Том
Я заранее готовился к тому, что разговор с Гектором заставит меня потерять последние нервные клетки, которые остались после сегодняшнего. Знал, что с ним надо быть осторожнее, потому что один неверный шаг, и он посчитает свое решение поддержать меня ошибочным и поспешным. Буквально полчаса назад в соседнем зале я убил тех, кто мог встать на моем пути к абсолютной власти. До сих пор ощущал тот самый адреналин, который вдруг закипел в моей крови, словно от огня, еще с момента, как Поллукс посмел мне перечить. В мгновение, когда пуля из пистолета влетела в его черепную коробку, проделывая дыру в мозгах и выпуская струю крови, я ощущал дикий триумф силы и власти. Оставив разбираться с последствиями нашей встречи своего брата, я последовал за Гектором, который решил перенести нашу частную беседу в более тихую атмосферу. Чуть позже разберусь, кого из моих ребят отправить на новые освобожденные места младших боссов. Искренне надеялся, что обойдемся небольшими потерями в лице не принимающих новую власть солдат. Выжившие уже наверняка успели передать сообщение, что новый босс охотится за головами тех, кто станет ему перечить, кто пойдет против него и его убеждений. Кто-то примет новую жизнь, кто-то воспротивится и пожелает умереть, а кто-то сбежит. Для последних будет осуществлен контроль дорог, что ведут к границам бирмингемцев — наши связи в полиции в большинстве своем имели положительный характер. «Volo della morte» могла получить доступ к камерам на дорогах, постах, магазинах и бензоколонках, что часто помогало нам при заездах, но раньше мы следили за чужими. Теперь же под объективы попадут свои, я уверен в этом. Как и в том, что разговор тет-а-тет с Дагворт-Грейнджером даст свои плоды. — Надеюсь, я не просто так поддержал тебя, Том? Не хочется мне довольствоваться пустыми обещаниями золотого будущего, — Гектор уселся в одно из кресел, вытаскивая пистолет на стол, тем самым давая знак, чтобы я сделал то же самое. — Поверь, Гектор, все это не зря, — в кобуре я оставил только пару ножей; о том, что прикреплен к ноге, даже не стал вспоминать. — Я действительно планирую изменить нашу мафию, а также заручиться поддержкой. — Хорошо, я заинтригован. Впечатление на меня произвели твои слова уже на собрании — тема детей, к примеру. Но, позволь спросить, каких мафий? Существует не так много группировок, с которыми мы можем сотрудничать, — в первую очередь Гектор всегда думал как консильери, это хорошо. — Ты и без меня знаешь, что Шелби ведет войну с ирландцами еще с девятнадцатого века и продолжает до сих пор, — в глазах старика промелькнуло понимание. — И я не думаю, что он в какой-то момент решит заключить с ними мир. Ирландцы и сами ненавидят западников. Если заключим с ними договор, например, о взаимных поставках любой контрабанды, мы получим союзника в лице самых главных противников бирмингемцев. А учитывая местоположение их центра, зажмем наших врагов в кольцо. Пословица «враг моего врага — мой друг» подходит как никогда. Дагворт раздумывал недолго — я знал, что идея хороша, и возможность моего выигрыша в данной сделке высока. — Ты прав, Том. Ирландцы будут хорошими союзниками. Посмею предложить наладить с ними поставку алкоголя, к примеру, — ирландский виски всегда славился своим качеством. А мы им наркотики. Северус завершил свою новую формулу? — Рад, что ты не отошел от дел, бросив абсолютно все, и в курсе наших новинок, — ладно, как мафиози на одном из высоких постов он отчасти выполнял свою работу. По крайней мере, не жил как отшельник, не интересующийся абсолютно никакими делами. — Да, завершил. И я последую твоему предложению. Недолгая пауза, образовавшаяся между нами, сопровождалась смехом рыцарей из коридора. — Твои ребята настолько рады, что старики ушли на покой? — интерес, подпитанный насмехательством, звучал в его голосе. — Особенно Сигнус Блэк. Его отец был тем еще уродом. Я с удивлением смотрел на Грейнджера, потому что тот попал в точку. И он прочел это на моем лице. — Надо же, я оказался прав. Но вернемся к теме. С кем еще мы должны договориться? Или, скорее, ты — сомневаюсь, что ты пустишь меня к этим делам. — С парой семей итальянцев. Одна из нужных нам базируется в Америке, на восточном побережье. Ты же знаешь о Сальваторе Морелли? — конечно, он знал, я лишь проверял реакцию. Меня не отпускала мысль о том, что Гектор каким-то боком мог узнать о Валерио. Может, он был в курсе абсолютно всего, что касается измены отца. Еще существовала вероятность, что консильери покрывал Томаса в деле с родственницей Морелли. Но Гектор не подал виду. Он держал маску не знающего человека либо действительно ничего не знал. — Я знаю о Морелли. С ним надо быть осторожней. Если бы меня попросили описать его самого как личность, его нрав и то, как он ведет дела, то я сравнил бы его с тобой. Честно признаться, теперь сомневаюсь, кто из вас более агрессивный и неуправляемый. Я даже рассмеялся с этих слов. Принимать за комплимент или нет? — Полагаю, можно принять за похвалу. Рад, что ты не говоришь мне, что я слетел с катушек с этой идеей, — наш разговор был таким легким, не переставал удивляться. — Пока что все. Если потребуется, надо будет найти союзников еще где-то, но лучше иметь пару друзей, готовых порвать глотку чужакам, чем несколько плешивых собак, способных только гавкать. — Как договоришься с Морелли? — спросил Гектор, доставая из пиджака сигару и закуривая ее. Я немного отвлекся, ушел в себя, видимо от усталости, потому что просто следил за действиями Гектора. — Это касается только меня. Ни рыцари, ни ты, ни один солдат мафии не узнает как. Здесь всем придется довериться мне только на словах, как боссу, — не говорить же мне о Валерио. Его появление будет сродни сюрпризу на день семьи — неожиданным и эпохальным. — Гектор, у меня вопрос. Почему ты поддержал меня? Ты же изначально ничего не знал о моих планах, но вдруг встал на мою сторону. Давай же, старик, выложи все карты на стол, я хочу знать всю подноготную. — Можно сказать, что решил сыграть в русскую рулетку, — усмехнулся Гектор, пряча от меня взгляд. — Тогда почему не сыграл в нее раньше? — мой вопрос был к месту. — Данные изменения уже могли быть реализованы. Ты бы точно был уверен в будущем своей внучки. Гектор молчал, обдумывал, что сказать. Это было видно по темным глазам, в которых проносились мысли, какие-то воспоминания о днях прежней «Volo della morte». Мне надо было надавить на него еще сильней — словно приставить нож к горлу, — чтобы Дагворт-Грейнджер выложил все без утайки. — Отец бы послушал тебя, как своего консильери, возможно, принял бы пару предложений. — Поверь, Том, твой отец в последние годы был для меня даже меньшим авторитетом, чем кто-либо еще. И я не побоюсь сказать такое о своем прошлом боссе, — его голос ужесточился, голосовые связки напрягались от тона оправданной уверенности в словах. — Сомнения в его собственных силах давно жили в моей голове. Я не верил, что он хотя бы послушает меня, не то что введет что-то новое в мафию. Как и ты, я считаю, что Томас Реддл изжил себя как глава преступного синдиката. Как и