***
Резко глаза Антона распахиваются, это был всего лишь сон, первое, что приходит в голову, посмотреть время. Мальчишка вскакивает и начинает искать свой телефон. Вещь показывает4:02
Уже почти утро? Мысль проскакивает в голове подростка, он вовсе не помнит, что ложился спать, разве что он случайно уснул, в горле пересохло, в голове все вверх дном, а тело трясет как при ломке, снова эти чувства, температура похоже вверх пошла, сказать Арсению? Ага, конечно, чтоб он опять таблетками напичкал? — Уж нет, — думает подросток, лучше он ляжет снова спать, а на утро будет лучше, с такими мыслями Антон снова опускает голову на подушку, слабость опять даёт о себе знать, глаза сами закрываются, и подросток снова окунается в царство Морфея. Глаза снова открылись, сколько времени? Рука снова тянется к телефону, яркий свет телефона режет глаза, но все же видно какие-то цифры.6:23
Слабость растеклась по всему телу, горло все так же царапают чьи-то когти, а голова вовсе почти не чувствуется, тело трясло как и раньше, глаза сами по себе закрываются, подросток снова окунается в тягучий сон. Антон снова открывает глаза, но не по своей воле, его кто-то трясет, кажись, это Арсений. — Тош… Тоша-а. Голос такой ласковый, зла вовсе не желает. — М-м-м… — снова слабость в теле, головная боль, еще и тошнота добавилась, но если его так и продолжат трясти, то подростка вырвет. — Тош, а ну-ка открой глазки, пожалуйста, ты слишком горячий. — А? Да нормальный я… Просто нагрелся под одеялом. — Хорошо, тогда просто померим температуру, и все, продолжишь спатки. — Да не… все хор… — подростка резко перервали на полуслове. — Антон, мы просто померим температуру. Тут уже мальчишку пробило, что если он все-таки не померит чертову температуру, то это сделают за него. — Ладно… «Черт. Снова?! Так, ладно… Все должно быть хорошо.» — подумал мальчик, вставая с кровати и садясь на неё. Но разве все могло быть так прекрасно и без приключений? Только не с Антоном. Завидев Арсения в дверном проёме, он, несмотря на своё состояние, резко выбежал из комнаты и побежал куда глаза глядят. Этой комнатой оказалась ванная. Он закрылся в ней и стал успокаивать себя. А Арсений, быстро выбравшийся из шока, подбежал к двери, которую ученик и закрыл, и постучал. — Антон, пожалуйста, открой дверь. — Ладно, но не сейчас… Можно я приду в себя. — Я без градусника. Просто впусти меня. Я боюсь, что ты можешь что-то сделать. — Все будет хорошо. — Антон, — уже тверже сказал учитель. Дверь медленно открылась, впуская Арсения в свою же ванную комнату. — Иди сюда. Иди ко мне, — он раскрыл руки для объятий, и мальчик тут же оказался в их плену. У Антона было припухшее лицо, но слёзы остановились. — Маленький, ты чего? — Ну… Не очень люблю эту тему… — Я слушаю тебя. — Ну...Родители часто меня пугали, говорили, что если разбить, то можно умереть, но однажды, когда отец выпил, он разбил градусник рядом со мной, — мальчик затих, и на его лице снова выступили слезы, - Я боялся убирать осколки, так как думал что это действительно смертельно...Но, на следующий день, родители заметили осколки и ртуть... Папа так сильно кричал, кажись я впервые слышал его крик... А я... — Все хорошо, Антон. Не вспоминай, если не хочешь. — Нет, нет. Все хорошо. А я просто плакал и не мог ответить, на эмоциях выбежал из дома, а потом… — он будто что-то вспоминал и хотел сказать, но передумал. — Мне было около 11 тогда, папа тогда ещё… — Был жив? Мальчик начал плакать навзрыд, и Арсений понял свою ошибку. Он аккуратно отнес хрупкое тело в кровать, Антон бы сгорел со стыда, если бы его разум был чист, но ему та-ак плохо, слабость по всему телу, головная боль не даёт думать ни о чем, а еще так холодно, хочется завернуться в какие-нибудь одеяла и просто лежать, сил нет на что-то другое. Положив подростка на кровать, Арсений легко укрывает одеялом и уходит на кухню, чтоб взять лекарства Тем временем мальчишка укрывает себя до самой