***
Драко прислоняется к холодной каменной стене около класса нумерологии, подпирая её ногой. Стучит длинными пальцами по поднятому колену, глядя на высоко поднимающееся в небе солнце. Наконец, дверь открывается и шестикурсники гурьбой вываливаются из класса, спеша на обед в Большой зал. Он замечает её кудрявую голову, когда она выходит и сразу же поворачивает в противоположную сторону. — Грейнджер! — кричит он ей. Гермиона оборачивается, шокированная: он никогда прежде не звал её при таком количестве людей вокруг. Она медленно сощуривается, глядя на него, но всё же направляется к нему. И подойдя, напряжённо шепчет: — Что ты делаешь? Вокруг куча людей. — Я работал над проектом по рунам и наткнулся на кое-что, что мне нужно тебе показать, — он отвечает голосом чуть более громким, чем обычно, надеясь, что это собьёт со следа тех, кто был вокруг. — Давай, идём, — говорит он гораздо тише, когда большинство студентов покидают коридор. Как только они остаются вдвоём, Драко быстро накладывает на них дезиллюминационные чары, на случай, если наткнутся на кого-то по пути. Он скользит по тонкой руке, переплетая их пальцы, и ведёт её к лестнице. Он идёт почти пританцовывая, с заразительно широкой улыбкой на лице. Гермионе приходится бежать, чтобы не отставать, когда он тянет её вверх по мраморным ступенькам, и их чёрные мантии развеваются за ними. — Куда мы идём? И почему ты так улыбаешься? — спрашивает она. Драко поворачивает к ней голову, и его серебристые глаза мерцают на свету, когда они проходят мимо окна, сквозь которое проникает солнце. — Я же говорил, мне нужно кое-что тебе показать, — говорит он с растянувшейся от уха до уха улыбкой. — Так ты серьёзно говорил про руны? — спрашивает она, хмуря брови, совершенно сбитая с толку. Он усмехается. — Нет, это никак не связано с рунами или каким-либо другим заданием. Больше вопросов после этого она не задаёт и позволяет вести себя в загадочное место. Когда он останавливается на седьмом этаже и отпускает её руку, она смотрит на него краем глаза, узнавая, куда они пришли. Драко закрывает глаза и трижды проходит мимо нужного места, сосредотачиваясь на желании. «Комната для меня и Грейнджер… комната для меня и Грейнджер…» Появляется дверь, и Драко снова берёт Гермиону за руку. Он толкает тяжёлую дверь и ведёт её внутрь комнаты, которую вообразил специально для неё. Он не сводит глаз с лица Гермионы, пока она, светясь от радости, рассматривает детали помещения. Она поворачивается к нему, и его сердце пропускает удар от того, какой счастливой она выглядит. — Что это? — с трепетом спрашивает она. Он кладёт руки на её плечи и нежно выводит на них круги большими пальцами. — Я не хочу и дальше прятаться с тобой в пустых классах и альковах, дожидаясь, когда нас кто-нибудь поймает. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем это, поэтому я создал место, куда мы можем приходить и где можем быть вместе. Где не нужно прятаться. Где мы можем притвориться, что ничего, кроме нас, не существует. Гермиона обнимает его за шею, наклоняя к себе голову, и пылко прижимается к его губам. Драко тут же открывает рот, позволяя её языку проникнуть в него, и обхватывает её за талию. Намного раньше, чем ему бы хотелось, она прерывает поцелуй и кладёт голову на его грудь, крепко обхватывая его руками поперёк туловища. Одна его рука лежит на её спине, а другая остаётся на талии, когда он зарывается лицом в копну кудрей. Спустя какое-то время Гермиона отстраняется и смотрит на него. Кладёт ладонь на его щёку. От её прикосновения к нему волной приливает чувство умиротворения. С лёгкой улыбкой она тихо говорит: — Спасибо, Драко. Он позволяет векам опуститься, произнося: — Скажи ещё раз. Гермиона хихикает. — Я говорила это много раз за последний месяц. — Знаю. Подыграй мне. Он наклоняется, чтобы прижаться к ней лбом, и Гермиона шепчет: — Драко. — Боже, никогда не устану слушать, как звучит моё имя, произнесённое твоим очаровательным голосом, — говорит он, прежде чем снова соединяет их губы. В этот раз очень долгое время ни один из них не отрывается.***
