Ведьмы

— Зачем она это сделала? Зачем? Пэнси Паркинсон сидела в тусклом свете коридора больницы Святого Мунго и терпеливо ждала у палаты, куда полтора часа назад забрали Гермиону. Ведьма пялилась в одну точку пустыми глазами, проматывая в голове один и тот же момент: Адриан выпускает заклинание, Грейнджер кидает на нее свою мантию и подставляется сама, отталкивая. Пэнси понимает, что, если бы не эта мантия, которую гриффиндорка заколдовала, она бы лежала там рядом с ней, её бы задело заклинанием. Живот Паркинсон скрутило от волнения, а к горлу подбиралась тошнота. Она видела много смертей, много крови, она убивала и сама. Но тут, тут Грейнджер подставилась, чтобы защитить её. По телу растекалось неприятное, терпкое ощущение, которого раньше она не испытывала. И это чувство сопровождалось страхом. «Чувство вины?» Да, это именно то, что прямо сейчас испытывала Пэнси. Чувство вины за то, что произошло с Грейнджер. Если бы она не сняла плащ, если бы не флиртовала с ним, если бы вовремя среагировала, если бы, если бы… Слизеринка резко замотала головой в разные стороны, сильно зажмурив глаза. Она отгоняет от себя все «если бы». Гермиона сейчас с колдомедиками и они ей точно помогут. В голове обрывками всплывают моменты, как Грейнджер лежит без сознания, кровь из глаз, она что-то кричит Адриану. «Адриан» Парень с неземной красотой, который, несомненно, привлёк её внимание, но в определённый момент оказался трусливым придурком. И всё же… — Пэнси? Два взволнованных, растрёпанных и уставших парня двигались в её сторону стремительно быстро. Это были Малфой и Поттер. Они остановились в метре от Пэнси, и она сразу обратила внимание на кровь, руки её лучшего друга были в крови. Глаза Гарри были красными, а на щеках еще не высохли дорожки его слёз. — Что происходит? — с опаской спросила Пэнси. — Мы пытались связаться с вами около часа, — начал объяснения Гарри, — произошло новое нападение. Глаза Пэнси не уступали по диаметру галлеону. Данная информация вышибла воздух из легких, а во взгляде читался ужас. Прямо сейчас она осознавала, что они с Грейнджер просчитались и конкретно облажались. Черт! Черт! Черт! — Что с жертвой? Нападавшего удалось поймать? — Жертвой оказалась Луна Лавгуд, — на имени подруги голос Гарри задрожал, — но нам удалось успеть вовремя. Сейчас она в критическом состоянии и медики пытаются её спасти. Преступник… От всего услышанного волосы на затылке Пэнси становились дыбом. Она не была излишне эмоциональна и её мало кто волновал, кроме самой себя. Но Луну Лавгуд она знала, иногда давала комментарии для её репортажей. А еще она и Грейнджер отвечали за это дело, за этого урода. Чувство вины обдавало её с новой волной. — Стоп, — Драко перебил Гарри и внимательно осмотрел подругу, — где Грейнджер и что ты здесь делаешь? Малфой пристально смотрел на свою экс напарницу и ждал ответа, сейчас её разум не был защищен, и она была эмоционально уязвима, поэтому ему не потребовалось бы много усердия, чтобы узнать правду. Легилименция. — Уйди из моей головы! — тонким и раздражённым голосом вскрикнула Пэнси. Поттер в недоумении уставился на новоиспеченного напарника. — Где Грейнджер? — он вновь повторил свой вопрос. Паркинсон отвела от него свой взгляд и громко сглотнула: — Она в палате, с ней работают колдомедики. Поттер прикрыл свои глаза и глубоко вздохнул, чтобы унять свою панику и дрожь в голосе. За один вечер слишком много потрясений. А слизеринка тем временем продолжила. — Мы получили разрешение на рейд от Силестиал и отправились к Серым волкам, чтобы выбить из них всю информацию. Но в самом конце Грейнджер подставилась под проклятье. На последних словах её голос стал тише и менее разборчивым, потому что чувство вины и стыда душило, топило её изнутри. — Я предупреждал! — взорвался Малфой, — я предупреждал, что это опрометчивая, опасная и глупая идея! Но ты, как всегда, поступила по-своему, подставив Грейнджер! Пэнси с удивлением уставилась на своего лучшего друга, она не верила своим ушам! Чувство вины и стыда уступало гневу. Её взгляд мог бы убить, но, к счастью, это невозможно. Малфой даже