Гермиона
2 года спустя
Прошло уже столько времени с того момента, когда я в последний раз видела Тома Реддла — босса мафии, членом которой являлся мой дедушка, в кругах которой мне приходилось вертеться с детства, как того требовал статус единственной внучки консильери. Два года прошло, как я видела своего будущего мужа с глазу на глаз в собственном доме. Капо «Volo della morte» — человек, с которым я должна буду связать свою жизнь и которого буду ждать дома после его очередных отлучек из-за дел мафии, пришел, чтобы посмотреть на обещанную ему девушку. Так сказать, оценить товар. От одного только факта, что я обещана ему за сотрудничество с моим дедушкой и всеми традиционалистами в его лице, меня воротило. Когда дедушка сказал, что я буду женой будущего капо, то сначала я не поверила в то, что услышала. Либо мне не хотелось верить во все это. Признаться честно, мне никогда не приходила в голову мысль, что меня могут выдать замуж за одного из сыновей тогдашнего еще босса Томаса Реддла. Да, его консильери был Гектор Дагворт-Грейнджер, мой дедушка, но это все равно было неожиданностью. Впервые я увидела своего будущего жениха в часовне на похоронах его отца. Даже издалека меня немного испугал этот мужчина. Они с братом стояли рядом, но мои глаза смотрели только на Тома. Я видела только его, слышала только его мысли, которые так и вопили: «И на этой девочке я должен жениться?». Пока плавала в этих мыслях, чувствовала на себе какой-то сканирующий взор. Я знала про слухи, что Ричард Реддл любит смотреть словно сквозь человека, анализировать все в своем оппоненте как под рентгеном, но не надеялась попасть под такой «анализ». Он, наверное, уже составил в своей голове характеристику того, какой я человек и как со мной обращаться. Но младший брат Тома не пугал так, как сам Том. Издалека его глаза показались мне черными, словно сам демон жил в нем, говорил его устами, управлял руками, когда убивал и пытал людей. Мне было страшно из-за этого человека всей душой. Когда Том приехал к нам домой, меня бросало, словно маленькую лодку по волнам во время шторма, потому что то сковывало от простого присутствия босса, то возрастал интерес узнать, насколько далеко я смогу отойти от своего воспитания и внутренних переживаний и заговорить с Реддлом почти на равных, как его невеста, будь мы обычными людьми. Что я и сделала. Только теперь мне немного стыдно за то, что наговорила тогда Тому — спрашивала, получу ли любовь. Стоило попрощаться с ним даже после слов об уважении ко мне как к женщине, а не спрашивать о том, что ему, возможно, и незнакомо. Многие мужчины в наших кругах не обременяют себя эмоциями, не говоря уж о чувствах, тем более капо. В будущем, уверена, рядом с Реддлом я буду ощущать только тревогу как реакцию на ожидаемые резкие поступки, слова. Когда буду стоять с ним у алтаря, а священник в это время будет заключать между нами брак, я точно не услышу даже и слова из-за стука сердца, отдающегося в ушах. Тревога будет держать меня за руку под праздничным столом, на котором будут расставлены тарелки со свадебным тортом. И во время брачной ночи я буду отдана во власть ей же. Это не страх, а только тревога. В то рождество, два года назад, был единственный раз, когда мы с Томом находились настолько близко рядом друг с другом и общались в почти неформальной обстановке. Однако эта небольшая встреча переломила прежний ход моей жизни, поменяла направление поезда, который вез меня по первоначальному, спокойному пути. С тех пор, как я узнала, что сам босс «Volo della morte» не против нашей с ним свадьбы и согласился с моим дедушкой, мои мысли были забиты думами о том, какова же будет моя совместная жизнь с Томом, как этот самый поезд поедет дальше. Том Реддл, самый греховный человек в этом мире, снова дал о себе знать, сигналя, как догоняющий меня поезд, вышедший раньше своего расписания. Сегодня с утра мне доставили цветы с открыткой, подписанной им, со словами: «Поздравляю с окончанием. Твой босс». Просто замечательно. Спасибо, босс. Последний учебный день прошел недавно и все готовились к сегодняшнему выпускному, на котором нам будут вручать дипломы об окончании старшей школы «Хогвартс». Оттого все и должны были ходить радостные, с послевкусием на устах спустя два года, как назвали мои друзья, «каторжных работ» и предвкушением поступления в колледж. Но весь этот процесс коллективной работы над созданием веселья приостановился после новости о том, что мне, Гермионе Дагворт-Грейнджер, кто-то прислал цветы. Многие видели, как человек в строгом костюме зашел в школу и оставил огромный букет на стойке, откуда мы обычно забираем всю почту. Почему-то это вызвало волнение и слухи о том, кто мог мне его доставить. Они что, никогда не использовали доставку цветов? И мистер Реддл, конечно же, не мог использовать услуги обычных доставщиков, а попросил кого-то из своих солдат. Не удивлюсь, если этот «доставщик» еще и имел под пиджаком кобуру с двумя пистолетами и ножи, прикрепленные к лодыжкам. От дедушки уже вчера пришел подарок — тоже букет и сережки с изумрудами, некогда принадлежавшие моей бабушке. Джинни Уизли, моя соседка по комнате, умилилась этому подарку, но сегодня, когда она прибежала обратно к нам в комнату после того, как пошла помогать своему брату Рону с подготовкой к выпускному, она была шокирована новому букету. Уизли была на взводе от одной лишь посылки для меня. Именно от нее я и узнала о цветах, сидя на стуле напротив зеркала. Я была почти готова к вручению, оставались лишь мелочи в макияже и причёске. — Гермиона, там тебе прислали еще один букет, и доставщик какой-то необычный — в костюме и с таким видом, будто собирается всех в том коридоре переубивать, — ее лицо говорило об удивлении и небольшой неловкости. — Кажется, я знаю, от кого это, но надеюсь, мое предположение ошибочно, — меня немного это разозлило. Да, в этом «подарке» нет ничего такого, но факт, что его прислали вместе с солдатом мафии, мне не нравится. Дедушка хоть воспользовался услугами простого доставщика, чтобы не привлекать внимание. Побросав косметику, я взяла Джинни за руку и мы вместе пошли за посылкой. Мне всегда хотелось, чтобы она была рядом, — это глупо, но что-то внутри меня просило не оставлять подругу. С тех пор, как я поступила