Идти на жертвы

      Апрель 1997              Драко в своём любимом месте — уютно устроился с Грейнджер на бархатном диванчике, конечности их переплетены, а рты двигаются в сладострастном танце. Он лежит прислонившись к подлокотнику дивана, а Гермиона — на его груди. Одна её нога перекинута через его бёдра, так, что их тела тесно прижимаются друг к другу. Она пробегает пальцами сквозь светлые волосы, а другой рукой цепляется на зелёный галстук — тот уже свободно свисает вокруг шеи, его ослабили, чтобы расстегнуть верхние пуговицы рубашки. Драко стонет ей в рот, когда Гермиона крепче сжимает галстук и тянет на себя.       Он убирает с талии одну руку и медленно скользит подушечками пальцев вниз по юбке, играя с подолом и невесомо задевая кожу бедра. Гермиона на это качает бёдрами — такой неспешный темп заставляет её терять терпение, и Драко ухмыляется, не разрывая поцелуя.       — Терпение, любовь моя, — он отстраняется совсем немного, чтобы прошептать почти в губы.       Гермиона отвечает снова качнув бёдрами, на этот раз сильнее. Когда он не убирает пальцев с края юбки, она отпускает галстук и перестаёт касаться волос. Гермиона разрывает поцелуй только для того, чтобы стянуть галстук через голову, и как только с ним покончено, снова прижимается к его губам и расстёгивает оставшиеся пуговицы. Она распахивает рубашку, открывая взору подкачанную грудь, и проводит руками по белой как мрамор коже. Драко снова тихо стонет ей в рот и наконец отпускает юбку, позволяя себе нежно коснуться голой — чулки давно уже были сброшены — кожи бёдер.       Его пальцы поднимаются по бедру, и Драко с наслаждением отмечает, что у Гермионы перехватывает дыхание, когда она наконец получает желаемое. Он проводит языком по её нижней губе и в то же время скользит одним пальцем по краю хлопковых трусиков. Сердце в груди колотится, а предвкушение посылает по телу мурашки. Несмотря на то что они уже занимались этим и он успел изучить самую интимную часть её тела, происходящее всё равно будоражит его, как в первый раз.       — Драко, пожалуйста, — шепчет Гермиона пронизанным нетерпеливым желанием голосом.       — М-м-м, пожалуйста что? — так же шёпотом отвечает он, едва проскальзывая одним пальцем под хлопковую ткань, прежде чем быстро убрать его.       — Ты знаешь что, — говорит она с ноткой раздражения и прижимает к нему бёдра, чтобы точно донести мысль. Но Драко только продолжает ласкать кожу у кромки трусиков.       — Прикоснись ко мне, — взмаливается она, хватая его за волосы.       — Я и так касаюсь тебя. — В это время он начинает прокладывать дорожку поцелуев на шее, поэтому его голос звучит приглушённо.       — Драко… — разочарованно стонет Гермиона и с силой тянет за светлые пряди. Драко ухмыляется: ему нравится, как она умоляет его.       Не в состоянии бороться с собственным желанием, тем более когда в брюках становится всё теснее, Драко отодвигает трусики в сторону и медленно-медленно скользит подушечкой пальца по влажным складкам. Когда он наконец добирается до клитора, то нежно поглаживает его круговым движением, и Гермиона удовлетворённо стонет на выдохе. Когда она начинает крутить бёдрами, вжимаясь в его руку, он мягко вводит один палец.       Гермиона мгновенно сжимается вокруг него и роняет голову в изгиб шеи. Её горячее отрывистое — в такт его толчков — дыхание ласкает его кожу. Драко выводит большим пальцем круги на клиторе, пока другим продолжает входить и выходить из неё, и ноги Гермионы начинают подрагивать от наслаждения.       Чем ближе она подходит к вершине удовольствия, тем более сбивается её дыхание. Гермиона поднимает голову и шепчет ему на ухо:       — Я хочу прикоснуться к тебе, Драко. Пожалуйста, могу я к тебе прикоснуться?       