертельные игры, где на кону будет стоять твоя жизнь, позволить тебе ходить по лезвию и последовать за тобой. С ним ты чувствуешь вседозволенность и жажду этой опасности. И не понимаешь, не чувствуешь, какого будет другим твоим близким, если в смертельной игре на выживание они потеряют тебя. Николь впервые не нашлась, что ответить. Она хватала ртом воздух, но мыслей было слишком мало, чтобы сформулировать любое утверждение. Миша взгляда не отводил, а у неё в горле пересохло: он никогда не позволял себе такого. Неужели он так много выпил? Или она совсем мало? Она коснулась бокала, имея целью промочить горло и найти хоть какие-то слова, а он в ответ отобрал его и поставил от них подальше. Николь злобно подняла брови на такой его наглый жест. Миша склонил голову, не обращая абсолютно никакого внимания на ее раздражение. – Перестань пить и прятаться от меня за этими своими коктейлями. Я хочу услышать от тебя трезвый и обоснованный ответ. Николь резко выдохнула, но всё же сумела не отвечать слишком ядовитыми фразами на его пока совершенно непонятные действия. – Я и только я решаю, где и с кем мне быть, Миша. Твои предположения неверны. И то, что ты здесь мне наговорил, не имеет абсолютно никакой истинной подоплёки. - Ты лжешь мне или сама себе? – Миша! – она ударила рукой по столу и злостно посмотрела на него. – Ты забываешься в своих словах! Как бы там ни было, чтобы ты не говорил и не делал, я всегда уважала твоё мнение и поддерживала тебя во что бы то ни стало. Я заслуживаю такого же уважения и к себе. Ты бы никак не среагировал бы на мои соответствующие такие же просьбы, если бы я захотела их высказать. Оставаться или ехать – выбор каждого, но никто не имеет права влиять на него. Лучший друг, брат, кум, сват, Арестович – никто, слышишь, никто! – А если бы я попросил тебя? – карие глаза изменились сразу, наполняясь невыразимой грустью и нежностью, впиваясь в неё. - Если бы я уговаривал тебя, умолял и настаивал? Ты бы меня послушала и изменила своё решение? Просто потому, что я не хочу тебя потерять. Просто потому что кто угодно, только не ты. – И даже тогда не послушала бы, Миш. – он покачал головой и устало потер руками лицо. Он выглядел истощенно, словно такие разговоры выпивали из него все силы и прибавляли лет, делали его старше. – Но не потому, что не уважаю твои желания или нашу дружбу, – она продолжила, не обращая на это внимания, – а потому, что здесь моё место. Именно здесь, рядом с тобой и со всеми. – Это не твоя война, Николь. Ты не должна соприкасаться с ней, если в этом нет необходимости. А у тебя её нет. – Ошибаешься, Миш. Это – наша война. И если мы не станем бок о бок, все до одного, ничего у нас не получится. И когда ты говоришь мне прямо в лицо, как необходимо мне поехать и бросить столицу, у меня самой возникает ощущение, что ты знаешь гораздо больше чего-то страшного, чем я сама. – Я только хочу тебя уберечь вот и всё, – он снова не отводил от неё своего взгляда. – А может дело не во мне, Миш? - о, нет-нет, Николь, не ступай на эту шаткую дорожку, пожалеешь же, точно! - может, дело в том, что твои собственные чувства сильнее простой дружбы? Я знаю, что это такое, когда ослепляет что-то гораздо сильнее, что-то раздирающее твою душу и выгрызающее кровавые раны на сердце по вине другого человека. – Она горько улыбнулась и продолжила, – может, дело