макушки. — Тош? — он молчит некоторое время, не шевелясь, когда в комнату входит Арсений. — У меня голова болит… — Маленький, ну-ка. — рука старшего легонько легля на лоб Антона: — Ну точно температура… Болит что-то еще? — хоть подросток и мотает отрицательно головой, почему-то в такой ситуации мужчина почти не верит Антону, видя, как тот выглядит хуже и хуже. — У меня есть хорошая новость. Рассказать? — Давайте, ой, давай. — Я купил электронный градусник. Его не разобьешь и быстро измеришь температуру. Попробуем потом? — Хорошо… — А сейчас подожди секунду. С кухни он принес заранее жаропонижающее. Старший сел на край кровати. Мальчишка совсем притих за это время, но Арсений аккуратно ставит градусник и поглаживает нежно по волосам. Антон смотрит пустым, немного задумчивым взглядом куда-то в сторону. Из двух одеял образовался клубок. Через пару минут градусник негромко запищал, отметка 38,9. Мужчина смотрит на значения градусника, а свободной рукой все также мягко поглаживает мальчика по кудряшкам сквозь одеяла. Температура высокая, это понятно, но не предельно опасная. Тридцать восемь и девять, но это еще не конечный результат, подросток выглядит все хуже и хуже. — Сейчас выпьешь сироп, и уже не будет так плохо, ладно? — видя, как подросток скривился после слова «сироп», Арсений дополнил, — Выпьешь, и все будет хорошо. — Ну… опять… — Антош, просто сироп, ничего такого. — Ну и вот, ничего такого — значит можно и не пить…! — подросток хотел уже возгласить на высших тонах, но горло напомнило о себе. — Если ты хочешь, могу дать таблетки. — Я ничего не хочу, только спать или чай. — Хорошо, я сделаю тебе чай, будем без сиропа. — Можно без него? — Ну раз ты не хочешь, то будем без него. — Арсений все так же убеждает подростка, что сиропа не будет, но никто не отменял таблетки и порошки, — Тебе какой чай? У меня есть черный, зеленый и с ромашкой, тебе, конечно, лучше пить ромашку, но выбирай сам. — Ммм, черный с двумя ложками. — Две ложки сахара? — Нет, блять, соли, сахара конечно. — Антон, еще раз услышу мат с твоего рта, то поставлю жаропонижающее в шприце. — Шантажировать будете, Арсений Сергеевич? — Во-первых, давай наконец перейдем на ты, во-вторых, я не то, что шантажирую, просто говорю. — Ну смотрите, Арсений Сер… — подростка перервали. — Просто Арсений. — Хорошо, просто Арсений, как скаже…шь. — Вот и разобрались, тебе черный чай, попьешь, а потом спатки, — с этими слова старший вышел из комнаты. Кстати о сне, насколько Антон помнит, последний раз засыпал он примерно в 6 утра, а сколько сейчас? Найдя телефон на тумбе рядом, включив, Антон немного удивился.8:47
Ранее утро субботы, интересно, Арсений всегда встаёт рано с хорошим настроением? Почему-то стало реально интересно, подростку срочно нужно узнать ответ, а то весь день будет об этом думать, принялось решение пойти и спросить сейчас. Хорошо укутавшись в одеяло, Антон еле встает с кровати и топает на кухню, где сейчас по идее должен быть Арсений. Краем глаза старший видит силуэт. — Антон, почему не в кровати? У тебя итак температура под 39, ты еще тут шастаешь. — Ну я же Шастун, так почему же мне не шастать. — Точно, ты же Шастун, — с ухмылкой ответил старший, ведь даже в таком состоянии Антон может шутить. — Тош, от темы не уходи, еще раз повторяю: почему ты не в кровати? — Я не ухожу от темы, и вообще я пришел, чтоб вопрос задать! — Чудо ж ты, что за вопрос? — Кхм… а вы всегда так рано встаете? Сегодня ведь суббота, а вы уже в 8 часов на ногах. — Ну, не всегда, на выходных обычно до 9 сплю, а сегодня в 8 проснулся, потому что из твоей комнаты шум был, пришел к тебе, а ты весь горишь. Тут Антону стало неловко, из-за него Арсений и проснулся, а мог ещё спать. — Прости… — М? За что, Антош? — За то, что разбудил тебя… — Тош, ты не должен извиняться, ты ведь не можешь это контролировать, все хорошо, я даже выспался. — Правда? — Ага, я ответил на все твои вопросы? — Ну вроде да, а что? — Ну