От этих слов его эрегированный член дёргается, пытаясь высвободиться из тесных брюк. Драко невольно приподнимает бёдра — это тело требует сладостного облегчения от хотя бы какого-нибудь трения.       — Сначала позволь мне доставить удовольствие тебе, Грейнджер. Позволь мне заставить тебя кончить, — шепчет он и накрывает её губы своими, проглатывая стон и врываясь в рот языком.       Продолжая выводить круги на клиторе, он сильнее надавливает на него большим пальцем и вводит второй палец. Драко сгибает пальцы, ища точку, стимуляция которой доведёт её до кульминации. И когда находит, требуется всего несколько толчков, чтобы Гермиона рассыпалась в чистейшем блаженстве. Он замедляет движение, но не останавливается полностью, желая растянуть раскаты удовольствия насколько возможно. Драко целует её в шею, и Гермиона, пребывающая в состоянии эйфории, что-то невразумительно лепечет.       — Я люблю тебя, — шепчет он, касаясь губами кожи. — Я так сильно люблю тебя, Грейнджер.       Гермиона отстраняется, смотрит на него полуприкрытыми от удовольствия глазами и улыбается. Она оставляет на его губах короткий поцелуй, прежде чем ответить:       — Я тоже тебя люблю, Драко.       Драко убирает пальцы и не может удержаться от того, чтобы поднести их к губам и слизать её сладкое возбуждение. Слыша стон, с которым он делает это, Гермиона закусывает нижнюю губу. Она протягивает руки и начинает расстёгивать его ремень. Драко приподнимает бёдра, помогая стянуть с себя брюки, ровно настолько, чтобы она смогла вытащить его отвердевшую длину. Когда Гермиона обхватывает член рукой, Малфой запрокидывает голову назад и закрывает от удовольствия глаза. Она начинает медленно скользить вверх-вниз, задевая головку, чтобы собрать капельки предэякулята — Драко стонет, испытывая чистое, совершенное блаженство.       В комнате раздаётся негромкий хлопок, который привлекает внимание обоих, заставляя оглянуться на звук. Они обнаруживают вычурную кровать с бархатным балдахином тёмно-фиолетового цвета и роскошным пуховым одеялом, что манит к себе.       Гермиона переводит взгляд на Драко: тот вопросительно поднимает бровь.       — Довольно дерзко с твоей стороны, Грейнджер, — дразнит он, а у самого сердце колотится в возбуждённом предвкушении того, что это может означать.       Гермиона выгибает бровь в ответ.       — Это ты создавал комнату, Драко. Ты уверен, что не сам её призвал?       Малфой протягивает руку и нежно заправляет за ушко локон. Он приподнимает голову, чтобы поцеловать её — в лоб, щёку и, наконец, губы. Прижавшись к ней лбом, Драко убирает с члена её руку и переплетает их пальцы.       — Мы можем остановиться на этом. Нам не обязательно заходить дальше. — Он начинает успокаивающе выводить круги большим пальцем на тыльной стороне ладони.       Грейнджер прикусывает нижнюю губу и бросает на него полный желания взгляд. Он мечется между его глазами, губами и бёдрами, пока она мягко пожёвывает губу.       — Я хочу этого, — шепчет Гермиона. Сердце Драко ускоряет ритм. «О боги, — думает он. — Это всё правда? Нет… Я, наверное, сплю…»       — Чт… В смысле, ты уверена? — спрашивает он, желая убедиться, что она совершенно точно имеет это в виду.       — Да, — Гермиона застенчиво ему улыбается. — Думаю, это я подсознательно пожелала, чтобы появилась кровать… — признаётся она едва слышно. — Я всё думала об этом…. чтобы заняться этим… и о том, как сильно я хочу этого с тобой, и как сильно я люблю тебя.       Драко не в силах остановить широкую улыбку, в которой растягиваются губы — это та же улыбка, какая появляется на его лице всякий раз, когда Гермиона признаётся ему в любви — и румянец, заливающий щёки. Он обрамляет её лицо ладонями и страстно целует. С каждым движением их языков сердце Драко наполняется любовью.       