сюда, я больше не была одна, как на протяжении всей жизни, и терять этого не горела желанием. Какая-то гиперфиксация на стремлении чувствовать возле себя кого-то. Пока мы спускались по главной лестнице со столетней историей, как и у всех стен и дворов нашей школы, ей на телефон пришло сообщение от ее нового знакомого, с которым она познакомилась в сети. Она говорила, что он написал ей в один день с каким-то тупым подкатом, а потом не заметила, как общение перешло на новый уровень. Лицо Джинни сразу же разгладилось и на нем появилась улыбка влюбленной девушки. Я не узнавала, с кем именно она общается, не хотела лезть к ней лишний раз, думая о том, что она сама все потом про него расскажет, а то и покажет. Когда мы шли по одному из коридоров, где солнце подглядывало в окна, освещая темное дерево старых половиц и деревянные вставки на стенах, Джинни шла чуть впереди меня, и я ненароком подсмотрела в ее телефон, где была переписка с этим парнем. Мельком увидела имя и, проговорив его про себя, поняла, что оно не английское и даже не американское, а итальянское. Должна еще признаться, я где-то его слышала или видела. «Валерио». — Я наконец с ним увижусь, — сказала Джинни радостно, убирая телефон и сворачивая в нужный нам коридор, — и познакомлю вас. — Он придет на вручение? Не будет ли это неловко для тебя? Вся твоя семья, и этот Валерио? Не забывай еще про Гарри, с которым у вас начинали завязываться отношения однажды. — Уже был виден тот самый мужчина с цветами. Почему он не ушел? К слову о Гарри и Джинни, у них действительно что-то намечалось, были видны все эти намеки на будущие отношения, их взгляды друг на друга, невзначай кинутые вопросы: «А где Гарри?», «Джинни не придет?», и последующие грустные глаза после услышанного отрицательного ответа. В какой-то момент все прекратилось. Рон — брат Джинни и по совместительству друг Гарри — просил не лезть в это. — Нет, он придет на вечеринку, ты же пойдешь? — был последний вопрос подруги, когда мы остановились рядом с нашим местным отделением почты. Джинни уставилась на этого солдата, который в свою очередь посмотрел на меня и качнул головой в приветствии. Он был невысоким, учитывая мои каблуки, и не имел таких мышц, как порой некоторые из «Volo della morte», но вся его фигура внушала небольшое волнение посторонним не из мафии, например, как сейчас Джинни. Ее голубые глаза засветились от тысячи вопросов об этом человеке. — Мисс Дагворт-Грейнджер, босс просил передать вам эти цветы. А еще слова о том, что он очень хочет встретиться с вами, — его голос не был грубым и не вызвал во мне каких-либо эмоций наподобие страха или чувства неловкости. У дедушки было много подобных солдат, которые заставили меня привыкнуть к ауре, летающей вокруг них. Букет, к слову, был огромен — таких я никогда не получала. Десятки разных цветов светлых и пудровых оттенков, завернутые в белую и розовую оберточную бумагу. Несколько видов роз — нежно-розовых, оранжевых и пепельно-бордовых; гиацинты в композиции с белыми гортензиями; проглядывался даже хлопок и какие-то цветы, о которых я не знаю. Букет выглядел очень внушительно и едва помещающимся у меня в руках. Он занимал почти всю деревянную стойку. — Встретиться? Сначала пусть получит разрешения от Гектора Дагворт-Грейнджера. И благодарю, конечно, за доставку цветов, но вам не обязательно было оставаться тут до тех пор, пока я не спущусь. Я могла прийти и под вечер, а вы тут так и ждали бы до конца? У вас могло быть много других заданий. Солдат скрепил ладони за спиной и за секунду принял вид прилежного мафиози, который следует всем приказам. Я, конечно, замечала подобное и раньше, но после смены власти, когда мой будущий муж убил всех предателей и остальных — тех, кто не захотел принимать его власть, — в мафии что-то изменилось. Это было видно и по тому, как показывают себя мужчины. — Это приказ босса. — Надо же, это звучало так, будто вы все гангстеры, — тонко подметил проходящий мимо профессор Гораций Слизнорт. Он преподавал нам химию и был весьма добрым ко всем ученикам, а к некоторым даже слишком снисходителен. Профессор встал рядом с нами с характерным ему стуком каблуков по кафелю. Мне всегда казалось, что он когда-нибудь наступит так, что плитка попросту треснет под ним. Особенно это могло случиться со старым ламинатом в этой школе. — Он имел в виду босса компании. Это прислал мой дядя, как подарок к выпускному, — затараторила я, получая непонимающий взгляд от солдата. Пришлось дать ему знак, чтобы не высовывался и уходил поскорее — мне достаточно было статуса «внучки богатого дедушки». — Мисс Грейнджер права. А теперь, когда мой долг выполнен, я пойду. До свидания. Слава богу, он не оказался тупым. — Конечно, до свидания, — промямлил Слизнорт, а потом, проводив взглядом мужчину и посмотрев на нас с Джинни, добавил: — Вам, наверное, надо идти готовиться, девушки. Сам профессор уже выглядел готовым к вручению дипломов. Профессорская мантия, не скрывавшая упитанной фигуры, темно-зеленого цвета на свету отражалась бирюзой, а туфли были начищены так, что я могла увидеть в них свое отражение. На седой голове красовалась характерная шапочка с кистью, тоже зеленого цвета. Слизнорт, или, как мы назвали его за глаза, «профессор Слизи», был воплощением своего кураторского факультета «Слизерин». — Да, вы правы, мы с Джинни пойдем. — Я быстро схватила тяжелый букет. — Увидимся на торжестве, профессор. Не дожидаясь его ответа, мы вернулись в комнату. Положив тяжелые цветы на кровать, я собиралась продолжить готовиться, но Джинни меня остановила просьбой прочитать открытку, видневшуюся между цветами. И вот, после прочтения ее содержимого, вызвавшего во мне чувство вторжения в мою жизнь, мне захотелось просто продолжить проживать сегодняшний день. Пока в комнату не пришла Розали. Она вошла так, как никогда бы не зашла Джинни — с напускным спокойствием и без намерения спросить у меня про все, что случилось сегодня. — Ты наделала шуму, Гермиона, — меня всегда успокаивали ее слова, потому что тембр ее голоса, словно игра на арфе, заставлял меня прийти в себя и задвинуть переживания куда подальше. Но это также могло быть вследствие другого факта о Розали — она тоже была из мафии. — Мне всего лишь прислали цветы, Лестрейндж. Не моя вина, что