Пожалуйста, только не член

      Кэйю разбудил телефонный звонок.       — Мы женимся, — сказал Дилюк.       — Как, опять?!       Дилюк секунду помолчал. В трубке раздался смех Аято, мелодичный, как музыка ветра на рассвете.       — В смысле, с ним, — уточнил Дилюк. Кэйа посмотрел на часы. Половина девятого.       — Поздравляю. Дай ему трубку.       Дилюк послушался.       — Аято, — серьёзно сказал Кэйа, — прежде, чем вы отгрохаете свадьбу за пятьдесят миллионов моры, ты должен знать об этом человеке одну вещь. С восьми до десяти утра он вообще не понимает шуток.       — Я запомню, — мурлыкнул Аято. — И, кстати, я рассчитывал хотя бы миллионов на сто.       — Говнюк, — с нежностью протянул Кэйа. В отличие от Дилюка, Аято понимал шутки двадцать четыре на семь. — Благословляю ваш союз.       Хмыкнув, Аято вернул телефон.       — Так вот, — продолжил Кэйа, закинув руку на подушки. Где-то под ними завозился и звучно зевнул Тома. — Когда вы отгрохаете свадьбу за сто пятьдесят миллионов моры, я поведу тебя к алтарю. Это не обсуждается.       — Мальчишника не будет, — сразу предупредил Дилюк.       — Я приглашу вас на свой.       Дилюк помолчал снова и гнусно усмехнулся.       — Тебе тридцать пять, — не удержался он.       — Тридцать четыре с половиной!       Со звуком «как ты меня достал» Дилюк бросил трубку.       — Мне приснилось, или господин и мастер Дилюк женятся? — сонно пробормотал Тома. Подушки шевельнулись и снова затихли. Кэйа сунул под них руку, нащупал встрёпанный затылок и распущенный смешной хвостик, прочесал его, слегка давя на кожу ногтями.       — Тебе не приснилось.       Кое-как приподнявшись на локтях, Тома выглянул наружу, сощурился на бледный, рассеянный льдисто-голубыми шторами свет.       — Я так за них рад. Раньше господин мог добиться положения только в Иназуме, а теперь… ох, он сможет захватить весь Тейват!       В своей искренней радости он был так хорош, что Кэйа не удержался, обвёл костяшками его подбородок и скулу, прихватил и потянул серёжку в ухе. Тома смущённо спрятал глаза, повозился.       — Вчера ничего не было?.. — огорчённо спросил он.       — Почему ничего, — прошептал Кэйа, продолжая гладить его по щеке. — Ты признавался мне в любви всю дорогу до дома, а потом грохнулся в мою постель и разрешил себя раздеть.       — Но я же… уснул? — Тома разочарованно оглядел себя ещё раз, словно Кэйа обязан был оставить на его теле какие-то улики. — И мы не… не…       Кэйа снова приподнял уголок его губ.       — В качестве компенсации готов принять завтрак в постель.       — Я сейчас!.. — Тома рванулся с кровати, но Кэйа поймал его поперёк груди, повалил обратно и подмял под себя.       — Да не тот завтрак! — рассмеялся он и втёрся бедром Томе между бёдер. Тома сдавленно застонал, доверчиво приоткрыл рот, и Кэйа вылизал его, прежде чем спуститься ниже и обхватить крепко стоящий член. — Дай мне себя попробовать.       — Кэйа… — Тома зажмурился, его щёки снова запылали. — Так сразу…       — Я ждал с того момента, как ты ввалился к Дилюку домой, — усмехнулся Кэйа и с наслаждением облизал влажнеющую головку. — Для меня это слишком долго.       — Прости!..       — Тома, — Кэйа медленно провёл языком по стволу вдоль выступившей сильнее венки, подул на влажную кожу, и Тома всем телом подался навстречу, — мой длинный язык вне постели — скорее недостаток, чем достоинство.       Тома приподнял ресницы. Взгляд у него был разморённый; Пиро такие чувствительные, подумал Кэйа. И так легко плавятся под ласками.       От этой мысли язык у Кэйи всегда развязывался ещё сильнее — а вовсе не от алкоголя, как считала Розария.       — Я буду тебя вылизывать, пока ты не кончишь мне в рот, потом ты меня трахнешь, потом сядешь мне на лицо, чтобы я вылизал тебя ещё раз, а потом мы позавтракаем в общепринятом смысле.       