Идти на жертвы

      Декабрь 1996       Неспешно падающий снег застилает территорию Хогвартса. Заходящее солнце заставляет снежный покров искриться калейдоскопом розовых и оранжевых красок. Студенты блуждают по территории школы, наслаждаясь красотой открывающегося пейзажа, отмечая конец первого семестра. Однако некоторые, похоже, всё никак не могут выбраться из библиотеки, несмотря на то, что уроки уже закончились.       Драко толкает массивную деревянную дверь, с лязгом задевая на ней бронзовую филигрань множеством колец. Он уверенно шагает по библиотеке, прокладывая путь к её задней части, пока мимо его головы левитируют книги. Он находит Гермиону быстро — сидящей за их столом, полностью погружённую в книгу.       — Серьёзно, Грейнджер? Что ты можешь сейчас учить? Сегодня был последний день семестра, — дразнит он с заметной малфоевской ухмылкой, ставя руку на спинку стула напротив неё.       Гермиона поднимает на него взгляд и драматично закатывает глаза, заправляя за ухо прядь волос. Она возвращается к тексту, и сияющая улыбка медленно растягивается на её лице.       — Разумеется, это не по учёбе. Я взяла это для лёгкого чтения по собственному желанию, поскольку экзамены уже закончились.       Драко хмыкает от употребления фразы «лёгкое чтение». Во вселенной Гермионы Грейнджер лёгкое чтение означает как минимум три книги, в каждой из которых по меньшей мере по шестьсот страниц.       Решив проигнорировать его хмыканье, она продолжает:       — Если проводить сегодняшний вечер в библиотеке так скучно, то почему, скажи на милость, ты тоже тут?       — Потому что я знал, что ты будешь здесь, — говорит он так, будто этот ответ должен быть очевидным, слегка пожимая плечами.       Он обходит стол и захлопывает лежащую перед ней книгу, не обращая внимания на её удивлённые возгласы протеста.       — Давай же, пойдём, — настаивает он.       — Пойдём куда? — спрашивает Гермиона и, хотя скептично хмурит брови, всё же складывает книги.       — Куда угодно помимо библиотеки, Грейнджер, — говорит он, закатывая глаза и протягивая ей руку в знак приглашения.       Она смотрит на руку, и в чертах её лица мелькает тень волнения, пока оно не сменяется сдержанным энтузиазмом. Это будет не первый раз, когда они возьмутся за руки, — вообще-то это случалось довольно часто — но что-то в этом случае ощущается иначе. Гермиона зажимает книги в сгибе локтя, затем неуверенно протягивает ему руку, поднимая застенчивый взгляд.       Когда их руки соприкасаются, Драко чувствует исходящую от неё волну магии, которая чарующе обжигает его кожу. Его взгляд скользит от переплетения рук к глазам цвета карамели, и он задаётся вопросом, почувствовала ли она этот завораживающий всплеск энергии. Он находит в них ответ в виде такого же, как у него, любопытства. Стряхнув с себя смущение, Драко мягко сжимает её руку, когда она встаёт рядом, с нежной улыбкой на лице. Улыбкой, которой она одаривает его в ответ.       Не выпуская руки, Драко двигается к выходу из библиотеки, Гермиона шагает немного позади. Он выводит их на территорию школы, где от только выпавшего снега отражается зажигающийся звёздный свет. Благодаря их соединённым рукам он ощущает, как Гермиону пробирает дрожь.       — Малфой, почему мы на улице? Здесь холодно.       Вместо ответа он вытаскивает палочку и накладывает на них обоих согревающие чары. Драко отпускает её руку, только чтобы обнять за плечи, когда начинает отдаляться от школы по заснеженной тропинке.       — Я тебя согрею, Грейнджер, — говорит он ей с привычной ухмылкой, поглядывая в сторону, чтобы встретиться с её взглядом. Его сердце замирает от того, как она смотрит на него из-под длинных ресниц, пока её губы медленно растягиваются в улыбке, а черты лица загораются лёгким румянцем.       Они идут в тишине, наслаждаясь компанией друг друга и любуясь красотой укрытой снегом территории. Спустя несколько безмолвных мгновений прогулки Гермиона нарушает молчание:       — Знаешь, если бы в начале года кто-нибудь сказал мне, что я буду проводить так много свободного времени с Драко Малфоем, причём с удовольствием, я бы ответила, что он совершенно сошёл с ума.       