другим ученикам никогда не присылали цветы курьером. Даже если курьер «такой». У Розали сверкнули глаза, потому что она могла предположить, как неловко было бы ей, если бы ее брат или кто-то из его отряда пришел сюда и стал просить позвать девушку, чтобы передать посылку от брата. Мне всегда казалось, что она все еще не принимала факт того, что ее брат — Фрэнк Лестрейндж — стал младшим боссом. Тем более Розали только начинала принимать еще большее внимание со стороны, чем обычно. Если даже Розали чувствует себя не в своей тарелке от повышения своего брата, хоть она этого и не показывает, скрываясь за дюжиной масок, то как же буду реагировать я, когда стану женой самого капо? — Ты права, — мгновение, и девушка расслабилась, проходя в комнату и усаживаясь на моей кровати, пока я продолжала сидеть за столиком с зеркалом. Джинни в это время доставала свою мантию, чтобы погладить ее. — Девочки, я скоро приду, — сказала Уизли и вышла из комнаты, с грохотом закрывая дверь неаккуратным движением. — Она такая шумная, — сказала Розали, беря в руки открытку от Реддла и поправляя выбившиеся из прически темные локоны. — Не пойму, как ты с ней уживаешься. — Не всем же быть спокойными удавами, как ты. А с Джинни мне живется хорошо, она та самая противоположность, необходимая для души. — Ты такая же, как и я, так что твой укол в мою сторону не сработает, — подняв голову, Лестрейндж посмотрела на меня в упор своими темными как ночь глазами. — Консильери придет на торжество? Или твоя мама? Эти вопросы о семье сегодня будут преследовать меня до самого вечера. Моего дедушку все еще называли консильери, даже несмотря на то, что он ушел с этого поста и его место теперь занимает Ричард Реддл — мой будущий деверь. Дедушка так долго находился на этом посту, что, видимо, до сих пор ассоциируется у всех только с правой рукой босса. Но еще я знаю, что новый капо иногда просит у него совета, так что нельзя с полной уверенностью говорить о том, что Гектор Дагворт-Грейнджер окончательно отошел от дел. — Нет, они не придут. Здоровье дедушки не железное, чтобы преодолевать такое расстояние, а мама… — я не договорила, потому что не хотела думать о ней. Уверенность в том, что она не придет, была стопроцентная. — Понятно, — Розали никогда не лезла в душу. — Фрэнк вроде собирался приехать, но наверняка он этого не сделает, потому что тоже занят, как и твой муж. Новость о том, что я стану будущей женой нашего нового капо, разлетелась со скоростью самого сильного вируса, подминая под себя любого, кто готов судачить об этом ежесекундно. — Будущий муж, — я сделала ударение на слове «будущий». — Босс даже еще не просил моей руки как следует и у нас не было помолвки. — Ты даже называешь его «боссом». Смешно. Серьезно полагаешь, что Том Реддл придет к тебе и как миленький попросит твоей руки на глазах у всех наших солдатов и традиционалистов? — спросила Розали, вставая позади меня так, что наши отражения были видны в зеркале. В ее голосе слышалась прикрытая издевка, потому что это действительно было глупо. Но она не должна знать, что я сама сомневаюсь в своих собственных словах. — Ключевой факт в том, что я как раз из семьи последних. Он согласился на этот брак только ради того, чтобы ублажить подобных моему деду. Так что да, он обязан устроить помолвку на глазах у всех, — переубеждала я Розали, не замечая, как перехожу на грубый тон, будто я говорю это кому-то, кто ниже меня рангом. Однако не в моих привычках извиняться за то, как и что я говорю. — Еще посмотрим. Не забывай, что он не тот мафиози, который следует всем устоявшимся правилам. Вспомни, что он сделал, когда встал на то место, на котором все еще держится так, будто его туда припаяли. Как я могла забыть о «резне», как я ее называла. Два года назад, подслушав разговор дедушки с парочкой его капитанов о том, что Том убил часть бывших младших боссов, буквально устроив месиво, я запомнила тот вечер на долгое время. Не знаю, смогу ли спокойно общаться с Реддлом, смотря в его глаза и видя в них вспышки убийств. Все было бы хорошо, если бы он не отдавал приказа убивать их, ведь уже считался капо. — Не забываю. — Закончив красить ресницы, я посмотрела на Розали и спросила: — Значит, мы обе без семей в этот день. Будем держаться вместе? — Как скажешь, Грейнджер. Тоже хотела это предложить. Мы улыбнулись друг другу в отражении, наплевав на то, что сделали это фальшиво. Ни у одной из нас не было радости в этот день, потому что скоро придется возвращаться к нашим семьям в «Volo della morte», от которых абстрагировались последние пару лет. — И еще хотела спросить, — Розали остановилась возле двери. — Ты пойдешь на вечеринку? Праздновать будут в особняке Флинта. — Пойду, никогда их не пропускала. Ни в нашем с тобой «мире», ни в этом, и не собираюсь впредь.***
Благо, в этот день была солнечная погода и весь Оксфордшир купался в теплых лучах, так необходимых для выпускников школы. Теплый ветер играл с моей выпускной мантией, которая при свете горела, как костер, из-за своего красного, алого оттенка. На лице то и дело появлялась улыбка, потому что чувствовала я себя воодушевленной, словно в меня влили силы на то, чтобы, выпустившись, я не склоняла голову перед трудностями. Даже если это жизнь с убийцей. Возле входа в это старинное здание школы построили сцену, так контрастирующую с общей обстановкой территории Хогвартса и Оксфорда в целом. Ее установили еще вчера, сегодня завершая работу над ней — были вывешены флаги всех четырех факультетов, на которые делилась школа; выставлены вазоны с цветами, которые не увядали, а, наоборот, будто оживали под напором радости выпускников; стулья, разделенные на четыре секции, чтобы ученики каждых «домов» могли рассесться согласно своему факультету, ждали нас. Не хватало только выставленных еще и возле них флагов, чтобы было как в «Игре престолов». Солнце падало на наши флаги с изображениями гербов четырех факультетов, напоминая нам, что выпускаемся мы все вместе, несмотря на все распри. По большей части, конечно, соперничали мой факультет и факультет Розали, но некоторым, как и мне, было все равно на все склоки и соперничество за кубок школы. Гарри и Рон не входили в их число, поэтому, когда они и еще несколько парней с моего класса уселись в одном углу, а