не мог объяснить весь этот спектр эмоцией, который испытывал прямо сейчас. Тревогу, ярость, злость, беспокойство, страх. Всё сразу. Он сам того не осознавал, но его в свои сети захватывала паника, обволакивала каждую клеточку его тела. Беспокойство за Грейнджер брало верх над всеми остальными эмоциями. — Успокойся Малфой и контролируй себя, — строгим голосом упрекнул его Поттер. Гарри был не в восторге от того, что Малфой использовал на своей подруге без предупреждения легилименцию. — Паркинсон, расскажи, что произошло, — обратился уже к слизеринке Гарри. В его голосе не было ни намека на панику, — в каком состоянии Гермиона? Но вместо слов, за Пэнси всё рассказал её взгляд, полный сожаления и извинений. Драко знает этот взгляд, он уже видел его ранее, для него больше не нужно было никаких слов. Тяжело вздохнув, Драко отвернулся, задрал голову и зарылся руками в свои волосы. В воздухе повисло молчание и так они простояли не более пяти минут, пока по громкоговорителю Гарри Поттера не вызвали на пятый этаж. Гарри моментально напрягся, ладони покрылись мурашками, а дыхание спёрло: — Останься здесь, — обратился он к Драко, — я пойду и сразу сообщу, когда что-то узнаю. Прямо сейчас Гарри молился всем богам, которых знал, и готовился пережить самый напряженный момент в его жизни. Луна была важным человеком в его жизни. Она первая узнала о его отношениях с Ноттом, всегда была готова выпить, а Гарри поддерживал её и помогал с работой. По дороге к нужному отделению он вспоминал 5 курс, как учил её патронусу, их миссию в министерстве, как они вытащили Луну из подземелий Малфой-менора. Невольно он смахнул одну слезу со своих щек. Малфой смотрел вслед гриффиндорцу и искренне сочувствовал. Он знал, что Лавгуд и Поттер дружили в школе, иногда видел их вместе в баре, ну и конечно же он знал, как Поттеру дороги все его друзья. Прямо сейчас за жизни сражались две его подруги, поэтому он искренне ему сочувствовал. Думал ли Малфой, что такое когда-нибудь произойдёт? Нет, но жизнь часто преподносит сюрпризы. Они остались с Пэнси вдвоём, Драко отметил, что никогда не видел её такой взволнованной, эмоционально уязвимой и перепуганной. Он вспомнил, что Пэнси была его подругой с самого детства и всегда была рядом, ему стало стыдно. Драко может быть сколько угодно груб, высокомерен и холоден с другими, но своих друзей, подобно Поттеру, он любил и был готов защищать. — Прости, — мягким и спокойным голосом, — ты не пострадала? Паркинсон сидела на лавке для ожидания, Драко подошёл к краю, у которого сидела его подруга, и нежно обнял. Она всё еще оставалась для него дорогим человеком, сестрой, которой никогда не было, и лучшей подругой. Однако, Драко никак не мог оправдать своё подозрительно сильное волнение за Грейнджер. Физическое влечение, которое он уже признал, вряд ли отвечает за подобный спектр переживаний. Поэтому Малфой спихнул всё на чрезмерные размышления о самой Грейнджер за последние два дня. Наивный глупец. Из кабинета напротив вышел пожилой целитель в лимонной мантии, к которому сразу же полетела Паркинсон. Волшебник, понимающий волнение присутствующих, без лишних прелюдий сразу рассказал о состоянии Гермионы. — Мисс Паркинсон, вы вовремя её доставили, — обратился он к слизеринке, — сейчас она под обезболивающими и восстанавливающими, без сознания, ей нужен покой. — Что с её глазами? — нетерпеливо выкрикнула Пэнси. — Глаза удалось спасти, зрение вернётся, но не сразу, — сердце двух слизеринцев в один момент ушло в пятки, — ей требуется около недели носить повязку и менять мази. Заклинание, под которое она попала, не повредило её роговицы, и мы предполагаем, что щит она выставить успела, потому что, как я уже сказал, сильных повреждений нет. — Когда мисс Грейнджер сможет отправиться домой и приступить к работе? — в разговор вклинился Малфой, на которого мужчина до этого не смотрел. — Мы хотим понаблюдать за ней дня два, после чего она сможет отправиться домой и менять повязки сама. Так как больше никаких травм не выявлено, то к работе мисс Грейнджер сможет приступить сразу, как восстановится её зрение.