От этих слов Драко не может сдержать полного веселья смешка. Он ведёт её к кромке Чёрного озера, останавливаясь под пышной ивой, куда призывает небольшую мягкую скамью. Его рука скользит по её спине, пока он не принимает сидячее положение. Когда она остаётся стоять, во все глаза глядя на Драко, он жестом приглашает её сесть рядом. Гермиона медленно опускается на скамью, и их ноги тесно прижимаются друг к другу из-за её размера. Как только она устраивается на месте, Драко кладёт руку на спинку скамьи и скользит пальцами по её плечу, наконец отвечая:       — Грейнджер, если бы в начале года кто-нибудь сказал мне, что мы будем проводить вместе столько времени, сколько проводим сейчас, и что ты действительно будешь получать от этого удовольствие, я бы молился, чтобы у него оказался дар прорицания… — Драко замолкает, и Гермиона впивается в его светлые глаза пристальным взглядом.       — Что ты хочешь этим сказать? — резко шепчет она. — Ты бы проклял любого, кто посмел на такое хотя бы намекнуть…       Он прекращает слегка поглаживать её плечо и вместо этого нежно его сжимает. Его сердце пускается в пляс от того, что он собирается наконец-то признаться в том, о чём хотел рассказать уже несколько лет.       — Грейнджер… Я хотел начать проводить с тобой время и узнать тебя лучше с тех пор, как увидел спускающейся по лестнице в том изумительном фиолетово-голубом платье…       Боясь того, что мог увидеть в её взгляде после признания, он поворачивается к озеру, всматриваясь в выглядывающие из-под воды щупальца. Сердце бьётся так громко, что он даже не слышит её резкий вздох. Боясь того, что она разозлится и уйдёт, он отказывается взглянуть на неё и потому не видит, как на её лице появляется восторженное удивление.       — Малфой… — шепчет она, протягивая руку и кладя на его колено. Он перестаёт дышать от прикосновения. — Почему ты ничего не сказал? Мы столько времени проводили вместе в последние месяцы… тебе стоило что-нибудь сказать…       Драко наконец переводит взгляд обратно на неё и с удивлением замечает лёгкую улыбку на губах — лёгкую, но такую, что захватывает дыхание и заставляет сердце пропустить удар.       — Я хотел, но думал, ты не захочешь этого слышать, особенно после того, что ты ответила, когда я пытался извиниться за своё поведение…       Яркий румянец снова красуется на её лице, и она опускает взгляд на колени. Она начинает нервно переплетать пальцы, отвечая:       — Да, что ж, я сожалею об этом… Я не очень обрадовалась, когда нас назначили партнёрами, и тем вечером я позволила расстройству взять над собой верх. Я не могла выкинуть из головы единственную версию тебя, которую когда-либо знала, и мой мозг автоматически решил, что извинение не может быть искренним. Но последние несколько месяцев… Если бы в начале года я знала, какой ты теперь человек, тот разговор прошёл бы совсем иначе. Я была рада узнать тебя лучше…       Закончив говорить, она всё так же смотрит на свои колени и нервно переплетает пальцы. Драко ничего не отвечает и не предпринимает в течение следующих нескольких минут: пытается заставить себя поверить, что этот разговор на самом деле происходит, а не является плодом воображения.       В конце концов Драко осторожно протягивает руку, наклоняется к ней, кладя пальцы под подбородок. Смакует ощущение нежной кожи под его прикосновением, прежде чем слегка приподнимает подбородок, без слов настаивая, чтобы она посмотрела на него. Когда их взгляды наконец встречаются, ни один больше не желает разрывать контакт.       Драко начинает мягко водить большим пальцем по линии челюсти, каждые пару секунд опуская взгляд к её розовым губам, но он слишком нерешителен, чтобы сделать то, чего на самом деле хочет.       Он чувствует исходящую сверху волну волшебства и, замечая, как взгляд Гермионы устремляется к его источнику, следует за ним. Наверху, на ветке ивы над их головами, там, где прежде не расцветала никогда, цветёт кисть цветов с белыми ягодками.       Возвращая взгляд на Драко, Гермиона собирается что-то сказать, но останавливает себя прежде, чем успевает вымолвить хотя бы слово. Собрав всё своё мужество, Драко шепчет настолько тихим голосом, что почти не слышит самого себя:       — Омела.       