Антиойкумена

      Белый свет, который ныне так мил Марципан, совсем недавно обжигал её глаза, понемногу заливающиеся молодой жгучей кровью. Это был её единственный путь – протискиваться вперёд по туннелю и передвигать тяжёлые конечности собственного тела. Колени еле сгибались, а локти уже во всю были изувечены острыми камнями, в полумраке обретающие черноту в своем блеске. Всё вокруг выглядело так, словно девушка никогда не доберётся до конца этого злосчастного пространства. Появлялись ощущения скованности и сдавленности, туннель сужался, хотелось упасть замертво на колкие угловатости камней и лежать, пока те не растащили кожу, мясо и кости по всей своей поверхности и не впитали кровавую массу в свою чёрную, нефтяную реальность, которую так и будет освещать таинственный, непостижимо белый, райский свет.       – А где вы были? – голос из прошлого беседовал с кем-то, но ответ второго был настолько тихим, что его почти не было слышно, – Как дома! – удивился он, вскрикнув,       – Неужели вы не видели, что она уже несколько часов так! – и тишина.       Продолжительный писк в ушах медленно уходил, и к этому времени Марципан почувствовала, как змеиный клык вновь впрыснул пронизывающий яд в её руку; он уже успел растечься, а грудной насос давно разносил по сосудам смесь крови и яда. Марципан смотрела в окно, безликим выражением лица оглядывая заснеженную долину и небольшой кусочек здания, облезлого и уродливого.       К кровати подползали странные люди, корчившие различные гримасы: они бранили друг друга, щупали, иногда проявляли вежливые жесты, очень даже манерные, но чаще дрались, и драки эти доходили вплоть до открытых переломов, сопровождающихся обильным кровоизлиянием. А однажды в комнате одного человека и вовсе забили до смерти. «Зачем ты его убил?» – почти безразлично, но с лёгким испугом в глазах спросила тощая, низкорослая женщина в белом халате, – «Зачем?». В тот день все молчали и лишь изредка один из них что-то невнятно бурчал себе под нос, постоянно сидя на старом, полуразбитом, но затёртом до жирного блеска коричневом кафеле.       Девушка думала лишь об одном: «Я хочу поговорить с доктором де Круз».       На следующее утро дверь комнаты открылась и в привычном шуму к кровати Марципан подошла высокая белая фигура, в руках которой был небольшой блокнот с утятами на обложке. Девушка водила глазами и заметила незнакомого ей человека.       – Привет, Марципан, – он не стал двигать близ стоящий стул и присел на другой конец кровати, – Доктор де Круз попросил меня зайти к тебе сегодня. Я знаю, что ты ожидала именно его. Не помнишь моего имени? – этот человек не делал пауз между вопросами, будто он заранее знал на всё ответ, – Зови меня доктором де Купаж. Я хотел бы обсудить с тобой то, что ты знаешь о себе, идёт? – после повышенной интонации к концу предложения мужской голос, на источник которого Марципан не желала поднимать глаз, снова сразу же продолжил, и это действие показалось Марципан проявлением неуважительного и бестактного тона, оно было почти омерзительным.       Мужчина был ей уже знаком. Его макушка небесно-голубого цвета озарялась тусклым свечением облаков, а на затылке висела длинная красная коса, которая небрежно упиралась секущимися кончиками в постель. Только в этот момент, внимательно разглядывая кончик косы, девушка заметила, что её постель такая же неприятная, как манеры доктора де Купаж.       Когда гость открыл свой довольно миленький блокнот, он стянул белую маску с губ и оставил её на подбородке, после чего повернул голову к пациентке.       -Так... Я хотел бы поговорить с тобой по душам. Ты можешь срываться и выражать свое недовольство, но для меня и даже для тебя это будет большим шагом. Я знаю, что ты, возможно, не осознаёшь своего состояния, но попробуй вспомнить, что будет в будущем.       – Марципан? – шептали они.       – Ты слышишь его? Он большой идиот, – гоготали они.       – Он странный. Он неправильный, – упрекали они.       Девушка не меняла выражения лица и продолжала смотреть на доктора.       – Тогда слушай, – он опустил глаза в блокнот и вытащил из пружины синюю ручку, – Ты уже подаешь первые признаки невербального общения, так что я буду просто задавать вопрос, а ты кивнёшь мне, если твой ответ «да», и мотнёшь ею в сторону, если твой ответ «нет». И вот мой первый вопрос, – де Купаж вновь заглянул в самую душу девушки, устремляя свои глаза в её широкие золотые очи, – Ты согласна со мной общаться? Доктор де Круз – мой друг. Он и твой друг тоже. Я тоже хочу быть твоим другом. Но чтобы быть друзьями, нужно разговаривать.       Марципан всё сидела и почти неподвижно моргала глазами, не отрывая равнодушного взгляда от зелёных омутов доктора де Купаж. Тот тоже ничего не говорил. Они сидели так около минуты, и лишь шорохи и шептания, доносящиеся из углов комнаты, достигали их зрительного контакта, грубо нарушая настрой девушки и раскрепощая её шаткую психику. Эта ситуация сильно давила на Марципан, но она не могла оторвать взгляда от неприятного доктора, словно он гипнотизировал ее своими глубокими зелёными радужками, искрившимися серым блеском, падающим с небес.       – Они тебе надоели, да? – заговорил он вдруг.       – Да, – вырвалось у девушки очень тихо и невнятно, но всё же она смогла дать ответ устами.       Марципан всё ещё смотрела в его глаза, однако они не выражали никакой реакции на её впервые сказанное за пять лет слово. Но кого он имел в виду под «ими»?       – Люблю сотрудничать. Тогда мы друзья. А ещё я рад за тебя, передам де Круз новость о твоём достижении. Он бурно отреагирует, представляю, как он начнёт плясать от радости, – де Купаж слегка улыбнулся и отвёл глаза в сторону, но его улыбка казалась невероятно искренней и доброй, что в каком-то смысле давало повод Марципан задуматься о хороших взаимоотношениях обоих докторов.       Она снова повернулась к окошку и утонула в непостижимой белизне и режущем глаз свете.