Лагерь

Соня сосредоточенно поджала губы, левой рукой подкинула мяч, чуть подпрыгнула и резко ударила правой, отправляя его близко-близко к линии, но не уходя в «аут». После ухода Виктора кружок пионербола окончательно распался, но это, кажется, мало кого волновало — он и в начале смены не подавал надежд. Кто-то разошелся по другим секциям, кто-то, пользуясь тем, что следить за ними особо некому, так никуда и не пристроился и тратил это время на собственные развлечения: телефон, карты и прочие глупости. Соня тренировалась, чтобы после лагеря на тренировках показать всем — форму она не потеряла. Тренироваться в одиночестве было скучно, но Соню это не останавливало. Да, приходилось самой давать себе задания и самой же контролировать качество выполнения, да, нужно было самостоятельно бегать за мячом после каждой подачи, да, некому было ее похвалить — наоборот, Соня слышала, как над ней смеются, явно осуждая такое стремление. Но что они могут понимать? Что они могут знать о ней, о ее желаниях и мотивах? Соня осторожно, чтобы не споткнуться и не подвернуть ногу на песке, который без Виктора никто не собирался рыхлить перед занятием, прошла половину поля, поднырнула под сеткой и пошла дальше, радуясь, что из-за песка мяч хотя бы не улетел в сторону, а так и лежал там, где упал. — Соня! — крикнул с соседнего поля Игорь. Соня недовольно поморщилась, оглянулась, мотнула головой, как бы спрашивая, чего ему надо. Игорь ей не нравился. Весь из себя такой дружелюбный, обходительный, добрый — сразу видно, притворяется. Парни-то понятно, радуются ему, потому что он теперь вместо Виктора. Но кто решил, что Игорь Виктора должен заменить вообще во всем? Даже на секциях! Почему именно Игорь теперь и на двух отрядах, и на двух кружках главный? — Иди к воротам, к тебе приехали! — снова крикнул Игорь и радостно улыбнулся. Соня поморщилась. Чего он улыбается? Ему-то какое дело до того, приехали к ней или нет? — Ко мне не приезжают в будни, — возразила она. Явно же Игорь перепутал. Услышал, что приехали к Соне, и тут же решил, что его это касается. А мало ли в лагере Сонь! — Я не слышу! — крикнул Игорь, даже не пытаясь подойти ближе и одновременно с этим что-то показывая своим парням. Соня недовольно тряхнула головой, буркнула: — Ну так уши почисть. Этого Игорь, конечно же, не услышал тоже, и Соня добавила громче: — Иду, говорю! В конце концов, лучше пойти к воротам и доказать, что Игорь ошибся — пусть все видят, какой он на самом деле! Только вот у ворот оказалось, что Игорь был прав — приехали именно к Соне. Соня, подойдя к воротам и увидев машину родителей, обреченно вздохнула, не зная, от чего расстраивается сильнее: от того, что Игорь был прав, от факта, что родители приехали, или от того, что они опять сидят в машине, хоть и знают, что ждать нужно на территории лагеря. А ведь кто-то говорит охраннику, к кому приехали, значит, папа выходит из машины, идет к воротам, предупреждает, а потом возвращается обратно, чтобы потом снова идти в лагерь, уже с мамой. И не лень же им вечно ходить туда обратно! — Я без телефона, — соврала Соня охраннику. Не сомневалась, что он опять заставит ее звонить и объяснять родителям, что за территорию ей выходить нельзя, и не хотела повторять то, что уже делала. — Ладно, схожу, — снисходительно протянул он. И добавил ехидно: — Раз уж ты так просишь. Соня смутилась, пробормотала: — Если вам правда не трудно. Спасибо. Охранник посеменил к машине, а Соня побрела в сторону лавок. Пусть родители к ней идут, раз приехали, почему она должна стоять как истукан и преданно ждать? Пусть собаку себе заведут, если так хотят! Думать о том, зачем именно приехали родители, Соня не хотела. Если родители вместо работы приехали к ней, значит случилось что-то ужасное, это несомненно. Сейчас они подойдут, начнут издалека, намеками, будут преподносить новость так, чтобы не шокировать слишком резко, подготовят ее… — Соня, — поприветствовала ее мама, едва подойдя. — Ты знаешь, что суицид — это ужасно? Это страшный грех!