в том, что я выбрала Лёшу, а не тебя? – Ну вот, она это сказала. Алкоголь в её крови сказал. Она точно об этом пожалеет. Николь ожидала какой угодно реакции на собственные слова. И то, что Миша ожидаемо фыркнет и рассердится в ответ на её невежество, и то, что просто рассмеётся ей прямо в глаза, за то, что она так глупа и смогла по женской недалёкости повернуть это в сторону чувств, которых на самом деле не существует, даже то, что он просто переведёт разговор на другое, но такой реакции она точно не ожидала. Миша вдруг изменился в лице и отвернулся от неё. А Николь вдруг стало несказанно больно. Не так она себе представляла этот вечер. Не такое она хотела услышать и увидеть. Не о том она желала знать. Она была совсем не готова к такой реальности, и как вообще можно было быть готовой к такому? К тому, о чём и так подозреваешь, но изо всех сил отказываешься смотреть правде в глаза. Не хочешь её. Меньше всего, чего она хотела - потерять Мишу такой ценой. И дело было не в любви, дружбе или невозможности выбрать между чем-то одним. Ей бы немного времени и мирного неба, уверенности в завтра и она бы что-нибудь придумала. Но не сейчас ей в этом разбираться. Слишком тяжело, и Мише причинять лишнюю боль своими желаниями и нежеланиями не хочется. Она посмотрела в лицо друга. Он всё ещё не смотрел на неё, бродил взглядом где-то далеко минуя её лицо. Всё что угодно, только не в глаза. – Миш. - Она хотела коснуться его, но все же не решилась. - Миш, прости меня, пожалуйста, слышишь? Я не хотела говорить об этом. Мужчина сокрушенно покачал головой, но ответил не сразу. На его лице отразилась грустная улыбка, и он взглянул ей в глаза, внимательно рассматривая все черты в ярком свете изысканных ресторанных ламп. Его рука сама потянулась к её собственной, едва касаясь пальцев. Она не смела даже пошевелить пальцами, так нежно он её касался. Трепетно, легко, опасаясь моментального её отказа. И карие глаза впервые поймали и не выпускали её из своего плена. Сверкали бесчисленным количеством чувств и эмоций и отражали свет слезинками в уголках. Едва ли не впервые снова в её жизни она испытывала такие чувства. Когда останавливается время, когда ты не видишь и не слышишь ни звука, ни силуэта, кроме того, что напротив тебя. Она чувствовала к Мише многое. В разные моменты их знакомства, эмоции также были разными: от заинтересованности к уважению, от привязанности к пониманию, от тесного знакомства к настоящей крепкой дружбе. Николь не знала и не понимала, как его любить. Но подозревала, что это было бы чрезвычайно. Запретный плод – самый сладкий плод.Не печалься, когда меня не станет.
Знай, прошу, помни только одну вещь.
Я слишком сильно тебя люблю.
– Если ты отказываешься услышать меня, если не уедешь отсюда, – он шептал ей эти слова совсем близко, а она в ответ лишь покачала головой, полностью подтверждая отказ от всех его предложений, – тогда я не прощу себе, если этого не сделаю. – Миша наклонился к её лицу и нежно накрыл её губы собственными. И на этот короткий сладкий миг словно перестал существовать целый мир. Бессознательно сравнивая, Николь не испытывала страсти и безумной жажды, как в поцелуях и близости с Лёшей. Она тонула и теряла себя в той невыразимой нежности и трепетности, которую показывал ей Миша одними своими действиями и прикосновениями, которой хватало