вот и славно, топай обратно в кровать, я чай скоро принесу. — Ладно, иду. Подростку ничего не остаётся, как пойти обратно в комнату, где тот зарывается в мягкое одеяло, из-за чего видна только макушка, глазки и нос, тело все еще трясет, слабость, и снова головная боль, в одеяле становится немного теплей, но не надолго, подросток сидит на кровати, больше похож на клубок «чего-то», а не на человека, в комнату входит Арсений с парящей кружкой чая, интересно, будет ли подвох? — Держи, Антош, он немного горячий, ты, если что, сразу не пей, подожди. — Хорошо, спасибо. Старший уже хотел уходить, но, осознав, что подросток сидит весь замотанный в одеяло, остановился. — Тебе холодно? — Нет, — пищит подросток из клубка одеяла. — Тогда почему замотался? — Просто… — Ну если просто, то раскройся, чего уж так сидеть. Антона немного перевернуло, представляя, как кожа покрывается мурашками из-за холода. — Да не-е… мне и так нормально. — Значит все же морозит, ты чай пил? — Пока нет, он же горячий, а что? — Ничего такого, — Арсений ответил весьма спокойно, потому что вся суть чая это то, что в нем замешано жаропонижающее, раз Антон не хочет пить сироп простым способом, то будет пить иным. Но сейчас стояла новая причина измерять подростку температуру. — «Скорее всего Антошка снова устроит бега по квартире, хотя это можно предотвратить», — всплыло в мыслях старшего. — Антош, иди ко мне, — Арсений сел на кровать и похлопал ладонью рядом. — Зачем? Откуда такой прилив мягкости? — Просто сядь рядом. — Ладно. Клубок из подростка немного подвинулся к брюнету, вот и настало время плана Арсения. Старший приподнял Антона под подмышки и легким движением посадил к себе на колени, спустя пару секунд подросток осознал ситуацию и начал брыкаться. — Э-э-э! Ты че?! — негромко кричал юноша, все так же пытаясь выбраться из рук Арсения. — Антош, тихо, я ничего не делаю, — Да ты, дядя, педофил. — Ну я же тебя не трахаю, чего сразу педофил? — А сейчас ты что делаешь? — Собираюсь померять температуру одному капризному мальчишке. Слова старшего ввели в заблуждение Антона, на что тот замер на пару секунд. — Ну… Ну Арсений… не надо, ну пожалуйста, — уже почти хныкал подросток на коленях у старшего, — Само пройдет. — Тош, ну чего ты, все хорошо ведь, просто температурку померим аккуратно, и все, — рука старшего опустилась на мягкие локоны юноши. — Ну Арс… не надо, — мальчишка пытался забраться обратно в постель, но старший оказался сильнее, потому уже через пару минут капризов Антон все так же сидел на коленях брюнета, чтобы не убежал. — Я не хочу, отпусти. — Сейчас температуру измерим, и отпущу. Ты же не умеешь нормально сидеть с градусником. Знаем, проходили, — Арсений взял градусник с тумбы и поставил в подмышку младшему, отчего тот надулся и опустил голову на плечо, — Антош… ты чего приуныл? — Не хочу. Я не люблю такое. Я вообще болеть не люблю, — заканючил младший, под словами «Не люблю» в его голове красным светится «очень сильно боюсь и всеми способами буду этого избегать», но с Арсением почему-то не выходит. — Конечно, а кто любит? — через пару секунд запищал градусник, отметка остановилась на 38,7, температура немного спала, но все же держится, Арсений положил градусник на тумбочку и направился к выходу из комнаты, чтоб найти лекарства. Антон наконец-то вспомнил про чай, который уже успел остыть, взяв кружку, подросток отхлебнул, слегка горячая жидкость растекалась, расслабляя, горлу действительно становилось легче, да и чай вкусный, вроде черный, а вкус более вишневый. Арсений зашел в комнату обратно, только уже с какими-то таблетками и злостным сиропом. А младший, завидев это, взялся снова за свое, завернулся в одеяло почти полностью и был похож на клубок***
Проснулся Антон от головной боли. Опять. Голова жужжит, сил нет, все как утром, интересно, сколько времени Антон проспал? Руки потянулись к тумбе, где предположительно должен лежать телефон, вещь показала16:03.