Он поднимается с дивана с Гермионой, обхватившей ногами его талию, на руках и, не разрывая поцелуя, идёт к кровати, куда аккуратно её опускает. Гермиона неохотно отпускает его талию, чтобы удобнее устроиться, и наблюдает, как Драко сбрасывает с себя рубашку и переступает через брюки, оставаясь в одних чёрных боксерах. Они ни на секунду не разрывают зрительного контакта, когда Гермиона начинает неторопливо расстёгивать рубашку на себе.       Драко забирается на кровать и берёт дело в свои руки. Когда остаётся последняя пуговица, он наклоняется и целует Гермиону в губы, снимая с неё рубашку. Он спускается поцелуями по шее, периодически касаясь кожи языком и пробуя её на вкус, пока не достигает выпуклости над чашкой бюстгальтера. Стон Гермионы, когда его губы и язык касаются верхней части груди, — услада для его ушей. Она быстро тянется к застёжке, и Драко слегка дрожащими руками стягивает вещь.       Очарованный изгибами её тела, Драко инстинктивно накрывает грудь ладонью. Он проводит большим пальцем по затвердевшему соску и низко стонет, когда Гермиона прикрывает глаза и с её губ слетает тихий вздох. Драко возвращается к прокладыванию дорожки из поцелуев вниз и задевает губами чувствительный бугорок. Он обводит его языком, стараясь придерживаться того же темпа, в котором ласкает другую грудь пальцем.       Гермиона, рвано дыша, на ощупь тянется к его волосам и крепко в них вцепляется. Драко тем временем начинает спускаться от груди к животу, но Гермиона крепче сжимает его волосы и тянет так, чтобы он поднял на неё взгляд. Малфой подчиняется, смотря с немым вопросом в глазах.       — Я хочу тебя, Драко, — молит она. — Хочу почувствовать тебя.       Эти слова приводят его в экстаз. Он роняет голову на её живот и глухо стонет. Драко и представить не мог, что окажется здесь с ведьмой мечты, тем более в самых интимных обстоятельствах из возможных. Никогда прежде он не испытывал такого абсолютного, исполненного любви блаженства, как сейчас. Он боится, что если будет слишком много об этом думать, то проснётся и поймёт, что всё это было сном, что ни в коем случае не может Гермиона Грейнджер любить его, хотеть его.       Отгоняя навязчивые мысли, он проводит руками по животу и запускает пальцы под пояс юбки. Драко неторопливо стягивает её, обнажая шелковистую кожу. Он оставляет влажные поцелуи на бёдрах, двигаясь по ним выше и выше.       — Драко, пожалуйста, — умоляет Гермиона, слова её пронизаны нетерпением.       — Я хочу доставить тебе удовольствие, — бормочет он, задевая губами кожу. — Я не… не… — Он делает несколько резких вдохов и приподнимает голову, чтобы посмотреть ей в глаза. — Я раньше не заходил так далеко, — он шепчет едва слышно из-за растущего смущения. Гермиона слабо, но ободряюще ему улыбается. — Я не знаю, сколько продержусь, но хочу, чтобы тебе было хорошо. Хочу сначала позаботиться о тебе, но если ты не хочешь, я не стану.       Гермиона прикусывает губу, а затем согласно кивает. От мысли о том, что он вкусит её соки прямо из источника, у Драко подскакивает давление — впрочем, весьма приятным образом.       — Уверена?       — Да. — Она улыбается и немного раздвигает ноги. Драко расплывается в улыбке, когда проникает пальцами под пояс трусиков и мучительно неторопливо тянет вниз. Когда бельё наконец опускается до лодыжек, он быстро сжимает трусики и окончательно стягивает с тела, оставляя Гермиону лежать перед ним совершенно обнажённой.       Драко не может оторвать от неё глаз. Он словно под гипнозом рассматривает ореол, что образуют вокруг головы шоколадные кудри, грудь, что поднимается и опускается с каждым вздохом. Ему хочется расцеловать каждый дюйм обнажённой кожи, попробовать её на вкус, пока она будет содрогаться под ним от удовольствия. Его всецело поглощает чувство любви, поверить невозможно, что он удостоен чести называть её своей.       