на них обоих, тепло, которое он охотно отдавал - на кончиках своих пальцев, которыми охватил её лицо и своими губами, которыми к ней не прикасался так ещё никто. Она задохнулась от чрезмерных, переполняющих до края ощущений правильности и неправильности того, что происходило, захотела отстраниться, чтобы вдохнуть немного больше воздуха, потому что голова уже немного кружилась, а мысли путались, но он не дал ей сделать и этого, вероятно подумал, что она хотела вырваться. Миша успокаивающе охватил её пальцы своими тёплыми и коснулся ими к собственной щеке, прижимая их к себе. Он брал всё, что ему позволяли, все то, на что ему хватало времени, потому что знал, как знала и она - такое вряд ли повторится. Слишком много производных, слишком мало возможностей, чтобы они были вместе. И от понимания этой простой и одновременно сложной истины, этот поцелуй приобретал новое, сакральное значение. И целовать его было сладко, и невозможно было остановиться, пока его тёплые и такие нежные губы касались её собственных. Так же неожиданно, как всё началось, всё и закончилось. Миша легко разорвал поцелуй и нежно отпустил её руку невесомым жестом. Склонил голову в сторону и изучал её лицо спокойным, сосредоточенным взглядом. Николь на мгновение прикрыла глаза, пытаясь принять и смириться с той реальностью, на которую теперь подписалась и допустила. Этого не должно было произойти. Но вряд ли она испытывала истинное сожаление. Слов не хватало, опять же, впервые в жизни, да и не хотелось говорить. Они оба понимали, что поступили так, как поступили, не правильно и не неправильно. Просто так вышло. – Почему ты это сделал? – Николь отозвалась первой. – Зачем, Миш? – Мы не будем это обсуждать, – его твёрдый стальной голос казался несказанно холодным, произнося слишком истинные вещи. – Никогда снова мы не вернёмся к этому. Я просто хотел, чтобы ты знала. Николь молча кивнула не отводя взгляда от его глаз. Пусть он смог усмирить голос и изменить собственный тон: но глаза его выдавали. Невыразимая грусть и безграничная нежность. Уверенность и упрямство, никакого сожаления за проделанное. И хоть довольно трудно было отследить ход его собственных мыслей и мотивов, Николь предположила: что Миша впервые пошел на поводу у собственных чувств, а не холодного расчета ума. Он не жалел, как и она сама, но лишил её каких-либо объяснений и разговоров. Достаточно эгоистично с его стороны, интересно, а что ей теперь делать с этим знанием? И что будет твориться в её мыслях, когда алкоголь полностью очистит её разум? От его слов и тона, которым они были сказаны, стало больно и неприятно, но снаружи она никак не выдала своих истинных чувств. Пусть думает, что её это совсем не задело. Так будет лучше для них обоих. Дружба, не любовь. Они оба уже давно сделали этот выбор. – Я с тобой полностью согласна, Миш. Поэтому прошу только об одном – не провожай меня и не иди следом. Встретимся завтра, в офисе. И спасибо за вечер, – она встала со своего места и направилась к выходу. Уже садясь в такси возле ресторана и называя водителю свой адрес, она несказанно радовалась величайшей мудрости Михаила Подоляка за всё время их знакомства - он не последовал за ней.Сегодняшняя ночь будет самой одинокой.
Ты навсегда останешься моей самой печальной частью.
Человеком, который никогда не будет со мной.
И это очевидно.