Вдруг раздался голос весьма приятный. — Проснулся? — Арсений стоял в дверном проеме с кружкой в руках. «Его руки… они такие… сексуальные? Господи… о чем я думаю, это все из-за болезни… точно, так и есть» — мысли подростка свернули в другое русло, как он и не заметил, что к нему обращаются. — Антош? Ты чего завис? — А? А, ой, ты что-то хотел? — обращаться к Арсению на «ты» было неудобно для подростка, как-то режет слух обращение. — Я спрашивал, кушать что будешь? Может бульон? Или кашу какую-то. — Да я не голоден, а на большинства круп у меня аллергия, может чай попью. — Антон, я не спрашиваю, хочешь ты или нет, какие крупы тебе можно? — Ну… вроде манка и гречка, а на все остальное аллергия. — Понятненько, как себя чувствуешь? — Более-менее. — Что-то болит? — Голова… немного. — Хорошо, сейчас принесу таблетку и покушать. — А что покушать?.. — АнтоН, конечно, в еде не выбирает, но почему-то спросил. — Бульон будешь? Или хочешь манку сварю без комочков. — А может просто чай? — Антон, ты ничего еще не ел, только чай и таблетки. — Вы вообще в курсе, что, когда человек болеет, ему не особо-то хочется кушать? — В любом случае ты поешь, — Арсений направился к кухне, оставив подростка без права на выбор. Готовить Арсений умел хорошо, да и сама готовка ему нравилась, потому старший все же решил приготовить свежую манку, она будет весьма полезна для организма юноши, сначала Арсений слегка прокипятил молоко в сотейнике, добавил в него кусочек сливочного масла и туда же начал аккуратно сыпать манную крупу, смешанную с сахаром, после чего, тщательно размешав, чтоб не осталось комочков, через пару минут старший уже наложил свежую манку в тарелку и пошел с ней в комнату подростка. Сначала заглянув в комнату, увидел, что подросток просто лежит и смотрит в окно, даже немного удивился, ведь телефон лежал на тумбе, а не в руках, старший подошел ближе к кровати и сел на край. — Антош? Что-то болит? — А? Ничего не болит, просто… просто засмотрелся. — Ну хорошо, кстати, вот держи, я манку сварил с сахаром, без комочков. Глаза подростка увеличились вдвое, старший специально для него сварил манку. — А… спасибо. — Не за что, Тош, кушай. — Ага. Арсений вышел из комнаты, а Антон начал есть манку, которая оказалась не такая плохая, как думал, очень вкусная и сладкая, даже без комочков! Подросток с удовольствием съел все и лег обратно в кровать, где его снова затянуло в сон. И, когда Арсений вернулся, чтоб забрать посуду, увидел сопящее чудо, уже было около 6 вечера, так что большой шанс, что Антон проспит до утра.***
Снова эти ужасные сны… Прошлое никак не даст забыть.Вновь по красным сугробам, по чёрной сожжённой земле Я бреду, спотыкаясь, не помня «куда» и «откуда»; Здесь когда-то был рай, здесь когда-то мне было семь лéт. Здесь когда-то был двор, что кисейным туманом окутан. Здесь когда-то был дом, где я рос, где я мальчиком жил, Все свои неудачи и горести спрятав от мира. В пожелтевший блокнот — эти крыши, ларьки, гаражи, — Это то, что меня обречённостью щедро кормило. Позволяя воочию видеть распад и раздор, Я лишался мечты, жалким псом в серебристую нóчь выл. Мне цвести не дано, я — навеки увядший росток, Слишком нежный для этой холодной безжизненной почвы. Я бреду по кровавым сугробам, по чёрной земле, На ходу доставая вонючий бычок из кармана. Здесь когда-то был рай, здесь когда-то мне было семь лéт. Здесь когда-то был двор, что окутан кисейным туманом. А сегодня здесь нет ничего, только прежний мотив Молчаливой тревоги доныне взывает к ответу; Поскорей дай огня — я хочу докурить и уйти. Навсегда, завещав сумасшедшему зимнему ветру Ядовитую боль, что успела скопиться во мне За недолгие годы скитаний меж адских разломов. Здесь когда-то был я, а сегодня меня больше нет. Здесь когда-то был я, а сегодня осталось лишь слово.
Смерть