Прошло три недели с тех пор, как они начали проводить время в их комнате, и, кажется, происходит это почти каждый вечер. Одними ночами они сворачиваются калачиком напротив камина, нежась в тепле пламени и друг друга, и потягивают обжигающе горячий чай, который появляется специально для них. Другими ночами устраиваются на мягком бархатном диванчике, Гермиона прижимается спиной к Драко и вытягивает ноги на подлокотник, глубоко погружаясь в одну из книг, которую находит на книжных полках. В такие моменты рука Драко расслабленно лежит на её плече, пока пальцы скользят по каждому дюйму кожи, до которого могут дотянуться. В другой руке у него тоже книга, и он даже настроен её прочесть — правда настроен — но каждый раз ему удаётся посвятить чтению не больше пяти минут, после чего его внимание переключается и он наблюдает за тем, как читает Гермиона. Их ночи начинаются одним из этих двух способов, но заканчиваются всегда одинаково: чай или книги, забытые, оказываются брошенными на полу, конечности Драко и Гермионы переплетаются, а губы сливаются в поцелуе. То положение, в котором они находятся прямо сейчас. Драко лежит на диване, занимая всю его длину, головой опираясь на одну из серебристых декоративных подушек, и его тело вжимается в мягкий бархат под весом Гермионы сверху на нём. Одной рукой он зарывается в кудри брюнетки ближе к затылку, другой — крепко сжимает её бедро. Его язык скользит по её нижней губе, моля приоткрыть рот, что она мгновенно выполняет. Он тихо стонет, когда их языки нетерпеливо сталкиваются, и смакует её вкус, смешанный с оставшимся послевкусием ванили забытого чая. Его хватка становится крепче. Спустя несколько мгновений чистого блаженства, которое Драко ощущает в поцелуях с ней, он сдвигает ногу, сгибая её в колене. Из-за этого движения нога Гермионы оказывается между его двумя, и это производит мгновенный эффект. Драко не может сдержать вырывающегося громкого стона, когда чувствует, как её нога прижимается к твердеющей длине. Он выпутывается рукой из волос, чтобы сжать бёдра обеими руками. Он начинает сдвигать её, но движения прерывает её стон, когда он тащит её по своему бедру и чувствует исходящее от её центра тепло. В этот момент их губы замирают, но всё ещё слегка касаются друг друга, пока они оба тяжело дышат. Он двигает её снова (и своё бедро на этот раз тоже), вызывая ещё один хриплый стон. — Это чересчур? — шепчет Драко ей в губы, прижимаясь лбом. Гермиона резко мотает головой, отчего кудри рассыпаются вокруг лица. — Нет, — она нетерпеливо шепчет в ответ. — Не чересчур… совсем нет. Драко отвечает лишь тем, что снова ловит её губы и двигает бёдра уже сильнее. Он не уверен, что когда-либо слышал звуки прекраснее, чем стоны, срывающиеся с её губ. Он совершенно точно мог к этому привыкнуть.***
Август 2001 Драко выходит следом за Гермионой из одного из множества каминов, что тянутся вдоль стены на первом этаже Министерства. Вопреки всем приложенным усилиям, он не может не опустить взгляд с её спины, пока она шагает впереди. Эти треклятые магловские джинсы станут моей погибелью. Когда Гермиона направляется к кабинету Министра, а ему удаётся оторвать взгляд от её тела, Драко пользуется моментом, чтобы осмотреть огромный атриум. Пергаменты пролетают мимо, направляясь к уважаемым получателям. Изумрудное пламя в каминах не успевает погаснуть, как загорается снова, пока волшебники и ведьмы входят в него и выходят. Но что привлекает его внимание больше всего — это сотни цепляющихся за него взглядов. В одних заметно удивление, в других — лёгкое сомнение, но подавляющее большинство взглядов, которые он чувствует от волшебников и ведьм, наполнены абсолютным гневом. Большая часть людей была недовольна исходом суда над ним, они не доверяли ему как из-за высокого положения, которое занимал его отец в кругу Волдеморта, так и из-за проклятой метки на его собственной