***
Николь обожала свою работу. Она обожала юридическое дело ещё тогда, когда училась в университете и только начинала практиковать, немного со страхом, но уже показывая свои зубы и хищническую хватку направо и налево. Обожала свои девять месяцев в Швейцарии - чрезвычайно удачную возможность поработать и поучиться у лучших юристов Европы и взять больше опыта от них. Она чувствовала себя на своем месте, работая на Офис Президента Украины и Вову лично и каждый день ловила кайф от очередного скандала, сплетни или простой занудной бумажной работы. Она любила свою работу и себя в ней. По сегодняшний день и все остальные, что последуют и так до бесконечности. Она несказанно устала. От постоянного недосыпа, от невозможности спокойно поспать из-за постоянных мыслей и стресса, из-за невозможности разобраться в собственных чувствах и не мучить наконец всех близких ей людей. Все это съедало её изнутри и чем сильнее она пыталась сосредоточиться и погрузиться в работу, тем меньше ей это удавалось. Дни сменялись ночами в бесконечном круговороте снова и снова, а она не отличала их друг от друга. Все они были серыми и окутывали мраком неизбежного предчувствия плохого. Теперь каждое утро, на обязательном для всех совещании, они озвучивали одну и ту же фразу - сегодня без особых признаков вторжения на границах. И все хорошо понимали – все может начаться завтра. – Я хотел бы, чтобы ты сегодня переночевала у Миши, Николь, – сказал неожиданно Алексей, пока они сидели у неё в кабинете двадцать третьего февраля, попивая чай вместо обеда, от которого Ника отказалась. – Я сегодня поздно вечером даю интервью на «плюсах» – не нужно, чтобы ты оставалась одна сегодня ночью. Не то чтобы Николь избегала Мишу после инцидента в ресторане. Ну может немного избегала. И всё же рабочие моменты не позволяли ей это сделать полностью. Не сказать, что между ними что-то изменилось – на глазах у общественности они были такими же – со взаимными подколками и постоянно поругиваясь между собой при любой возможности, но всё равно – воздух электризовался чуть больше, когда Миша подходил ближе, когда забирал бумаги и нечаянно касался её руки, когда смотрел и задерживал взгляд. Они обещали друг другу и самим себе забыть. По-видимому, это было нелегко для них обоих. – Я поеду домой и дождусь тебя там, в чём проблема? – Николь внимательно посмотрела на него и сделала глоток мятного чая. Кстати, Лёша уже здорово подсадил её на этот напиток, она даже кофе так часто не пила теперь как этот чай. – Проблема в том, Николь, что сегодня я остаюсь в Офисе. – Алексей выглядел напряженно и смотрел не моргая и очень внимательно. – А тебе настоятельно советую зарядить телефон, не выключать на нём звук и не оставаться сегодня ночью в одиночестве. Даже больше, - он коснулся её щеки и оставил на ней поцелуй, - я прошу тебя сегодня поехать с Мишей. От его взгляда и внезапного понимания предстоящего Николь сковал холод. - Это значит, что… - он прервал её, прижав свои пальцы к её губам. – Пока никакого волнения и никаких объяснений. Просто сделай так, как я тебе говорю. – Она в ответ только кивнула. Он убрал пальцы, и крепко её обнял. И вот тогда она всё поняла. Лёша едва заметно дрожал и отчаянно крал её тепло и касался охладевшими пальцами спины в попытке забыться. Она зажмурилась от противоречивых чувств и изо всех сил старалась не выдать своих эмоций. Завтра начнётся война. Они молча просидели ещё недолго. Лёше нужно было ехать и готовиться к интервью, для Николь вся бумажная работа также была на сегодняшний день окончена. Он провел её до парковки, и они прощались ещё несколько минут возле его авто, просто стоя и держа друг друга в объятиях. Он пообещал ей писать и звонить при любых непредвиденных ситуациях, а она просто слушала и пыталась переварить эту действительность. Напоследок, слегка колеблясь, она оставила легкий поцелуй на его щеке и, отпустив руку, направилась к черному автомобилю, припаркованному в другом конце подземного паркинга. Резко вздрогнула от сразу ослепивших её фар и звука заведённого мотора, едва она приблизилась. Она и не заметила, когда Миша спустился и как долго он здесь вообще был. Николь открыла соседнюю от водительской дверцы и села в тёплый салон. Миша сразу же двинулся с места, двигаясь по уже наизусть заученному ею маршруту. - Всё хорошо? – тихий, уставший голос донесся до неё. – Да. Просто очень устала.А я всё продолжаю думать о том, как мне стало лучше рядом с тобой.
И обо всех тех сумасшедших вещах, которые мы делали вместе.
Но в конце концов – это неважно.
Если эта ночь будет самой одинокой.