Конец фразы от разгорячённого Томы явно ускользнул.       — Давай, — выдохнул он и потянул Кэйю к себе. Сгорая от нетерпения, Кэйа обхватил его член ртом, попытался привычно расслабить горло — и понял, что протолкнуть глубже не получится.       Слишком большой.       Кровь прилила к лицу с такой силой, будто Кэйа и сам был Пиро.       — Всё хорошо? — прошептал Тома, озадаченный его реакцией. — Кэйа? Ты в порядке?..       — План изменился, — проговорил Кэйа и сел Томе верхом на бёдра. Всё ещё красный до ушей, Тома вложил пальцы между его ягодиц; смазка от его любовного заклинания была тёплой, самую малость приятно покалывающей, и Кэйа сразу почувствовал себя готовым. Он медленно опустился, пропуская в себя для начала головку, и уже это было… божественно.       — Тебе не трудно? — взволнованно спросил Тома, не знающий, куда девать руки. — Я могу не… не обязательно…       — Размажь меня по постели, — прошептал Кэйа, прикрывая глаза, и стянул повязку. Даже в ней было слишком жарко. Тома бережно коснулся шрама на веке, потянул Кэйю к себе, обвёл губами очертания старого ожога.       — Только если ты хочешь.       — Я хочу, — усмехнулся Кэйа, довольный его реакцией.       Тома перевернул его на спину бережно, будто боялся сломать, — а потом сделал именно то, чего Кэйа хотел. Придавил его всем весом и втолкнул член до упора.       — Меня сейчас порвёт, — восторженно захрипел Кэйа, впившись ногтями ему под лопатки, и шире развёл колени. — Не останавливайся, только не останавливайся!              На пороге квартиры Кэйа и Аято расцеловали друг друга в щёки, как в Мондштадте было принято у братьев. Когда-то, лет в двенадцать, Кэйа и Дилюк тоже здоровались так со всей искренностью, — пока, несколькими годами позже, Кэйа не поцеловал Дилюка в губы.       Почти двадцать лет спустя Дилюк вспоминал тот момент с теплотой.       — Господин, — поклонился Тома, но Аято остановил его.       — Теперь для тебя я Аято. Как и для всех здесь.       Тома вспыхнул, горячо прижал его руку к губам.       — Я рад, — прошептал он, и его глаза повлажнели. — Я так рад, что вы здесь.       — Идём. — Кэйа потянул Аято за собой. Тома с кипой документов поспешил следом. — Учитывая, в какие сжатые сроки мы должны подготовить вашу свадьбу, время не терпит.       — Что вы делаете? — озадаченно спросил Дилюк.       — Готовим ваш брачный договор, конечно! — Кэйа плюхнулся на диван рядом с Аято и панибратски закинул руку ему на плечи. — Учитывая его требования и мою долю в собственности Рагнвиндров, работы много.       — Клан Камисато всё ещё со мной в кровном родстве, — продолжил Аято так, будто они успели прорепетировать свою речь, — если моё изгнание будет аннулировано, винокурня может оказаться под угрозой. Не хочу, чтобы по твоему семейному делу что-то ударило.       — К счастью, я в курсе, как делаются такие дела, — ухмыльнулся Кэйа и открыл ноутбук. — Итак…       Дилюк предпочёл не вмешиваться. Следом за ним увязался и Тома, потянулся к метёлке для пыли по пути, но Дилюк сурово перехватил его руку.       — Если будешь здесь убираться, мне придётся тебе платить. Двойную цену.       Тома испуганно положил метёлку на место.       — Нет, я не могу брать за такое мору!       — Это не обсуждается. Как будущий муж Кэйи…       — Будущий… кто?.. — Тома залился краской. — Но я не…       Дилюк закрыл лицо ладонью и тяжело, очень тяжело вздохнул.       — Я знаю, о чём говорю. Просто поверь мне на слово.       Как только он отвернулся, Тома стянул метёлку и улизнул с ней в кабинет.       «Безнадёжный, — подумал Дилюк, — точно во вкусе Кэйи».       Что скрывать, Дилюк и сам таким был.       