остальные смешались так, что, например, слизерин сидел рядом со мной, а пуффендуй разделял нас с когтевраном, парни бросали на меня взгляды небольшой обиды. По другую сторону от меня села Розали, как мы и договаривались. Рон бросал в ее сторону подозрительные взгляды, иногда даже угрожающие, собираясь ее напугать, надеясь согнать ее. Он не знал о нас, о том, из каких мы семей, поэтому думал, что это сработает, пока Джинни не толкнула его локтем в ребра. — Гермиона, а твоя семья не придет? — спросил у меня Гарри, когда снова повернулся вперед после того, как взглядом нашел родителей. — К сожалению, нет, у мамы много дел, а дедушка не сможет по состоянию здоровья, — я попыталась изобразить сожаление в голосе, потому что мне и так было хорошо. Но я мечтала увидеть дедушку. — А от кого были цветы? — встрял в разговор Рон, спрашивая таким тоном, будто осуждал меня за эту доставку. Не поняла. — От дяди, а что такого? — решила поддержать миф о том, что мне это послал родственник. Розали косо посмотрела и приподняла краешек губ на вышесказанное. Старший из двоих Уизли наконец отодвинулся к себе, удовлетворенно принимая вид парня, которому не хочется здесь быть. Он хотел поскорее закончить со всей торжественной частью и к вечеру пойти на вечеринку к Флинту. Рон говорил, что это событие года, всей жизни — тусовка в честь окончания школы — и пойти обязаны все. Еще когда только пошли слухи об этом, уже тогда он уговаривал меня пойти, сомневаясь, что я соглашусь и решу пойти по своей собственной воле. И как же был рад, услышав, что я пойду. — Не обращай внимание на Рона, Гермиона, он просто ревнует, — пошутил Гарри, снижая накал между нами. — Не неси чушь, Гарри. Вранье все это! Мы просто друзья. Как друзья могут ревновать, — начав оправдываться, Рон слегка покраснел, из-за чего его веснушки на светлой коже перестали быть такими заметными. Его ответ заставил нас всех прыснуть от смеха, даже Розали дернулась и прикрыла улыбку кулаком, выдавая смех за кашель. Как по мне, Рон, да и остальные, путал понятия «влюбленность» и «простой интерес к личности». Мы знали друг друга довольно малое количество времени, за которое невозможно было полюбить кого-то. Для этого нужны годы. Пока мы разговаривали, то не заметили, как ученики окончательно собрались и расселись по местам, а их родители наблюдали, стоя позади всех стульев. На сцену вышел директор Дамблдор, одетый в весьма элегантный костюм антрацитового цвета и в небольшой шляпе, которую он потом снял и положил на кафедру рядом с микрофоном. Он просмотрел всех, приветствуя учеников и их семьи, затем прошелся взглядом по профессорам. Ряд из наших учителей сидел со стороны сцены и молча наблюдал за выпускниками, делясь своей радостью за нас. Профессор Макгонагалл встала со своего места и поднялась к Дамблдору, когда тот сделал ей знак подойти к нему. Я еще никогда не видела эту женщину такой красивой. Они с директором были примерно одного возраста, но сегодня она будто помолодела лет на десять. Прическа в этот раз не была собрана в пучок, а имела элегантный вид, как у принцессы Уэльской. Брючный костюм лавандового цвета ее буквально освежил и бросался в глаза, когда она встала на сцену рядом с директором. Ее глаза посмотрели в нашу сторону, и наши парни моментально приняли вид, что готовы внимательно слушать речь Дамблдора. Минерва Макгонагалл была нашим куратором, поэтому ее авторитет имел важность на нашем факультете. Речь Дамблдора была длинной, но не монотонной — он то с нотками радости вспоминал проделки учеников, то с грозным видом и голосом напоминал о том, что в колледже придется быть более дисциплинированными. Поблагодарил родителей за то, что воспитали таких как мы, и на этом моменте я невольно тоже обернулась, надеясь увидеть хоть кого-то из родственников, так волшебно появившихся на важном для меня дне. Я видела семью Уизли — всех, кроме двух самых старших братьев. Джинни сказала, что Чарли и Билл Уизли сейчас в других странах и не смогли приехать из-за работы. Рядом с семьей рыжеволосых стояли Поттеры — родители Гарри. Они все так радовались за своих детей, даже простым присутствием поддерживали Рона, Джинни и Гарри. На долю секунды меня одолела зависть. Раздавив ее своим мысленным каблуком, я резко перевела взгляд дальше и увидела своего личного охранника — Себастьяна. Дедушка приставил его ко мне еще когда мне было четырнадцать, потому что охранник до него, такой же мафиози «Volo della morte», погиб в одной из перестрелок то ли с бирмингемцами, то ли с русскими. Именно Себастьяна попросили приезжать в Хогвартс и проверять мое состояние, не напал ли кто из врагов или предателей мафии на меня. Среди толпы Себа, как я его называла, точно выделялся, но выглядел как мой старший брат. Его присутствие заставило меня уцепиться за ситуацию и не утонуть во впадине одиночества. Послав Себастьяну улыбку благодарности, на что он бросил ухмылку, засовывая руки в карманы прямых и строгих темно-синих брюк, я повернулась обратно, чтобы дослушать Дамблдора. Пару минут, и началась главная часть. Несмотря на то, что у меня были отличные оценки по всем предметам, а экзамены я сдала на высший балл, что сулило получение диплома с отличием, я все равно волновалась, когда директор начал пофамильно звать всех на сцену, чтобы вручить наконец то, над чем я трудилась два года. Когда прошли люди с фамилиями на «Д», у меня внутри все начало переворачиваться. Это был обычный страх старшеклассника, но для меня он был таким сильным, что казалось, я сейчас умру. Они пропустили меня, но все еще оставалась надежда, что меня выделят отдельно. Розали сжала мое запястье после того, как вызвали ее, тем самым поддерживая меня. Это не помогло. — И, наконец, единственная выпускница, закончившая с идеальным отличием — Гермиона Дагворт-Грейнджер. Гром среди ясного неба, который подорвал меня со стула и направил в сторону сцену. Аплодисменты и свист друзей направляли меня к директору, подняли мою руку, чтобы Дамблдор смог пожать ее. Даже Макгонагалл выглядела так, будто собиралась сейчас заплакать от радости. — Поздравляю, мисс Грейнджер. — Спасибо, директор, — мой голос осип до шепота, настолько я была рада. Пока спускалась обратно, я посмотрела на своих друзей и дальше, на Себастьяна, и даже он хлопал моему