Согрей меня своим теплом

Мягкая солома, застеленная темным полотном, отозвалась негромким шуршанием, когда Кол повернулся на бок. Он уже свыше часа ворочался на месте, не желая прогонять последние остатки сна. Бурная ночь, переходящая в раннее утро, забрала у него возможность отоспаться, а виной тому была ненасытная колдунья, заводящая вампира своей страстью. Разгар дня был не самым лучшим временем для отдыха: не проходило и десяти минут без того, чтобы с улицы не донесся раздражающий крик или стук, однако Кол с протестом не разлеплял глаза, а только натягивал плотную шерсть, служившую одеялом, до ушей. Рука Кола упала на место, где какое-то время назад лежала Ольга. Поерзав ладонью под мехами, первородный убедился, что колдунья его покинула, и от того с губ сорвался недовольный вздох. На активные шевеления под одеялом быстро среагировала пушистая хищница – черная кошка-фамильяр Ива. Она, обнажив острые когти, бросилась на руку с коротким предупреждающим мяуканьем. – Черти, – недовольно выругался Кол заученной у Ольги фразой и быстро вытащил руку. Ива стала ласкаться об торчащую голову мужчины, утыкаться влажным носом в щеки и мурчать, заваливаясь на бок. Кол вытер лезущие в нос кошачьи волоски и с прискорбным тоном, все же больше отдающим сарказмом, громко выдал: – А я все жду момента, когда приятное пробуждение подаришь мне ты, Ольга. Хотя бы в виде кошки. Кол прыжком уселся на импровизированной кровати и оперся спиной на стену, а пальцы зарыл в шерсти любимицы. Его пытливый взгляд пробежался по обстановке вокруг – главным образом в поисках Ольги. Колдунья вовсе не скрывалась. Она заняла место за столом, склонилась над миской с жидкостью и что-то бездумно шептала. Леденящий взгляд ее был направлен внутрь чаши, пока руки сжимали неровную столешницу. Парочка зажженных свечей без остановки трепыхалась, будто бы поддергивалась дуновением ветра. Легкая льняная рубашка – единственное, во что была одета Ольга, – вымокла в плечах. Образовавшаяся на половицах лужа отражала золото пламени. На стенах и потолке блуждали бесформенные пугающие тени. Они опасно окружали и угрожающе нависали над Ольгой со всех сторон. На ритуал неотрывным, немигающим взглядом смотрела Ива: ее зрачок ширился, заполняя чернотой всю желтовато-зеленую радужку. Кошка выгнулась, шерсть ее встала дыбом, а уставившись за спину Ольги, она испустила глухое, но злое шипение. Кол заинтересованно наблюдал за прохождением неведомого ему процесса, сдерживая нарастающую тревогу. Новый этап переживания породил начерченный мелом круг вокруг Ольги, обычно обозначающий барьер. Кол предпочел не оставаться в стороне, а понаблюдать ближе и, возможно, предотвратить последствия, только у Ольги были свои планы на этот счет: заметив движение в свою сторону, она уставилась на него пугающе холодными глазами и вскидыванием руки вызвала поток воздуха, который по ее повелению, грубо подкинув, вернул Кола в кровать. Мрачный взгляд Ольги наткнулся на ошарашенного и явно недовольного первородного. Она мимолетно улыбнулась ему, как бывает только лишь, когда ей необходимо извиниться. «Ты швыряешь меня через всю комнату, а потом улыбаешься, как ни в чем не бывало, словно это поможет загладить твою вину», – возмущался про себя Кол, пристально наблюдающий за ритуалом. Чаша без воли колдуньи дрогнула, будто бы сосуд намеренно качнули. Ольга исказилась видимым недовольством, что бывало с ней крайне редко при ее характерном непоколебимом и вечном спокойствии. Она звонко ударила ладонью по столу и от того неестественно выгнулась в пояснице. Ее шепот становился громче, злее. «Уходи», «возвращайся», «обратно», «Водяной», – отчетливо различал в словах опасного ритуала настороженный Кол. Попытки прогнать непокорную сущность прервались несдерживаемым потоком мутной воды, что полилась изо рта колдуньи. На губах и подбородке застревали и оставались куски водорослей, поблескивала рыбья чешуя. С ритмичным стуком на половицы обрушались капли, срывающиеся с духа Вод. Комната скоро наполнилась запахом застоявшегося цветущего озера. На помощь задыхающейся хозяйке сорвалась Ива. Кошка прыжком преодолела барьер, проскочила мимо горящих свечей и