Драко не знает, сколько проходит времени, пока он любуется ей, но Гермиона начинает сводить ноги и по её телу расползается румянец от смущения из-за его взгляда, одновременно хищнического и влюблённого.       Малфой не хочет, чтобы она пряталась от него, поэтому накрывает внутреннюю сторону бёдер ладонями и осторожно их раздвигает. Он слышит, как Гермиона резко вдыхает от того, что оказывается настолько на виду. Чтобы успокоить её, несомненно, разыгравшуюся тревогу, он начинает очерчивать пальцами небольшие круги на внутренней части бёдер, а затем опускает голову и заменяет большой палец губами, целуя шелковистую кожу. Не теряя больше времени, Драко усеивает поцелуями бедро по всей его длине, пока нос не касается мягких кудряшек, что прикрывают его конечную цель. Они оба перестают дышать — так сильно предвкушают то, что вот-вот случится.       Драко перестаёт поглаживать бедро и проводит двумя пальцами вдоль складок. Они скользят с такой лёгкостью, что дают понять, насколько сильно Гермиона возбуждена, и он стонет. Издаёт стон и Гермиона, когда по её телу разливается удовольствие. Драко оставляет на бедре ещё один поцелуй и слегка раздвигает пальцы, делая видимым её желание.       Не в силах больше ждать, Малфой перемещает губы от бедра к жаркому входу. Медленно высунув язык, он проделывает им тот же путь, что ранее проделал пальцами. Если у Драко ещё оставались мысли, не касающиеся Гермионы, сладостный вкус её возбуждения полностью их затмевает. Он смутно улавливает её стон, но слишком поглощён божественным вкусом, чтобы действительно его услышать.       Он несколько раз проводит по складкам языком, прежде чем сосредотачивается на узелке нервов выше. Ноги Гермионы дрожат от удовольствия, и Драко не сдерживает ухмылки и сильнее надавливает языком. Он медленно вводит один палец, следя за тем, чтобы не прерывать заданный языком темп.       Пока он одновременно работает пальцем и языком, Гермиона начинает дышать чаще и тяжелее и запутывается пальцами в его волосах, чем ближе подходя к грани, тем крепче за них цепляясь. Драко аккуратно вводит второй палец и сгибает их, вместе с тем всасывая клитор. У Гермионы трясутся ноги, и она до боли тянет его за волосы. Драко сразу понимает, что она близко, в секундах от того, чтобы провалиться в блаженную негу.       — Кончи для меня, Грейнджер, — говорит он, не изменяя темпа.       Его слова доводят Гермиону до грани. Удовольствие волнами раскатывается по телу, пока она безостановочно стонет его имя. Она отпускает его волосы, только когда оргазм начинает отступать. Драко выводит пальцы, быстро очищая их языком, и подползает так, чтобы их лица оказались на одном уровне. Он улыбается, когда видит её совершенно удовлетворённый вид — закрытые глаза, румянец и пот, блестящий у линии волос.       Чувствуя, что Драко переместился, Гермиона открывает глаза и поворачивает голову, смотря на него с блеском во взгляде и ленивой улыбкой на устах. Она кладёт ладонь на его щёку и притягивает к себе, чтобы запечатлеть на губах пламенный поцелуй. Малфой переворачивается и нависает над ней, пока их языки двигаются в чувственном танце.       Драко ощущает, как пальцы Гермионы пробегаются по резинке боксеров, а затем проникают под неё. Она сгибает на ткани пальцы и начинает стягивать бельё вниз, пока он не сбрасывает его окончательно. Они оба на мгновение замирают, глядя друг другу в глаза. Это первый раз, когда они совершенно обнажены друг перед другом, но в этом нет неловкости. Это ощущается правильным, словно им было суждено оказаться вместе.       Драко быстро тянется к палочке, подносит к её животу и накладывает контрацептивные чары, от которых по телу разливается тёплая волна магии.       