Антиойкумена

      Знакомая мелодия прорывалась сквозь темноту ночи, озаряемую леденящим душу светом луны. Марципан стояла посреди зелёных стен и сжимала в кулаках оранжевый подол платья. Она смотрела в грязный истоптанный пол ровно до тех пор, пока на мутных пятнах линолеума не показались чьи-то чёрные туфли, на матовом покрытии которых размывался свет подмигивающих люминесцентных ламп, грустно свисающих с потолка.       Девушка подняла голову и увидела перед собой на расстоянии вытянутой руки того самого мальчика в чёрной рубашке и такого же цвета брюках, которого она наблюдала сидящим на скамейке в этом самом коридоре незадолго до допросного кабинета. Его короткие смоляные волосы были гладко уложены; тёмные, почти чёрные глаза с пустотой таращились на уже знакомую ему особу. Он всё так же не двигался, как кукла. Они смотрели друг на друга какое-то время, но нерушимую тишину вдруг прервал хриплый голос мальчика:       — Я не должен быть здесь, — тишина нарастала, и он продолжил, — моё место занято.       Мальчик развернулся к Марципан спиной и начал отдаляться от неё, направляясь к окну. Девушка решила последовать за ним, так как идти в обратную сторону не имело смысла. Они шли размеренным шагом, спокойно ступая по больничному коридору. Впереди всегда статично висело окно, коридор никогда не заканчивался, но в какой-то момент мальчик остановился прямо перед оконной рамой. Он тихо постучал согнутым пальцем руки по стеклу и повернулся к белой однотонной двери, которая стояла почти у самой стены, но не была в неё вставлена, будто прибитая к полу. Мальчик открыл дверь, не обращая внимания на девушку. Марципан поспешила заглянуть за неё. В нос ударил свежий воздух. Девчушка завернула в дверной проём, и перед ней открылся живописный вид: небольшая каменная лестница из аккуратно выложенных гладких булыжников вела вниз мимо высоких клумб с разнопёрыми цветами различных форм прямо к песчаному берегу моря, над которым сгущались грозовые тучи; а ветер в это время развевал растрёпанные и грубо обрубленные локоны Марципан. Обернувшись, она увидела за собой только зелёную стену, выглядывающую из белого дверного проёма, плотно сидящего на ступеньке. Девушка направила взгляд к новой живописной картине:       — Ух ты…       Тишина шумом прибывающих волн и размывающегося песка преследовала Марципан всё то время, пока она шла вдоль берега, наступая по прохладным песчинкам босыми ногами. Стопы проваливались в песок, их обдувал идущий с моря ветерок, и ноги Марципан постепенно замерзали. Берег расстилался перед девушкой бесконечно прямым плато, однако Марципан чувствовала, какое это плато неровное: слева находилось море, которое сложило на дно свои аморфные руки, а справа виднелась возвышенность с высокими цветами, отделёнными от песка кирпичной стеной, и с редкими вишнёвыми деревьями с терракотовыми стволами, некоторые из которых облачились нежным розовым цветом, как по весне, а остальные были голыми и невзрачными, особенно на фоне серых, обещающих гром небес. В Марципан вновь подул порывистый ветер, и её лодыжки начали ощущать лёгкую ткань. Девушка опустила голову и увидела, какое длинное оранжевое платье с огромными жёлтыми цветами на ней висело, какой мягкой и приятной на ощупь была полупрозрачная ткань. Она только сейчас поняла, что на ней совсем не было обуви, но ей это не мешало — кожа чувствовала каждую песчинку, и эта шероховатая поверхность дарила некую заботу, некую теплоту, идущую от кончиков пальцев до самой макушки.       Музыка знакомыми ритмами раздавалась отовсюду, а может и звенела только в ушах Марципан. Гул, статично висящий в округе, торжествовал и перебивал музыку, пока та вовсе не утихла. Девушка шла вперед вдоль бескрайнего моря и постоянно оглядывалась. Она решила потрогать солёную воду рукой. Марципан присела около убывающей волны и опустила в неё пальцы, но белая пена, по обыкновению льнущая к берегу, почему-то удалялась от девчушки. Только когда она подняла взгляд на горизонт, Марципан заметила, как к ней прибывает более крупная, но не больше длины её локтя волна, и затем ощутила, как эта волна вдребезги разбилась о фаланги пальцев. Вдруг Марципан краем глаза заметила, как справа от неё кто-то такой же маленький, как она, присел рядом. Девушке стало так страшно, что она замерла и не могла пошевелиться.       Женский, почти ребяческий голос заговорил:       — Я хочу, чтобы ты умерла.       Марципан дернулась вперёд: ветер шатнул её в сторону, и она чуть не плюхнулась в воду, но удержалась ладонью на сыром песке. Она посмотрела на сидящую на корточках девушку, которая выглядела на шестнадцать лет. Её отличительной чертой были длинные вьющиеся до копчика лиловые волосы, закинутые за спину; чёлка была всегда зачесана назад и сливалась с густыми развевающимися на ветру локонами, а под ними красовалось готическое чёрное платье, покрытое такими же угольными рюшками и ленточками. Под её юбкой виднелись ноги, облачённые в белые колготки, а на стопах красовались блестящие чёрные туфли. Эта девушка улыбалась, брови были приподняты, а глаза всегда закрыты. Казалось, словно она всегда была чем-то довольна. Её внешний вид внушал только доверие, но это доверие угасало на фоне гнусной, гудящей энергии, источаемой из самого её сердца.       — Ты меня напугала… — сказала растерянно Марципан и встала, отряхнув ладони друг о дружку.       Её оранжевое платье намокло и слегка потускнело, а на сырой подол прилип песок.       — Да, я тебя напугала, — другая девушка тоже поднялась, расположив руки по швам. И лицо её было направлено к растрёпанным волосам Марципан. — Убирайся отсюда. Это моё место, — выражение лица этой странной дамочки не менялось. Она спрятала руки за спину и сделала шаг к вторгнувшейся на её территорию девчушке.       — Мне… Мне жаль, я не хотела тебе мешать, не злись, пожалуйста, — забеспокоилась Марципан и сделала шаг назад. Ей было страшно — эта незнакомка пугала.       — Уходи. Я не хочу тебя видеть, — утвердительный, даже весёлый тон вкупе с внешней улыбчивостью разнился с её словами.       Марципан уже нечего было сказать. Она держала руки у своих бёдер и сжимала пальцами лёгкое платье. Марципан потупила взгляд на странную девицу, которая почти не двигалась и казалась ненастоящей, кукольной, похожей на того тёмноволосого мальчика, но ужасно боялась ее улыбки в отличие от прямо сложенных губ мальчишки; аура её так и жаждала кровопролития. Марципан развернулась и обратно пошла к белой двери, придерживая подол, волочащийся по мокрому песку. Когда порыв свежего ветра дунул с моря, принося на оголённую кожу крошечные капли воды, она ещё раз обернулась к той загадочной и пугающей деве. Та всё еще стояла и смотрела вслед уходящему прочь кудрявому вторженцу, пока её лоснящиеся волосы, будто в толще воды, медленно вились в ту сторону, в которую дул ветер, к деревьям на возвышенности.       По телу пробежались мурашки. Теперь яд, который вливали медсёстры, стал ещё более ощутимым. Темнота.