***

             — Тема сегодняшнего заседания… — начал Кэйа.       — Умоляю, только не чей-нибудь член, — простонала Эола, у которой выдался тяжёлый день, бурная ночь и похмельное утро. — Давайте обсудим что угодно ещё.       — Например, куда подевался Альбедо, — недовольно предложил Чайльд и закинул ноги на стол. Альбедо всегда скидывал их с особой жестокостью, но сегодня его место и впрямь пустовало. — У Джинн на работе завал, с ней всё ясно.       Розария потянулась к сумке и вместе с пачкой сигарет вытащила оттуда свежую, ещё пахнущую типографской краской фонтейнскую газету.       — Вот где.       — Что?.. — Кэйа торопливо развернул газету, ожидая, что на первой полосе будет новость о том, как господин великий алхимик в лучших традициях Кли подорвал какую-нибудь электростанцию. — Но здесь только Казуха.       — Читай дальше, — саркастически порекомендовала Розария.       Под огромной, на всю полосу фотографией Казухи в тёмных очках красовался кричащий заголовок «Объявленный в международный розыск преступник сбежал из Фонтейна с загадочным мондштадтцем. Стало ли это новой тейватской тенденцией?!»       — Альбедо? — неверяще спросил Кэйа.       — Судя по описанию мелким шрифтом в самом конце статьи, он. Я разочарована, даже не потрудился ввезти Казуху в Иназуму, чтобы выкрасть. Слабак. — Розария закурила и обвела всех пристальным взглядом. — Ну, кто следующий?       — Говорили, у Аято есть сестра… наверное, симпатичная… — пробормотала Эола.       — Забудь, ей шестнадцать, — хмыкнул Кэйа. — Придётся подождать пару лет.       — Я же могу просто выкрасть её, а не трахать! — возмутилась Эола и снова схватилась за голову. — Святые архонты, что было в том коктейле…       — Не трахать нельзя! — поучительно сообщил Чайльд. — Иначе зачем красть?       Эола просверлила его гневным взглядом, но потом задумалась.       — И правда, зачем, — согласилась она. — А что насчёт госпожи Камисато? Она точно совершеннолетняя. Хороша собой?       — Как Аято, только женщина и лет на двадцать старше.       — Нет, не вариант. Придётся из Иназумы кого-нибудь красть тебе. — Эола снова повернулась к Чайльду.       — Почему мне?!       — Розария на работе.       — Я тоже на работе!       — Ты слоняешься по Монду без дела уже почти год! Это не работа!       — Работа, пока мне за неё платят!       — О Барбатос…       — И много платят!       — У тебя, что, маленький член, если ты всё время говоришь про свою мору?!       Розария смотрела на них с умилением любящей тётушки.       — Так вот, — Кэйа похлопал газетой по столу, привлекая внимание, — тема собрания…       — Женится ли Альбедо на Казухе?       — А если Казуха не согласится, он его опоит каким-нибудь зельем из чулка?       — Кого ты украдёшь из Иназумы, Тома ведь мондштадтец, это не считается?       — Кто-нибудь знает, где Венти?..       Розария снова открыла газету и на всякий случай её пролистала.       — Похоже, больше сегодня никого не крали. Нет идей. Может, снова побирается на площади.       — Хватит, — вздохнул Кэйа. — Заседание пошло по пизде. Давайте просто где-нибудь выпьем.       