Чувство дежавю её не покидало. Такое уже случалось раньше – в тот ноябрьский вечер, только шёл дождь, на улице не было мороза и ей только недавно сообщили о войне. Миша так же вёз её домой, а потом просил об откровенном разговоре под окнами её дома. Да. Это уже происходило раньше. Изо всех сил пытаясь подавить нарастающую панику во всём теле, Николь потянулась рукой к бардачку и открыла его. Прямо в руки выпала давно забытая пачка стиков для айкоса. Она несколько длинных секунд изучала её взглядом, словно видела впервые. Вытащив один стик, она вставила его в устройство и затянулась после характерной вибрации. На языке едва проступил ягодный привкус. Она уже успела отвыкнуть от него, потому что всё чаще довольствовалась сигаретами - электронная вариация оказалась слабее чистого никотина. Миша молчал. Конечно, он тоже обо всём знал, не могло быть иначе. Почему они ехали домой? Неужели им не стоило остаться в Офисе? Они вообще до утра доживут? Она отказалась от предложения Миши поужинать, потому что, когда они уже добрались до его дома, от волнения её едва ли не тошнило. Постель тоже расстилала сама: далеко искать идти её не пришлось, с её предыдущей ночевки он спрятал её в один из шкафов в своей гостиной. Михаил пожелал ей хороших снов и пошел к себе – спать или ждать, она не знала. К ней самой сон не шёл, она бездумно щелкала каналы и уже на десятом круге наткнулась на Лёшу и его интервью. Человек, который всегда казался неутомимым и чрезвычайно позитивным в свете камер, сейчас выглядел совсем осунувшимся и измученным. Немного мятая одежда, неидеально выбритое лицо и его глаза… Лёшины глаза все выдавали. Широко открытые, блестящие и слишком внимательные. Как будто он высматривал опасность. Как зверь, загнанный в самый невыгодный угол. Его речь была быстрой, он запинался, путал слова и тяжело дышал. Николь дослушала интервью до конца, а потом просто выключила телевизор, продолжая молча смотреть в черный экран. Попробовала позвонить Арестовичу - но он не взял трубку. Она написала ему короткое сообщение и хотела уже снова попытаться повторить звонок, как вдруг её отвлек шум на втором этаже. Закутавшись в одеяло, девушка поднялась по лестнице и увидела свет, пробивавшийся из дверей Мишиного кабинета. Очевидно, не ей одной сегодня было не до сна. - Не спится? – тихо спросила она, немного приоткрыв дверь и оставаясь стоять на пороге. Михаил сидел за своим рабочим столом и сортировал какие-то бумаги. – От слова совсем не спится, – вздохнул он. - Уже достало смотреть на телефон каждую минуту, поэтому решил доделать дела. – Николь скользнула взглядом по обстановке и подошла поближе к стене, которая вся до потолку была заставлена книгами. Она бывала в кабинете Миши нечасто и то мимоходом – он не слишком любил делиться личным пространством, а она никогда на этом не настаивала. Мимоходом взглянула на него - такого необычно домашнего в повседневной одежде, отличной от его офисного лоска и строгости деловых костюмов и идеально выглаженных рубашек. Простота обычной спортивной одежды делала Мишу гораздо моложе и отбирала всю его напускную серьёзность и образ неутомимого советника Офиса Президента Украины. Рядом с таким Михаилом Подоляком находиться было уютно и безопасно. Раньше она этого совсем не замечала. Сейчас все казалось иначе, словно впервые ею увиденным: то, как мило взъерошены его волосы от того, что он слишком часто запускает в них пальцы, размышляя, то, что он дома всегда ходит босиком, даже то, что он заметно похудел и осунулся от ненормированного рабочего ритма. Михаил поймал взглядом её заинтересованный, но Николь отвела глаза, вглядываясь в ночь за окном. – Понимаю. – она кивнула и села в кресло, забравшись в него с ногами и