***

Когда на седьмом курсе ему отказали в поступлении в Магическую Академию, Астра Силестиал, которая в то время преподавала ЗОТИ, позвала его и Пэнси на обучение в свой отдел. Он еще не представлял, что его ждёт, поэтому согласился практически сразу. У Драко не было ни целей, ни планов на будущее, ни мечт. Зато его переполняла благодарность за возможность наконец жить своей жизнью. Дышать и не переживать, что в любой момент этот вздох будет последним. И так он решил отплатить магическому миру за эту подаренную возможность. Малфой уже давно жил в своей квартире в маггловской части города, оставив поместье на попечение матери. Но в квартире, окруженной магглами, не обустроить лабораторию для разработки новых зелий, поэтому слизеринец довольно часто возвращался в родовое гнездо. В свободное от работы время, а иногда и ради нее, он пропадал там часами. Сама Нарцисса едва ли чувствовала сепарацию своего единственного сына. Все помещение было заставлено дорогими котлами, а стены заставлены стеллажами с различными мензурками и ингредиентами. Где-то в углу совсем незаметно стоял стол, заваленный его записями и литературой. В этой комнате царил хаос, но Малфой чувствовал себя здесь словно русалка в Чёрном озере. Слизеринец проводит здесь уже вторую ночь, выводя идеальную формулу и экспериментируя с ингредиентами для его нового зелья. Эликсир, что снимает последствия после длительной и постоянной окклюменции. Он уже вторую ночь сидит в этой комнате ради Гермионы Грейнджер. — Возможно, мисс Грейнджер потребуется немного больше времени для восстановления, — осторожно начал целитель, — как я уже сказал, травм нет, но наши сканирующие чары показывают, что она сама и её магический резервуар заметно истощены. Мы предполагаем, что это из-за постоянного использования окклюменции. Драко едва не чертыхнулся от услышанного, с трудом сдерживая свои истинные эмоции. Злость он проглотил, только заинтересованно кивая. Малфой думал, что Грейнджер невероятно умна и ответственна, но как оказалось он был слишком слеп. Он уверен, что гриффиндорка прекрасно знала о последствиях, но не спешила что-то с этим делать. «Вот глупая» — Если она полностью не восстановится и продолжит в том же духе, то рискует столкнуться с необратимыми последствиями, — предупредил их целитель и спешно удалился. В тот вечер он сразу же вернулся в поместье и несколько часов просидел в библиотеке, изучая все возможные способы восстановиться. Малфой никогда не считал свою способность даром. Это было проклятьем, которое тяжелым грузом лежало на его плечах. Драко чувствовал большую ответственность с того момента, как понял всю мощь этих способностей. Люди были осторожны рядом с ним, избегали, хотя это точно далеко не единственная причина, по которой его сторонились. Но на седьмом курсе, когда это стало общедоступным фактом, круг его знакомств сузился до четырёх человек. Он пытался поговорить и извиниться перед Грейнджер всё это время, как это было с Поттером. Четыре последних года, он пытался выйти с ней на контакт, показать, что изменился. И если в Хогвартсе она была окружена фанатами и дружками, то, когда она пришла в этот же отдел, что и он, гриффиндорка конкретно избегала любого содействия с ним при каждой удобной возможности. А если им удавалось поговорить, то она держалась отстраненно, холодно и не смотрела в глаза. Почему он не почувствовал этого раньше? Слизеринец думал, что дело в нем и постоянно проклинал Гермиону, считая её высокомерной занудой с синдромом отличницы. Однако, причина подобного поведения и правда была в нём, но лучше бы Малфой дальше думал, что дело в ее непоколебимой гордости. Драко Малфоя настигла та же участь, что и Пэнси Паркинсон двумя ночами ранее – чувство всепоглощающей вины. Хотя, если быть честным, то это чувство уже давно преследует его. Он чувствовал себя виновным в её состоянии, в том, что она постоянно использовала окклюменцию, в том, что не могла расслабиться, находясь в одной комнате с ним. Но справедливости ради стоит заметить, что мало кто мог. Однако, другие его никогда не волновали, другим он не был обязан жизнью, другие не кричали от пыток на полу в его гостиной и другие не были Гермионой Грейнджер. — Кажется, — он наклонился к котлу, чтобы проверить запах и цвет жидкости, — готово, — вдыхая аромат зелья констатировал факт блондин.