Кажется, будто время тут же останавливается. Они неотрывно смотрят друг другу в глаза, пока Драко продолжает поглаживать линию её челюсти большим пальцем. Нарушает молчание Гермиона:       — Наверное, кишит нарглами… — шёпотом.       — Нарглами? Кто это, чёрт возьми, такие?       — Луна говорит… — отвечает она, но Драко перебивает тихой усмешкой.       — Грейнджер, там нет никаких «нарглов».       — Обещаешь?       Драко знает, что в этом вопросе таится куда более глубокий смысл. Ей на самом-то деле всё равно, что может обитать в омеле.       — Обещаю, — говорит он и тянется свободной рукой, чтобы переплести их мизинцы.       Когда он замечает, как взгляд Гермионы опускается к его губам, он медленно склоняет к ней голову. Это занимает считанные секунды, но ощущается так, словно Драко застрял во временной петле. Той, что не даёт ему добраться до желаемого. Он видит, как она в предвкушении прикрывает глаза, и следует её примеру.       Когда Драко мягко прижимается к её губам, у него самым божественным образом перехватывает дыхание. Губы горят необузданным пламенем, когда их рты начинают слегка двигаться. Неукротимое чувство эйфории охватывает всё его тело от возможности наконец поддаться желанию, которое он сдерживал годами.       Он отстраняется раньше, чем хотел бы, но только потому, что боится торопить события. Однако прежде, чем он успевает сделать вдох, открыть глаза, окончательно отпрянуть от неё, он чувствует, как на щёку ложится ладонь и притягивает его обратно. Его желудок неистово сжимается, пока бабочки заполняют собой всё пространство.       Их губы вновь встречаются, и страсть возрастает десятикратно. Он поднимает руку, чтобы обхватить её лицо с обеих сторон. Вся прежняя нерешительность полностью испаряется. Он слегка открывает рот, чтобы провести языком по её пухлой нижней губе — безмолвная просьба углубить поцелуй. Просьба, которую она мгновенно удовлетворяет. Он прижимается к ней ближе телом и проникает языком в ожидающий рот. Чувствует вкус последнего сахарного пера, когда их языки сталкиваются в танце.       Драко убирает одну руку с лица, чтобы запутаться ей в шоколадных кудрях. Когда он ласково тянет за локоны, он чувствует, как усиливается хватка на его колене, которое она до сих пор не отпустила. Это придаёт ему смелости углубить поцелуй, побуждая её шире открыть рот.       Время полностью остановилось. Драко не может сформулировать даже подобия вразумительной мысли. Из головы улетучивается то, что они на территории Хогвартса, вокруг мягко стелется снег. Он не думает о потенциально катастрофическом исходе этих действий, если кто-то узнает о его чувствах. Он определённо не задумывается о жалящей метке на руке и всём том, что она олицетворяет.       Гермиона тихо стонет, и он постепенно останавливает страстную атаку на её губы. Отстраняясь, он только слегка отводит голову назад, чтобы прижаться к её лбу своим. Они по-прежнему держатся за руки, дыхание у обоих рваное, а глаза всё так же закрыты.       — Ты в порядке? — спрашивает он шёпотом.       — Да, — хрипло отвечает она. — А ты?       — Нет, — признаётся он. — Я умер и попал в рай.       Её очаровательный смех раздаётся у озера, заполняя его сердце бьющей через край радостью, и он наконец отстраняется и видит, что сияющие карамельные глаза уже вовсю смотрят на него.       — Я хо… — начинает говорить Гермиона, но останавливается, румянец возвращается на веснушчатые щёки.       — Ты что, Грейнджер? — шепчет Драко, крутя пальцами локон.       — Я хочу повторить… — тихо признаётся она, и розоватый румянец на её щеках алеет.       Его сердце застревает в глотке, когда он резко выдыхает и снова наклоняется к ней.       — О, слава Салазару, — быстро произносит он на выдохе, прежде чем снова находит её губы.       Драко понятия не имеет, как долго они находятся в объятиях друг друга под хлопьями падающего снега. Он знает только то, что никогда не хочет прекращать поцелуи с Грейнджер. Он мог прожить без кислорода. Но без неё прожить он не мог. Теперь нет.