укутавшись в одеяло. - Я бы может и уснула, но как-то страшно… - она не сразу смогла закончить мысль, - страшно просыпаться. Чем занимаешься, кроме того, что нарушаешь закон и сортируешь офисные бумаги? - Да нет, это не из Офиса совсем... - Михаил лишь пожал плечами, едва улыбаясь. - Личные. Нужно, чтобы всё было при себе, а то вещи я вроде бы и собрал, а вот до документов руки так и не дошли. – Ой, а посмотри, там твой диплом не завалялся кстати? - Николь попыталась пошутить, чтобы хоть как-то разрядить эту жуткую атмосферу. Миша смотрел на неё суровым взглядом слишком долго, но она заметила, как дрожат его губы в безуспешной попытке не рассмеяться. Через мгновение он захохотал, прикрывая уставшие глаза. - Какая же ты противная, ты никогда не оставишь меня в покое с этим! – Ага, я уже это слышала, – она подмигнула, улыбаясь. – Вот мой на работе, и вещи я уже давно собрала, всё необходимое, давно уже всё продумала, а ты как всегда, ну вот как такое возможно! – она вскинула руки, как вдруг изменилась в лице и вспомнила. Черт. Всё продумала, всё собрала, всё в Офисе… Флешка. Она была не с ней. Николь побледнела и резко сорвалась с места, вылетая из кабинета и спускаясь на первый этаж. - Блять, черт возьми… - она тщетно искала её в сумке, не было её там! Лишь ключи от сейфа, который был в её квартире и там была флешка, которую отдал ей сам Президент, а она… Она просто забыла о ней. Забыла и оставила её там. Что теперь делать? Как её забрать? А если у неё не будет больше шанса попасть домой? Николь тихо застонала и закрыла руками лицо. Безответственно. Совершенно тупо и совсем на неё не похоже. – Ник, что произошло? - Миша тоже спустился за ней, озабоченно хмурясь. - Что такое? Надо взять себя в руки. И не впутать сюда ещё и Мишу. Ни к чему ему всё это. – Я забыла свою зарядку дома. – Ника на ходу придумывала очередную ложь и надеялась, что звучит убедительно. - Телефон… Лёша просил быть на связи, а я забыла зарядку, наверное, не могу найти… – Ну что ты, нашла проблему. – Михаил улыбнулся. – У меня есть, несколько. Чего ты так разволновалась? – Не знаю, Миш. – она отчаянно пыталась взять себя в руки. – Это всё стресс, я не знаю… – Всё хорошо, успокойся. – Миша расценил её волнение по-своему, очевидно для себя это объясняя тем, что она боится пропасть с радаров Арестовича. – Сейчас принесу, не волнуйся. Она что-то придумает, главное не паниковать. Флешка в безопасности – ключи у неё, а цифровой пароль слишком сложен. Никто не доберётся до неё, кроме самой Николь – сейф также спрятан. Всё будет хорошо, нужно только дождаться утра, она улучит часок времени и быстренько заберёт её. Николь медленно выдохнула и вдохнула. Надо было взять себя в руки. В конце концов, не начнётся это всё прямо в Киеве! В конце концов, её же не пристрелят сразу на месте, в её доме, потому что каким-то странным способом узнают, каким сокровищем она владеет. Очевидно, у неё ещё есть время?.. Она бросила взгляд на кухню, которая была смежной с гостиной – зарядка была включена в одну из розеток. Наверное, Миша сам там её оставил. Она подошла поближе и подсоединила телефон. Тот сразу засветился экраном, сообщая, что аккумулятор заряжен на пятьдесят семь процентов и зарядка продолжается. Николь тяжело вздохнула и уложила телефон на столешницу, оставляя его в покое. Ну вот как она могла поступить так безрассудно, как можно было забыть о флешке, о самой важной вещи, которую ей доверили? От того удручающего отчаяния, что накатило на неё сразу хотелось одновременно рыдать и бить кулаками стены. Ни первого, ни второго она сделать не могла. Обещала же и в первую очередь сама себе, что никто не узнает о флешке, пусть так будет и дальше. Она обязательно что-нибудь