предполагал, босс не слушал моих слов, предпочитая делать все по-своему, и по большей части скидывал все дела на тебя. Небольшая радость проникла в мою душу, потому что я наконец нашел ту часть пазла, которая была нужна мне для большой картинки ситуации. — Хм, отсюда вопрос: почему, например, ты не убрал отца? Гектор, ты же знал про его болезнь. Ты бы смог подстроить все так, чтобы казалось, что болезнь забрала его жизнь быстрее, чем предполагалось. И тебе бы поверили. Второй вариант — нападение людей Шелби или итальянцев. Почему не задушил Томаса собственными руками? Не знаю, казалось ли со стороны происходящее сейчас давлением, но мне нужны ответы на все. — О, Том, по той же причине, что и ты — не хотел, чтобы на меня объявили охоту. Нашлись бы люди, которые не поверили бы мне. Я видел каждый твой взгляд на него, слышал все твои слова критики его компетентности как босса. Шестым чувством ощущал, как ты готов убить своего отца. Но ты не стал, потому что знал, как отреагирует синдикат, как отреагирую я — консильери; что сделают младшие боссы и все, кто ниже них по должностям — все начали бы охоту на тебя даже несмотря на то, что ты был сыном Томаса Реддла. Они не пощадили бы и твоего брата, — я никогда не услышу сомнения в голосе Гектора, даже сейчас он говорил так, будто до этого я лично выложил ему все свои тайны. Гектор видел меня насквозь, как облупленного, и меня это бесило. — Вот почему я никак не реагировал на отказы, как и на бездействие, дожидаясь его собственной смерти. Потому что не хотел прослыть предателем, за которого объявят награду. Не хотел, чтобы начали мстить моей семье. Под моей ответственностью до сих пор находятся невестка, что стала вдовой через два года после рождения ребенка, и внучка, которую ждет блестящее будущее, даже несмотря на оковы семьи и мафии. Без меня они бы погибли. — Ах да, конечно, Гермиона Дагворт-Грейнджер. Малышка Грейнджер. Золото семьи, настолько драгоценное, что его держат под десятью замками, дракона только не хватает, — я смеялся над Гектором, но в то же время ощущал что-то вроде гордости и зависти за его преданность своей семье. Наш с Ричи отец никогда не думал о нас, бросив на произвол судьбы. Он бы смотрел, как мы сами выгрызаем и вырезаем себе выход из задницы. Гектор слегка посмеялся, как добрый дед из какой-то сказки, и добавил с едва уловимой мягкостью: — Ее рыжего кота вполне можно посчитать драконом, охраняющего свою принцессу. Вашу мать, у нее еще и кот. Вот Ричард обрадуется. — Ладно, допустим, я поверю тебе и твоим словам о том, что ты пытался выполнять свою работу, — лоб Гектора сморщился. — Но скажи-ка мне, старик, ты до сих пор хочешь, чтобы эта девочка вышла за меня? После того, как я убил таких же традиционалистов, как ты? Не боишься, что я и тебя прикажу убить или сейчас же использую этот пистолет? — глазами я указал на оружие, но Гектор продолжил смотреть мне прямо в лицо. — Ибо я не уверен на сто процентов в твоем согласии вступиться за меня — мне нужны гарантии, подтвержденные кровью. Поведай мне причину, по которой я не стану убивать тебя, не стану убивать Гермиону и ее мать. — Я хочу вашего брака, потому что ты — гарантия будущего Гермионы. Твой статус даст ей защиту. Она достойная девушка, со своими принципами и взглядами, которые, позволю заметить, похожи на твои. И не будь предвзят к ее возрасту, — он сделал небольшую паузу. — Я готов прямо сейчас поклясться тебе на крови, мальчик. Готов дать обещание поддерживать любые твои нововведения, которые, позволю заметить, все-таки хороши. Равноправие и отсутствие насилия среди детей — то, к чему мы давно должны были прийти. И я сделаю все, чтобы убедить оставшихся традиционалистов и либералов в правильности твоих будущих действий. Здесь было что-то еще, Гектором двигало не только желание обеспечить будущее внучки. — Однако ты не сделаешь это за просто так, я ведь прав? Всем всегда что-то нужно, особенно от такого как я. — Я лишь прошу вывести «Volo della morte» на пьедестал, — аж затошнило от его преданности бизнесу. — Вы с братом должны сделать так, чтобы чертовы итальянцы перестали пускать слюни на наши территории и подвинули свои жирные задницы для того, чтобы уступить дорогу нам — англичанам, а бирмингемцы перестали грабить склады и нападать на нас. Хочу видеть, как мы заключаем союз с кем-то, кто так же силен, как и мы в глубине. И еще… как отец, который потерял сына, я прошу тебя лично отомстить нашим врагам за смерть моего ребенка. Обещай мне, что последнее, что услышит Эдмунд Шелби перед тем, как ему отрежут уши, будет имя моего сына — Джона Дагворт-Грейнджера. Перед моими глазами будто открыли портьеры, чтобы я смог пройти в закулисье. И разверзлась сцена семейного горя, на которую я должен был обратить внимание — не только как обычный человек, который мог бы посочувствовать горю, но и как босс. Дагворт-Грейнджер был движим нереализованной местью за смерть своего ребенка. Я помнил, что у Гектора были еще дети, но отцом Гермионы был первенец семьи, из-за потери которого горькие слезы смешались с жаждой крови. Представьте, что вы теряете своего самого первого ребенка, который должен был продолжить ваше дело, у вас были надежды на него, и в чью душу вы вложили свои собственные мысли и идеи. — Ты приходил с этим к Томасу, — в ответ получил кивок, — но он ничего не сделал? Пустые обещания вырвались из его гнилого рта? Когда-нибудь список, подписанный как «Причины ненависти к Томасу Реддлу — отцу» перестанет пополняться, но, видимо, не сегодня. Мне стало мерзко от этой ситуации и стыдно за этого человека, потому что мы были одной крови. Блять, твой консильери, твоя правая рука, человек, которому ты доверяешь почти все свои дела и с которым ты должен быть одним целым, приходит к тебе с просьбой отомстить за смерть сына. Так сделай что-нибудь. — Теперь моя очередь давать тебе слово, Гектор. Твой сын будет отомщен, а внучка будет жить в лучшем будущем, — я наклонился в его сторону, вперяя взгляд в глаза, мысленно посылая: «Да! Да! И да!», соглашаясь на все. В мафии важны семейные узы, и если кто-то про это забыл, я напомню ему об этом. — Значит, договорились, Том? Я склоняю чашу весов в твою пользу и в дальнейшем обеспечиваю поддержкой на арене внешней политики, а ты взамен прославишь имя «Volo della morte», защитишь Гермиону и отомстишь за моего сына. — Договорились. Во многом наши стремления были одинаковы, я думал и планировал то же самое, что и бывший консильери. Слабоватые прихоти Гектора были еще обусловлены тем, что он действительно уже стар, и он делал упор на том, что некоторые вещи из-за этого он не увидит. Поэтому я согласен на все. — Сегодня был долгий день, слишком много событий для такого старика, как я, — Гектор поднялся с места, немного посмеиваясь со своих слов. — Действительно долгий, — сам я тоже встал и направился к дверям. — А сейчас мне надо решить, что делать с пустыми местами младших боссов и их капитанами, некоторые из которых сбегут как крысы с тонущего корабля. Мы вышли в коридор, где переговаривались мои люди, а возле стены лежали трупы бывших боссов. Ричард был