устроилась на плечах Ольги, не прекращая при этом громко и угрожающе шипеть на разбушевавшегося духа. На месте не смог усидеть и Кол. Он с вампирской скоростью потушил свечи и перевернул наполненный сосуд. Ольга движением руки сумела направить его на необходимую ей вещь: то был комплект потертого зеркальца и гребня с мастерски вырезанными узорами. Кол вложил подношения в трясущиеся руки колдуньи и вооружился мешочком рябинового пепла, чтобы в случае чего прогнать назойливого духа более радикальным методом. Однако запасной вариант не потребовался. Водяной без раздумий забрал подношение и исчез, возвращая Ольге возможность дышать. Кол подскочил к колдунье и обхватил ее распущенные волосы, пока та содрогалась в попытках избавиться от застрявшего в горле водного растения. – Водяной сегодня не в духе, – равнодушно бросила Ольга, вытирая ладонью влажное лицо. – Мерзавец забыл с кем связался и от того позволил много лишнего. Я ему напомню, что такое уважение. В следующий раз он и грамма зерна не получит. Кол, утопая босыми ногами в оставленной Водяным луже, наклонил голову и с удивлением глядел на безразличие Ольги. Он аккуратно подступил ближе, заходя со спины к девушке, и наклонился к уху, загораясь легкой улыбкой: – Позволь задать вопрос, – витиевато начал Кол, водя указательным пальцем по вымокшей женской рубахе. Его дыхание отдавалось на коже Ольги мурашками, – для чего тебе вообще понадобился этот водный дурень? Ольга повернулась лицом к Колу и внимательным взглядом пробежалась по нему, прежде чем неторопливо и тихо, с долей откровенного заигрывания, ответить на его вопрос: – Прежде всего, Кол, он отвечает на мои вопросы касательно будущего. Цена не так велика, а сведения более чем правильные, поверь мне, – мокрая рука легла на щеку Кола, пока острый ноготь слегка царапал его мягкую кожу. – Неужели ты за свою долгую вампирскую жизнь не встречал ничего подобного? С твоим интересом к магии меня это забавляет. – Не то, чтобы у нас были всезнающие духи из глухих болот, питающие слабость к зеркалам и гребням, – саркастично отшутился Кол и вернулся на кровать, прихватив с собой изученный до дыр гримуар. Он закинул ногу на ногу и уставился в книгу, безразлично листая страницы в поисках чего-нибудь особенного. – И что же ты узнала? – Сегодня заглянет долгожданный гость и нам будет представлена некая авантюра, что откроет для нас новые горизонты, – отчитавшись перед скептично настроенным Колом, Ольга преступила к уборке оставленного после ритуала погрома. Первым делом она сняла с себя рубаху и ей же стала водить по поверхностям, впитывая воду со стола и пола. – Не находишь это весьма расплывчатым сведением? Представим, что к нам придет мамочка беременной коровки и в качестве авантюры попросит тебя принять роды, ну, а горизонты перед нами будут и впрямь привлекательные – графинчик парного молока, – наполненные хитринкой глаза с кривых рукописей перескочили на Ольгу, но та ровным счетом никак не отреагировала: пожалуй, природное спокойствие было той самой причиной, по которой колдунья могла терпеть извечные шутки Кола. – Стало быть, ты надеялся, что Водяной нам распишет ответы примерно так: ночью четвертого числа четвертого месяца четыре раза постучат в дверь четыре черта, под лай четырех собак пройдут они четыре двери… – стала на ходу выдумывать Ольга, прожигая взглядом Кола, улыбка которого ширилась каждый раз при произношении цифры. – Примерно так, – парировал Кол той же фразой. Ольга еще какое-то время наблюдала за возлюбленным взглядом спокойным и изучающим, а после вернулась к уборке. Она расставила свечи на полки, вымыла сосуд и вернула его к другой посуде, протерла стол и половицы, и, когда все было сделано, пристроилась на кровать к Колу. Тот лежал, в который раз пробегая по записям, и взгляд его был наполнен тоской – ничего нового он не узнал, потому отчаянно желал приступать к практике. Ольга повернула его голову к себе, придержав подбородок пальцами, и приблизилась к нему на расстояние, при котором ее жгучее дыхание обжигало губы. – Уверена, что это связано с книгой, Кол, – с возбужденным интересом прошептала Ольга, настроение которой менялось всякий раз, когда