руке. Решив игнорировать испепеляющие взгляды, он возвращает внимание на Гермиону, фокусируясь на том, как подпрыгивают ниспадающие на спину кудри. Он обнаруживает, что чем больше он сосредотачивается на идущей впереди ведьме, тем сильнее его окатывает чувством умиротворения. Свернув несколько раз по коридору из атриума, они останавливаются у массивной и богато украшенной двери с табличкой: Министр Магии. Гермиона поднимает кулак и стучит по двери. Та распахивается сама, представляя взору Кингсли, сидящего за огромным столом из дуба, и Поттера, стоящего перед ним. Оба волшебника оборачиваются и видят, как Гермиона, следом за которой идёт Драко, входит в комнату. Брови Кингсли ползут вверх, он слегка наклоняет голову, озадаченный присутствием Драко. На лице Гарри же мелькает любопытство, но затем с его губ срывается смешок и он качает головой, на самом деле присутствие Драко удивляет его куда меньше, чем должно было. — Мисс Грейнджер, — начинает Кингсли, — я не знал, что ты приведёшь с собой мистера Малфоя. — Сквозь слова просачивается слегка неодобрительный тон. — Ну, вы прервали моё изучение библиотеки в Малфой-мэноре, и поскольку доставленное вашим патронусом сообщение звучало срочным, я предположила, что появилась какая-то новая информация, касающаяся Беллатрисы. Я подумала, что раз уж Малфой работает с нами из-за родства с ней, не говоря о знаниях о тёмных искусствах и навыках, которые он предоставляет, никаких проблем с тем, чтобы он составил мне компанию, не возникнет, — отвечает Гермиона с ноткой раздражения в голосе. Драко маскирует невольно рвущуюся усмешку за кашлем. Всем должно быть известно, что нельзя отвлекать Грейнджер, когда она в библиотеке… Кингсли, похоже, её колкость не оценивает, и Драко замечает, как в его тёмных глазах мелькает раздражение. Не желая, чтобы Грейнджер стала той, на кого выльется недовольство министра, он вмешивается прежде, чем Кингсли успевает что-либо сказать: — Грейнджер, всё в порядке. Я просто подожду снаружи. До того, как Гермиона успевает повернуться к Драко, чтобы выразить несогласие, голос подаёт тот, от кого это ожидалось меньше всего: — Кингсли, Малфой, вероятно, тоже будет полезен в этом деле, — явно неохотно признаёт Поттер. — Они вместе изучали древние руны в Хогвартсе. Драко и Гермиона быстро переглядываются, и он задаётся вопросом, тоже ли она вспоминает о бесчисленных вечерах, проведённых в библиотеке за работой над переводом рун. Обо всех разах, когда их руки случайно задевали друг друга, пока случайные прикосновения не переросли в намеренное держание за руки. О том, как держание за руки превратилось в моменты, когда они полностью растворялись в объятиях друг друга всякий раз, как их губы соприкасались. Он выныривает из ностальгии, когда Бруствер соглашается с предложением Поттера. — Что ж, ладно, — сдаётся министр. Он жестом приглашает Драко и Гермиону подойти к столу и выкладывает на него потрёпанный пергамент. Они быстро подходят, всматриваясь в то, что лежит перед ними. Пергамент изрядно помят, будто его сворачивали прежде множество раз. Некоторые края и углы опалены, вместе с ними с листа выжжены фрагменты тёмных рун, когда-то в спешке на нём нацарапанных. Одна конкретная руна заметно выделяется на фоне остальных и наполняет Драко ледяным ужасом. — Откуда это у вас? — тихо спрашивает он. Кингсли складывает руки вместе и опускает их на небольшую стопку бумаг перед собой. — Это было изъято во время налёта на конспиративную квартиру Морт Нуар в Суффолке. — Разве тот налёт был примерно не в то же время, что нападение на Гластонбери? Месяц назад? — спрашивает Драко со слышимой резкостью в голосе. Гермиона быстро поднимает голову от пергамента, чтобы метнуть в Кингсли гневный взгляд, и произносит: — Пергамент был у вас на руках месяц? Тогда почему вы показываете его мне только сейчас? Гарри вздыхает, сдвигая очки выше на переносицу, и опирается на огромный стол. — Гермиона… — Что, Гарри? — резко отвечает она. Её голос