немного на нервах, и поэтому, как только за нами закрылась дверь, он сразу принял твердую стойку, держа пистолет в руке, и глазами буквально спросил меня, все ли хорошо. Я едва заметно кивнул в его сторону, после чего брат немного расслабился, но палец все еще держал на спусковом крючке. — Будь спокоен, Ричард, мы с твоим братом все разрешили, разногласий между нами не будет, — Дагворт-Грейнджер успокоил моего брата. Черт возьми, неужели он и Ричи понимает. — В нашем деле нельзя доверять кому попало, Дагворт, — брат подошел к нам поближе, все еще не сводя взгляд холодных сине-голубых глаз с бывшего консильери. — Не будь ты нужен моему брату, я бы и тебя убил, и всех Грейнджеров вслед за тобой. — Ричард, — не любил я включать тон старшего брата, который должен следить за младшим, но тут он немного загнул. — Отныне такое даже не рассматривается. Ты знаешь, как нам необходим этот старик. — Ох, а за старика обидно, мальчишка, — ответил моим словам Гектор. — Побольше уважения. — За сегодня я уже достиг лимита на уважение и спокойствие, Гектор, так что не придирайся к словам, как и я не заметил того, как ты назвал меня, — я послал ему такую добродушную и фальшивую улыбку от уха до уха, что у меня сейчас мышцы разорвутся. Дагворт переводил взгляд с меня на Ричарда и обратно, пока не сделал небольшой поклон головой и не отошел в сторону лежащих тел. Брат все также следил за ним, как охотник за дичью. — Прекрати, — остановил его я, а затем, отойдя дальше по коридору, заговорил шепотом: — Все действительно улажено без каких-либо высоких ставок. — Он просто так согласился? Не верю, да и ты бы не поверил. На каких условиях это все происходит? — Мы с тобой делаем из мафии сияющую медаль, которой можно хвастаться на соревнованиях перед итальянцами и другими семьями. Второе — обязательный брак с его внучкой, и третье — он горит огнем мести. Его сына убили по приказу Эдмунда, и Гектор попросил меня отомстить, потому что нашему отцу его просьба на хрен не упала. Часть условий действительно перекликалась с моими желаниями, но какое было мнение у Ричарда, я не знал. Он мог согласиться, что да, все идеально, а мог подумать, что выгоду из этого больше получит Гектор, чем я. — Я ожидал худшего, — наконец ответил брат. — А я и не сомневался в этом, тебе не нравится Гектор, сто процентов, — недоверие Ричи к Гектору было едва заметным, слабым, но все равно имело место. — Да, потому что никогда не пойму его бездействия как правой руки отца. — Он признался, что пытался исправить ситуацию, но ты же знал нашего великого Томаса Реддла — упертого барана номер один. Тот даже не слушал своего консильери. — Вот мудак, — брат провел ладонями по лицу, немного убирая усталость с лица. — Хорошо, с этим ты разобрался. Что нам сейчас делать? Оповещать капитанов о смене власти? Этот чертов день никогда не закончится. Боже. — Передайте всем остальным, что Блэк, Треверс, Кэрроу и Бруствер мертвы. Их жен и детей я трогать не буду, только если кто-то из сыновей не решит пойти против меня в открытую — тогда я не стану стоять в стороне и попросту пристрелю каждого. Передайте капитанам, что если не захотят принимать уход от традиций, в случае их побега как крыс мы их найдем и покараем как предателей. Я предлагаю только два варианта: принять все мои решения либо умереть в случае отказа. Если все же кто-то сможет улизнуть, то пусть будут готовы каждую минуту оглядываться за спину и прислушиваться к темноте, ибо там буду скрываться я. Выжившие консильери и рыцари слушали меня внимательно, немного дрожа от тембра моего голоса, похожего на звуки удара кувалдой о стену. Кто-то начал сразу звонить по телефону и передавать мои слова, как и Дагворт-Грейнджер, который отошел еще дальше и начал говорить по телефону, вероятно, со своим консильери, которого я, кстати, сегодня не заметил. И еще об одном незамеченном солдате. — Принц Чарминг, — обратился я к брату, наклоняясь в его сторону, чтобы меня не услышали. — Полагаю, дядя Морфин будет рад твоему личному визиту. Брат сначала пихнул меня в ребра за прозвище. Он понял смысл моих слов, даже ухмыльнулся в ответ, как говорят, гаденькой улыбкой. Ричард будто воодушевился, преисполнился энергией. — Вижу, ты в нетерпении, но уверен, что сможешь сейчас сесть в машину и доехать до ублюдка? — Ричард кивнул, подтверждая мои мысли, что сейчас на уме у него были только версии пыток для Морфина и жажда увидеть, как пол подвала окрашивается в красный цвет. Я хотел поехать с ним, но был нужнее здесь сейчас. — Хорошо. Тогда бери с собой кого-нибудь из наших, абсолютно одного я тебя не пущу, особенно к этому сумасшедшему. — Конечно. Ричард подбежал к Лестрейнджу и начал переговариваться с ним, пока я отдавал приказ, что делать с телами. Оба в итоге посмотрели на меня, и, получив знак глазами в сторону выхода, поспешили туда. Надеюсь, у брата получится схватить Морфина за яйца. После его ухода подошли работники отеля, среди которых были охранники, спрашивали, что произошло, ибо слышали выстрелы. Поздновато, ребята. Но, взглянув на меня, на Абраксаса и на некоторых солдат, у которых были видны татуировки рогатой змеи на черепе, поняли, что в их услугах мы не нуждаемся, и быстро ретировались, попутно передавая по рации, что все улажено. — Удобно держать весь восток и север в своих руках, — я упивался своей властью, пока другие попросту наблюдали. Я видел в них страх перед моей персоной и неверие в собственные силы. — Вы все передали? Отлично. Даю фору, — посмотрев на свои часы, я подумал о том, сколько бы дать времени на обдумывание моих слов, — солдатам в шесть часов на то, чтобы принять решение. Сейчас вы все можете уезжать по домам или отелям, где вы остановились. Молитесь, чтобы предателей оказалось немного. Больше мне здесь нечего делать. С вальпургиевыми рыцарями я поговорю позже, в более уединенной обстановке. Основные моменты были улажены, поэтому я мог поехать домой, но был остановлен фигурой Гектора, ставшей на пути. — Я потеряю с тобой последние нервные клетки, если уже не потерял, Гектор. Мы все уладили, что тебе еще надо? — жаль, нельзя пригрозить оружием, на нас смотрели другие люди. — Лишь хотел сказать, босс, что буду рад вас видеть в гостях, — бывший консильери заговорил громко, чтобы все слышали. — Увидитесь с моей Гермионой, вашей будущей невестой, обговорим дату свадьбы. Затылком чувствовал, как на меня все смотрят. Они не поняли, что происходит, но я осознал, что Гектор начал действовать. Вышесказанными словами он указал на то, что я лоялен к нему, к традиционалисту, который встал на мою сторону. Даже готов связать наши семьи. Он дал понять, что доверяет мне. — Как скажешь, Дагворт. Думаю, через три дня, в субботу, я приеду к вам. Ожидайте и передайте Гермионе, что жду встречи с ней. И еще, разберись с телами — тебе не привыкать. С рыцарями я спустился вниз, поглядывая в сторону Сигнуса. Он держался как обычно, переговариваясь с Орионом, словно и не было убийства Поллукса. Чуть позже я услышал слова благодарности от него: — Я знаю, как ты хотел убить своего отца, Том. В этом мы с тобой похожи. Не знаю