***

      Август 2001       Спустя считанные секунды Драко срывается с места к Гермионе. Её всхлипы становятся всё громче с каждым сделанным им шагом, а пальцы до боли оттягивают волосы.       Добежать до неё по ощущениям занимает целую вечность. Не медля, он заключает её в объятия. Одна рука ложится на затылок, прижимая к груди, другая оборачивается вокруг талии. Он прижимает её так близко к себе, что сократи ещё расстояние - сольются в одно целое.       — Нет, нет, нет, пожалуйста, — хнычет она ему в грудь.       — Тшшш, Грейнджер, всё в порядке. Ты в безопасности, её здесь нет. Ты в безопасности, ты со мной, — говорит он в копну кудрей, успокаивающе гладя спину круговыми движениям, прежде чем едва слышно шепчет: — Ты со мной всегда в безопасности. Всхлипы Гермионы стихают, но её дыхание всё такое же рваное, такое же учащённое. Когда нестихающие утешительные слова Драко не усмиряют её неглубокие вдохи, он понимает, что должен сделать что-то ещё, прежде чем она потеряет сознание из-за гипервентиляции лёгких.       Он обхватывает её голову обеими руками и осторожно отстраняет от груди. Большими пальцами медленно массирует виски, пытаясь унять её панику. Её глаза по-прежнему крепко зажмурены, а по щекам с россыпью веснушек продолжают литься слёзы. Драко наклоняет к ней голову.       — Грейнджер, — шепчет он, — посмотри на меня. Мне нужно, чтобы ты дышала вместе со мной.       Но она продолжает дышать поверхностно, будто не слышит, что он говорит. Она слишком глубоко провалилась в мучительные воспоминания.       — Прошу, Грейнджер, — тихо молит он, касаясь её лба своим. — Пожалуйста, посмотри на меня. Мы должны взять твоё дыхание под контроль.       И вновь ничего не меняется.       — Грейнджер, пожалуйста. — Паника внутри возрастает. — Грейнджер… Гермиона!       Услышав своё имя, она мгновенно распахивает глаза. Он без труда замечает глубину её страха, переливающегося волнами в карамели. Он продолжает нежно поглаживать виски и, не в силах сдержаться, любовно смотрит в глаза.       — Дыши со мной, Гермиона, — снова умоляет он. Она отвечает едва заметным кивком.       Драко одаривает её лёгкой, обнадёживающей улыбкой, прежде чем делает глубокий вдох. Следуя его примеру, Гермиона тоже делает глубокий, хотя неуверенный вдох, но слёзы и не думают останавливаться.       — Вот так, любовь моя, — говорит он, даже не замечая оговорку. — Вот так. Продолжай дышать со мной.       В течение следующих нескольких минут они вместе продолжают глубоко дышать. Драко делает вдох первым, Гермиона — сразу за ним, ни на секунду не разрывая зрительного контакта. Единственные движения — то, как грудь поднимается на каждом вдохе, и с каждым сделанным выдохом опускается. В это время Драко чувствует, как успокаивается её сердцебиение. Ручьи слёз постепенно превращаются в одиноко скатывающиеся слезинки.       Все ещё прижимаясь своим лбом к её, он переводит большие пальцы с висков на щёки, чтобы нежно смахнуть с них слёзы. Гермиона закрывает глаза от прикосновения, у неё вырывается тихий вздох, она тянется и, не задумываясь, обхватывает нежными руками его запястья. Они остаются в таком положении какое-то время, ни один не решается отпустить, пока Гермиона не нарушает молчание:       — Извини, — говорит она настолько тихим шёпотом, что он едва её слышит.       — За что ты извиняешься? — шепчет он с болью в ответ. — Это я должен перед извиняться перед тобой. Я не должен был оставлять тебя одну… Я вообще не должен был снова приводить тебя в этот несчастный мэнор. Не знаю, о чём я думал. Уизли был прав… — признать этот факт вслух было непросто.       Гермиона слегка качает головой, закрывая глаза.       — Нет, пожалуйста, не надо. Не вини себя за это. Это всё моя вина, — говорит она по-прежнему шёпотом.       — Зачем ты пошла сюда, Грейнджер? — спрашивает он, хотя не уверен, что хочет знать ответ. — Ты знала, что это за комната?       Гермиона отвечает не сразу. Она не открывает глаза и продолжает делать глубокие вдохи. Чем дольше она оставляет его без ответа, тем сильнее он себя накручивает. Знала ли она, покидая гостиную, в какую комнату шла? Или она наткнулась на неё случайно? А если она намеренно её искала… зачем? Он всегда считал Гермиону сильнейшей ведьмой, которую когда-либо встречал, но был ли прав Уизли? Сломало ли её это до необратимых последствий? «Она слишком сильная, чтобы это разрушило её… Должна быть…» — уверяет он самого себя. Он ощущает соблазн проскользнуть в её разум, чтобы убедиться наверняка. «Я мог бы легко это сделать, — заигрывает он с идеей, рассматривая её куда более серьёзно, чем смог бы признать, его мысли ускользают во тьму. — Нет, ты не можешь так с ней поступить, чёртов придурок».       