Лагерь

Тихон стоял перед отрядом, не чувствуя под собой ни ног, ни пола, терпеливо ждал, пока Виктор договорит, и надеялся, что не обрушится на глазах у всех. Папа так и не позволил ему остаться дома хотя бы до завтра, но Тихона это не слишком расстраивало. Одновременно с ужасом от осознания того, что очищаться от страха перед очищением ему придется в лагере, он испытывал и облегчение. Зато в лагере не надо будет смотреть на маму, вспоминать, с каким ужасом она таращилась, пока Тихон рассказывал папе о забытых плавках, и чувствовать себя предателем. Вода так и продолжала струиться с его волос и одежды. Мокрые штаны неприятно прилипали к коже, заставляя соль еще плотнее окутывать рубцы. Под ногами собиралась лужа, но на это никто не обращал внимания. Все сидели потупившись и, кажется, даже не слушали — тоже ждали конца нравоучений. — А если бы ведро не перевернулось и так и упало на Тихона? — продолжал Виктор, для пущей убедительности размахивая руками. — Вы хоть представляете, как это опасно? — Да с чего ты вообще решил, что это наших рук дело? — слабо возразил Миша. — А чьих?! — вспылил Виктор. — Вы вообще не отдаете себе отчет о том, что могло случиться? Да чем вы думали только, Тихон только вернулся, и сразу так! — Тихон тут точно ни при чем, — напомнила Дарья. Тихон, от слабости и усталости уже успевший испугаться, что все и правда было спланировано против него, мысленно ее поблагодарил. Комната была не его. И вода не для него. — Кстати об этом, — воскликнул Виктор, резко разворачиваясь от отряда к нему. — Что ты делал в вожатской? Тихон от неожиданности не выдержал, пошатнулся, и тут же сжал кулаки, заставляя себя собраться. Нельзя показывать слабость, это опасно! Сейчас вообще все опасно, и надо быть осторожным как никогда. — Я хотел сказать, что вернулся, — ответил Тихон. Это ведь было чистейшей правдой! Сторож у ворот вспомнил его, кивнул приветственно, запустил на территорию и не стал звать вожатых, велел сразу идти в корпус, все равно все должны быть там. Вот Тихон и пошел. — А постучаться? Тихон прикусил изнутри щеку, стараясь скорее сообразить. Он стучал — не мог не постучать. А почему вошел, если ответа не было? Не было же, раз Виктора в комнате тоже не было? — Я стучал, — сказал он, едва шевеля губами. Щека так и осталась между зубов. — Думал, ты не услышал, и вошел. Между коридором и комнатой Виктора же две двери, как везде. Это похоже на правду. По крайней мере, это нельзя считать ложью. — Впредь будешь знать, — отрезал Виктор. — Буду, — отрешенно кивнул Тихон, не слишком думая о том, что именно он должен знать. — Кто из вас это сделал? — спросил Виктор, так же резко переключаясь с Тихона на остальных, как до этого переключился на него. — Да не мы это! — снова возмутился Миха. — Мы же все с тобой фильм смотрели, ну! Это первый отряд, наверное. Там же Игорь тоже живет! Тихон прикусил щеку покрепче. Он видел, как Семён с Соней бегут поперек коридора — от комнаты к комнате. От вожатской — к Семёну. Вот почему он решил зайти, хотя не слышал ответа, он был уверен, что Виктор там! Но ведь он не видел, как Семён выходил из вожатской. Разве он мог? Разве это — достаточное доказательство, чтобы рассказать обо всем Виктору? А разве можно об этом рассказывать? Виктор тоже сомневался — Тихон видел это, хоть и думал, что вообще вокруг себя сейчас мало что видит. — Я все равно все узнаю, — пообещал он наконец. — И всем будет лучше, если узнаю я от виновного. Он отвернулся, сделал шаг, едва не врезавшись в Тихона, посмотрел на него, на пол под ним, скомандовал: — Приберите тут. И пошел по коридору, грозно топоча и даже не проверяя, послушал ли его кто-нибудь. Тряпку в итоге принесла Соня. Вытирать лужу стал Семён. Остальные так и сидели полукругом, наблюдая за этим и ничего не говоря. Тихон против всякой логики испытывал стыд. Лужа же натекла с него, значит и убирать ему, так? — Слышь, — позвал кто-то, — ты б переоделся. Тихон обернулся на звук, силясь понять, с кем вообще говорят. — Лучше тут все сними, а то все в воде будет, — поддакнул Никита. Тихон вцепился в штаны, будто боялся, что его разденут насильно. Нельзя! Опасно! — Пусть так идет, — возразил Семён. — Все равно там уже мокро, он же от вожатской шел. Тихон кивнул, осторожно побрел к себе, стараясь не поскользнуться на мокром полу и поэтому внимательно глядя под ноги. Ведро, в которое Семён отжимал воду с тряпки, ему на глаза попало случайно, но Тихон отметил, что вода в нем грязная — мутная и будто немного бурая. От этого стало страшно, но ухватиться за этот страх не получалось — он никак не хотел додумываться и показывать причину, только душу травил. — Ну и грязь тут, — заметила Дарья. — Будто вообще не моют. — Может, это Тихон не моется, с него же натекло, — фыркнул Серый, и Тихона будто снова окатили водой.