Лагерь

— Но вы же обещали! — не выдержала Соня. — Ничего мы не обещали, — холодно возразила мама. — Не выдумывай. И вообще, мы ведь уже были у тебя на этой неделе. Или ты думала, мы будем к тебе ежедневно мотаться через всю область? Соня прикусила язык, не смея заметить, что от города до лагеря километров двадцать, не больше. Что толку маме это доказывать? Будто Соня не знает, сколько денег уходит у родителей на бензин, чтобы всюду ее возить и повсюду к ней ездить, сколько времени, которое мама с папой могли бы потратить на отдых и себя, это отнимает, и как ей на самом деле повезло, потому что у других детей и сотой доли того, что есть у нее, нет. Вообще-то, предупреди мама заранее, что они не приедут, Соня бы даже не расстроилась. Ну, разве что самую малость — исключительно от факта, что ко всем приедут, а к ней нет — но вида бы не подала. Но она ведь ждала их, хуже того, она на них рассчитывала! Пообещала ребятам, что ей привезут скрипку и можно будет дополнить номер живой музыкой, специально уговорила остальных отдать ей одну из главных ролей ради такого! Думала, родители посмотрят, как она старается, играет, что смогла за день освоить новое, хоть и совсем несложное произведение… А потом позвонила уточнить, ко скольким родители приедут, и в очередной раз разбила мечты о реальность. — Чего ты молчишь? — требовательно вопросила мама. — Извини, — едва шевеля губами отозвалась Соня. — Наверное, я что-то не так поняла. — Ну конечно! Вот всегда у тебя так, сама проблему выдумала, а мать виновата! — Извини, — повторила Соня. Надежды стать дочерью, достойной своих родителей, она уже не тешила — и ежу понятно, что «первый блин комом» и «в семье не без урода» на ней лишь подтверждаются, и все же… И все же неужели нельзя хотя бы делать вид, что ее любят? Хотя бы в родительский день, когда к каждому приедут родители, притвориться, что Соня тоже заслуживает такого, что и на нее можно обращать внимание! — Мы с папой вечером идем в театр, — добила ее мама. — Папе вчера подарили билеты. Так что не звони. Завтра напишешь. — Хорошо, — предательски дрожащими губами сказала Соня. — Хорошо вам провести время. — Спасибо, — впервые за разговор тепло отозвалась мама и отключилась. Соня согнулась, будто надеялась, что отчаяние и рыдания не смогут выбраться наружу из-за кривой спины. Смогли. Соня поспешно, так и не убрав телефон в карман, зажала рот рукой и зажмурилась. Нельзя, нельзя, нельзя… Нельзя что? Рыдать? Винить родителей в чем-то? Или винить себя? От чего именно ей сейчас так плохо, почему кажется, что мир рухнул? Все же как обычно, ничего нового! — Ну что, узнала? — весело позвал где-то за спиной Никита. И тут же стушевался, даже испугался, кажется. Спросил: — Ты чего? Соня, поняв, что ее позор в очередной раз стал виден другим, тихо заскулила, продолжая сжимать губы в кулаке. — Ну эй! — возмутился Никита, подходя ближе. — Че ты? Дома что-то? Соня замотала головой, тут же принялась кивать, и в итоге сдалась, просто сползла к земле, опустилась на корточки. Никита присел рядом, вроде бы ничего не делая, но все равно проявляя участие. — Все живы? — осторожно спросил он. Соня постаралась взять себя в руки, осторожно кивнула. — Не приедут, — прохрипела она, старательно пряча от Никиты глаза. — И скрипку не привезут. — Ну и черт с ними, — беззаботно объявил Никита. — Мои вон тоже не приедут никто. Будем с тобой вдвоем безотцовщиной! Чего рыдать-то? Соня снова зажмурилась, не пуская новую порцию слез дальше век. Легко Никите говорить! Вряд ли к нему никто не приедет, потому что уже приезжали на неделе, чтобы рассказать, что самоубийство — грех… — А скрипка? — спросила она. — Все равно же под плюс будем петь, — пожал плечами Никита. — Может, вырежем ее из бумаги, для виду. А? Соня помотала головой. Толку с бумажной скрипки, если на нее и смотреть некому будет… — Давай скажем Ксюше, пусть будет ведьмой вместо меня, — предложила она. И тут же снова едва не разревелась, отчетливо представляя себе, как Никита соглашается, довольный, что смог избавиться от такой бестолковой партнерши, выступает с Ксюшей и остальными, а сама Соня даже на сцену не выходит — так и сидит в зале, окруженная счастливыми семьями, и старается не реветь. — Еще чего! — возмутился Никита. — Это наш с тобой номер, и мы его отыграем. — А родители? — А это их проблема, что не посмотрят, — беззаботно отмахнулся Никита. — Не велика беда — выступать для себя, а не для других, ну? — Это неправильно. — Неправильно реветь от того, что вокруг тебя козлы, — нравоучительно заметил Никита. — А жить и веселиться еще как правильно. — Но нет же… — Не нет, а да. Пошли. Нам с тобой еще Тихону уши делать. И тебе — скрипку.