как ты, а я наконец ощутил свободу, о которой мечтал, и чувство совершенного возмездия. Спасибо, что убил его своими руками. Положа руку ему на плечо, я ответил: — Не за что, Сигнус. Мне даже было в радость сделать это. Я не смог убить своего, но убил твоего, который почти ничем не отличался от Томаса Реддла. Можно сказать, что и свою мечту я тоже исполнил. Блэк промолчал и направился к своей машине, возле которой его дожидался Орион. Когда я ехал на собрание, снег только начал выпадать, и сейчас, спустя несколько часов, дороги замело, а моя машина покрылась тонким слоем наста. Зимнее пальто не пропускало холода, не давая мне замерзнуть, но голова начала остужаться после давления всех событий. Я начал успокаиваться. Выпуская из легких воздух, спокойно наблюдал за паром изо рта, просто стоя на месте и слушая, как отъезжают остальные ребята. Но кто-то все же встал позади меня, кидая свою тень от освещения дверей отеля на припорошенную снегом дорогу и красный ковер. Это был Антонин. — Полагаю, мне готовиться к охоте? — спросил он меня, как будто сам не знал, что ответом будет «да». Следующие пару дней придется попотеть, пустить кровушки из тел предателей, пообрубать конечности. — Да, Тони. Надо связаться с Макнейром в полиции. Он же на должности капитана и отвечает там за связи? Насчет его кандидатуры я подумаю, возможно, повышу его до младшего босса. Так вот, надо предупредить его о том, что полиция должна последить за границами нашей территории, — Антонин подошел еще ближе, становясь лицом ко мне. — Пусть в эти отведенные часы проверяют камеры на блокпостах, заправках, магазинах, по проселочным дорогам. Либо, стоя на дорогах, останавливают подозрительных. У многих солдат есть зарегистрированные машины — если заметят оживление на границах, пусть доложат мне и отправят информацию: фото, видео — неважно. То же самое сделать, если поймают кого-то с нашей татуировкой. И еще, пускай рыцари передадут своим доверенным, чтобы те докладывали о тех, кто решит бежать. Хочу знать, кто это будет. — Понял. Никто не сбежит от «Volo della morte». Мы идем за всеми.***
Дорога до дома была открыта, не было никаких машин непрошеных гостей, но, когда заезжал на территорию за ограду и в гараж, все равно посмотрел в зеркало заднего вида, чтобы краем глаза заметить малейшее движение. Среди белоснежных пустынь, что темнели от силы ночного неба, не было ни одной души. Не было слышно звуков шин и моторов. Ничего. По таким дорогам сложнее было ездить на привычных нам с Ричардом машинах, поэтому пришлось пока перейти на более удобные, пригодные для заснеженных дорог внедорожники. В данном еще был плюс — пуленепробиваемые стекла. Я ринулся в дом, гонимый пока не понятными мне ощущениями. Только когда снимал пальто, до моей забитой мыслями головы дошло, что я наконец осуществил то, к чему шел. Вот почему мне непривычно — потому что что-то новое окружило меня, прилипло и начало питаться новым организмом — мной. Паразит преждевременной победы присосался, как пиявка, внедряя в меня идеи о том, что уже все закончилось, пора выдохнуть. Но нет. Это совершенно не так. У меня получилось убрать тех, кто мне мешал. Убил их, порезал, выпотрошил и оставил на погребение. Теперь мертвые боссы — лишь история, что будет написана на надгробном камне или урне с прахом. На них будут смотреть и думать: «Они провинились перед боссом, и он их покарал, даруя быструю смерть». Данные жертвы верхушки мафии должны были войти в памятку того, что будет, если предать наши идеалы, нашу семью и не послушать приказа босса. Следующие несколько часов, если не несколько дней, надо быть предельно осторожным с людьми, окружением. В любой момент из-за угла может появиться целый отряд, собранный из предателей, которые захотят заранее отрубить голову змее — то бишь мне. Также они могли напасть и на Ричарда, или на кого-нибудь из моего ближнего круга. И на Гектора. Дагворт-Грейнджер должен был оповестить своих капитанов да и других солдат о том, что радикальных изменений не предвидится, а убью я только тех, кто напрямую, в открытую откажется от моего пути. Я ждал звонка от него и от своего брата. Он должен был скоро доехать до Морфина, который, скорее всего, спрятался в своем подвале, но Ричи найдет его. Младший брат как можно более извращенней поиздевается над нашим дядей, заставит того верещать и визжать сначала от страха, а потом от боли. Ричард умел приносить боль нашим врагам не меньше меня, но действовал более аккуратно — ему нравилось, чтобы жертва ломалась от психологического воздействия. Он использовал страхи людей, слабость их психики, настраивал их собственные тела работать против них самих. Ричард узнал о подобном методе из информации, поданной ЦРУ, когда в какой-то книге однажды были рассказаны их методы пыток террористов. Основной задачей у них было полное разрушение личности человека путем постепенного давления на их принципы. Так же любил делать и младший брат — чаще всего он использовал фобии людей. Естественно, не многие выкладывали то, чего они боятся, поэтому Ричард действовал по старинке — приказывал поместить человека в небольшой ящик или гроб и закопать его на определенной глубине. Если он не использовал метод погребения, то по крайней мере запускал в узкое пространство не только человека, но и, например, змею, якобы ядовитую, или пауков, насекомых. Многие ломались, и Морфин не будет исключением. Через несколько минут, что я сидел и мониторил экран ноутбука, на котором были видны фотографии и видео с дорог на границе с врагом, Ричард позвонил мне, и, судя по голосу, он был в плохом расположении духа. — Его нет, — раздражение брата сквозило через экран телефона. — То есть как — нет? Вы весь дом проверили? — Я не тупой новобранец, Том, естественно мы все проверили, до самой дальней камеры в подвале. Морфина, сука, нет! У многих мафиози, занимающих посты выше капитанов, были свои дома с несколькими комнатами в подвале, оборудованными как камеры для преступников. Но Морфин отличился, ибо все же статус родственника босса сыграл ему на руку, и у него была своя вилла. На случай нападения других группировок эти камеры служили убежищем для наших семей — женщин и детей, пока мужчины отбивались и защищали их. — Значит, он бежал, как трус. Морфин числится в подразделении Блэка, и ему передали, что младшего босса убили. Может, ему было что скрывать. Между нами наступила тишина, в которой каждый понял, что вообще происходит. — Не поверю, что он мог оказаться предателем, нет, блять, — у Ричарда сорвался голос, и, судя по звукам, он отодвинул телефон и начал проклинать весь мир и себя в том числе. — Ему передали, что мы с тобой пойдем за предателями, найдем их. Еще он мог испугаться твоего возмездия за прошлое. Сумасшедший кретин понял, что ему не выжить, и бежал, — мне самому не нравился этот вывод. Предателем, который имел доступ к центру, к любой информации, кроме той, что я обговаривал только с рыцарями, исходя из всего, мог оказаться наш дядя. Мы всегда списывали его со счетов, не обращали внимания, потому что его слова не имели силу в правлении. Но Морфин