Гермиона обхватывает рукой болезненно твёрдую эрекцию, и Драко, закрыв глаза, шипит от удовольствия. Он наклоняется и коротко её целует, пока она медленно поглаживает член.       — Ты уверена? — спрашивает он, хотя знает, что если она ответит «нет», он взорвётся здесь и сейчас.       — Да, я уверена, — отвечает она шёпотом. — Я готова.       Он целует её. Настойчиво.       — Я не хочу причинять тебе боль, но больно, скорее всего, всё равно будет. Прости, — шепчет он, в это время заменяя её руку на члене своей и пристраиваясь ко входу во влагалище.       Гермиона кладёт руку ему на щёку. Она нежно проводит по ней пальцами, уверяя Драко в своей готовности, и слегка приподнимает бёдра ему навстречу. От этого движения головка проскальзывает внутрь. Они оба стонут от невероятного ощущения, и Драко приходится сдерживаться, чтобы не толкнуться быстро и жёстко. Вместо этого он двигается так медленно, как не двигался никогда в жизни, мягко входя глубже. Это самое сильное наслаждение, которое Драко когда-либо испытывал, и оно заставляет его зажмуриться. Вскоре он ощущает небольшое сопротивление и в то же мгновение открывает глаза, чтобы взглянуть на Гермиону. Из-за неприятных ощущений она дышит через нос, а глаза её плотно закрыты.       — Ты в порядке? — взволнованно спрашивает Драко.       Она кивает, не раскрывая ни глаз, ни рта, чтобы ответить словами. Он с нежностью проводит рукой по рассыпавшимся вокруг головы кудрям, прежде чем касается большим пальцем виска и мягко его поглаживает.       — Мы можем остановиться. Я не хочу делать тебе больно, — говорит он напряжённым голосом. Любовь к ней перевешивает желание войти на всю длину.       — Нет, — выдавливает Гермиона. — Я не хочу, чтобы ты останавливался. Я хочу этого. Просто… — она делает глубокий вдох. — Просто сделай это быстро, пожалуйста. — Готовясь, она крепче хватается за него, впиваясь пальцами в плечи.       Малфой снова приникает к её рту, с нежностью проводя языком по нижней губе. Несколько мгновений он целует её, пока не чувствует, что её напряжённое тело начало расслабляться. Драко принимает это за знак и быстро входит на всю длину. Он замирает сразу же, как полностью оказывается внутри. У него хочет вырваться громкий стон, но Гермиона болезненно ахает ему в рот, и это заставляет Драко приложить недюжинные усилия, чтобы сдержать его.       — Прости меня, милая. Мне очень жаль, — шепчет Драко, оставляя поцелуи по всему лицу. Он смахивает большим пальцем одинокую слезу во внешнем уголке глаза и остаётся внутри неё до боли неподвижным, давая время привыкнуть к новому ощущению.       Спустя некоторое время дыхание Гермионы выравнивается и она открывает глаза, чтобы посмотреть на него. Драко понимает, что она заметила в его взгляде беспокойство, когда ободряюще ему улыбается.       — Я в порядке, — шепчет она. — Можешь начинать двигаться.       Не найдя в её взгляде ни намёка на сомнения, Малфой медленно выходит, оставаясь внутри только головкой. Он прерывисто выдыхает, ощущая, как тело распирает от наслаждения. Он опускает взгляд на Гермиону и, увидев, что она немного хмурится, но уже совсем не так, как раньше, позволяет себе войти глубже. Драко по-прежнему двигается неторопливо, чтобы она точно смогла к нему привыкнуть, но теперь не останавливается после каждого толчка. Он входит и выходит в спокойном, размеренном темпе, каждым мускулом тела контролируя скорость.       Вскоре с лица Гермиона исчезает любой намёк на дискомфорт и она снова начинает с придыханием постанывать. Понимая, что она больше не испытывает никакой боли, Драко позволяет себе немного ускорить толчки. Он склоняет к ней голову, когда они одновременно стонут, а с губ слетают имена друг друга.       