Его размышления прерывает её тихий голос.       — Да… Я знала, в какую комнату шла, — кротко признаётся она.       Драко зажмуривается под пронзающей его тело пыткой.       — Зачем тебе сознательно приходить сюда?       — Мне нужно было узнать, могу ли я это сделать. Я возвращаюсь в эту комнату во снах каждую ночь и каждую ночь просыпаюсь в страхе. Я не хочу жить в страхе от этого… этой комнаты… того, что произошло… от неё…             Когда её голос прерывается, Драко открывает глаза и видит, что в уголках её глаз снова скопились слёзы. Боль, которую он испытывает при виде её потрясения, больше, чем он может вынести. Всё, чего он хочет, это заключить её в объятия, и сказать, как сильно он её любит. Показать, как сильно он её любит.       Но нет, ничего из этого он сделать не может.       — Мне просто нужно было встретиться с этим лицом к лицу. Встретиться со страхом и преодолеть его, — заявляет она с твёрдой решимостью.       — Ты такая гриффиндорка, Грейнджер, — возмущается он, наконец отрываясь от неё.       Этой фразой он зарабатывает её смех сквозь слёзы, и уголки его губ слегка приподнимаются.       — К тому же я знала, что если случится что-нибудь такое, в конце концов всё обойдётся, — продолжает она.       — Хмм, и почему же это?       — Из-за тебя.       Сердцебиение Драко ускоряется втрое. Пока они пристально смотрят друг другу в глаза, он отчаянно пытается понять, что она имеет в виду. Он не смеет надеяться, что она имеет в виду что-то кроме того, что он единственный человек в доме помимо неё, будь с ней кто-либо другой, она сказала бы то же самое.       — Из-за меня? — осторожно переспрашивает он.       — Да, из-за тебя. После той ночи ты сказал, что никогда не позволишь ей добраться до меня снова… Что сделаешь что угодно, чтобы я была в безопасности от неё. Ты разве не помнишь?       — Да, боже, да, конечно, — говорит он и с облегчением выдыхает весь воздух, который задерживал в лёгких.       — Ты пообещал мне, — шепчет Гермиона, крепче сжимая его запястья.       — И буду обещать снова и снова, Грейнджер, — клянётся он.       Он медленно отнимает руки от её головы, и хватка на его запястьях ослабевает. Он протягивает руку и аккуратно убирает её ладонь с левого запястья. А после очень неспешно проводит мизинцем по краю её ладони и переплетает их мизинцы.       — Клянусь на мизинчике, — шепчет он до того тихим голосом, что она едва может его услышать, и без раздумий наклоняется, прислоняясь к её лбу своим.       Она тем не менее его слышит, и у неё перехватывает дыхание, а мгновением после Драко чувствует, как она сжимает его мизинец в ответ. Он вспоминает о всех тех разах, когда они так же держались за руки, и нежится в уюте, который приносит ему ощущение их соприкосновения. «Она тоже вспоминает о тех временах?» — молча размышляет он.       — Драко, — их момент разбивается о вопрошающий голос Нарциссы, что доносится от входа в комнату. — Всё в порядке, дорогой?       Они оба наконец вспоминают, где находятся, и Гермиона быстро отступает от него, убирая руки, чтобы нигде его не касаться, в то время как на её лице появляется яркий румянец. Она опускает голову, затем и взгляд, хотя старается не смотреть на залитый кровью пол под ногами. Драко отрывает от неё взгляд; серые глаза ожесточаются, когда он начинает выстраивать стены, чтобы скрыть эмоции, которые только что испытывал, прежде чем повернуться к матери.       — Да, мама, сейчас всё в порядке, — уверяет он её.       Боковым зрением он видит, как Гермиона обхватывает себя за талию. Ему приходится бороться с желанием захватить её в объятия, чтобы окутать теплом и безопасностью собственных рук.       — До этого я поднимался, чтобы сказать тебе, что прибыл не один. Мама, это…       — Мисс Грейнджер, конечно. Рада снова вас увидеть. Не знаю, как отблагодарить вас за то, что вы сделали для Драко во время суда. Не сомневаюсь, если бы не ваши показания, он бы оказался в Азкабане вместе с моим мужем… Я до конца дней буду благодарна вам за помощь, — обращается к Гермионе Нарцисса, её светло-голубые глаза сияют искренней добротой.       — Всё, что я сделала, это сказала правду, миссис Малфой. От Азкабана его спасли собственные действия, — скромно отвечает Гермиона, расслабляя скрещенные на талии руки и встречаясь взглядом с матриархом Малфоев.       Нарцисса улыбается, принимая ответ Гермионы, но прекрасно понимая, что дело не только в том, о чём она говорит.       — Что ж, и всё же я благодарю вас за помощь во время судебного слушания.       Молчание, балансирующее на грани дискомфорта, заполняет комнату. Драко неосознанно проводит рукой сквозь волосы. Гермиона переплетает пальцы и начинает нервно теребить кутикулу. Нарцисса наблюдает за странным поведением обоих, прежде чем решает вмешаться и нарушить тишину.       — Не могу себе представить, что ты привёл мисс Грейнджер просто так, дорогой. Вам что-нибудь нужно? — спрашивает она сына.       — Библиотека, — коротко отвечает он. — Грейнджер нужны некоторые книги о тёмных искусствах. Я сказал, что она может брать всё, что нужно.       Нарцисса снова смотрит на молодую ведьму, стоящую в гостиной, и Драко замечает любопытство на её лице.       — Да, конечно, вы можете ознакомиться с любыми книгами, которые найдёте полезными. Могу я спросить, что именно вы ищете? Возможно, я смогу помочь, учитывая, что с недавних пор провожу здесь бо́льшую часть времени.       Гермиона уже было начинает отвечать, но останавливается, не успевая произнести и слова. «Интересно, — думает Драко, — не помню, чтобы ей не удавалось найти слов».       Он отвечает вместо неё:       — Нам нужно создать контрпроклятие и исцеляющее зелье. Оказывается, прелестная тётя Белла создала собственное очень тёмное проклятие, и оно попало в одного из членов Ордена. Оно быстро распространяется, и до сих пор ничего не помогло избавиться от него.       — Ох, — Нарцисса склоняет голову и опускает глаза, слыша, что натворила её сестра. — В кого оно попало? Тео…?       Драко качает головой.       — Нет, не в Тео. Он в порядке.       Ему становится сложно продолжать, когда на плечи обрушивается вес реальности. Реальности, в которой связь, возникшая между ним и Гермионой, была всего лишь кратким мигом возвращения в прошлое, а не признаком нового начала. Истинное положение дел вонзает свои когти, разрывая его в клочья.       — Уизли, — наконец говорит он холодно.       — Тот, который… — Нарцисса собирается задать вопрос, но её перебивают:       — Который отец её ребенка, — говорит он ледяным голосом и резко кивает в сторону Гермионы. Серыми глазами, в которых бушует шторм, он смотрит куда-то за плечо матери, не желая встречаться с ней взглядом.       — О, дорогой, — тихо говорит мама. Несмотря на его отказ взглянуть на неё, он не может не почувствовать безграничного сочувствия его разбитому сердцу, которое она источает.       Не в состоянии вынести реакции матери, он поворачивается, чтобы взглянуть на Гермиону. Она стоит сцепив перед собой руки, с ничего не выражающим выражением на лице. От дорожек слёз уже почти не осталось и следа, припухлость вокруг глаз начала спадать, вот только её обычно сияющий взгляд безжизненно пуст.       — Готова, Грейнджер? — спрашивает он, только вполовину предпринимая попытку замаскировать холод в голосе.       Она встречается с ним взглядом, и он видит, как что-то мелькает в карамельных глазах, но эта вспышка мимолётна. Гермиона выпрямляется, слегка приподнимает подбородок и кивает в ответ.       — Иди за мной, — даёт указание Драко, проходя мимо матери к выходу из гостиной, не удосуживаясь бросить взгляд ни на одну из женщин. Он не поворачивается, чтобы убедиться, что Гермиона следует за ним, он знает это наверняка — чувствует за собой шлейф её магии.       Драко решительно проходит мимо входа в мэнор в противоположное крыло, идя мимо портретов, украшающих стены коридоров, которые бормочут о своём недовольстве от присутствия в фамильном доме грязнокровки. Он не останавливается до тех пор, пока не входит в величественную, многоуровневую библиотеку. Он проходит на несколько шагов вперёд, позволяя Гермионе войти.       Драко оборачивается и замечает, что она стоит у входа, не проходя дальше, а в коридоре за её спиной стоит его мать. Выражение её лица озадачивает. Под маской из напускной смелости он может разглядеть печаль. Вероятно, она расстроена из-за того, что подпустила меня слишком близко, что позволила мне прикоснуться… её ждут дома, она во мне не нуждается, на самом деле нет. Ещё один нож в его сердце.       Прежде чем он успевает вымолвить хотя бы слово, Нарцисса обращается к Гермионе:       — Мисс Грейнджер, пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Вы можете взять столько книг, сколько вам потребуется. Как вы знаете, после битвы в мэноре прошёл тщательный обыск, и команда квалифицированных разрушителей проклятий поработала над всеми тёмными предметами. Всё здесь совершенно для вас безопасно, — намёк на то, что ранее её статус крови стал бы причиной, по которой ей мог быть причинён вред, очевиден в этом заявлении.       Переводя внимание с Гермионы, она обращается к сыну:       — Драко, могу я украсть тебя? Мне нужна твоя помощь кое в чём, всего на минутку, дорогой.       