успеху и улыбался. Должна признаться, я редко видела такое его выражение лица — он, как и некоторые из синдиката, улыбались редко. Излишки профессии. Себастьян продолжал следить за обстановкой вокруг меня даже когда пришла пора подбрасывать вверх шапочки выпускника. Он получил прямой приказ дедушки, а возможно, и самого Тома, следить за мной сегодня, что не совсем играло мне на руку. Как телохранитель, Себастьян не мог пойти со мной на вечеринку — исходя из этого, надо было либо уговорить его пойти и вести себя как простой знакомый, либо сбежать. Мы с Гарри и Роном подошли к их семьям, пока Розали разговаривала с кем-то со своего факультета. Она еще не видела мою охрану, а когда увидит, то стопроцентно начнет поддевать меня. Пока Молли Уизли обнимала своих младших дочь и сына, Себастьян подошел ближе и встал возле меня, получая в свой адрес недоуменные взгляды. — Ты еще кто? — Рон, как обычно, сама тактичность. — Меня зовут Себастьян, и я телохранитель Гермионы, — спокойно ответил он на вопрос. — А не молод ли ты для телохранителя? — с сомнением спросила Молли, рассматривая его так, как делала бы любая мать, впервые увидевшая нового парня дочери. — Меня назначил босс, — просто ответил Себа, из-за чего я немного смутилась. Второй раз за день мне придется разруливать ситуацию с фразой о Реддле. — Ты второй, кто о нем говорит за сегодня, — сказала Джинни, тоже рассматривая его, как и ее мать. Она должна была помнить Себастьяна, потому что он порой сопровождал нас в походах по магазинам. — Вот только так и не понимаю, кто этот начальник. У Гермионы такой заботливый дядя? Я и не спрашивала никогда. Не дав хмурому взгляду Себастьяна смениться словами о том, что боссом является отнюдь не мой так называемый дядя, а будущий жених, пришлось ответить первой. — Да, вот такой у меня заботливый дядя. Если вы не против, мы отойдем ненадолго. Утянув за собой солдата под сомневающимися взглядами, мы направились к его припаркованной машине. Я должна была придумать, что с ним делать сегодня. У него наверняка были особые приказы на этот день. — Почему ты сказала про дядю? Насколько я помню, твой единственный дядя настолько далек для тебя и бывшего консильери, что ему абсолютно похуй, окончила ли ты школу или нет. Пытаешься скрыть правду о Реддле? — вопросы Себы были уместны, поэтому, когда мы дошли до его тойоты, я ответила правду. — А как, ты думаешь, поведут себя люди, когда узнают, что это все сделал мой жених, и к тому же непростой? Начнутся расспросы, о которых я бы даже думать не хотела. Все эти люди знать не знают о том, что мы члены мафии, они не подозревают даже почему я веду общение именно с Розали Лестрейндж, которая, по сути, должна быть мне соперницей, потому что мы были на разных факультетах. Посторонние не должны быть частью наших жизней. Я помню новый закон о том, что синдикат теперь закрыт для всех, кто не является нашим партнером. — Ты права, но услышав имя Тома Реддла они все вспомнят только о том, что он является директором компании, ведущей несколько бизнесов, начиная от ресторанов и заканчивая отелями. Так что не о чем переживать. Если бы кто-то узнал, что ты будущая невеста такого человека, тебя начали бы уважать еще больше, а слова имели бы вес, — он открыл машину, чтобы что-то достать с заднего сидения. Ей богу, если это еще один букет, я свихнусь. — Мне не нужно носить статус невесты Тома Реддла, чтобы иметь голос в «Volo della morte» — одной моей фамилии достаточно, чтобы закрыть рот всяким сплетникам. А здесь меня уважают за то, что я Гермиона Дагворт-Грейнджер — чертовски хорошая ученица, окончившая школу с отличием. — С этим никто не спорит, — сказал Себастьян, наконец доставая из машины то, что хотел. Это была целая корзина с разными вкусностями: от шоколада и батончиков до газировки и жвачки. Здесь даже лежал купон в знаменитый SPA-центр в Лондоне и какая-то книга. Этому подарку я однозначно была рада больше, чем простым цветам. — От кого это? — спросила я, беря в руки такой внушительный презент, и увидела небольшую открытку. Взяв ее и быстро раскрыв, не ожидала увидеть имена братьев Тома — Ричарда и Валерио. Валерио. Вот откуда я знаю это имя. Он был сводным братом нашего босса, появление которого здорово удивило всю верхушку мафии. Дедушка как-то сказал, что о его существовании пока не сильно распространялись — босс хотел использовать имя своего новоявленного брата как шахматную фигурку в своей какой-то хитросплетенной игре. Не вдаваясь в подробности, дедушка только попросил никому не говорить об этом, не то чтобы у меня была возможность это сделать. По сути, этот Валерио тоже был моим будущим деверем, и подарок от его имени однозначно говорил о том, что и обо мне он знает, может даже надеется на дружбу. Господи, Гермиона, как ты наивна. Второе имя — уже давно знакомое в наших кругах. Ричард Реддл был не только нашим новым консильери, но и одним из главных двигателей в системе нового английского синдиката. Если представить иерархию мафии в виде карточных мастей, где Том Реддл был тузом пик, а мой дедушка королем червей, то Ричард Реддл — туз треф. Он наш «Второй капо», ничуть не уступающий своему старшему брату. И этот человек подарил мне подарок? Взяв книгу в руки, я заметила, какая она старая — это было видно по обложке темно-синего цвета, на которой стерлось название, а из корешка торчали пара ниток. Пахла она как самые старые библиотеки, хранившие в себе сотни и тысячи книг. Она выглядела потрепанной временем, которое все же пощадило ее в какой-то степени, по крайней мере, страницы не выпадали из нее. Открыв ее, чтобы наконец узнать название, случайно уронила открытку, вставленную между страницами. Подняв ее с земли, я увидела витиеватый почерк, который можно наблюдать на старинных письмах в кино. Человека явно учили каллиграфии, в чем он преуспел. В душе я знала, кто мог это подарить. Если все остальное было от Валерио, то этот был от… «Поздравляю с окончанием школьной жизни, Гермиона. Надеюсь, эта книга тебе понравится. Ричард. P.S. Том не знает о нашем с Валерио подарке для тебя». На титуле книги было написано название: «Три товарища», а ниже была дата печати — 1937 год. В оригинале на немецком. Который раз за день меня одолевают удивление и невообразимый стыд. Сегодня братья