постоянно был рядом, на периферии зрения он стоял в углу и слушал. Не подавал виду, не совершал лишних движений и звуков — прекрасный паразит внутри организма. — Понятно, он сбежал. Том, у тебя же есть доступ к камерам, проследи, куда он поехал. Я сообщу солдатам, чтобы выставили охрану вокруг этого дома, вдруг Морфин вернется. — Конечно. И по возвращении будьте с Фрэнком осторожны. — Само собой. Ричард отключился, а в моих ушах все еще звенели его слова о том, что Морфин пропал. Как я мог быть таким слепым? Идиот, не проверил свою семью. Потому что резона не было. Что касательно дяди, то строить догадки о причинах его предательства можно бесконечное количество часов. Это могла быть ненависть к отцу из-за смерти нашей матери, или тот факт, что Томас забрал у Морфина часть сил правления, что поставил его только на место капитана. Либо причина могла быть вообще непонятной мне, скрытой за дымкой доброжелательности к Реддлам, когда сам Морфин был Мраксом. Нонсенс, что ни я, ни Ричард не смогли приложить руку к отмщению своим личным обидчикам. Брат не смог порезать Морфина на куски за то, что тот домогался до него в детстве и всячески унижал; я не смог раздавить голову отца за пытки в детстве и за то, что он однажды оставил меня на территории врага еще мальчишкой. Почему все должно идти не так, как я хочу? Почему все катится в тартарары? Я раздумывал обо всем, пока связывался с Карлом. У него был доступ к списку имущества нашей семьи, а также Морфина. Мне нужно было знать номер его машины, чтобы пробить по базе полиции и отыскать по камерам. Нотт выдал мне всю информацию, попутно спрашивая, как все прошло. — Ну я же с тобой говорю по телефону, значит, я жив и все прошло хорошо, — заверил я Карла, хотя понимал — все пошло по жопе с момента как все закончилось. — Но все плохо в другом плане? Ты бы не стал просить выдавать такие ненужные сведения просто так. Получив документы на имущество дяди, я прервал звонок, потому что времени объяснять не было. Надо было связаться с Макнейром, чтобы тот пробил по базе машину Морфина. Он заверил, что в последний раз нужную машину видели на территории Ратленда, и это было час назад. Еще есть шанс поймать его, пока он на моей территории, и был выход пустить по нему «охотников». Антонин и Лестрейндж подходили для этого дела. Я не знал, что делать. Новость о возможном предательстве дяди подбила меня, и теперь я даже не знал, какие следующие два шага надо сделать, чтобы опередить врагов. В один миг все посыпалось у меня из рук, и я невольно провел параллель между собой и отцом. Видит бог, не хотел я делать этого, даже думать о таком, но яблоко от яблони недалеко падает. Я держал в своих руках поводья сегодняшнего дня, дергал за ниточки как кукловод, вел свою игру, пока у меня не отобрали ведомую лошадь и саму куклу с веревочками. Я ненавидел чувство, когда не мог контролировать что-то. Пока мог только дожидаться приезда брата и сведений о новых бежавших из «Volo della morte». Еще стоило позвонить Антонину и Фрэнку.***
— Ты не первый и не последний, Нейтан. За последние три дня я успел содрать кожу с пяти человек. Кому-то успел отрезать ухо этим самым ножом, который держу сейчас в руках. Я стоял перед одним из капитанов, подвешенным за руки цепями, и указывал на перепачканный в крови изогнутый нож со старинной гравировкой. В кои-то веки нашел применение антиквариату, что пылился в отдельном хранилище отца. Потерял счет минутам, часам, что потратил на то, чтобы по сантиметру снять кожу с груди и живота этого бедолаги. Во мне не было ни капли жалости, ибо он был предателем, что напал на меня вчера. Прошло почти два дня с момента нашей небольшой революции, как на мою жизнь уже покушались средь бела дня. Солнце еще не село, а обстрел из машины, что выехала из-за угла кафе, куда я выходил за кофе, не заставил себя ждать. Переполох воцарился на том месте, были пострадавшие среди мирного населения, за что от начальника полиции я получил укоризненный взгляд и слова: «Мы не лезем лишний раз в твои дела, Реддл, так что, будь добр, следи за своими людьми». А этому обнаглевшему блюстителю порядка стоило следить за своими словами. Мое спокойствие очень хрупкое, и малейшее слово может сделать из меня берсерка, что откусит голову вместе с шейными позвонками. Но свою злость от сказанных слов я сорвал на нападавших. Небольшая погоня завершилась обгоном, прострелом шин и последующим захватом предателей. Благо, на тот момент некогда не нужная мне охрана оказалась поблизости. — Скажи, что мне отрезать у тебя? — я внимательно рассматривал Нейтана. — Часть кожи я содрал, а повторяться не хочу. Могу, конечно, отрезать другое ухо, но это неинтересно. Мог бы отрезать язык, но, увы, мне нужна информация от тебя. Может, член отрубить? У тебя есть семья и дети? Если да, то потерю такого нужного органа вполне можно заменить выводной трубкой. В моменты, подобные этому — когда приходится измываться над людьми, — я гордился тем, что говорил ровно, без сучка и задоринки. Пытался придавать голосу спокойствие и убеждение, что если мне скажут правду, то все тут же прекратится. — Чего вы хотите? — жертва говорила сорвано, подыхающе, потому что находиться в подвешенном состоянии долгое время весьма сложно. Совсем скоро из его рта будут вылетать мухи. — Я ведь уже говорил, — хотел поиграть с ним, черт возьми, хотел поиздеваться. — Хочу услышать имена тех, кто еще может быть в сговоре с тобой и теми шавками, что напали на меня. Как вы узнали, что я буду именно в том кафе, именно в то время? Потому что слежки точно не могло быть. Нейтан лишь отрицательно покачал головой. Он меня взбесил. Хотя чему я удивлялся — он, как и я, состоит в мафии, а нам запрещено под какими-либо пытками выкладывать имена пособников. Но это действовало только если нас пытали чужаки или допрашивала не подкупленная полиция. Ладно. Пойду другим путем. Спасибо заброшенному заводу мясокомбината. Я нажал на кнопку управления конвейером, рядом с которым и проводил свою экзекуцию, и весь механизм завода заскрежетал, пришел в движение, издавая звуки, неприятные моим ушам. А как же они были неприятны моему юному предателю. Освещение работало плохо, но я все же заметил, как тень страха пробежала по лицу Нейтана, когда механизм приподнял его за цепи и повел в сторону огромной мясорубки. Я слышал звуки немного заржавевших лезвий, конвейера, что двигал в их сторону новую тушку, готовую на разделку. Вот парень повис над своей смертью в виде лезвий, мне оставалось только нажать на еще одну кнопку, чтобы его тело само упало в машину. — Итак, последнее слово? Может, у тебя есть семья, которой ты хочешь передать слова любви? Навещу их лично, как босс, — небольшой игре на слабостях и разумах я научился у Ричарда, который, между прочим, сейчас пытал своих троих на заднем дворе, со стороны гаражей завода. Как я и думал, он закопал их в импровизированных гробах, набитых тараканами. Понятия не имею, где он взял их, мальчишка уникум. — Пожалуйста, я все скажу! Скажу! — скулеж дошел до моих ушей. — Что-что, прости? Я не слышу тебя из-за машины, — после нажатия кнопки