***

При каждой попытке открыть глаза по всему телу расползалась ошеломляющая боль. Целители предупредили, что она ничего не увидит, но, как говорится, не поверю, пока сама не проверю. Гермиона пыталась открыть глаза вновь и вновь, чтобы убедиться, что это правда происходит. К счастью, прежде чем она поддалась панике после того, как очнулась, её сразу предупредили, что потеря зрения – временная. Гриффиндорка старалась сконцентрироваться на своих ощущениях, эмоциях и чувствах. Собрать все силы и снова вернуться к окклюменции – вот что сейчас её интересует. С темнотой в глазах, на больничной койке и без возможности уйти она чувствует себя уязвимой. Гермиона пыталась найти палочку на прикроватной тумбочке, водила рукой по её поверхности, пока не нащупала родное древко. Схватившись за нее, как за спасательный круг, она уже вычерчивала первые руны в воздухе, как её неожиданно прервали. — Что колдуешь, Грейнджер? Её рука моментально замерла в воздухе, сама Гермиона покрылась мурашками, по телу пробежала легкая дрожь. И вовсе не от его баритона, нет. От страха, что он рядом, а она безоружна. В дверях её палаты стоял Драко Малфой, она его не видела, но знала, что это он. За последние два дня здесь было много людей, иногда ей требовалось пару секунд, чтобы распознать человека перед ней, но только не в этом случае. Сейчас каждый звук воспринимался немного иначе, он был сильнее, выразительнее и она всегда старалась сосредоточиться на этом. И от этого его голос звучал еще привлекательнее, уши получали неземное наслаждение. Ох, Грейнджер, ты роешь себе могилу. Гермиона напряглась, как и тогда, в кабинете, гриффиндорка пыталась собрать все эмоцией воедино, спрятаться под маской безразличия и успокоить своё сердце. — Что ты здесь делаешь, Малфой? — она выделила его фамилию, тем самым давая понять, кто он, а кто она. — Я решил проверить, как ты тут, — ровным голосом, не выдавая истинных мотивов, — мы же всё-таки работаем вместе, я волнуюсь, — повторяя за ней, он акцентировал внимание на двух последних словах. А она телом чувствовала его гаденькую улыбочку, он открыто издевался. — Я в порядке, Малфой, можешь идти домой. Хорошая попытка Гермиона, но так его не выгнать, да и Драко никуда не спешит. — Я всё же присяду, — Драко прошел вглубь палаты и сел на кресло, что стояло в метре от её кровати. Она судорожно сглотнула, каждая мышца её тела напряглась так, что она забыла о боли по всему телу. Гермиона старалась даже не дышать в такой близости от него, каждый её был вздох ровным, но редким. Но слепым был вовсе не Малфой, поэтому он сразу заметил все потуги закрыться от него, пусть она и не успела использовать заклинание. Он только тяжело вздохнул, что насторожило и одновременно удивило Грейнджер. — Ты пыталась вернуться к окклюменции? Словно на нее вылили ведро ледяной воды, а после дали пару пощечин. Внезапно, обезоруживающе и безжалостно. Однако, что это, в его голосе она слышала нотки жалости и вины? — Колдомедики не имели права разглашать такую информацию, — твёрдым, полным решимости, голосом. — Ты думала, что я не замечу? Мне потребовалось много времени, но только благодаря тому, что ты избегала меня. Если он здесь, чтобы отправить её в преисподнюю, то он хорошо справляется. Конечно, она совсем забыла, что он может это чувствовать. На самом деле, Гермиона просто надеялась на свою удачу. Правым ухом она уловила, как Драко придвинулся ближе. На её нос, что тоже стал более чувствительным, сразу же обрушился его запах. Аромат, что был чужд ей ранее. А дальше всё как в тумане. Малфой дотронулся до её запястья, под его пальцами было жарче, чем в Геенне Огненной. Мурашки новой волной покрывают её всю, она даже не замечает, как забывает выдохнуть. Её запястье было таким тонким, что его пальцы встречались с двух сторон. С его стороны это было провокацией, приступом слабости и потерей самообладания. Последнее, что он помнит – голос в его голове «Интересно, какая на ощупь её кожа?» А дальше, как в тумане. Он провел от запястья до её ладошки, дотрагиваясь до каждого пальца. Гермиона была словно глиной, из которой он лепил. Под его касаниями все пальцы разжимались, горели. Это мгновение казалось вечностью, но и вечность бывает временной. Теплота и мягкость его рук сменились холодом и гладкостью. «Не думала, что его руки такие тёплые» Драко вложил в её руки пузырёк