Хотя это звучит как вопрос, Драко хорошо знаком со скрывающимся под ним властным тоном в материнском голосе. У него нет права на отказ. Прежде чем ответить ей, он смотрит на Гермиону, чтобы определить её реакцию на то, что она во второй раз останется одна. Однако на её лице снова маска, и он не может её считать.       — Ты не против, Грейнджер? — спрашивает он голосом, в который возвращается мягкость, заменяя собой тот каменный тон, что слышался мгновениями раньше. Мягкость, которая заставляет испариться маску с её лица.       Улыбаясь уголками губ, она говорит:       — Ты разве не знаешь, что я нигде не чувствую себя больше как дома, чем в библиотеке? Со мной всё будет в порядке.       Сунув руки в карманы, он кивает, принимая ответ, и направляется к выходу. Дойдя до неё, он останавливается, чтобы негромко произнести:       — Пожалуйста, больше не забредай никуда, Грейнджер, пожалуйста, — в серебристых глазах мольба.       — Не буду, обещаю.       Ещё раз кивнув, он следует за матерью по коридору. Они проходят мимо нескольких комнат, пока он наконец не спрашивает:       — С чем тебе нужна моя помощь, мама?       — С чаем.       Озадаченно поморщившись, он спрашивает снова:       — С чаем? С чего бы тебе понадобилась моя помощь в приготовлении чая? Пиппи любит зава…       — Цыц! — перебивает она, махнув в его сторону рукой в знак отказа это слушать.       Он не смеет сказать и слова, вместо этого предпочитая молча пройти за ней к кухням. Когда они входят, Нарцисса взмахивает палочкой, сначала наполняя чайник водой, затем кипятя его. Они стоят в тишине, пока чай заваривает себя сам; взгляд Нарциссы направлен на сына, в то время как его — куда угодно, кроме неё.       — Дорогой… — начинает она, пока чайник разливает обжигающе горячий чай по трём чашкам. — Почему ты делаешь это?       Его челюсти плотно сжимаются, а глаза сужаются, когда он впивается взглядом в парящую перед ним чашку чая.       — Делаю что? — Его попытка притвориться дурачком Нарциссу не убеждает.       — Почему ты ставишь себя в такое положение?       — Я не понимаю, о каком положении ты говоришь. — Нарцисса поднимает идеально ухоженную бровь в ответ на его отказ признать то, что она имеет в виду.       — Драко, — говорит она укоризненно. — Почему ты ставишь себя в такое положение, где находишься в компании Гермионы Грейнджер и помогаешь сохранить мистеру Уизли жизнь?       — Единственная причина, по которой меня помиловали, заключалась в том, что я согласился помогать Ордену. Если я не хочу в конечном счёте оказаться в Азкабане, то у меня особо нет выбора, разве не так? — выдавливает он напряжённым голосом.       Нарцисса качает головой, говоря:       — Нет, ты был помилован за предоставление своих навыков и знаний для поиска крестражей. Я внимательно изучила судебные документы по истечении твоего домашнего ареста, и там нет ничего, что бы указывало на то, что ты обязан подчиняться любой малейшей просьбе. Так что я спрошу тебя снова: почему ты помогаешь с этим?       Драко никогда не умел хранить от матери секреты. У неё всегда получалось знать о нём даже больше, чем знал он сам. Он думал, что за три года разлуки это изменится. Очевидно, предположение было неверно.       Он опускается на кресло в маленькой столовой и, наклоняясь к руке, щипает себя переносицу. Делая глубокий вдох, он невнятно признаётся:       — Потому что она попросила меня.       — О, мой дракон… — шепчет она, а затем подходит и обвивает его руками. Она прижимает его голову к своему животу, проводя пальцами сквозь пряди светлых волос. Драко чувствует пощипывание от собирающихся в уголках глаз слёз, когда его, совсем как в детстве, окутывает комфортом материнских объятий.       — Ты всё равно мог отказать ей, Драко, — спокойно говорит она спустя пару минут, продолжая поглаживать его по голове.       — Нет, не мог, — ответ звучит приглушённо из-за того, что он прижимается к матери.       — Потому что ты любишь…       — Не надо, — выдавливает он. — Не говори этого.       — Почему нет, дорогой?       — Я не лю… — Слова застревают в глотке. — Я не люблю её.       — Нет? — спрашивает она недоверчиво.       — Я не могу.       Нарцисса обхватывает лицо сына руками и бережно отстраняет его от себя. Она приподнимает его голову, заставляя посмотреть на неё. В серых глазах вихрем закручивается боль. Она тоскливо ему улыбается.       — Ты можешь и дальше убеждать себя в этом, Драко, но правды это не изменит: ты любишь её. Я видела это тогда и всё ещё вижу сейчас.       Драко закрывает глаза, когда в голове прокручивается калейдоскоп моментов с ней — каждый разделённый с ней смех, каждое объятие, каждый поцелуй, каждое прикосновение.       Он чувствует, как слеза срывается и ровно катится по щеке. Нарцисса нежно её смахивает, а затем наклоняется, чтобы прижаться губами к макушке сына, чьё сердце разбито.