тело начало опускаться ниже. — Имена! Морфин и Поллукс Блэк! — Это я знаю, идиот. Не скажешь новые — отправишься на фарш, который я скормлю коту своей невесты. Нейтан начал плакать. Боже, и такое случается. Хотя, мне кажется, скоро я увижу еще мужские слезы. — Яксли и К-к-колинз! Это все, которых я знаю, — парень давился слюнями и слезами. — Про остальных я не знаю. А то, что вы будете в том кафе, нам просто передали по смс. Наконец он заговорил, стоило лишь повесить его на волосок от смерти. Но, предав один раз, жди скорой кончины. — Молодец. Секунда, и Нейтан падает на лезвия, что начинают кромсать сначала его ноги, дробя кости и уничтожая мышцы, пуская кровь из разорванных вен, и все это сопровождалось криками, визгами и мольбами, которые не имели смысла. Эти звуки были для меня как услада, как наслаждение, сравнимое с эффектом оргазма. Желания смотреть, как машина превращает все тело в фарш, не было, поэтому я пошел к брату, попутно накидывая пиджак, что снял со стула. Кровь брызгала из машины, доходя до моих ботинок, пока я не отошел на достаточное расстояние. Выходя из главного ангара и уходя в сторону гаражей, у которых были открыты двери, из-за сквозняка я слышал, как работала мясорубка и спереди переговаривались люди Ричарда. За заводом было небольшое поле, где и решил провести эксперимент мой братец. Он стоял на его краю, как статуя, не сводя взгляда с горизонта. Лишь облако пара изо рта доказывало, что он жив. Сосредоточенный взгляд следил за тремя пригорками выпаханной земли из-под снега, рядом с которыми лежали лопаты, использованные ранее. Когда я вышел из здания, один из солдат передал мое пальто, и я направился к брату, чтобы встать рядом с ним, понять, о чем он сейчас думает. Но он начал говорить первым. — Они там пару часов. Я позволил себе подкинуть к тараканам парочку сколопендр, так что крысы уже должны визжать в этих своих ящиках. — Не знал, что он использует этих ползучих гадов, которых я не переносил. — Сколопендры? Я думал, ты используешь свой старый добрый способ. — Захотел попробовать что-то новое. Ты против? — он наконец посмотрел на меня, и я не узнал в нем своего Ричи. Он с катушек слетел после того, как вернулся в тот вечер домой. Пропажа Морфина его впервые вывела из себя, причем настолько, что я удивился новому Ричарду. С долей силы мне удалось его успокоить и заверить, что мы найдем этого упыря и он исчезнет с лица земли с подачи руки самого Ричи. Теперь умоляющие глаза и тон младшего брата будут всегда звучать в моей голове. — Не против. Главное, чтоб были живы к моменту, как мы их вытащим. — Будут. — Я недоуменно посмотрел на него. — Там есть отверстия для вентиляции, а сколопендры не ядовиты. По крайней мере, тот вид, что я пустил в гробы. — Хорошо, что ты мой брат, — на мои слова Ричард ухмыльнулся и наклонил голову, рассматривая ботинки. — Мой сказал фамилии. Яксли и некий Колинз. Я начал очищать свои ботинки от крови в снегу. Морозы и снегопады, не характерные для Англии, ударили неожиданно, и сейчас мы застужали свои задницы на природе. К сожалению, трюк с гробами не проведешь в центре Лондона. — Яксли вроде один из аукционеров компании, а про Колинза не слышал, возможно мелкая сошка, — Ричард был прав. Яксли был в кругу глав «Gaunt Incorporated» и вполне мог пригодиться нашим врагам как поставщик новостей о нашем бизнесе. Сука, даже там. Ричард дал приказ откапывать наших восставших мертвецов через полчаса. Когда мы выпустили жертв, даже солдаты отошли подальше от гробов, потому что зрелище было еще то. Тараканы оказались какими-то плотоядными — кое-где шла кровь от их укусов, а кожа напоминала пожеванное мясо. Сколопендры торчали из всех отверстий. Сами жертвы бились в конвульсиях от страха и холода, потому что на них было только белье. Люди брата смотрели то на все это зрелище, то на него самого, явно думая о нем как об отпетом садисте. Пытка, организованная Ричардом, возымела эффект в виде еще нескольких фамилий. Люди пробыли под землей почти три часа и были готовы сдаться как угодно, кому угодно, лишь бы их личный ад прекратился. И он прекратился. Пулями в головы из пистолета брата. Может, мне отметить наши достижения бутылкой шампанского? За покойников не пьют, но ведь есть повод: мы почти очистили нашу семью от грязи. До вечера мы были заняты поимкой всех оставшихся. Многих мы успели поймать, многих смогли забить до смерти, утопить в Северном море, предварительно залив их ноги в цемент и опустив на дно под толщу воды. Я перенял этот вид пытки и убийства у наших итальянских друзей, так кстати подвернувшийся нам. Но Яксли сбежал. А Морфин так еще и не найден. В день, когда мне надо было ехать к Грейнджерам, с утра я успел исполосовать до мяса последнего предателя, оставшегося на моей территории. Адам доложил мне, что какой-то солдат по пьяни выложил все одной из девушек в Амортенции. Не трудно было схватить эту крысу и начать измываться над ней еще до рассвета. Я даже не запомнил имени, лишь оставил себе как сувенир вырезанные ножом глаз и язык, что в итоге оказался ненужным. Солдат ничего не знал, был ведомым во всей этой игре в догонялки. На скорую руку доехав до дома и приняв душ, смыл с себя кровь жертвы, чтобы не напугать будущую невесту. Новый костюм, укладка волос, одеколон, который нравился девушкам — все ради того, чтобы Гектор понял мои искренние и прямые намерения. Я не должен был давать ему повод усомниться во мне, или потеряю его лояльность. Не нравилось мне зависеть от какого-то слова старика, которого скоро ждала могила, но я надеялся, что сначала поработаю на хорошую репутацию жениха, а потом эта репутация вместе с силой босса будет работать на меня.***
Особняк Дагворт-Грейнджеров был поменьше нашего с братом первого дома, потому что Гектор все же имел статус ниже капо, но дом был таким же современным, как наш нынешний. Припарковав машину на дорожке, я вышел и попал под медленный снегопад, сквозь который пробирался к парадным дверям. Прежде чем я успел позвонить, дверь открылась, и на ее пороге стоял Гектор, опирающийся на трость. Значит, он увидел меня еще в окне. Я редко видел его с тростью, потому что понимал, что Дагворт не хотел казаться настолько немощным стариком, что ему нужна дополнительная опора. Были еще едва заметные изменения в нем, и я не понимал — это атмосфера дома так влияла на него? — Здравствуй, Том. Проходи. Я рад, что ты нашел время навестить нас, — сказал Гектор, пропуская меня в дом. Когда я проходил мимо него, он слегка наклонился в мою сторону, будто принюхивался. Пытался учуять запах крови? — Наверное, последние дни показались тебе особенно сложными? Прислуга подошла ко мне и приняла пальто, пока я думал над более подходящим ответом. — Так и есть, Гектор. Но нет ничего такого, чего я не смог бы сделать, — я улыбался ему в ответ, показывая то, насколько сейчас далек от последних прожитых дней. Когда я переступил порог этого дома, возникло чувство, что все плохое закончилось, все позади и мне нет причин рубить в мясо кого-то еще. — Что ж, это хорошо, — он кивнул, а затем обратился к стоящей рядом горничной. — Позови