с зельем, это она поняла, полностью ощупав предмет. Это отдалось легким разочарованием по всему телу, которое быстро сменилось интересом: — Что это? — Это зелье для восстановления после длительной окклюменции, — сказал он без всякого притворства. — Но у меня уже есть, — озадаченно сказала она. Точно, окклюменция. Он заставил забыть её обо всем и об этой проклятой окклюменции в том числе. — Ты же знаешь, что это просто вода и немного трав для повышения тонуса, — она чувствовала его улыбку, а в голосе слышалось самодовольство. — Ты сам его сделал? — осторожно, словно боясь спугнуть зверя, спросила гриффиндорка. О, на удивление такой надменный, тщеславный и грубый слизняк был одарён талантами самим Мерлином. О его внушительных успехах в зельеварении слышал весь курс на уроках Слизнорта. — Да, это авторская разработка, — утверждающе кивнул он. Её одолел интерес. Кое-что остается неизменным – её любовь к магическим наукам. Она выписывала журналы почти по всем дисциплинам, что интересовали её в школе, пробовала новые методы сама и любила поспорить с кем-нибудь в отделе тайн. Она всегда проявляла интерес к работам Малфоя, хотя и держалась на расстоянии. Гермиона откупорила пузырёк, и осторожно поднесла его к носу – она чувствовала ненавязчивый запах лаванды. — Я специально поработал над запахом, чтобы его было приятно пить, — вмешался он, заметив, как она уже начала вспоминать все свойства лаванды. Гриффиндорка залпом вылила в себя жидкость и поморщилась – вкус не поддавался никаким махинациям. — По моим подсчетам, его нужно употреблять около двух недель в твоём случае, — она услышала, как он встал с кресла и поправил свои брюки. По инерции, она повернула голову в его сторону, хотя ничего и не смогла увидеть. Гермиона слышала, как он делает медленные шаги в сторону выхода. Она считала каждый его шаг и представляла, где именно он сейчас находится. По её подсчетам ему оставалось буквально два шага до двери, когда он внезапно остановился. — Завтра я принесу ещё, — он снова вернулся к своей обычной манере общения, отвечая такой же холодностью и безразличием, — и, Грейнджер, мне жаль, что тебе пришлось прибегнуть к этому, — он замолк на мгновение, — но я контролирую себя. Вот так Драко Малфой покинул её палату, оставив после себя удушающий запах еловых шишек и много вопросов. "И почему он пахнет Рождеством?" Этим же вечером Драко сидел в гостиной своего лучшего друга, перед самым камином, вертя в руках стакан янтарной жидкости. Где-то вдалеке он улавливал голоса Тео, Блейза и Поттера. Слизеринец был снова погружен в себя. Он вспоминал, мягкость её кожи и то, как подпрыгнуло его сердце. Он не переставал думать о том, как боль может заставить так усердно закрывать свои чувства и эмоции.

***

— Мы слышали, что в твоём отделе идет расследование, которое может поставить всё под угрозу. Это был статный и зрелый мужчина в сливовой мантии, который вальяжно раскинулся в своём кресле. — Это для отвода глаз, — она сдержанно улыбнулась, — сейчас наблюдаются сильные волнения среди волшебников и волшебниц. — Эти сильные волнения наблюдаются постоянно, — грубо кинул её собеседник, — распорядись, чтобы всё закончилось уже к концу следующей недели, — он ясно дал понять, что не потерпит возражений. — Это будет немного затруднительно, — начала она осторожно. — Брось, — в разговор включилась женщина, что всё это время стояла у окна и наблюдала за беседой, — все знают, что в этом театре кукол всё происходит исключительно с твоей подачи, — её голос был пропитан надменностью и пренебрежительностью. Астра Силестиал только проглатывала эти уколы и снисходительно улыбалась. Она стояла напротив стола этого зажиточного волшебника и смирно выслушивала их приказы и недовольства. — Тогда вы прекрасно знаете, что Грейнджер и Паркинсон взбалмошные ведьмы, которых мало, что остановит, в случае чего, — улыбка больше похоже на оскал, а констатация факта на угрозу. — Да, — усмехнулась волшебница, — мы все знаем этих нахалок. — в её руках был бокал с вином, которое она тут же вылила в себя. Молодая волшебница резко развернулась и в пару шагов сократила расстояние между ней и Силестиал. Она смотрела прямо ей в глаза, пытаясь увидеть в них какой-то подвох. Но она резко отпрянула и отошла к столу, облокачиваясь на него всем телом: — Значит, отправь их в Азкабан, если будут сопротивляться.