Loving Caliber, Ooyy — The Light

             Лепестки сакуры змеились перед ней, словно указывая дорогу, пока Аяка поднималась к храму по крутым, местами отколотым ступеням. То, что она собиралась сделать, несомненно было преступлением, но если Аято изгнан, ей здесь тоже не осталось места.       Под полной луной она прошла по вымощенной плиткой дорожке, обогнула пустующий павильон, где днём раздавали предсказания, сорвала с нити на стойке первую несчастливую бумажку, от которой решил избавиться невезучий посетитель.       «Гибель мечты неизбежна, оставь надежду», — гласило предсказание.       Аяка смяла его в кулаке.       Жрицы спали, и некому было оставить письмо со словами прощания. Аяка, подумав, положила его под корни Сакуры, придавила камнем, чтобы не унёс ветер. Она долго думала, что написать. Ей, совсем юной девушке, некуда было бежать, некому довериться, кроме брата и Томы. Теперь не осталось и их. Они были далеко — в безопасности.       Как ни пыталась, она не могла простить отцу и матери то, что они сделали. Не могла простить того, что ей и Аято пришлось надеть белые кимоно. И того, что законы Иназумы не позволяли ей воспользоваться сэппуку, тоже простить не могла.       Оставался лишь один выход — смерть без почестей, участь простолюдинки. Но сейчас Аяка предпочла бы быть простолюдинкой, чем нести на плечах бремя клана и вечное молчание о брате — будто бы он был мёртв.       Лисьи глаза далеко вверху вспыхнули фиолетовым.       — Великая Сёгун Райден, — прошептала Аяка, сложив ладони, — прости мою слабость. Говорят, мой брат покрыл клан позором, но позор — подчиняться законам, которые стоят больше человеческой жизни и человеческого счастья. Если это — единственный путь, я выбираю смерть.       Лепестки сакуры вились вокруг, пока Аяка карабкалась на голову дерева-кицунэ. Наверху ветер был сильнее; пошатнувшись, Аяка ухватилась за ветвь-ухо, посмотрела вниз. Подножие горы тонуло в полутьме, и казалось, у пропасти нет дна.       Пусть так.       Аяка разжала пальцы.       — Я отказываюсь от фамилии Камисато, — проговорила она в лицо луне, единственной свидетельнице её бесславной гибели, — отныне я — Аяка, сестра Аято, изгнанница по своей воле.       С этими словами она сделала последний шаг и заставила себя не закрывать глаза.       Самурай не боится смерти. Самурай не боится ничего.       Розовые лепестки окрутали её, и на мгновение Аяке показалось, что падение прекратилось. Что сама Сёгун подхватила её над пропастью и баюкает в ладонях.       А потом волшебство рассеялось — и Аяку рвануло вверх. Поднимаясь будто к самой луне, она испуганно смотрела на священное дерево, под которым метались тёмные тени. Сюмацюбан не успели.       «Может быть, я уже мертва, — подумала Аяка, — может быть, всё закончилось быстрее, чем я думала».       Лёгкие руки обхватили её талию, за плечами распахнулись белоснежные крылья.       — Не бойся, — голос, звенящий в тишине, был совсем юным и звучал как песня, — я вовремя услышал тебя.       Вслед им порхал вкрадчивый лисий смех.       — Свободна, — проговорила Аяка и рассмеялась. — Я наконец-то свободна!              — Простите, я опоздал! — сияя, объявил Венти. — Смотрите, кого я привёл!       — Кого? — растерянно спросил Чайльд и вытянул шею, пытаясь рассмотреть незнакомку, которая ухитрилась спрятаться даже за щуплым бардом. — Представь нас!       — Та-дам! — Венти отступил в сторону, и его спутница, ахнув, заслонилась ладонями.       — Простите, — прошептала она, — я не успела должным образом подготовиться к встрече…       — Что ты, брось! Здесь все тебе рады! — Ступив ей за спину, Венти отвёл её руки от лица. — Знакомьтесь, это Аяка!       Повисла тишина.       — Я бы украла, — задумчиво проговорила Эола.       — Я бы тоже, — согласился Чайльд.       Розария флегматично свернула газету с фото Казухи и закурила.       — Венти? — Вернувшийся Кэйа поставил на столик два коктейля. — Где пропада… Аяка?!       Аяка испуганно смотрела на всех них распахнутыми глазами.       — Где ты её взял? — сумрачно поинтересовалась Розария. Венти плюхнулся к ней на колени и приобнял за шею.       — На горе Ёго!       — Исчерпывающее объяснение!       Кэйа отодвинул для Аяки свой стул и, аккуратно взяв за плечи, усадил её.       — Добро пожаловать.       — Благодарю. — Аяка сердечно приложила ладонь к груди. — Я Ками… Я Аяка. Просто Аяка.       К ней наперебой потянули руки, а Кэйа приткнулся на колени к Чайльду и набрал номер Дилюка.       — Приезжайте, — сказал он, как только Дилюк взял трубку, — в «Доле ангелов» Аято кое-кто ждёт.              Кэйа думал, всё будет хуже, но полчаса спустя Аяка уже пробовала коктейль Розарии и до икоты хохотала над ужасными шутками Чайльда. Розария покровительственно подвинулась поближе, чтобы проходящие мимо случайно не толкнули Аяку, Эола подсовывала закуски… В общем, заключил Кэйа, у наследников клана Камисато явно не было проблем с адаптацией в новой компании.       Дилюк ворвался в ресторан, распахнув дверь, широким шагом двинулся к столику, за ним вошёл Аято — и замер на пороге. Аяка сидела спиной ко входу, но, словно ощутив присутствие брата, повернулась — и вскочила, едва не опрокинув стул, бросилась бежать через толпу. Аято побежал навстречу, подхватил её на руки, закружил, прижал к груди. Вокруг них люди расступились, захлопали, впечатлённые случайно увиденной сценой.       — Я думала, никогда тебя больше не увижу, — воскликнула Аяка и, уткнувшись Аято в плечо, расплакалась, а Аято гладил её по голове, что-то приговаривая шёпотом, и у него было такое лицо…       — Срочно нужно выпить, — озвучил Чайльд мысли Кэйи и подозрительно шмыгнул носом. — И побольше!       — Чарльз, повтори! — выкрикнула Розария. У неё самой глаза подозрительно заблестели.       — Да я бы обоих украла, — веско сказала Эола и бахнула кулаком по столу. — Чарльз! Мне двойной!       Когда Аято наконец поставил сестру на ноги, Дилюк подошёл и накинул ей на плечи своё пальто — хватило укутать до самых щиколоток. Запахнув Аяку потеплее, Аято прижал её к себе, взял Дилюка под локоть, и они вышли. У машины ждал Тома; его радостный вопль слышно было даже в гудящем от обсуждений ресторане.       — У них дочка, — воскликнул Чайльд и, рыдая, уткнулся Кэйе в плечо. — И такая красивая! Так похожа на отца!       — Идиот, — всплеснула руками Эола, — Дилюку она в лучшем случае племянница? Приёмная сестра? Да кто она ему?!       — Золовка, — автоматически поправил Кэйа.       — Выпьем за родственные узы! — торжественно поднял бокал Венти. — Которых у меня, к счастью, нет, но, будь у меня такая сестра!..       — Не продолжай, — поморщилась Розария и чокнулась с ним. — Полагаю, тема следующего заседания — как случайно не развратить юную сестру чужого мужа, часть первая.       

***

             — Кажется, готово, — устало выдохнул Кэйа. — Посмотришь ещё раз?       — Давайте, я, — предложила Аяка, перегнувшись через спинку дивана между Кэйей и Аято. — О, кажется, здесь не совсем точная формулировка… и на следующей странице не хватает сноски…       — Тебе шестнадцать, — сощурился Кэйа. — Откуда ты всё это знаешь?       Аято самодовольно улыбнулся.       — Разбирайтесь, доверяю всё вам, — хмыкнул Кэйа и жестом пригласил Аяку занять своё место. — Я опаздываю на заседание.       — В Ордо Фавониус? — взволнованно спросила Аяка.       — Ну… — хмыкнул Кэйа. — Почти.              Сегодня все члены клуба присутствовали — и, более того, их число увеличилось. В другой раз Кэйа бы возмутился… в другой.       — Честь для меня встретиться лицом к лицу, — улыбнулся Казуха.       — Как и для меня. — Кэйа уважительно сжал его узкую ладонь, перевязанную бинтами, и уселся на последний свободный стул. К счастью, хотя бы в тайном клубе стульев хватало — всегда можно было стащить ещё один из зала заседаний сюда, в уютный подвальчик. И, конечно же, как бы забыть вернуть, чтобы с удовольствием наблюдать, как наутро Хоффман с пыхтением тащит его обратно по крутой лестнице.       — Итак, сегодня на первой полосе, — Альбедо развернул свежую газету и с удовольствием показал её всем присутствующим, — загадочное исчезновение наследницы клана Камисато над горой Ёго. Госпожа Гудзи отрицает причастность ёкаев к этому преступлению. Было всего трое свидетелей, все подчинённые клана Камисато, утверждают, что молодую госпожу Камисато похитило неизвестное божество. Возможно, они находились под действием каких-то наркотиков. Исчезнувшая госпожа Камисато оставила прощальную записку, но тела не нашли. Учитывая, сколько там узких ущелий… были и другие такие случаи. Дикие звери часто успевают раньше.       — Хватит подробностей! — взмолилась Джинн.       — Предсмертная записка… — пробормотал Кэйа.       — Ну, я же успел, — пожал плечами Венти. — А вот теперь очередь Чайльда!       — Да кого я могу украсть?!       — У меня есть список кандидатур!       — Это какая-то традиция? — полюбопытствовал Казуха. — Я могу помочь! Вам в Ордо Фавониус мог бы пригодиться один детектив!       — Зачем мне красть какого-то детектива! — разворчался Чайльд. — А фотка есть? Хотя… он ничего такой…       — Клуб не резиновый, — фыркнула Розария.       — Если понадобится зелье, мгновенно погружающее в сон… — Альбедо потянулся к чулку, но Казуха и Чайльд одновременно перехватили его руку.       — Обойдусь мешком на голове, — отмахнулся Чайльд.       — Просто предложи ему, — пожал плечами Казуха. — Он согласится. Обожает безумные приключения.       — А это интереснее…       — Вы сейчас серьёзно? — нахмурилась Эола. — Я последняя? Казуха, мне есть, кого красть?       — Как у вас в Мондштадте относятся к óни?..       — Давайте на этом остановимся, — взмолился Кэйа. — Иначе Чарльз отдаст наш столик кому-нибудь другому.              — А он влился, — одобрила Розария. Казуха и Чайльд в центре зала за столиком для соревнований наперегонки пили шоты. К возмущению Чайльда, Казуха пока выигрывал.       — Не ревнуешь? — поддразнил Кэйа. — Всё-таки, ты его похитил.       — Это был спортивный интерес, — равнодушно проговорил Альбедо и поправил воротник, чтобы прикрыть яркий засос на шее.       — Когда ты дал попробовать Чайльду то красивое зелье, и вы неделю не вылезали из постели, ты тоже так говорил.       — Завидовать плохо, Кэйа, — усмехнулся Альбедо, подняв на него невинные глаза, — кстати, у меня ещё осталось немного того зелья.       — Барбатос упаси!       — Я предпочитаю опаивать любовников вином! — согласился Венти, и за это выпили.       — В тебе уже две бутылки, — оскалилась Розария, — а мы ещё ни разу не слышали про член Дилюка.       — Только не это, — застонала Эола и отправилась к Чайльду и Казухе — шотов между ними стояло ещё предостаточно.       Венти, Альбедо и Розария разом развернулись к Кэйе с очень заинтересованными лицами.       — У Томы больше? — доверительно спросил Венти, облокотившись Кэйе на плечо.       — Он как все Пиро или всё-таки нормальный? — прошептала Розария.       — Тебе нужна суперсмазка с расслабляющим эффектом? — Альбедо выдернул из чулка подозрительную ампулу. — Экспериментальный экземпляр! Подходит для орального секса! Отдельный спрей для него, кстати, тоже есть. Обкатан на Чайльде. Можно добавлять в блеск для губ! Улучшает слюноотделение и…       — Не заставляй меня делать ставки, у кого из вас рекой текли слюни! — взвыл Кэйа. — Пожалуйста!       Три неподвижных взгляда продолжали испытующе его сверлить.       — Могли бы хоть поморгать для приличия, — проворчал Кэйа. Альбедо покорно моргнул одним глазом. Его талант моргать по очереди Кэйю совершенно вымораживал с первого дня знакомства. — Хорошо, хорошо, я сдаюсь. Да, больше.       В конкурсе на самую паскудную улыбку предсказуемо победил Альбедо. Розария и Венти чокнулись бокалами, и Розария выложила на стол десять моры.       — У меня для тебя кое-что есть, — прошептал Альбедо, похлопав Кэйю по второму плечу. — Тебе понравится.       Кэйа уже знал, что ему совершенно не понравится, но спорить с Альбедо после второго литра одуванчикового вина было бессмысленно.