сюда Элизабет и Гермиону. Женщина поспешила к лестнице, поднимаясь наверх, где, вероятно, как на иголках сидела маленькая Грейнджер. Интересно, сколько всего она слышала обо мне, сколько дурного, аморального? Были ли мысли о том, что я могу с ней сотворить в браке? — Пройдем в гостиную? Подождем их там, — так я незаметно сделал указ Гектору пройти в более удобную обстановку. Интерьеры были украшены к предстоящему Рождеству, про которое я забыл из-за всех дел. До него оставалось не так мало, но и не так много, а исходя из того, что тут жили женщины, подросток, вполне ожидаемо было увидеть украшения и рождественскую елку. А когда в последний раз мы с Ричардом от души праздновали Рождество и наряжали елку? Даже не помнил этого, отец не любил этот праздник. Как и следующий за ним мой день рождения тридцать первого декабря. На конец декабря у меня и Ричарда были только мы друг у друга, иногда вместе с рыцарями. Я остановился возле одного из диванов, убирая руки за спину. Абсолютно не нервничал, хотя Ричард сказал бы иначе, но нет. Перед тем, как сюда спустятся женщины, надо было упомянуть пару пунктов договора о браке. — Гектор, перед тем, как придут твоя невестка и внучка, я бы хотел упомянуть о паре условий брачного договора. Реакция не заставила себя ждать. Гектор ощетинился, вся фигура будто приготовилась к прыжку. — Это каких же? — Первое — сама свадьба будет, естественно, как только Гермионе исполнится восемнадцать, то есть через два года. Ребенок в жены мне не нужен, и слишком взрослая тоже. В следующем году она закончит учиться, два года будут ей даны на дальнейшее обучение. За это время положение в мафии должно полностью устаканиться. Но в целях безопасности для нее лучше перевестись в закрытый частный пансионат. С этим ты согласен? Краем глаза я заметил мелькнувшую тень за стеклянными дверями, ведущими, вероятно, в один из коридоров. Не знаю, кто это был, но он притаился за углом, мельком выглядывая из укрытия. Фигура была в оранжевом. — Разумеется. Девочка еще не совсем морально готова к женитьбе. К тому же у нее на уме сейчас только учеба, а идея с пансионатом хорошо. Одобряю. Ах, не готова. Смешно, что он даже не скрыл этого, другие бы начали заливать обратное. Я ничего не успел сказать в ответ, как в гостиную вошла миссис Дагворт-Грейнджер. Одна. Без Гермионы. — Добро пожаловать. Прошу простить, мистер Реддл, Гермиона у нас куда-то пропала, вероятно, опять сидит в библиотеке, — невестка Гектора улыбалась во все тридцать два зуба. Она улыбалась фальшиво, манерно ведя себя в моем присутствии, чтобы скрыть страх передо мной. Она дышала рвано, а зрачки слегка дергались из стороны в сторону, будто проверяла обстановку на случай побега. Длинное, полностью закрытое лавандовое платье говорило о ее воспитании в традиционной семье. Но украшения на шее были знаком чего-то нового. Почему-то она мне не понравилась с первого взгляда. Вашу мать, я становлюсь похожим на Ричи. Анализирую людей по движениям. — Ничего страшного, миссис Грейнджер. Уверен, она скоро придет. Я еще раз подметил боковым зрением, как кто-то прошел. Гермиона. Девушка вошла почти сразу после моих слов, испугавшись, что ее пойдут искать туда, где ее не было. Я взглянул на нее, сначала быстро, сразу переводя взгляд на Гектора, который дал Гермионе знак остановиться, потом снова посмотрел на нее, но внимательней. Неужели все вело к этому моменту? К секунде, когда я увижу перед собой свою будущую жену, одетую в длинную консервативную юбку и приятного терракотового цвета свитер. Воспитание в семье традиционалиста видно даже на ее лице без макияжа, которое было, можно сказать, красивым и без дополнительного ухода. Тогда в часовне я видел ее издалека. Смотрел, особо не задерживаясь на каких-то мелочах, но сейчас я видел Гермиону, и мне она показалась красивой. И это была не та красота, которая заставляет член вставать в штанах от одного только взгляда, а та, которая покрывает твою душу чем-то теплым. Гермиона была той девушкой, с которой мне неожиданно захотелось просто побыть наедине, поговорить, узнать друг друга. Черт возьми, поплыл как какой-то подросток. — Здравствуйте, мистер Реддл, — ее голос не дрожал и не был тихим. С таким тоном обычно со мной говорят люди в компании или партнеры по бизнесу. — Здравствуй, Гермиона, приятно с тобой наконец познакомиться, — я слегка улыбнулся, чтобы в край не испугать девушку. — Оставьте нас, Гектор. К старику я обратился уже тоном босса, от которого маленькая Грейнджер немного задрожала. В будущем я отучу ее бояться моего голоса и меня самого в том числе. — Но, простите, босс, по правилам семей, подобных нам, вам нельзя, — залепетал Гектор, но я остановил его. — Это приказ. Посмотрев на него, передал угрозу одними только глазами. Смеешь идти против моих слов, Гектор? Давай, и сегодня на моих руках будет кровь еще троих человек. Мужчина кивнул, и когда уводил мать Гермионы, мягко посмотрел на свою внучку. Честно, редко видел подобные взгляды в семьях мафиози. После того, как двери закрылись, я снял маску добряка жениха, тем самым удивив Гермиону. — Вы так быстро меняете свое лицо. Годы практики? — спросила она меня в лоб, даже не побоявшись так резко спрашивать у босса синдиката. — Как и у тебя, полагаю. Я научился еще мальчишкой. И давай перейдем на ты. Когда ты обращаешься ко мне на вы, ощущаю нашу разницу в возрасте еще сильнее. — Раз тебе так нравится, Том, — она ухмыльнулась мне, а имя произнесла после небольшой паузы. Гермиона указала на диван, на который мы сели, и не сводила глаз с моего лица. Она меня разглядывала, как я ее пару минут назад. — Приглядываешься? — я откинулся на спинку, чтобы полностью охватить ее взглядом. За широким свитером не было видно ее фигуры, но юбка была затянута на узкой талии ремнем. Ростом она была мне до подбородка, когда мы стояли рядом. — Как и ты только что, так что один-один, — она разгладила складки на юбке, будто пыталась немного успокоиться в присутствии меня. — Однако я все равно выигрываю в счете, потому что не сказал твоей семье о том, что ты подслушала мой разговор с твоим дедом, — я перешел на серьезный тон. — Подслушивать босса чревато проблемами, cara mia Гермиона покраснела, но внешне оставалась спокойной. — Ты правда согласен на то, чтобы я закончила учебу? — Да, причину ты знаешь. — А в колледж я смогу попасть? — девушка посмотрела в мои глаза с надеждой, которую я, возможно, мог бы даровать, но мой банк на пожертвования исчерпан. — Не сможешь, времени не будет, так еще и опасно. Мы с твоим дедом будем рисковать, даже отдавая тебя в пансионат, — я встал с дивана, чтобы сделать обход по гостиной, потому что не знал, куда себя деть. В этом доме я будто оказался в ином измерении, где воздух, атмосфера, даже время действуют по-другому. Или это из-за Гермионы. Я редко был наедине с девушкой просто ради разговора, а не ради траха. Медленными шагами я вымерял комнату, пока Грейнджер следила за мной. — Что ж, тогда благодарю за возможность хотя бы закончить старшую школу, — Гермиона тоже встала со своего места, но не двинулась в мою сторону. — Боже, ты