предметом разговора становился заветный гримуар. – Кто-то предложит себя в качестве эксперимента? Даже с нашей чудесной жизнью это звучит неправдоподобно, – с долей скептицизма ответил Кол. – Мы либо действуем, невзирая на согласие выбранного человека, либо нам никогда не видать того, кто решится на это, поэтому только и останется мусолить страницы до тех пор, пока они не распадутся в руках. – Когда ты голоден, то становишься невыносимо раздражающим, – Ольга закатила глаза и отпустила его лицо. Времени пролеживать бока у нее не нашлось, поэтому колдунья решительно приблизилась к дубовым сундукам, вытащила оттуда мужскую косоворотку, порты, темный кафтан. Одеваясь, она еще не раз одарила Кола недовольным взглядом и уже готова была выказать ему свое недовольство, как с грохотом что-то врезалось в дверь. Кол лениво потянулся, прыжком залез в штаны, через голову натянул помятую рубашку и, переглянувшись с Ольгой, отправился к входу. По двери отчаянно барабанили, гремели и неразборчиво вопили. Звуки казались угрожающими, словно выл разъяренный зверь. – Открывай, Колдунья, открывай, создание ты Дьявола, прости Господи! – слышалось с улицы завывания незнакомки, от ударов которой задвижка двери прискорбно скрипела. – Уверен, что пришли предложить нам авантюру, – посмеялся Кол и закинул кочергу себе на плечо. Дверь он открыл с радушной улыбкой, за которой скрывалось не что иное, как угроза. – Ты кто таков? – с прямолинейным вызовом на Кола набросилась незваная гостья. Видно было, что та спешила издалека. Щеки ее пылали алым, шелушились от противного ветра, на торчащих локонах украшением блестели упавшие с деревьев снежинки, а порты вымокли выше валенок от растаявшего снега. Женщина раздувала ноздри от злости, на лбу выступили вены, лицо корчилось в гневной гримасе. Горящие лихорадочным огнем глаза уставились на кочергу, которую Кол намеренно взвешивал в руке с характерной ему загадочной ухмылкой. – Помощник Чародейки. По всем вопросам можете обращаться ко мне. Так что же тебя интересует? – небрежно поинтересовался Кол, облокотившись двумя руками на кочергу, что теперь держала весь его вес. – У нашей коровушки молоко скисло. Что же это такое творится, ответьте же мне?! – гневно трясла руками женщина, взывая к справедливости. – Это все она, колдунья, обратилась в колесо от телеги, подождала, пока в хлеву никого не останется, а потом и содеяла грех. Коли есть у тебя ко мне неприязнь, так бишь и сказала, а то губишь, губишь животинку, нас губишь! Ничего в тебе человеческого нет! Только лишь боль приносишь в жизнь ты нашу деревенскую. И откуда в тебе это все? Ведь бабка твоя – Мать. Мы супротив нее и слова не скажем, все, как она велит, делаем. А чего же ты на нас обиду затаила, что погубить нас всех желаешь? Аль зависть в тебе взыграла? Побойся Бога! Женщина кричала, заглядывая в избу в надежде, что все слова ее Ольга услышит и одумается. Порывистые речи были несвязны. Она выплевывала из себя всю горечь и разочарование, которые только могли в ней вместиться. На моменте представления Ольги колесом от телеги Кол задорно захохотал. – Закончила, матушка, исповедоваться? – резко прервал собственный смех Кол и в момент вернул себе скучающее выражение лица, с которым он оглядел женщину. Та распалилась еще больше от нахальства и безразличия помощника. Тут терпение Кола лопнуло: грубо схватив за шиворот, он втащил женщину в избу и с хлопком закрыл за ней дверь. Под глазами молниями расходились черные вены, острые клыки угрожающе выглядывали из приоткрытого рта. Первородный представлялся неминуемой опасностью. Женщина истошно закричала, испугавшись монстра перед собой, и этот мерзкий звук Кол захотел выбить из нее кочергой. – Мы ничем не можем вам помочь, – Кол широко замахнулся, но оружие выскользнуло из его рук и вскоре оказалось у Ольги. – Только не в моем доме, – сухо предупредила хозяйка вампира и вернула кочергу в положенное место. – Но, раз уж она здесь, можешь перекусить. Дважды Кола просить было не нужно: в тот же момент он вонзил клыки в шею женщины и с восторгом ощутил, как по полости рта разливается густая субстанция. Вампир делал торопливые неряшливые глотки, все