Драко нащупывает её руку, переплетает их пальцы и перемещает скрепленные ладони, кладя у головы Гермионы. Сила его толчков возрастает по мере того, как он приближается к разрядке. Он хочет продержаться как можно дольше, хочет сделать всё возможное, чтобы Гермионе было хорошо, но знает, что его не хватит надолго.       — Грейндж, — вздох, — ер. — Драко чувствует, как она сжимается вокруг него, отчего он протяжно стонет.       — Я не, — стон, — не…       Он чувствует, как ногти царапают его спину, и это совершенно сводит его с ума.       — Блять, — слышится его хриплый шёпот. — Я близко, любовь моя.       Вместо ответа Гермиона двигает бёдрами ему навстречу, принимая толчок за толчком, что заставляет Драко скользнуть в неё ещё глубже.       — Давай, Драко, — шепчет она, слова перемешиваются со стоном. — Тебе не нужно сдерживаться. Отпусти себя       Слова Гермионы раздувают уже горящий внутри огонь, и спустя ещё несколько резких толчков Драко изливается в неё. Ему едва удаётся не рухнуть на Гермиону. Перенося на предплечья почти весь вес, Драко легонько накрывает её тело своим. Он зарывается лицом в кудри, пока они пытаются отдышаться. Гермиона невесомо водит ногтями по его спине, и в конце концов Драко поворачивает голову и целует её в шею. Затем он выходит из неё и перекатывается на бок.       Драко садится, снова тянется за палочкой и быстро накладывает на них Скорджифай. Гермиона гладит его по руке и тянет на себя. Он тотчас ложится рядом и притягивает её к груди. Гермиона мягко прижимается к нему головой, и сердце Драко разрывается от того количества эмоций, что он испытывает.       Проводя пальцами по обнажённому плечу, он шепчет ей в волосы:       — Как ты себя чувствуешь?       Гермиона наклоняет голову, не отрывая щеки от груди, и лучезарно улыбается.       — Совершенно потрясающе. Это было идеально, Драко.       Малфой улыбается в ответ и берёт её за подбородок. Он нежно приподнимает её голову и целует так, словно она единственный оставшийся на земле источник кислорода.       — Я люблю тебя, Гермиона, — шепчет он в губы. — Я очень тебя люблю.       Вместо того чтобы ответить на признание, как она делает обычно, Гермиона удивлённо ахает. Драко тут же отстраняется, чтобы посмотреть на её лицо, переживая, что сделал что-то не так.       — Что? Что такое? Что я сделал?       Но он не находит негативных эмоций в её выражении. Нет, он видит только глаза, широко раскрытые от приятного удивления.       — Ты назвал меня по имени.       Драко недоумённо выгибает бровь.       — Я всегда называю тебя по имени, Грейнджер.       — Нет, ты назвал меня Гермионой, — улыбаясь, шепчет она. — Ты назвал меня по имени.       Драко видит, как при этих словах её глаза наполняются искренним счастьем. Он даже не заметил, как именно назвал её — это ощущалось обычным, правильным. Он одаривает её теплой улыбкой и заправляет за ухо несколько кудряшек.       — Скажи ещё раз, — настаивает она.       — Я люблю тебя, Гермиона.       Улыбка, которой она награждает его в ответ, — самое красивое, что он когда-либо видел.       В это самое мгновение Драко знает: не будет на свете другого человека, который заставит его чувствовать себя так, как это делала она. Никому и никогда не удавалось растопить возвышающиеся вокруг него стены изо льда, которые он выстроил, намеренно спрятавшись в холодной тьме. А затем она ворвалась в его жизнь с ослепительным светом. Всё в ней — сердечность, ум, доброта — светило на него, растапливая стены, на построение которых он потратил всю жизнь. Если Малфой был обратной стороной луны, то Гермиона — солнцем. Будучи за ним, она освещала скрытые его части. Он никогда не полюбит никого так же сильно, как любит Гермиону Грейнджер.