до того колючий, что все трое мужчин выпрямляются. — У меня недостаточный уровень допуска для получения этой информации? «Что ж, я бы точно не хотел оказаться в немилости у Грейнджер», — думает Драко. — Да брось, Гермиона, — раздражается Гарри. — Ты же знаешь, что дело не в этом. У тебя с самого начала самый высокий уровень допуска. Это не изменилось. Двое лучших друзей детства пристально смотрят друг на друга, ни один не отступает. Драко, может, и наблюдает за их зрительной дуэлью, но его мозг лихорадочно обрабатывает информацию, которую только что получил. Если у Гермионы всё это время был высший уровень допуска к информации, значит ли это, что она знала подробности его охоты за крестражами до того, как он рассказал об этом на первой встрече с Орденом? Если это так, то это должно означать, что она не только владела информацией, но и сознательно утаила её от Уизли. Почему? Молчание нарушают до того, как Драко успевает нырнуть слишком глубоко в размышления. — Мы не хотели перегружать тебя, Гермиона, — утверждает Кингсли. — К тому моменту, как мы это изъяли, Рон уже был проклят. Мы знали, что ты вкладываешь все силы в поиски способа исцеления и контрпроклятия, поэтому решили попробовать расшифровать пергамент без тебя. Не отрывая пронзительного взгляда от Гарри, она отвечает: — Ну, я всё ещё вкладываю в это все свои силы, поэтому спрашиваю снова: почему вы доводите это до моего сведения только сейчас? Когда министр отвечает на её вопрос, Гарри хватает приличия опустить зелёные глаза, и Драко ощущает исходящее от него чувство вины. — Мы не достигли успеха в переводе рун, — начинает он, и Гермиона сразу поворачивает голову, впиваясь в него взглядом. Кингсли слегка мнётся под её пристальным вниманием, прежде чем продолжает: — Нам нужна твоя помощь в переводе. Тебе нет равных, мисс Грейнджер. Гермиона не отводит взгляд, но и не отвечает. Вместо этого выпрямляет спину и скрещивает перед собой руки. Драко не двигает ни единым мускулом, не произносит ни единого звука, он просто наблюдает за Гермионой. Замечает мириады проносящихся на её лице эмоций: неверие, муку, жестокое разочарование и, наконец, гнев. В конце концов Гермиона делает глубокий вдох и убийственно низким голосом отвечает: — Позвольте убедиться, что я всё правильно понимаю, — начинает она. — Буквально на днях вы были поставлены в известность, что его проклятая рана на самом деле увеличивается, причём довольно быстро, что означает, что мы ограничены во времени. Вам также известно, что нам не удалось приостановить распространение проклятия или хотя бы приблизиться к тому, чтобы найти что-нибудь, что могло бы сработать… Кингсли открывает рот в защиту своей просьбы, но прежде, чем успевает что-либо сказать, Гермиона резко поднимает палец в его направлении, и он сразу же замолкает. «Сообразительный», — думает Драко, из личного опыта зная, что её нельзя перебивать во время тирады. — И тем не менее, несмотря на то, что вы всё это знаете, вы просите меня взять задание по разбору сложного рунического шифра в дополнение к поиску способа сохранить Рону жизнь. Я всё правильно поняла? — заканчивает она со всё ещё вздёрнутым пальцем и изогнутой бровью. В ответ на безжалостный допрос Гермионы министр отвечает лишь коротким: — Да. Не издавая больше ни звука, не глядя на лучшего друга, который, впрочем, сам отказывается на неё смотреть, Гермиона хватает со стола исписанный рунами пергамент. Она живо разворачивается на каблуках и выходит прочь из комнаты, оставляя за собой струящийся шлейф жгучей магии. Драко, бросив взгляд на волшебников, которые только что не по-детски разозлили ведьму его мечты, следует за ней, не говоря ни слова.***
