Лагерь

Соня шла к воротам с тяжелым сердцем. Ну почему родители приехали именно сейчас, во время кружков, а не чуть позже? С каждым днем все шло все менее гладко. Она изо всех сил старалась помогать Виктору в его работе, приглядывала за всеми в отряде, рассказывала, если что-то было неправильно, добровольно ходила накрывать столы и подметать территорию, чтобы Виктору не приходилось никого заставлять, но этого будто бы было мало! Виктор этого будто не замечал, будто не видел, сколько всего она делает для него, будто считал это обычным! Это было обидно. Еще обиднее было понимать и видеть — Виктор старается ее избегать. Но даже это было ерундой… Вчера, когда Виктор накричал на нее при всех, Соня подумала вдруг, что все это зря, что и вовсе она ему не нравится и он был бы рад, если бы ее не было. Потом, когда Виктор — правда, уже не при всех — перед ней извинялся, она решила, что он просто устал, и, вернувшись в отряд, нарисовала для него открытку и даже написала небольшой стих. Пусть не самый лучший, но ведь от души! И вообще, это же кавалеры должны посвящать дамам стихи, а не наоборот… Но Виктора и это не обрадовало. Зная, что ни за что не сможет отдать свой подарок лично, Соня тайком подпихнула его под дверь вожатской, уверенная, что Виктор и так все поймет, и стала ждать. А Виктор молчал, будто и не находил ничего! И вот это уже было очень и очень неприятно. Весь вечер, всю ночь и все утро Соня думала, что бы теперь сделать такого, чтобы узнать, понравилась ли Виктору открытка и понял ли он, от кого она, и наконец решила — ничего не надо делать. Если бы Виктору не понравилось, он бы сказал — на мальчишек он вон вечно ругается и ворчит. А хвалить он ее не стал, потому что постеснялся — как она, когда решила не отдавать подарок из рук в руки. Как ни странно, это простое решение помогло. Соня убедила себя, что никаких проблем нет, и что нужно просто продолжать стараться и быть лучше всех, чтобы Виктор наконец заметил и похвалил ее, а в первую очередь, конечно же, стать лучшей в игре. На тренировку Соня прибежала первая — даже раньше самого Виктора, который проверял, что из корпуса на кружки ушли все, — и стала разминаться, чтобы не терять времени зря. Пока все остальные лениво крутили руками и ногами, она старательно разогрела все мышцы, помогла Виктору натянуть сетку и даже пообещала ему стараться и не ошибаться, чтобы на грядущей спартакиаде точно выиграть. Виктор в ответ на это заметил, что стараться будут все, и Соня понимающе кивнула — конечно, он переживает, что другие могут их подвести. Она и до команды попыталась это донести, так и сказала, мол, надо стараться лучше, чтобы не подвести Виктора на соревнованиях, но другие ее почему-то не поддержали. Даже Виктор, и тот попросил играть и не лезть в его работу, будто она не ради него старалась! И только они начали играть, только Соня разыграла первую удачную подачу, как у Виктора зазвонил телефон. — Соня, к тебе приехали! — с радостью объявил он, убирая телефон в карман, а у Сони все рухнуло. У ворот родителей не оказалось, и Соня успела было решить, что это ошибка, и приехали вовсе не к ней, но сторож позвал: — Они в машине сидят. Позвони, скажи, чтобы на территорию зашли, а то тебя я выпустить не могу. Телефона при себе у Сони не было, и за родителями в машину идти пришлось сторожу — медленно и спокойно, отнимая у Сони драгоценные минуты тренировки. Общение с родителями было бестолковым: мама рассказывала, сколько всего у них произошло в городе, пока Соня тут, папа поддакивал и добавлял, что работы совсем много, даже в отпуск вырваться пока не выходит, а Соня слушала, кивала и все оглядывалась в сторону спортплощадок, будто надеясь услышать, как там Виктор без нее. — А ты тут как? — спросила вдруг мама. Соня смутилась, не зная, что именно рассказать, и принялась бестолково пересказывать все, что с ней происходило за эти дни: какая у нее соседка по комнате, какие мальчишки дураки, вечно не слушают вожатых, про Никиту, который только и делает, что пытается со всеми подраться и сорвать мероприятия, про еду в столовой… — Куда ты все смотришь? — перебил ее папа. — Мы тебе помешали? — чуть вздернув бровь уточнила мама. — Нет! — поспешила заверить их Соня, понимая — если они обидятся, придется мириться и извиняться, и все это затянется еще сильнее, а родители в очередной раз убедятся, что дочь она никудышная. — А может, ты торопишься к кому-то? — усмехнулся папа. — Ты что, влюбилась в кого-то? — поддержала его мама, тоже теперь всматриваясь в сторону спортплощадок. — Ой, сколько у вас мальчиков тут! И кто из них тот самый глупый Никита? От такого поворота разговора у Сони перехватило дыхание. Да как они вообще могли такое подумать! Чтобы она — и с Никитой? Да ни за что! — Ни в кого я не влюбилась! — уверенно заявила она. — У нас тренировка. Мы к спартакиаде готовимся. Я же вам писала! — Да что там эта спартакиада, — вздохнула мама. — Нашла о чем переживать! — Ты бы лучше весной за соревнования так переживала, может, и результаты были бы выше, — кивнул папа. Соня покраснела. Занимается тут ерундой, а о важном и вовсе забыла! У нее же эластичная лента с собой, чтобы тренироваться, и ноты для скрипки, чтобы осенью на открытии сезона можно было выйти с новым произведением, и ни о чем из этого она не вспоминала! А с другой стороны, разве помощь Виктору — это ерунда? — Пионербол и волейбол похожи, — неуверенно пробормотала она. — Я стараюсь… Родители кивнули, но не ответили. Воцарилась тишина. Соня уже не смела смотреть на поле, старалась не слушать, что там происходит, и думала о том, что снова потеряла шанс стать достаточно хорошей. Родители, наверное, думали о том, что зря ее сюда отправили — толку-то от этого лагеря никакого. — Ну, мы, наверное, поедем? — сказал папа, глядя на маму. — Не будем мешать тебе заниматься, — кивнула мама, вроде бы обращаясь к Соне, но глядя на папу. — Я вас люблю, — попробовала было исправить хоть что-нибудь Соня. — Мы на следующих выходных снова приедем, — сказала мама. — Собери вещи, чтобы потом меньше было везти. От ворот к полю Соня шла медленно, нехотя, понимая, что все это зря. — Ты в порядке? — спросил Виктор, едва ее увидев. Соня посмотрела на него, зацепилась за что-то вроде беспокойства во взгляде, и хотела уже было ответить, но не смогла — разревелась.