Реддл проявили ко мне внимание, о котором я мечтала многие годы жизни хотя бы от одного человека. Не та наигранность, которую получаю на светских приемах, нет, — это была какая-то иная внимательность. Будто кто-то из семьи сделал мне очень приятный подарок. — Судя по твоей улыбке, тебе понравилось, — со смешком сказал Себастьян, о котором я даже забыла. — Да, передай им, если сможешь, конечно, большое спасибо. Убрав книгу аккуратно в корзину, а так же и свой диплом, я снова обратилась к своему охраннику: — Слушай, сегодня вечеринка по случаю окончания, и я хотела туда пойти. — Себастьян собирался сказать что-то, но я продолжила: — Одна. Не хочу, чтобы в моей компании, помимо друзей, был кто-то еще. Это мой день, и я не позволю кому-то из нашей семьи его испортить своим надзирательством. Себа прищурил глаза, напрягаясь от нашего разговора. Он понял, что я хочу, чтобы он пошел против приказа следить за мной. С одной стороны — я с просьбой, с другой — приказ дедушки и капо. — Я не могу этого сделать, ты сама знаешь. Мне придется пойти туда с тобой. Могу не лезть в твою компанию, буду из-за угла наблюдать за тем, как бы к тебе кто не пристал или не закинул наркотики в твой бокал. Меня начинали бесить наши правила. Свобода для таких девушек как я? Ага, сейчас, разбежалась и прыгнула в бассейн с шампанским. — Ладно, — гневно проговорила я, подхватывая корзинку с подарками поудобней. — В восемь жди у выхода из школы. Развернувшись, я пошла в сторону школы, чтобы оказаться наконец в комнате и выместить злость на чем-нибудь. Стоять рядом с семьями других у меня не было настроения. Себастьян запретит мне идти на вечер в честь выпускного, как только увидит, в чем я пойду, мало того еще и дедушке позвонит. Или сразу Тому. Блять.***
Я искренне надеялась, что Себастьян не начнет названивать дедушке, когда увидит меня в платье, которое я выбрала для вечеринки. Этот стиль точно не был похож на тот, в котором я ходила на званые вечера к семьям в мафии. Те мероприятия предполагали какой-никакой дресс-код, а эта вечеринка не подразумевала под собой длинные, закрытые и элегантные платья. Новое я выбрала сама, когда на выходных ездили в торговый центр. В тот раз я смогла скрыть покупку от своего телохранителя, сегодня же не смогу этого сделать. Платье бросалось в глаза тем, что было очень коротким, едва прикрывающим верхнюю часть бедер, и открытым в области плеч, не считая лямок. Ткань была легкой и мягкой, дуновение ветра могло его поднять и показать всем мое белье. Джинни сказала, что я буду светиться как диско-шар, потому что платье было блестящим, будто лепреконы посыпали его пыльцой феи. Когда я надела его после того, как были готовы прическа и макияж, мне пришлось согласиться с мнением подруги. Даже в свете ламп в комнате оно начинало переливаться при каждом моем движении. Выйди я в таком напоказ к семьям наподобие Малфоев, Ноттов или Гринграссов, меня бы окрестили шлюхой и повесили ярлык нарушительницы традиционной стороны мафии. Преувеличение, конечно, но именно так бы все и было. Я хотела, наконец, отойти от всего, что связывало меня со старинными укладами моей семьи, и начать с одежды показалось хорошей идеей. Интересно, как бы отреагировал Том? Когда я и Джинни были готовы, мы вышли, чтобы встретить Розали по дороге к выходу из общежития. По одному взгляду Лестрейндж мне были понятны ее мысли, которые она, возможно, озвучит чуть позже. Сама она надела платье более закрытое, но и не отвечающее правилам, которым нас учили с детства. По крайней мере, не я одна хочу идти против своего воспитанного в рамках второго «Я». — Нас подвезет Себастьян? — спросила Джинни, когда поправляла свое темно-зеленое платье, так отлично смотрящееся с ее рыжими волосами. — Да, я уговорила его. Минус в том, что он тоже там будет. Не уйдет, пока и я не уйду с вечеринки, — закатив глаза, я вышла во двор школы первой, заработав неприятный для моих ушей свист одобрения от парней. Какие-то выпускники со слизерина и парочка с когтеврана провожали меня сальными взглядами. Ненавижу, когда на меня пялятся в таком ключе. — Вы куда-то собирались? Идите куда шли и смотрите под ноги, — не только словами, но и взглядом хотела сказать, чтобы они валили нахрен, иначе за их физическое состояние я не ручаюсь. Себа уже заметил нас и надвигался явно с намерением свернуть кому-то шею. Вопрос только в том, мне или этим парням. — Пошли прочь, — мафиози встал возле меня и кивком головы указал парням в сторону, чтобы уходили. — Ладно, ладно, мы уходим. Встретимся на вечеринке, Грейнджер, — один из них подмигнул нам и, ухватив друзей, направился дальше. Тишина разразилась между нами четырьмя, теперь стоило только ждать гнева моего «надзирателя». — Ты же понимаешь, что увидь тебя кто-то из семьи, ты бы не смогла очистить свое имя, — укор слышался в мужском голосе, но он не смеет мне приказывать. — Никого из наших знакомых там не будет. И я надеваю то, что хочу. — Если бы кто-то из мафии был там, мне бы, возможно, не хватило смелости выйти в таком к ним. — А если я расскажу об этом кому надо? — Себастьян наклонил голову, разглядывая мое чересчур открытое декольте. — Давай, звони. Уверена, у капо так мало дел, что он сразу же примчится сюда. Тот задвигал челюстью от злости, а в глазах читались сдерживаемая агрессия и нежелание со мной возиться. — Так, стоп, сбавим обороты, — Джинни подошла к нам, отодвигая нас друг от друга руками. — Вы двое сейчас перегрызете друг другу глотки. Давайте признаем, что Гермиона шикарна, платье отпадное, и поедем наконец. К тому же, Себастьян, ты же будешь с нами, вот и включишь свой режим потрошителя, когда к ней пристанут. Мы уже задерживаемся, а я не хочу из-за вас заставлять ждать своего «Итальяшку». Мгновенное осознание после того, что она сказала. «Итальяшка», так еще и с именем Валерио. Бога ради, только не говорите, что парень, с которым она познакомилась в сети, может оказаться Реддлом. Я знаю, как некоторые из наших могут найти человека, а потом подмазываться к его окружению. — Ладно, поехали, — телохранитель отошел от нас в сторону машины, давая мне отдышаться. Секунда, и мы пошли за ним. Пока ехали, я попросила Джинни наконец показать фотографию этого ее Валерио. Даже Розали выказала интерес, но Уизли все стояла на