даже старшую школу не окончила, — в моем голосе слышалось страдание, которое услышала и моя собеседница. — Ты имеешь что-то против моего возраста? Многие пары в «Volo della morte» имеют большую разницу возрасте, не вижу ничего такого. — Не в этом дело. — Тогда в чем? В том, что ты считаешь меня незрелой? Из-за этого я не буду получать уважения от тебя? — я удивился тому, что она разозлилась. Пару минут я смотрел на нее, на ее лицо, в котором отражалась непокорность и рвение доказать мне что-то. Брови немного нахмурились, а волосы, будто подчиняясь настроению хозяйки, начали выбиваться из высокого хвоста. Челка немного распушилась. Не отводя взгляд от будущей невесты, я двинулся ей навстречу. Гермиона все еще стояла, с огоньком в глазах наблюдала за мной, сканировала, анализировала — думаю, она умела это делать. Когда подошел ближе, ей пришлось слегка запрокинуть голову, потому что разница в росте была почти на голову. Мне нравилось то, что наблюдал в этих карих глазах, что начали опьянять меня, как виски — веру в себя и свои слова. Я расслабился, поднял руку и пальцами прошелся по женской скуле, мягко, как, я думал, не умел. Не хотел касаться Гермионы как-то грубо. В это время она даже не шелохнулась. — Дело в том, что твой дед отдает тебя мне так быстро. Именно мне, такому ужасному монстру, — ее глаза округлились, в них пробежали вихри черного ветра страха. — Ты получишь мое уважение, cara mia. Получишь все, что захочешь, потому что ты станешь моей женой, — я опустился до утешений. Ричард бы меня засмеял. — Абсолютно все? — Гермиона шептала, потому что я неосознанно склонился ближе к ее лицу, почти касаясь ее кожи своими губами. — Абсолютно. От тебя лишь взамен требуется быть примерной женой. Вас же этому учат в традиционных семьях? — я тоже перешел на шепот, все еще не убирая руку, будто мы секретничали. — Получу даже любовь? Вы на это способны? — Гермиона заглядывала мне в глазах, надеясь увидеть ответ, но она скорее потонет в ненависти и жажде крови, чем в любви. Момент прошел, стоило мне упомянуть традиции, а ей любовь. Она резко отодвинулась, проведя между нами пропасть. Я опустил руку, кожей все еще чувствуя тепло ее сердца. Эта девушка меня погубит. — Помолвку назначим после твоего выпускного. Выбор самой школы будет лежать только на твоем дедушке. Однако я распоряжусь, чтобы к тебе приставили охрану, на всякий случай, — и снова деловой тон. — Охрану? И как, по-твоему, это будет выглядеть? — ее возмутительный тон мне не нравился, мы поработаем над этим. — Вполне обычно. Твое мнение не учитывается. И помни, никто не должен знать, что ты относишься к мафии, так безопасней для синдиката и для тебя самой. Притворись внучкой богатого дедушки. — И без вас знаю, — снова перешла на официальный тон, хотя скорее так высказалось ее недовольство. Надо выбираться из этого дома. И так задержался. Гермиона смотрела в пол, явно напуганная всей ситуацией, что творилась вокруг. Вероятно, она уже знала подробности переворота. Девушка была сложной для меня: то она готова начать спорить со мной, то еще секунда, и падет на колени перед своим боссом. Не хочу, чтобы она смотрела вниз. Не хотелось ни видеть страха в ее глазах, ни замечать дрожь ее тела и мурашки от моего голоса. Придется научить ее держать голову выше. Я снова подошел к ней поближе, но та сделала маленький шаг назад. — Тебе нечего бояться, Гермиона. Я не обижу тебя. Когда Гермиона подняла голову, по глазам было понятно, что все ее страхи остались позади. Всего лишь от моих слов. Глаза моего будущего смотрели на меня. Непередаваемые чувства того, что я делаю что-то правильное. — Умница, cara mia. Теперь ты всегда будешь такой, с этим огоньком в глазах. Ты моя будущая жена, босса «Volo della morte», и ты будешь смотреть на других сверху вниз. — И от жены ты будешь ждать наследников? — спасибо, Господи, что она спрашивает сразу все по делу, а не боится сказать и слова. Только волнение от такой щепетильной темы отразилось на сорванном дыхании. — Пока нет. Ближайшие несколько лет будет не до этого, да и ты, думаю, не захочешь затопить свою молодость и лучшие годы в криках младенцев, — сказал я с улыбкой. — Хорошо, — пауза, а затем, прочистив горло и метнув взгляд на двери, она снова заговорила: — Полагаю, у вас еще много дел, капо. Вас проводить? Мне нравилось наблюдать за ней, и не как за добычей. Простое созерцание, возможность, которой я был обделен давно. — Нет, я сам найду выход, — я взял ее ладонь в свою и оставил поцелуй на мягкой коже, что пахла медом и травами. — До встречи, Гермиона. Все изменилось за секунду. Я снова Том Марволо Реддл — босс группировки на востоке Великобритании, которого ждут дела в виде продолжения кампании по перестройке старого. Надо было позвонить Ричарду и спросить про его успехи в области поисков информации про Валерио. Он собирался поехать сегодня в компанию и взломать кабинет отца, чтобы найти какие-нибудь зацепки по месторасположению итальяшки — документы о недвижимости, про которую мы не знали, счета, переводы. Еще связаться с ребятами, которые искали дядю. Я остановился возле дверей, взявшись за ручку, и заговорил снова: — И еще, Гермиона, — она посмотрела на меня вопросительно, — больше никогда так не делай. Не подслушивай дела Гектора, а в будущем и мои. Тебе не понравится то, что ты услышишь, — и я вышел из гостиной, чуть не столкнувшись с подслушивающей матерью Гермионы. Серьезно, блять? У них это в крови? — Вас, миссис Дагворт-Грейнджер, это особенно касается, — я хотел отодвинуть ее с моего пути, резко и с силой, ибо ее выходка меня пиздец разозлила. — Кхм. Прошу прощения, капо. Я всего лишь переживала о дочери, — да неужели. — До свидания. Быстро направляясь к выходу из дома и забирая пальто, обернулся к главе семейства, что вышел из смежной комнаты. Ему вообще было все равно на наш с Гермионой разговор, на ее судьбу. А все эти взгляды и касания лишь ширма для своей семьи. — Помни, о чем мы говорили, Гектор. Все заключено в будущем, не в настоящем. Старик кивнул и пожелал доброго дня на прощание. Когда я вышел за границы дома, приятная атмосфера приближающегося Рождества покинула меня. Словно вырвали теплый плед, который успели пришить ко мне нитками. Снова наступил холод и безнадежное скитание по закромам темных переулков районов мафии, где живут помойные крысы, а преступность была на высоте. Какой диссонанс: Том Реддл — выходец темной стороны синдиката, где не было никакой защиты, правила сила и решимость пустить кровь как свою, так и врагов, и Гермиона Дагворт-Грейнджер — принцесса светлой стороны, которая жила, зная только предписанные правила для наших женщин, охраняемая своим дедом в отдаленном замке с волшебными существами. Ну просто пара года, не иначе. Отъезжая от дома, я увидел, как Гермиона наблюдала за мной из окна, провожала, будто уже вошла в роль примерной жены. Разговор с ней не вызвал во мне каких-то отрицательных эмоций, наоборот. Мне было приятно с ней поговорить, даже если не так много, но все же минуты, проведенные с ней, показались мне хорошими, полезными. В будущем будет так же?