Лагерь

Одеяло, секунду назад тяжелым якорем державшее его во сне, вдруг слетело с плеч, взвилось в воздухе, переставая и греть, и успокаивать. Семён резко вскочил, уверенный: тренер. Он проспал тренировку, он оплошал, и теперь его ждет расплата! Лишь бы после бега, а не до… В комнате было темно. Слабый свет бился в окно, рисуя силуэты, но рассмотреть все в подробностях не давал, и от этого было еще хуже. Комната казалась незнакомой, чужой, и Семён никак не мог понять, где оказался и что теперь должен делать. Людей в комнате было двое. Это, и тот факт, что тумаки на него еще не посыпались, заставило Семёна рассуждать здраво. Не тренер — он всегда приходил один, и он бы уже лупил: за то, что проспал, что все еще не встает, что посмел укрываться одеялом. Следом за этим осознанием пришло и следующее — лагерь. Комната действительно не его, но он знает, где находится. Он в безопасности. Место схлынувшей паники заняло раздражение, даже ярость. Че этим двоим надо от него, зачем так пугать? — На реку пойдешь? — спросил, судя по голосу, Серый. Семён застонал. Совсем придурки, что ли? Какая река? Ночь же, неужели нельзя до утра с этим потерпеть? — Пошли, пока Игорь не хватился, — шепнул Никита, расталкивая Семёна в плечо. Семён сдался, сел, отдаленно понимая, что все это не просто так, что от него чего-то хотят. И что одеяло ему просто так не вернут. — Давай уже, ну! — поторопил его Серый. — Че вам надо? — выдавил наконец из себя Семён. Серый поспешно прижал палец ко рту и шикнул. Семён запоздало понял — говорить надо шепотом. — Мы на реку собрались, — принялся объяснять Никита. — В честь победы. Семён кивнул. Вообще-то, в спартакиаде объявили дружескую ничью, чтобы никого не обижать, но у их лагеря побед было больше. Не особый повод для праздника, конечно, но все же… — Мы ненадолго, никто и не заметит, — поддакнул Серый. — Так, поплаваем и вернемся. — Только тихо, — с ноткой осуждения договорил Никита. — Придурки, — вздохнул Семён, но с кровати встал. Идея посреди ночи переться через весь лагерь к реке, а потом по темноте еще и лезть в воду, ему не нравилась. Но мысль о том, что его позвали с собой, не посчитали тихоней или вожатским любимчиком — радовала. Особенно после этих чертовых пицц в столовой. А еще хотелось хотя бы раз и правда отпраздновать победу. По-настоящему, а не как с тренером — облегченно выдыхать, что не будет ни ремня, ни скакалки. Отдохнуть и сделать что-нибудь веселое, а не снова тренироваться до изнеможения, будто победа — не повод для гордости. Вопроса, как выбираться из комнаты, минуя дежурящих в коридоре вожатых, не стояло — парни, едва дождавшись, чтобы Семён вытащил из тумбы полотенце, открыли окно и один за другим сиганули наружу. Многолетнее повиновение старшим кричало, что так нельзя. Недавнее избавление от тренера и нежелание и дальше слепо подчиняться тем, кто командует, само вытолкнуло Семёна следом. Мысли о том, что Игорь — не как другие взрослые, а они его своим побегом подводят, Семён прогонял — все равно уже вылез, так чего теперь травить себя стыдом? На улице было светлее — Семён видел не только очертания, но и некоторые детали — и это не радовало. Будь на улице кромешная тьма, можно было бы полагать, что все закончится благополучно, а так? Да они же у всех на виду! Серый осторожно тронул его за локоть, мотнул головой в сторону тропинки и еще раз прижал палец к губам. Семён кивнул, начиная злиться — один раз спросонья не понизил голос, а его теперь считают дебилом! К реке они пробирались вдоль забора, и это Семёна немного успокаивало. Так дольше, конечно, чем напрямую, еще и мимо мастерской, в которой живет директор, зато чужих глаз почти нет. Серый с Никитой периодически оглядывались, будто ждали кого-то. Семёну хотелось узнать, почему они идут втроем и не звали ли они остальных, но он молчал — у реки можно будет говорить, там и выяснит, а пока нечего всех подставлять. Впрочем, стоило им спуститься на пляж, все вопросы отпали сами собой — Миха с Пашей их уже ждали. Тихона, правда, не было, но увидеть его Семён и не ждал. И девчонок, видимо, никто не звал. Хуже было другое — за спинами парней возвышался еще один силуэт, повыше. Явно не из отряда, явно не из детей. — Все в сборе? — спросил вожатый, и Семён предпочел бы умереть на месте, чем признать — это Игорь. — Все, — едва слышно подтвердил Миха. Даже в темноте вид у него был виноватый, и Семён, до этого надеявшийся, что Игорь — это часть плана, что он снова решил их прикрыть, понял — ничего подобного. — Ты как тут? — скорее обиженно, чем виновато, спросил Никита. — Ты еще и спрашиваешь? — шипя от негодования уточнил Игорь. — Живо в корпус. И чтоб я ни звука до подъема из ваших комнат не слышал. — Простите, — пискнул Паша, и Семёну вдруг захотелось, чтобы он извинялся перед Игорем, а не перед ними. — Живо, — снова скомандовал Игорь, и парни послушались, рванули вверх, к корпусам. Семён остался. Хотелось извиниться, как-то оправдаться перед Игорем, сказать, что он ни при чем и такого больше не повторится. Хотелось, чтобы Игорь злился, но не разочаровался. Игорь шагнул ближе, и Семён поверил на мгновение, что его сейчас ударят. Тренер бы точно ударил, он бы избил его до полусмерти за подобную выходку! — Пошли, — спокойно сказал Игорь, подталкивая его в спину. — Завтра расскажешь, как тебе жаль. Семён поджал губы и рванул следом за парнями, чувствуя, что идти в корпус с Игорем просто не может.