своем, что мы должны увидеть его вживую. Внутри просыпалось какое-то странное чувство — я окружена. Конечно, это мог быть какой-то другой Валерио, ведь Себастьян ничего не сказал и не подал виду, что узнал того, о ком мы говорили в дороге. К слову, это не заняло много времени, и через полчаса мы были в особняка Флинта. Его поместье было большим, почти таким же, как на фотографиях, где мои молодые мама с папой стоят перед этим самым домом. Я часто ношу эту фотографию с собой, поэтому сразу увидела схожесть — сейчас я видела его похожую копию, вызывавшую во мне непрошенные воспоминания. К черту все, я пришла отдохнуть. Мы с девочками направились внутрь, а Себастьян следовал чуть позади, чтобы дать нам обещанное пространство. Тут было много машин, однозначно не принадлежавших ученикам нашей школы. Нет, нас, конечно, обучали вождению, но только у парочки человек уже были свои собственные. К слову, я тоже проходила курсы вождения и получила свои права. Люди, приехавшие сюда на этих тачках, вероятно, были студентами, но одна привлекала большее внимание, чем другие. Итальянский суперкар Maserati выделялся среди всех. Вот и снова эта дрожь внутри. Мы шли по аккуратно подстриженной лужайке мимо мраморного фонтана, подсвеченного голубыми и красными огоньками, когда Джинни воскликнула, что это машина Валерио. Ее подхватило желание поскорее увидеться с парнем, и от этого она взяла нас под руки поудобнее и повела внутрь дома через раскрытые двустворчатые двери. Музыка била по воздуху, разносясь по округе. Последние хиты, звучащие из колонок, отзывались в моей душе — одна из моих любимых — Drugs and money от Chase Atlantic. Такого большого скопления молодых людей я еще не встречала, потому что, как и предполагала, здесь были не только школьники. Студенты, облаченные в куртки с гербами своих университетов, собирались кучками, разливали алкоголь всем желающим и устанавливали все для того, чтобы сыграть в литр-болл. Большинство девушек льнуло к ним, желая почувствовать привкус зрелой любви или испытать новые ощущения от секса с парнями постарше. Вокруг столов, набитых закусками и газировками, стояли и разговаривали большинство учеников нашей школы. Комнаты были слабо освещены перламутровыми и синеватыми оттенками, но все-таки можно было видеть, как я свечусь светом, отражающимся от диско-шара, прикрепленного к потолку. Себастьян влился в этот поток, как свой. Он по долгу службы или привычки оценивал обстановку, задерживаясь взглядом на некоторых студентках, бросавших на него голодные взгляды. Ну конечно, как можно пропустить высокого брюнета в темном смокинге. Промелькнула мысль: а не поможет ли мне избавиться от его внимания одна из этих девушек? Какая-нибудь из них могла бы попросить его уединиться где-нибудь наверху, и пока они будут трахаться, я получу свою свободу. Пока Розали уделяла внимание своим сокурсникам, расположившимся возле бильярдного стола, я пошла искать Джинни, ныряя в толпу, чтобы избавиться от своего хвоста. Мы с девочками не обговаривали момент про не разделяться, поэтому сейчас я осталась одна. Дом состоял из трех этажей, и как можно было заметить, пройдя чуть дальше, гостей пускали только на первые два. Комнат явно было много уже и на первом этаже, поэтому Флинту и не было резона пускать всех на самый верх. Только если некоторые пары не хотели уединиться. Исходя из этого, найти здесь Уизли будет теперь проблемой, но она не могла так далеко уйти за короткое время. Решив все же немного выпить, я подошла к столу с алкоголем, беря в руки какой-то коктейль алого цвета. Проверить его на наличие наркотиков невозможно, поэтому я, наплевав на это, выпила коктейль залпом. Кисловатый привкус грейпфрута и сиропа ударил мне в горло, из-за чего я немного перевела дыхание, а на языке чувствовался терпкий, горьковатый привкус самого алкоголя. После второго такого мои руки и ноги немного расслабились и стали ватными. Похоже, основой коктейля была водка, джин или текила. Рядом со мной встала какая-то брюнетка, так же взявшая себе бокал, но уже с шампанским, и начала разглядывать толпу, будто выбирала кого-то. На ней было привлекательное обтягивающее платье темного оттенка, который был плохо различим в таком свете. Ее духи сладковатого привкуса затронули мои рецепторы, и я невольно закусила губу. Она была привлекательна, то что надо. Поборов все свое стеснение, я обратилась к ней с советом, наклонившись к ее уху: — Если ищешь кого-то, то там, — я указала пальцем на Себастьяна, — стоит один привлекательный парень. Он пришел сюда один, сама видела. Видимо, его позвал кто-то из студентов. Девушка покосилась сначала на меня, а потом на моего телохранителя, который что-то писал в своем телефоне. Не дай бог сообщение Реддлам. После этого она сказала «спасибо» и с ухмылкой направилась в его сторону. Через минуту я наблюдала за тем, как она начала кокетничать с ним, прикасаясь то к накачанным рукам, то к груди, наклоняясь так, чтобы Себастьян видел ее декольте. Рыбка попалась на крючок. Я взяла бокал шампанского в руку и пошла дальше искать Джинни. Пока пробиралась через танцующие тела, которые под силой музыки теряли свои внутренние зажимы, отдавались плавности созвучия нот, силе бушующего алкоголя и наркотиков внутри них, мое тело тоже переняло их энергию. Мечта — полностью отдаться атмосфере, забыть обо всем, что было и будет. Забыть о мафии, семье и чести, запихнуть это в задницу и, например, потанцевать с каким-нибудь симпатичным парнем. Возможно, это последняя моя такая вечеринка, поэтому я хотела взять от нее все. В толпе ко мне прижался какой-то парень, берясь за мои бедра. Он двигал нами в такт музыки. Я впервые танцевала, так сильно прижавшись к кому-то, виляя тазом, пока его руки гладили кожу на границе платья. Внутри меня все мгновенно расплавилось, и я подумала, что вот, наконец, получила то, что хотела. Повернув голову, я не смогла увидеть его лица, но как только почувствовала, как его встающий член прижимается к моим ягодицам, ударила его под ребра локтем и быстро вывернулась из его рук. Это все было не то. Я не хотела, чтобы заходило так далеко. Как у меня в этот момент не отключились мозги — это еще хорошо, и среагировала быстро, убегая от него подальше, теряясь среди других гостей. Джинни я так и не