придумает. Николь несколько раз медленно вдохнула и выдохнула, успокаиваясь и последовала искать Мишу с его зарядкой. – Миша! И где ты пропал? Я нашла зарядку на твоей кухне! – Николь громко заговорила на весь второй этаж, сбегая по ступенькам. Этот вечер уже напоминал ей какой-нибудь глупый марафон под названием: «Побегай по дому Подоляка с целью что-то найти». - Я здесь! Пытаюсь найти тебе новую! - донеслось из его спальни. Николь грешным делом подумала, точно ли он там зарядку ищет. Хихикнула от собственных мыслей и вошла в комнату. Она никогда сюда не заглядывала. Это было очень странным фактом, она десятки раз была в этом доме, но никогда не была в этой комнате. После ужина, интересного фильма, разговора одного на двоих Миша просто исчезал до утра за закрытыми дверями собственной спальни и она никогда не тревожила его до утра. Его спальня чем-то напоминала ей свою собственную – панорамные окна с тяжелыми шторами, кровать, шкаф для личных вещей, в котором он сейчас отчаянно искал зарядку и несколько книг на прикроватной тумбе. Все было лаконично и здесь не было того привычного беспорядка, в котором он привык ориентироваться и работать. Только тона были гораздо темнее, чем у неё. Здесь преобладал серый и черный цвет, даже дерево мебели было темно-серым, а не коричневым. Над кроватью висела картина удивительного пейзажа: бурные волны моря разрезали небосклон, а сквозь темные тяжелые тучи пробивались яркие лучи солнца. Приближался шторм. Николь не могла отвести взгляда от той поразительной красоты – куда ее «Ангелу» до такого! Казалось, будто она слышит далёкие отзвуки грома, шум морской воды и тепло солнечного света на собственном лице. Безудержная сила стихии, изображенная там, словно вырывалась наружу и никакие рамки не могли её сдержать. – Это… поразительно, – прошептала она, всматриваясь в картину. Миша наконец отвлёкся от верхнего ящика шкафа, да всё ещё таил надежду найти зарядку и посмотрел в ту же сторону, что и она. Кивнул и подошёл поближе. – Да. Имею хорошего знакомого, он увлекается живописью. Много путешествует. Из одного из своих путешествий он и привёз мне это. Она удивительно хорошо умеет успокаивать, - Миша повёл рукой в сторону картины и прищурился. - Всё кажется, будто эти волны действительно настоящие. – Твой друг – очень талантливый, действительно. – прошептала Николь. - Слушай, не ищи зарядку, спасибо. Я подключилась к твоей, до утра хватит. – Уверена? – Миша перевёл на неё внимательный взгляд. Она только кивнула. – Хорошо. За окнами зашумел ветвями сильный порыв ветра. Тени отразились на стенах, скользя деревьями-когтями, четко отражаясь в полутемной комнате. Этот вид добавил жуткости момента, словно картинка какого-то страшного фильма. Удачно Лёша посоветовал ей не оставаться сегодня в одиночестве. Она бы сошла с ума в своей квартире. - Миш, я хотела тебя спросить… - О чём? - он отвернулся и складывал назад вещи в ящик: которые успел оттуда выбросить, ища ей зарядку. – О том, что произошло между нами в тот вечер. Эти воспоминания не дают мне покоя. – А я попросил тебя больше не вспоминать об этом. Не время, ты же сама знаешь. Николь присела на кровать и вздохнула, не отводя от него взгляда. – Знаю. Но завтра у нас может не быть на то шанса, времени и возможности. А я не хочу, чтобы ты все это держал в себе. Я и так подозреваю, что сил ты потратил на это слишком много. И молчал об этом достаточно долго. Так что я имею право знать, почему? Почему ты молчал? Михаил вздохнул и резко приблизился к ней, присев рядом. Сложил руки на коленях, уставившись на свои пальцы. Она думала, что их молчание затянется, или он просто выгонит её отсюда, но этого не случилось.Есть несколько вещей, которые тебе нужно услышать.