сильнее сжимал жертву в своих руках, пока та безвольно обмякала. Рот ее беззвучно открывался и закрывался, а глаза, наполненные искренним ужасом, смотрели далеко вперед. Ольга напомнила Колу, что ему не стоит осушать тела, и тот нехотя бросил женщину на пол. Он еще некоторое время собирал большим пальцем подтеки крови, оставшиеся на подбородке, и с наслаждением вкушал языком каждую каплю. – Подними ее и посади на лавку, – властно распорядилась Ольга, присаживаясь перед ушатом колодезной воды и не дожидаясь выполнения приказа, принялась читать заговор. Она невесомо водила ладонь над рябью, появившейся на водной глади. Торопливый говор эхом отражался от стен. Приятный мелодичный распев заставлял прислушиваться. Женщина, лежащая ничком, жалобно кряхтела и изредка шевелила конечностями. Почувствовав приближение монстра – его тяжелые шаги, отдающие вибрацией по телу, – пострадавшая завыла раненым зверем. Она пыталась ползти, но скоро почувствовала на плечах чужие руки, тогда слезы от приближающейся кончины смешались с выступившей на теле и лице испариной. Кол приволок податливое тело на лавку. Его забавляло оцепенение, с которым жертва смотрела на «палача», мольба и дрожь, непременно выдающие дикий, необузданный страх. Первородный присел перед женщиной и, дожидаясь, когда Ольга закончит заговоры, все сильнее и сильнее ее запугивал: то обнажал клыки, приближался и громко смеялся, то смотрел на нее черными глазами. По возвращении колдуньи, обезумевшая от страха гостья вцепилась в собственные волосы. Крепко зажмурив глаза, женщина тянула и вырвала с головы клочья. Кол равнодушно наблюдал за истязаниями, за что получил крепкую затрещину от Ольги. – Внуши ей успокоиться, милый Кол, – схватив его за щеки и больно надавив ногтями, нарочито вежливо и мило попросила Ольга. Прервав его попытки пререкания, она шепнула на ухо: – Помнится, что ты просил напомнить тебе, что со мной лучше не ссориться. – Мне не нравится, когда мной командуют, но ты, опасная колдунья, прекрасно убеждаешь. Буду считать это просьбой, а не приказом. На щеках Кола остались красные отметины, когда он стянул руки Ольги с лица и нехотя отправился выполнять поручение. Через минуту женщина по велению первородного сидела смирно, тело больше не била отчетливая дрожь и волосы отныне не выдирались с корнем. Пустой взгляд и мокрое лицо от слез – зрелище, больше не приносящее удовольствие Колу, потому он устроился на скамье поодаль, скрестил руки на груди и зевнул. – Послушай меня, Клавдия, – Ольга присела к женщине и влажной тряпкой стала обтирать лицо. Голос ее был донельзя спокойный, умиротворяющий, как и легкие плавные движения. Кол в который раз удивлялся, как на такую агрессию можно отвечать столь нежными и ласковыми действиями, как после грязных обвинений можно со всем радушием протягивать руку помощи. – В бурдюк перелила я воду заговоренную. В ночь ты ей корову обмой, а потом хлев свой окури. Еще оберег тебе дам. С утра ты на колокольчик коровий повесь, да гляди, чтобы не потерялся. Вернется и молоко хорошее, вкусное, на всю семью тебе хватит, да и телочка станет куда крепче, словно помолодеет, – колдунья прикоснулась к отметинам от укуса, обмазала лечебной мазью из пузырька и поверх прикрыла чистой тканью. – Пускай о тебе забудет, помощник ты мой этакий, только советы мои помнит пусть. После очередного внушения, Ольга отправила Клавдию домой, вручив ей кожаный сосуд с заговоренной водой, крохотный оберег и скрутку нужных трав. Но не успела она отойти от двери, как в ноги ей рухнула другая красная девица, обхватила ее руки и давай слезно молить о помощи: – Ольга, милая, коли подруга ты мне, сделай приворот на Третьяка. Страсть люблю его, не могу! А погани его, Верке, болезни нашли, порчу наколдуй. Отнимает она у меня любимого, а без него впору с косой в поле! – Вставай да в избу проходи, нечего на морозе такие дела обсуждать, – Ольга поставила на ноги молоденькую девочку, здоровую и светлую, и движением руки велела пройти внутрь. Та без конца лепетала о несчастной любви и выдумывала интриги, побудившие ее обратиться к магии. – Вот вы завистницы и лицемерки, – вставил свои пять копеек Кол, в пол уха