Лагерь

Лена и сама толком не понимала, что делает и на что надеется. Это нельзя была назвать ни идеей, ни планом. Просто услышала и решила, только и всего. Разумеется, она видела небольшой деревянный сарай за забором, почти у самых ворот, когда приехала в лагерь, видела на нем надпись «ТИР», сколоченную из выпиленных из старых досок и когда-то очень давно выкрашенных в синий букв, она знала, что в лагере будут кружки, но все равно не думала, что это связано. И уж тем более не думала, что свяжет это сама. Кружков на линейке предложили много — были и спортивные, и творческие, и даже такие, в которых и делать было особо нечего, видимо, для тех, кто реально хотел отдохнуть. Какие-то были совсем девчачьими, какие-то для малышни. А про тир сказали: — Для всех желающих, даже если не умеете, научу. И Лена решила, что научиться стрелять было бы не лишним. Без какой-либо цели решила, просто как факт. Да и к тому же, куда еще-то, если не в тир? Баскетбол она никогда не любила, на футбол явно пацаны рванут, они еще вчера мяч просили, рисовать и без надзора вожатых можно, если приспичит, вот и получается. Не фенечки же ежедневно по полтора часа плести, ну! Лена так и держала в голове все эти аргументы, пока сквозь толпу кинувшихся кто куда отрядов пробиралась к Антону — единственному вожатому с ружьем в руках, который и обещал всему научить. Она не думала ни о чем другом, гнала от себя все то, что пугающе уверенно лезло в голову, но даже в мыслях не обретало еще конечную форму, сама того не понимая убеждала себя, что просто хочет научиться стрелять. Ничуть не смутилась, поняв, что оказалась единственной девчонкой в толпе пацанов рядом с Антоном. Даже и не думала отступать и уходить в другое место, когда Антон напомнил, что не может взять больше десяти человек, а их в два раза больше. Гордо выпрямилась, когда Антон на предложение какого-то придурка из старшего отряда выгнать ее сказал, что девочка им нужна точно — к спартакиаде готовиться. А вот когда они наконец вышли за территорию лагеря и Антон спросил, кто из них хоть раз стрелял, все же смутилась, потому что оказалась единственной, кто не стрелял ни разу. — Папа охотился, но мне ружье не давал, — пробормотала Лена, понимая, что зря оправдывается, но и чувствуя, что не оправдаться не может. Это даже было правдой, папа и правда раньше охотился, уезжая иногда в лес на неделю, давая им с мамой отдохнуть. А еще отец этим же ружьем иногда им и угрожал, так что Лена прекрасно знала, какое изнутри дуло, но об этом решила не говорить. — И правильно делал, — кивнул Антон. — Охотничьи ружья детям точно не игрушка. У нас с вами будут воздушки, но и с ними надо быть аккуратными, всем ясно? — Да! — почти хором крикнули за спиной пацаны. — Отлично, — кивнул Антон. — Всего у нас ружей шесть. Лена, одно твое, будем учиться и будешь к нему привыкать. Кроме Лены никто это ружье не берет. Остальные пока двадцать отжиманий, будем укреплять руки. Пацаны заныли, стали кричать, что так нечестно, но Антон не сдался — предложил всем недовольным сменить кружок, и недовольных не осталось. Лена, привыкшая быть во главе угнетаемой взрослыми толпы, а не прятаться за спинами, почти физически ощутила, как вокруг нее все меняется, но решила, что так даже лучше. Пусть меняется, все равно из ее компании тут никого, а что думают чужаки — плевать. Пока пацаны отжимались, Антон объяснил ей, в чем основная разница между ружьями, как открывать винтовку и заряжать пулю, показал, как целиться и держать ружье, предупредил, что будет отдача и что прислоняться лицом слишком близко к прикладу не надо. — А если слишком прислониться, что будет? — из чистого любопытства спросила Лена. — Поймешь, почему не надо было прислоняться, — усмехнулся Антон. Стреляли они все по очереди — выстраивались в ряд по трое и по команде делали выстрел, каждый в свою мишень. Лену Антон запустил в первый же круг, чем снова вызвал недовольство парней и череду насмешек над Лениной меткостью. — Ничего, все учатся, — подбодрил ее Антон, отдавая почти целый лист с кругами в центре. — Следующая попытка будет лучше. В ожидании следующей попытки Лена внимательно смотрела на мишень — красно-черный круг, перечеркнутый диаметральным крестом, и на две дырки по разным сторонам от нее. Будто два уха по бокам от головы. Это все и решило. В следующий заход, целясь, Лена не без удовольствия видела посреди мишени лицо. Она послушно переставила палец на курке чуть выше и ровнее, чтобы ствол не вело при выстреле, попробовала задержать дыхание, как советовал Антон, навела мушку куда-то в район носа. — Уже лучше! — объявил Антон, пока Лена вставляла следующую пулю. — Четверка или пятерка, отсюда не вижу. Но уже не молоко, молодец! — Стараюсь, — отозвалась Лена, снова упирая приклад в плечо.