В случае моей смерти это всё, чего я хочу.
Не печалься, когда меня не станет.
Только помни единственную вещь.
Я слишком сильно тебя люблю.
- Ты и так знаешь, почему, Николь. – уставший взгляд ответил ей через мгновение. – Я точно тебе не пара. Я слишком плохой человек, чтобы быть с тобой. Нет, ты дослушай, – он упрямо дёрнул подбородком в ответ на её попытки возразить. – Ты сейчас снова будешь говорить, что я преувеличиваю и что нет ничего такого, что характеризовало меня как сволочь, как монстра и как преступника. Да ты этого не знаешь. И не должна знать. Неужели для тебя не является доказательством, что даже правду я тебе рассказал только тогда, когда ты уже находилась в отношениях с другим? Я поставил под удар твои отношения с Алексеем. Тебе этого недостаточно? – он не отрывал от неё взгляда, исследуя эмоции на её лице. Она зажмурилась и коротко кивнула. - Возможно. Но ты снова пытаешься решить за меня. С кем мне быть или не быть. – Я не знаю, чего хочу, Николь. Для меня много лет играла наивысшее значение только работа. Пока ты не появилась. Я не знаю, что к тебе чувствую. Этого слишком много. А времени у нас нет, и никогда не было достаточно. И поэтому, прошу тебя, не питай напрасных надежд и не жди от меня чего-нибудь хорошего. Я и так нанёс тебе самый большой вред. Едва не разрушил твои отношения. Подорвал твоё доверие. Николь отрицательно покачала головой. – Ты сказал правду. И я это ценю. Это высшее благо, высокая степень доверия и пусть это для тебя слабость и недосказанные слова, обладающие разрушительной силой, для меня это важно. И ты важен. Я не буду с тобой говорить о Лёше. У меня самой в голове одна работа, я не чувствую, что в отношениях. Просто так получилось. Мы что-то обязательно решим, но пожалуйста… не замыкайся в себе, ладно? Не отдаляйся от меня. Это всё, о чем я тебя прошу. – она в последний раз посмотрела в его глаза, измученно улыбнулась и встала с кровати. – Спокойной ночи, Миш. Он резко схватил её за руку, останавливая. – Подожди, – его голос хрипел и был еле слышен. - Останься со мной сегодня. Ника неловко пожала плечами. - Миша, я… - Обещаю, я не причиню тебе вреда. Я просто… – он вдруг поник и опустил голову, вздохнув. – Я просто не хочу встречать завтра наедине. Останься со мной, пожалуйста. Николь может и спорила бы с ним ещё долго по поводу целесообразности и рациональности такого поступка, но точно не сегодня. Поэтому она молча кивнула и быстро спряталась под тёплое тёмное одеяло. Устало прикрыла глаза и ждала, пока Миша уляжется с другой стороны. Может быть, это было неправильно. Неправильно, в первую очередь по отношению к Лёше, потому что он точно не заслуживал такого отношения, но… Николь на самом деле сама безумно боялась оставаться в одиночестве со своими мыслями и демонами. Хотелось, чтобы рядом была ещё одна живая душа, напоминая, что она не одинока сегодня. Именно сегодня никто из них не один на один с собой. Укутавшись в одеяло и чувствуя тепло Мишиного тела совсем рядом, ей казалось, что сон не придёт и она просто не сможет здесь с ним уснуть, но уже через несколько минут провалилась в измученную дрему. Последнее, что она почувствовала, это тёплую руку и лёгкие объятия, в которые притянул её Миша. Море бушевало и ревело волнами шторма над кроватью. Тяжелые черные тучи затянули солнце и закрыли мир от его света. Николь и Михаила поглотила тьма.Ты навсегда останешься самой печальной частью меня.
Человеком, который никогда не будет со мной.
И это очевидно.