выслушав, что Вера, на которую порчу наслать хотят, якобы носит под сердцем ребенка Третьяка, но на деле лишь обманывает, чтобы у мужчины не оставалось выбора. – К магии обращаетесь, хотя в церкви ходите, исправно Богу молитесь, на Рай надеетесь. Ты сопернице своей хворь желаешь, а может она от нее умрет? Не твоих, стало быть, рук дело это будет, так ты думаешь? А если ребенок у нее и впрямь, то и ему от порчи явно не праздник будет. Ольга взглянула на него с видимым утомлением, которое Кол безошибочно узнавал. Колдунья не редко исповедовалась ему, в ночи рассказывая, как устала она от решения мелких деревенских проблем, от интриг и разбирательств, как на деле ей хочется прославиться иным, но пока за ней остается титул Повелительницы Хворей и Заклинательницы Приворотов – Черной Колдуньи, из-за которой деревню преследуют беды. – А ты больно знаешь! – разгорячилась девица, испытав удар правдой по совести. – Довольно, – грозно прервала начинающийся спор Ольга. – Приворот я сделаю, а вот за порчей ко мне не ходи. Людей калечить мне пока без надобности, к тому же, прав Кол, потом плакаться и раскаиваться начнешь, да уже поздно будет. Хватит тебе и того, что Третьяк ненаглядный хвостиком ходить за тобой начнет, что не отвяжешься, а, может, пожалеешь. Гостья пыталась возразить, настаивала на своем, только Ольга была непоколебима. Сошлись на одном лишь привороте. Колдунья попросила девушку узелок завязать и слова заветные над ним произнести, что та и сделала: – Обращусь к красавице — сделай милость, сотвори любовь супругу наречённому по мне, Третьяку. Пусть найдёт он меня, Голубу, как Макошь велела, и чтобы разгорелась у нас любовь. – На алтаре должны вы дань богине отдать, подношение сделать, тогда любовь ваша будет долгая, искренняя, как того желали. А теперь ступай, Голуба, – Ольга потирала виски и прикрывала глаза, утомленная предшествующими скандалами. – На свадьбу вас приглашу… – Вот уж не нужно, – в один голос возразили Кол и Ольга. – Тогда, после свадьбы, коли она случится, принесу тебе все, что нужно для благодарности! Щедра буду, но с порчей щедрее была бы, – вставила Голуба, но после угрожающего взгляда Ольги, поторопилась на выход, решив не играть с судьбой. – Что ты говорил? Без согласия? – после продолжительного молчания и поглаживания притихшей Ивы, Ольга повернула голову к Колу и улыбнулась. Прежде она явно обдумывала его слова и теперь была готова принять их правоту. Колдунья преодолела небольшое расстояние между ними и уселась на колени Кола. Она шептала с придыханием, поглаживая мужскую шею и плечи. Искренность и взаимность этих отношений складывались от того, что кроме друг друга никто не поддержит их в таких безумных начинаниях: – Пускай будет так. Мы выберем здоровую девушку, проведем обряд – из книги мы узнали все, что нам нужно. Посмотрим на реакцию организма, и быть может, у нас с первого раза получится создать колдунью, – заворожено девушка смотрела в глаза первородного, и не было предела ее вдохновению и восторгу. – Мы создадим первый ковен ведьм, Кол. Ведьм, которых мы сотворили сами. – Пора бы уже бросить вызов естественной природе ведьм, – Кол с истинным наслаждением произносил эти слова, зная, что от свершения замысла они попадут в историю магии. – Зародить потенциал в сформированном человеке, у которого нет никаких шансов стать колдуном, – мы сможем самостоятельно определять, кто заслуживает такого дара. Словно укус вампира или оборотня. Воодушевленный разговор прервал очередной стук в дверь. Кол и Ольга синхронно выдохнули от недовольства. В этот раз нарушил их покой не абы кто, а бабушка Ольги, решительно прошедшая в избу и без приглашения. Старуха, по обыкновению укутанная в серые пуховые платки, торопливо стучала изогнутой палочкой, пока не нашла себе места на лавке. Правый глаз до сих пор не открывался, а левым она быстро шарила по хате и скоро остановилась на вампире. Морщинистое лицо посмурнело, брови, а вернее оставшиеся на их месте волоски, будто бы срастались на лбу – так сильно старуха нахмурилась. Она тяжело дышала от спешной ходьбы по бездорожью, но и это не помешало ей в тот же миг прочесть заклинание, приносящее Колу