нашла, и поэтому пошла на второй этаж, надеясь найти ее там. Здесь было чуть меньше людей, но в основном все было таким же. Проходя одну комнату за другой, я нашла Джинни, обжимающуюся с каким-то темноволосым парнем. Он выделялся среди всех, потому что на нем был один из тех строгих смокингов, которые носят в «Volo della morte», а на руке блеснули часы Rolex. Пара целовалась и прижималась друг к другу всем телом. Руки парня ласкали Уизли по талии, чуть собирая ее платье, а потом опускались на ягодицы, сжимая их в своих руках. Сама Джинни не возражала, а, наоборот, все больше прижималась к брюнету, закидывая руки тому за шею, ногтями проводя по голове и спускаясь к лацканам пиджака. И при этом они двигались в такт музыке, можно сказать, даже развязно. Я стояла и ждала, когда же увижу его лицо. И вот, это он. Валерио, мать его, Реддл улыбался с ухмылкой моей лучшей подруге и что-то шептал ей на ухо. Я узнала его за секунду, потому что видела на фотографии, которую когда-то показал дедушка по моей просьбе. Надо уходить, пока он меня не увидел, потому что наверняка узнает. Развернувшись, я быстро зашагала к лестнице. Рядом был какой-то коридор, в который никто не заходил, потому что он был не освещен. Секунда, я не успеваю и ногой ступить на ступеньку, чтобы спуститься вниз, как меня берут в охапку и уводят от лестницы. Господи боже. Только не это. Какой-то парень схватил меня и своими крепкими руками впился в мою талию. Он держал меня так сильно, что заболели мышцы живота. Я начала вырываться, била ногами по его голени, руками по запястьям, но силы понемногу покидали меня, а голову застилал туман. Я не пила так много, но все же, похоже, это вызвало больший эффект, чем ожидалось. Или в бокале было что-то подмешано. Всем вокруг было все равно, что происходит между нами, потому что этот кто-то закрыл весь обзор своей спиной. Он потащил меня в тот самый темный коридор, подальше от шума, прикрывая одной из рук мое лицо, чтобы я не могла выдавить и писка. Мне еще никогда не было так страшно. Я билась не просто в физическом плане, но и в своей голове. Кричала о том, что хотела освободиться, чтобы кто-то помог мне, заметил, что здесь происходит. Естественно, этот крик, эту мольбу никто не слышал. Я тряслась в сильном испуге и слезах, потому что осознавала сейчас — если меня потащат и дальше вглубь, во тьму, то уже не смогут спасти. Страх быть изнасилованной. Я не могла бороться, не могла кричать, все, на что была способна — это пытаться вывернуться. Даже когда меня развернули лицом так, чтобы я могла увидеть своего будущего насильника, у меня не было сил ударить этого придурка в лицо. Руки не поднимались, ноги еле держали, и причина, по которой я все еще не расстелилась на полу, была в том, что меня силой прижали к стене, упираясь тазом в мои бедра. Этот парень, я его знала. Даже в темноте разглядела блондинистые волосы и черты лица. Кормак Маклагген. Сегодня он еще ни разу не подходил ко мне, и я надеялась, что он принял мой сотый отказ, решив пойти на вечеринку только со своими парнями. Его горячее пьяное дыхание касалось моего лица, когда он собирался меня поцеловать, но я не дала ему этого сделать, отвернув голову и снова попытавшись освободить хотя бы одну руку после того, как он заломил их за моей спиной. Он успел расстегнуть свои брюки, забираясь ко мне под платье. — Грейнджер, ты сегодня такая хорошенькая. Давай отметим выпускной как следует. Как противно. Ужасно. Отвратительно. Кормак освободил мои руки и закрыл ладонью мой рот, чтобы я не могла кричать. Всеми возможными силами я пыталась его отодвинуть, спихнуть, ударить посильней, но я была мелочью по сравнению с ним. Ну пожалуйста, кто-нибудь. Кормак забрался одной рукой ко мне под платье, собираясь снять трусики. Руками я отталкивала его, как могла. Помогите. Кто-то выскочил к нам в темень и ударил Маклаггена ногой в ребра с такой сильной, что тот отлетел на метр, с грохотом упав на паркет. Тем временем я сползла по стене, медленно осознавая, что произошло. Дыхание сорвалось к черту, а сердце не давало мне сглотнуть, потому что казалось, оно поднялось в самое горло. Мне банально не хватало воздуха от страха, нервов, всего. Руки должны были чувствовать что-то под собой, но не было ничего, потому что они потеряли всякую чувствительность. То ли на фоне паники, то ли потому что меня действительно чем-то накачали. Тем временем мой спаситель присел рядом со мной, зовя по имени, но я никак не реагировала. Это все происходило будто под толщей воды, настолько глухо мне было. Появился еще кто-то, второй. Он направился к встающему Кормаку, но не дал ему этого сделать, ботинком придавив горло к полу. Они что-то говорили. Я должна была прийти в себя, черт возьми. Ну же, Гермиона, будь собой. Сделав небольшое упражнение против панической атаки, которое я увидела однажды в интернете — сделать вдох, задержать на пять секунд и выдохнуть, и так пять раз — постепенно начала приходить в себя. Уже начинала воспринимать происходящее, как обычно: фигуры не были смазаны, я видела лица и слышала, о чем они говорят. Даже если я все еще была пьяна и накачена, все равно различила лица тех, кто спас меня. Передо мной на корточках сидел Валерио Реддл, с таким потерянным выражением лица и одновременно с испугом в глазах. Он переживал за меня? — Валерио? Парень улыбнулся мне. Был рад тому, что я узнала его, или что подаю хоть какие-то признаки жизни? У него была такая красивая и теплая улыбка, вселяющая доверие и надежду на то, что этот кошмар давно позади. — Да, это я, — ответил он просто. — Все закончилось, сестренка. Ты в безопасности. Валерио сделал движение рукой, хотел приобнять меня, но остановился, видимо, осознав, что сейчас не тот момент, когда я смогу вытерпеть подобное. Я наконец смогла сделать ровный вдох. Рядом, все еще прижимая ногу к горлу Кормака и играя с ножом в руке, стоял Ричард Реддл. Он повернул голову в нашу сторону и своими голубыми глазами, которые будто горели в темноте, начал осматривать меня. Чувство защищенности. Затем раздались еще одни шаги, уверенные и тяжелые. У меня не было сил ни анализировать то, кто это может быть, ни предполагать. Повернув голову, я увидела того, кого в глубине души хотела увидеть в данной обстановке. Том Реддл пришел ко мне.