Наверху, в кабинете Гермионы, Драко и Рон сидят в тех же креслах, что и раньше. Они наблюдают за тем, как Гермиона исступленно расхаживает вдоль стены, подобно запертому в клетке льву, неистово размахивая руками. Шоколадные кудри буйно разлетаются вокруг плеч и с их кончиков срываются золотисто-красные искры. Оба волшебника сидят неподвижно, двигаются только их глаза, следящие за стихийным вышагиванием Гермионы, пока она возмущается из-за того, что стало известно в Министерстве. — …Я просто не могу поверить! И Гарри! Наверное, мне не стоит так удивляться тому, что Кингсли это затеял, но Гарри?! Ох, я могла бы так его проклясть, что вышибла бы из него этот «я — Избранный» комплекс превосходства… Спустя ещё пять минут она наконец перестаёт расхаживать взад-вперёд и поворачивается к двум волшебникам. В этот момент её тирада смолкает и частота вспыхивающих на кончиках кудрей искр уменьшается. Огонь в её глазах, однако, по-прежнему пылает. Она в упор смотрит на них и, когда ни один не произносит ни слова, раздражённо вскидывает руки и повысившимся на октаву голосом выкрикивает: — Ну?! Они оба моментально выпрямляются в креслах — Рон двигается немного медленнее из-за ноги — и, запинаясь, спешат с ней согласиться. — Извини, любимая, я просто хотел убедиться, что ты закончила, прежде чем высказываться, — начинает Рон. — Честно говоря, Грейнджер, после всего, что ты сделала для Ордена, при текущем положении дел ты ничего им не должна, — произносит Драко одновременно с ним. Драко и Рон говорят в таком быстром темпе, что действительно услышать можно только обрывки их фраз. — …пользоваться в своих интересах… — …не ценить… — …пойти нахрен… — …шли куда подальше… — …не заботит моя чёртова жизнь… — …серьёзно, просто сделай это… В результате Драко резко поворачивает голову, чтобы пронзить Рона взглядом, но обнаруживает, что тот сам уже впивается в него голубыми глазами. Оба излучают жгучий гнев, который заполняет комнату. — Как ты вообще мог такое предположить? — выдавливает Рон сквозь стиснутые зубы. — Я? Как ты мог намекнуть на то, что она станет… — Но Драко не договаривает из-за неожиданно разразившейся хохотом Гермионы. Волшебники переводят на неё недоверчивые взгляды и видят, что у неё выступили слёзы от приступа смеха. Она предпринимает несколько попыток заговорить, но веселье так бьёт ключом, что все оказываются безуспешными. — Гермиона, как ты можешь сейчас смеяться? Ты что, совсем спятила? Ты разве не слышала, что он сказал? — спрашивает Рон в абсолютном неверии. Она делает несколько глубоких вдохов, смахивает сорвавшиеся слёзы и наконец берёт себя в руки. — Я прекрасно его слышала, Рон, — сообщает она с тенью весёлой улыбки на губах. Прежде чем Драко может себя остановить, он отплачивает ответной колкостью. — Хватает же у тебя наглости, Уизел, так с ней разговаривать. Лицо Рона вспыхивает алым, он открывает рот, чтобы возразить, но Гермиона его перебивает. — Пожалуйста, прекратите, вы оба, — просит она, по её голосу слышно, что она забавляется. — Если бы вы уделили время тому, чтобы вслушаться в слова друг друга, а не сражались за доминирование в разговоре, вы бы заметили, что в сущности говорили одно и то же. Гермиона скрещивает руки на груди, склоняет голову набок и приподнимает бровь. Драко и Рон пребывают в состоянии удивления и замешательства, пока пытаются осмыслить, что она только что сказала. — Я… а? — произносит сбитый с толку Рон, недоумение на его лице заметно не меньше, чем веснушки на коже. Драко медленно откидывается на спинку кресла, прокручивая в голове разговор. Вскоре он осознаёт, что они на самом деле говорили об одном и том же: что Гермиона должна сказать Министерству катиться к чертям и не беспокоиться о расшифровке рун до тех пор, пока не разберётся с зельем против проклятия. «Неужели мы с Уизелом действительно в чём-то сейчас согласились? — спрашивает себя Драко. — Боже, никогда не думал, что этот день настанет». От этого открытия его черты искажаются хмурой гримасой. Краем глаза Драко замечает, как Рон бросает в его сторону взгляд, а затем хмурится сам. Рыжий скрещивает на груди руки и медленно откидывается на спинку, немного ссутуливаясь. Гермиона несколько раз проводит руками по лицу и собирает кудри обратно в пучок, распустившийся во время её