***

      Как только собирается с мыслями, Драко вновь идёт в библиотеку, держа в обеих руках по чашке дымящегося чая. После того, как Нарцисса помогла ему дать себе высвободить некоторые эмоции, к нему подкралось смущение. Он не хотел проявлять такую холодность к Гермионе, но чувство самозащиты сработало инстинктивно.       Когда Драко оказывается на необъятном первом этаже библиотеки, он не видит Грейнджер, зато замечает стопку из десяти книг на одном из столов из красного дерева. Он не может сдержать усмешки и, качая головой, подходит к столу, куда ставит чашки. Некоторые вещи никогда не меняются.       Он не успевает подумать, стоит ему сесть за рабочий стол или пойти отыскать её, поскольку она появляется из-за нагромождения книг с новой стопкой в руках. Ещё пять… шесть… семь книг.       Гермиона слегка вздрагивает, когда замечает его прислонившимся к столу. Он делает вид, что никакой неловкости после пережитого момента близости не было, и жестом указывает на чашку.       — Я принёс тебе чай. Эрл грей. Молоко и ваниль. — Предложение перемирия.       Гермиона одаривает его робкой улыбкой и кладёт книги рядом с первой стопкой, говоря:       — Спасибо, Малфой.       Она тянется к чашке, обхватывая пальцами тонкую ручку. Драко беззастенчиво наблюдает за тем, как она скользит языком по линии пухлых губ, увлажняя их. Его мысли мгновенно заполняются воспоминаниями о тех моментах, когда то же самое движение её язык проделывал на кое-чём другом.       «Блять», — мысленно стонет он.       Выбрасывая эти мысли из головы до того, как проблема станет слишком очевидной, он поднимает взгляд к её глазам и спрашивает:       — Ты смогла найти все книги, который были нужны?       Она смотрит на него из-за ободка чашки, прежде чем опускает её, отвечая:       — Бо́льшую часть. У тебя нет только двух.       Драко берёт чернильницу, перо и маленький лист пергамента и кладёт на стол перед ней.       — Вот, запиши названия, я поищу вместе с Тео. В библиотеке в поместье Ноттов гораздо более внушительная коллекция текстов о тёмных искусствах, чем здесь.       Ничего не говоря в ответ, она берёт перо и быстро царапает названия: Le Dragon Rouge и Le Dragon Noir.       Драко оказывается под гипнозом её кудрей, каскадом ниспадающих на плечи, пока она слегка горбится над пергаментом. Он представляет, что она в своей гриффиндорской мантии сидит в библиотеке Хогвартса над их проектом по переводу рун.       Его выдёргивает из воспоминания, когда она протягивает ему бумажку. Сложив небольшим квадратиком, он убирает её в карман и снова почти обращается к Гермионе, но его прерывает яркий свет от сияющей голубой рыси, которая подлетает к ней прыжками по воздуху.       — Гермиона, — произносит рысь голосом Кингсли, — жду тебя в офисе как можно скорее. Поттер здесь, нам нужна твоя помощь.       Плавным движением головы Драко сбрасывает с лица прядь волос и поднимает бровь.       — Идём? — спрашивает он.       — Только сложу книги, — говорит она и начинает выравнивать обе стопки.       — Грейнджер, их слишком много, чтобы унести все сразу. Я вернусь за ними, когда закончим в Министерстве.       — Глупости, я вполне способна забрать их сейчас, — фыркает она, открывая маленькую бисерную сумочку, и начинает по одной складывать в неё книги.       Когда всем семнадцати книгам находится место в сумочке, Гермиона поднимает на него удовлетворённый от успеха взгляд.       — Вау, Грейнджер, необнаружимое, не говоря о том, что незаконное, заклятие незримого расширения? Кто бы мог ожидать такое от Золотой девочки волшебного мира?       Его ухмылка становится значительно шире, когда густой румянец — который, кажется, в последние дни чаще присутствует, чем нет — расползается по каждому видимому участку её кожи.       — Не совсем понимаю, о чём ты, Малфой, — отмахивается она, поправляя на плече ремень от сумки, и проходит мимо него. Он посмеивается, идя позади. Прежде чем они заходят в зелёное пламя, которое она вызывает, он скептично бормочет в ответ:       — Конечно, Грейнджер, как скажешь.       Свечение изумрудного пламени меркнет, когда их переносит в Министерство.