***

      Сентябрь 2001       Драко, спотыкаясь, отшатывается от двери, не забывая о том, что ему нужно вести себя как можно тише, даже несмотря на то, что единственное, о чём он в состоянии думать, это только что услышанный разговор. Он направляется обратно в кабинет Гермионы. Идёт, находясь в оцепенении, пока в голове по кругу проигрываются три фразы:       «Выходи за меня»       «Как только наступит подходящее время»       «Я тоже люблю тебя»       Он едва ли способен концентрироваться на чём-то ещё, кроме стучащей в ушах крови и ледяного отчаяния, что просачивается в каждую трещину его сердца.       Невидящим взглядом смотря куда-то вперёд, Драко распахивает дверь в кабинет. Он ступает внутрь и падает в кресло, которое неофициально стало его креслом. Упирается локтями в колени и роняет на руки голову. Длинные бледные пальцы зарываются в волосах и тянут за них у корней. Его тело понемногу раскачивается взад-вперёд, а дыхание выходит прерывистым, пока Драко пытается замедлить учащённое сердцебиение.       «Нет, нет, нет… она не может за него выйти», — не верит его разбитое сердце. Только в этот момент осознание врезается в него, будто выпущенное в грудь Непростительное. Всё это время он цеплялся за крошечный лучик надежды, что если после трёх лет вместе, после рождения ребёнка они до сих пор не поженились, то не поженятся уже никогда. Он сильнее тянет за волосы, приветствуя физическую боль, что ненадолго перебивает эмоциональное потрясение.       Драко понимает, что катится по наклонной, когда позволяет себе утопать в страданиях, но не больно-то пытается вытащить себя из этого состояния. Он будто не хочет это прекращать, будто чувствует, что это именно то, чего он заслуживает.       — Что ты делаешь с волосами?       Вопрос Гермионы отвлекает Драко от душевных терзаний и он во мгновение ока отпускает волосы и выпрямляет спину. Его окклюменционные стены воздвигаются со скоростью несущегося Хогвартс-экспресса.       — Ничего, я… мне просто нужно подстричься.       Стоит словам слететь с губ, Драко осознаёт, что никого не проведёт такой отговоркой. Гермиона выгибает бровь, но тему решает не развивать. От облегчения, что ему не придётся пытаться объяснить, что вызвало у него панику, и при этом не выдать себя, он тихонько выдыхает.       Гермиона робко приглаживает волосы, заправляя за уши по несколько прядей, когда направляется к рабочему столу и садится напротив. Драко в это время не сводит с неё глаз, наблюдая, как изящные пальчики поправляют кудряшки, и его собственные пальцы подёргивает от желания помочь ей с этим. Но вместо этого он сжимает руки в кулаки и, жаждая боли, впивается ногтями в кожу.       Драко так же не сводит глаз, пока она устраивается в кресле, тянется за книгой рун и начинает бегло просматривать её страницы. Гермиона больше к нему не обращается, но поднимает взгляд, отмечая, что он так и не начал работу. Когда она делает это во второй раз, Драко качает головой и берёт книгу, которую начал изучать ранее.       Следующий час они работают в относительной тишине. Она прерывается только чирканьем перьев по пергаменту, когда они делают заметки, и время от времени бормотанием, когда просят передать книгу или взглянуть на руны из документа.       По мере их работы руны и тексты, что лежат перед Драко, уходят в мыслях на задний план, он возвращается к тому разговору, что подслушал ранее. В этот раз, однако, его не охватывает такое отчаяние, благодаря окклюменционным стенам, которые он не опускал с тех пор. Нет, теперь он подходит к ситуации аналитически.       