монолога, и закрепляет его с помощью палочки. Она делает глубокий вдох и вытягивает перед собой изящные руки, соединяя кончики пальцев. — Ладно, — начинает она. — Вы правы. Они могут подождать перевод до тех пор, пока мы не создадим зелье. Закончив измерять комнату шагами, Гермиона идёт к столу, по пути бормоча: — Боже, это последнее, что мне было нужно после такого дня. От этой формулировки у Драко под ложечкой оседает чувство вины. Как и кусающийся холод, такой пронзительный, что кажется, будто в комнату влетел дементор. — Что ты имеешь в виду под «после такого дня»? — спрашивает Рон, голосом пронзая воздух. Он пытается встать, но когда раненая часть ноги задевает оттоманку, на которой та покоится, морщится и опускается обратно. — Что произошло в мэноре, Гермиона? — его тон смягчается. Но Гермиона не спешит отвечать. Вместо этого взор тёплых глаз устремляется к Драко, и она опять начинает переплетать пальцы. Он не хотел ничего другого, кроме как подойти к ней и снова заключить в объятия, ощутить под прикосновением завитки кудрей, пока он прижимал бы её голову к своей груди. — У меня был небольшой эпизод в гостиной… Рона молниеносно охватывает возмущение, он впечатляюще быстро вскакивает из кресла, мгновенно забывая о проклятой ноге. — Я так и знал, что это произойдёт, Гермиона. Я не должен был отпускать тебя одну. Я должен был быть там с тобой! — …но я в порядке, Рон, правда! Посмотри на меня, я в полном порядке! — голос Гермионы становится громче от отчаянной мольбы, чтобы он услышал её. Она встаёт прямо перед ним, надеясь, что с короткого расстояния он точно увидит, что с ней всё нормально. Но ярость Рона направлена вовсе не на неё. Вообще-то она нацелена на мужчину с серебристыми волосами, что сидит рядом с ним. Он поворачивается к Драко, смотря на него лазурными глазами, в которых бушует ураган. — Какого хрена ты повёл её в ту чёртову комнату? — выплёвывает он зловеще низким голосом. Несмотря на то, что Драко не хотел, чтобы её нога когда-нибудь вновь ступила на порог той комнаты, вина, которую он чувствует из-за произошедшего, удерживает его от ответа. — Он не приводил меня в ту комнату. Это всё я. Это я решила туда пойти. Он даже не знал, что я собиралась это сделать, — признаётся Гермиона, отчаянно желая, чтобы Рон понял, о чём она говорит. Когда Рон отрывает ледяной взгляд от Драко и поворачивается к Гермионе, черты его лица значительно смягчаются. — Зачем ты туда пошла? — тихо спрашивает он. — Я… я должна была, — она вторит его шёпоту. — Я должна была встретиться с этим. Я не могу продолжать делать это каждую ночь, — на последних словах её голос срывается. Рон нежно обрамляет её лицо ладонями и прислоняется своим лбом к её, точно так же, как делал Драко всего несколько часов назад, когда помогал справиться с панической атакой. Видя, как другой мужчина держит её подобным образом, он ощущает, будто прямо в его сердце вонзается кинжал и яростно прокручивается. Потому что он знает, что в этот раз её утешает именно тот мужчина, который должен, не он сам. Драко проводит дрожащей рукой сквозь волосы и сильно тянет за них на затылке, нуждаясь в том, чтобы физически прочувствовать толику той боли, что испытывает внутри. Гермиона отступает от Рона и одаривает его слабой, ободряющей улыбкой, прежде чем поворачивается, встречаясь со взглядом Драко. — Ты сможешь начать варить со мной зелье сегодня, Малфой? Визит в Министерство не был запланированным, я пойму, если тебе нужно уйти. — Если ты хочешь начать сейчас, я могу остаться, Грейнджер, — честно говорит он. Её губы растягиваются в скромной, но вместе с тем искренней улыбке, той, что достигает уголков глаз. Взгляд Рона мечется между ними двумя, и его брови немного хмурятся. Повернувшись обратно к раненому волшебнику, Гермиона улыбается и спрашивает: — Может быть, спустишься в гостиную? Скоро здесь будет много паров, не хочу, чтобы они раздражали твою ногу. Драко замечает, как сомнение, подобно приливной волне, прокатывается