Малфой не понимает желания Гермионы подождать до окончания войны. Особенно когда нет никаких гарантий, что по окончании войны с ними будет — всё зависит от того, кто выйдет из неё победителем. «Нет даже гарантии, что Уизел доживёт до окончания войны, — нездоро́во думает Драко. — Может, всё из-за этого. Может, она не хочет принимать реальность того, что произойдёт, если они не добьются успеха, и спешка со свадьбой из-за возможной неминуемой смерти означала бы только то, что она смирилась с такой участью. Или, может…»       Драко перебирает в голове множество вариантов, в отчаянной попытке ухватиться за любые осколки надежды, неважно, насколько незначительные. Он пересматривает, кажется, тысячи возможных сценариев, но они лишь оставляют больше вопросов, и тогда он решает взять пример с неё и попробовать нечто смелое — поступить, что называется, по-гриффиндорски. «Если Грейнджер может, то и я смогу», — думает Драко.       — Грейнджер, — говорит он, кладя перо и поднимая на неё взгляд.       — М-м? — отвечает она, но глаз от изучаемого текста не отрывает, всё так же взмахивая пером над листом пергамента и делая заметки. Малфой ждёт, что она удостоит его взглядом. Но когда становится ясно, что в ближайшее время этого не произойдёт, он решается действовать       — Почему вы с Уизли не женаты? — Его голос самую малость дрожит.       Гермиона застывает, кисть с пером прекращает писать, глаза перестают бегать по страницам книги. Она сгибает пальцы вокруг пера и крепко его сжимает, неотрывно глядя в одну точку на столе. Кажется, что до её ответа проходит целая вечность, и Драко бы отдал что угодно, чтобы узнать, что происходило в этот момент в её голове. Но в реальности молчание не длится и полминуты.       Гермиона резко поднимает на него взгляд. То, насколько он пронзителен, застаёт Драко врасплох.       — Ты подслушивал, — она произносит это вовсе не как вопрос, она точно знает. Драко, однако, не хочет выдавать себя так просто, несмотря на бушующую внутри панику.       «Чёрт, чёрт, чёрт, — думает он. — Единственный раз я попытался быть проклятым гриффиндорцем, и это выходит мне боком. Никогда, блять, снова…»       — Подслушивал? — Он сам удивляется тому, что звучит невозмутимо и ровно, учитывая, что чувствует в этот момент ровно противоположное. — Нет, я не подслушивал, Грейнджер. Просто я нахожу любопытным, что вы так долго вместе и у вас даже есть общий ребенок, но вы не поженились.       Не отвести взгляд в ожидании ответа требует у Драко колоссальных усилий. Его сердце начинает стучать быстрее, а нервы накаляются до предела. Гермиона ещё мгновение смотрит на него, и он замечает пронёсшуюся в глазах вспышку эмоций. Он жаждет расшифровать их значение, но не успевает — Гермиона опускает взгляд обратно на работу. Ему остаётся только гадать, что творится в её мыслях.       — Не понимаю, как тебя это касается, Малфой, — холодно говорит она и возвращается к заметкам. Этот тон выбивает Драко из колеи.       — Прос… — начинает он, но Гермиона награждает Малфоя таким взглядом, который заставляет его замолчать.       В карамельных глазах нет привычного тепла. Вместо этого Драко видит тусклость, которую только усугубляют подступившие слёзы. Ему уже в который раз приходится подавлять порыв обвить её руками и смахнуть влагу.       — Можем мы просто поработать над переводом рун? — шепчет она. — Нам нужно в этом разобраться. Мне нужно в этом разобраться. — Её голос срывается, и она начинает спешно перебирать лежащие перед собой бумаги.       — Ты права, — тихо отвечает Драко. — Это не моё дело. Извини…       Малфой снова берётся за перо — сжимая его так крепко, что едва не ломает пополам — и возвращается к работе. Он, может, так и не узнал, почему она не вышла за Уизли несколько лет назад, но теперь ему известно, почему она не хочет этого сейчас. То, что у неё глаза стояли на мокром месте, а в голосе сквозило отчаяние, когда она говорила о необходимости разобраться, могли значить только одно.       Она не хотела выходить замуж, только чтобы вскоре стать вдовой.