по всему телу Рона, пока его глаза непрерывно бегают между Гермионой и ним. Драко фиксирует на нём взгляд, не отступая под давлением, которое — он чувствует — исходит от Рона в этой и без того неудобной ситуации. Наконец Рон возвращает взгляд на кудрявую ведьму напротив и после того, как на его лице мелькает поражение, кивает, удручённо соглашаясь. — Пойду приготовлю полдник для Роуз, — говорит он, — она будет голодна, когда проснётся после дневного сна. Гермиона широко ему улыбается, отвечая: — Отлично, спасибо. Рон улыбается в ответ и наклоняется, чтобы чмокнуть её в висок. Когда Драко видит любящую улыбку Гермионы, то отводит взгляд от проявления тёплых чувств даже быстрее, чем если бы мимо его головы промчался золотой снитч. Он упирается взглядом в небольшой книгодержатель в форме выдры. Уголок его губ приподнимается при виде серебряной копии патронуса Гермионы, пока он не замечает статуэтку, служащую держателем с противоположной стороны — серебряного джек-рассел-терьера. Любой намёк на улыбку исчезает с его лица, и он чувствует, как в сознании сами собой возводятся стены. Драко не отрывает взгляда от выдры до тех пор, пока Гермиона не садится за стол, как только Рон выходит из комнаты. Пергамент с руническим шифром лежит в центре стола. Она раздражённо хватает его, открывает средний ящик и, как только документ оказывается внутри, с глухим стуком захлопывает. Драко наблюдает за тем, как Гермиона удобнее устраивается в кресле, за движением её тонких пальцев, приглаживающих кудри — несмотря на то, что всего мгновениями раньше она собрала их в пучок — прежде чем она начинает перебирать бумаги перед собой. Он переводит изучающий взгляд с её рук на лицо — её брови слегка хмурятся и между ними образуется морщинка. Очаровательная морщинка, по которой ему хочется провести большим пальцем, чтобы разгладить. Он отрывается от наблюдения, когда Гермиона протягивает ему пергамент. — Вот список ингредиентов, к которому я пришла, — говорит она, и он забирает его из её рук, опуская взгляд, чтобы прочесть. Бадьян Стебли моли Кора дерева волшебной рябины Корень алетриса мучнистого Сера Драконья кровь Болиголов Лаванда Рута Гвоздичный корень Пройдясь взглядом по списку, Драко отмечает, что Гермиона смогла подобрать ингредиенты идеально — он сам выбрал бы точно такие же. Он собирается задать вопрос, которого боялся, не уверенный, что готов услышать на него ответ. — Эти ингредиенты безупречны, Грейнджер. Похоже, ты и так знаешь, что делаешь… почему ты попросила меня о помощи? — спрашивает он, нервно сглатывая. — Ты был лучшим в классе по зельеварению… А мне нужно лучшее для этого… — бормочет она, не в силах встретиться с его взглядом. Драко издаёт тихий смешок, проводя рукой сквозь волосы, прежде чем отвечает: — Я был лучшим в классе только потому, что был на один балл выше тебя, Грейнджер. Большинство бы и тебя назвали лучшей. Гермиона борется с улыбкой, в которой пытаются растянуться губы. — Ну, да, но то было в классе. Это совсем другое. И от улыбки не остаётся и следа. — Я очень хороша в том, чтобы следовать чётко прописанным указаниям. Я могла бы успешно сварить самое сложное зелье, какое только бывает, с надлежащими инструкциями. Но это? Это зелье ещё не существует… нет никаких инструкций, которым можно было бы следовать. Мне кажется, что эти ингредиенты сработают так, как мне нужно, но я понятия не имею, в каких количествах всё это использовать или как долго варить… У тебя же природный дар к приготовлению зелий, Малфой, в отличие от меня. Голос Гермионы умолкает, когда она начинает нервно переплетать пальцы и опускает глаза на стопку бумаг на столе. Драко знает, как это сложно для неё — признавать, что в чём-то она не так уж и хороша; как сложно — признавать, что в чём-то он лучше неё. Он придвигает кресло ближе к столу и кладёт список ингредиентов на край. Поднимает на неё взгляд из-под ресниц и спрашивает: — Есть перо? Она без слов открывает один из боковых ящиков и достаёт старую письменную принадлежность из орлиного пера, Драко сразу узнаёт его. Пёрышки тёмно-коричневого и молочного цвета поредели со времён Хогвартса, но у него нет никаких сомнений, что это то же самое перо. Она протягивает его вместе с чернильницей, полной чернил изумрудного цвета, что вызывает у него ухмылку. Он тянется, чтобы забрать их, и чувствует резкий импульс магии, когда их кожа на краткий миг соприкасается. Изо всех сил стараясь это игнорировать, он склоняется над столом и начинает дополнять список ингредиентов. Он работает несколько минут, прежде чем видит, как Гермиона направляет палочку на дверь, и инстинктивно вытаскивает собственную из кобуры, готовый прицелиться, пока не осознаёт, что Гермиона не вытаскивала палочку вовсе. Она всего-навсего вытянула руку со слегка дрожащими пальцами в сторону маленькой девочки с тёплыми карими глазами, которая выглядывает из-за двери. Она, впрочем, не замечает, что мама жестом подзывает её к себе. Нет, взгляд широко распахнутых — неморгающих — глаз малышки Роуз Грейнджер-Уизли полностью сосредоточен на Драко. Драко чувствует дуновение воздуха, когда Гермиона подходит к двери и опускается перед дочерью на колени. В комнате поселяется неудобная неловкость, пока она готовится к тому, чтобы представить её Драко. — Хочешь войти? Роуз кивает в ответ, не отрывая глаз от Драко. — Не хочешь сказать «привет»? — Когда она задаёт вопрос, Драко замечает лёгкую дрожь в голосе. Роуз качает головой из стороны в сторону. — Тогда просто зайдёшь и посидишь со мной? В ответ — кивок, от которого по плечам рассыпаются рыжие кудри. Гермиона ведёт Роуз к креслу, садится, и малышка тут же забирается к ней на колени. Она пристально смотрит на Драко, а он не знает, как на это реагировать. Поэтому возвращается к пергаменту и добавляет последние штрихи. Затем кладёт перо и протягивает список обратно Гермионе. Бадьян — 10 граммов Стебли моли — 3, растолочь Кора дерева волшебной рябины — 8 граммов, растолочь Корень алетриса мучнистого — 7 граммов Сера — 3 щепотки Драконья кровь — 5 граммов Болиголов — 3 листа Лаванда — 5 черенков Рута — 3 грамма Гвоздичный корень — 4 грамма Гермиона пробегается глазами по странице, пока дочь сидит у неё на руках, по-прежнему не отнимая взгляда от Драко. Несмотря на его непреодолимое желание притвориться, что этот ребёнок не Гермионы, он ничего не может поделать с любопытством. Теперь, когда он увидел её ближе, отрицать это невозможно. Она вылитая копия своей матери. Сердце Драко сжимается. — Выглядит отлично. Я знала, что ты сможешь вычислить нужные пропорции. Хотя три листа болиголова? Ты уверен, что этого не слишком много? — Нам нужно убить всю тёмную магию в ране. Если не использовать больше этого, всё будет в порядке. Роуз, до сих пор внимательно смотрящая на Драко, наклоняет голову, когда слышит его голос. Гермиона молча кивает, говоря: — Спасибо, Малфой. — Конечно, Грейнджер, — отвечает он, кивая. — Тогда начнём варить? Завтра я смогу отправиться в поместье Ноттов за теми двумя книгами, которые помогут в создании контрпроклятия, но начать мы должны с этого. — Да, только отнесу её к Рону, — говорит она, беря Роуз на руки и поднимаясь. — Она так похожа на тебя, — непроизвольно шепчет Драко. Он чувствует, как по его щекам расползается лёгкий румянец от того, что он обратил на неё внимание. Гермиона смотрит на лицо дочери с широкой улыбкой. — Все так говорят, но я думаю, что она гораздо больше похожа на папу, — её голос стихает до шёпота на последних словах. — Ну да, эти волосы ясно дают понять, чья она, — говорит он, а внутри — дыра, полная отчаяния. Гермиона переводит взгляд с Роуз на Драко, сидящего в кресле за столом, и печально ему улыбается. — Попрощаешься с мистером Малфоем? — спрашивает она у дочери. — Пока-пока, — говорит она тонким голоском и поднимает маленькую ручку, чтобы помахать ему. — Пока, — шепчет Драко едва слышно и тоже поднимает руку в ответном взмахе. Ледяная хватка на его сердце сжимается сильнее.