невыносимую боль. – Прекрати! – Ольга прикрикнула на бабушку, испуганно подбежала к Колу и попыталась снять или перенять его боль. Тот, морщась и кряхтя, рухнул головой ей на плечо. – Не распоряжайся в моем доме. Нечего калечить моих друзей! – Упыреныш тебе не друг, сколько тебе толковать, Ольга? Ты не глупая девка, а якшаешься с ним, словно не понимаешь ничего! – старуха стукнула палкой, чем вызвала громкий стон вампира. Кол находился словно в коматозе. Слова до него долетали обрывками, тупой шум в голове заглушал большую часть диалога. Открывая глаза, он слеп от света, а любой шорох, звук отдавался в тело болезненной пульсацией и острым желанием срочно это прекратить. Он будто бы вернулся в состояние новообращенного, когда все чувства гипертрофированы. – И ты, и Анна. Говорила ты ей, кто перед ней? Говорила, что упырь за ней по пятам следует? Ох, Ольга, видела я их сегодня и, сдается мне, дела у них как у пары опосля свадьбы. – Не твое это дело, бабушка. Сама она решает. Все, что хотела ты, то я передала, вербеной напоила. Если вампир ее не страшит, то пусть так и будет. Нечего в отношения чужие лезть. И в мои не стоит, – Ольга поглаживала Кола по голове, перебирала его волосы и каждый раз сопереживающее прикрывала глаза, когда тот хрипел и стонал. – Не мучай, бабушка… – Помяни мое слово – кровопийцы настоящая проблема. Никакая вербена от смерти не спасет, ни оберег, ни рябина. Надоест им с вами играть, так они и голову вам с плеч, Оленька, – старуха вкладывала в предостережения всю душу, надеясь, что так непокорная внучка услышит, увидит ее заботу и переживания. – Ничего ты об этом не знаешь. Ничего ты о них не знаешь! Уходи лучше, сама я разберусь со всем, уж не маленькая. – Глупая ты, Олька, ой, глупая, – бабушка расстроено качала головой. – Жизнь ты себе калечишь. Почувствую я, что дело неладно, запомни: погоню их отсель, всю деревню созову, с факелами на них пойдем, колья для них изготовим. Ольга молчала, вкладывая в свой взгляд открытый протест и обиду. Пальцы ее зарывались в волосы мучающегося Кола все глубже и глубже. Она поддерживала падающую все ниже и ниже голову, прикладывала к своей груди, сердце из которой отчаянно пыталось выскочить. Старуха побрела к выходу, удостоверившись, что разговора с внучкой не выйдет. Со стуком входной двери состояние Кола улучшилось. – Теперь понятно, в кого ты такая, – прохрипел Кол, постепенно приходя в себя. – Какая? – Ольга опустила к нему голову и щекой прислонилась к макушке, наконец, возвращая возможность спокойно дышать и отбрасывая нахлынувшие переживания. – Сильная, опасная колдунья, – тихо посмеялся Кол. Следующий час прошел удивительно спокойно. В дверь больше не ломились ни разочарованные, ни нуждающиеся, и потому Кол и Ольга вернулись в постель и погрузились в обсуждение задуманного. Рядом с ними мурчала Ива, радуясь, что безумный день подходит к концу. Однако вечер привнес в колдовскую идиллию свои корректировки. С неожиданным визитом заявился на порог Элайджа. – Так-так-так, – приветствовал брата Кол, облокотившись на наличник двери, – на пороге стоит старший братец, а это значит, что от меня вновь что-то понадобилось. Ты же не пришел просто так меня навестить от того, что соскучился? – Скорее, мне необходима хозяйка этого скромного жилища, – поправил Кола Элайджа с тенью ухмылки. – Ольга, все указывает на то, что нам сейчас предложат авантюру, – Кол развернулся на пятке и развел руками, – выходит, что Водяной был прав. – И что же тебе нужно, Элайджа? – Ольга встала рядом с Колом, зеркально отразив его позу. Они вдвоем пугающе хитро ухмылялись. – Клаус хочет отомстить Драгораду, и для этого ему нужна твоя помощь, Ольга. Мне неведомо, в чем заключается план, потому как он сказал, что расскажет всем сразу. – А что же твой брат сам не навестил меня? Испугался, что я вновь обойдусь с ним довольно грубо? – мелодичным наигранным сопереживанием протянула Ольга. – Если бы Варвара не была моей подругой, и мой подводный информатор не дал бы мне кое-какие сведения, не было бы ни малейшего шанса, что я бы пошла на это. Хотя, постойте-ка, если бы Клаус Майклсон приполз просить меня на коленях, я бы подумала. – То есть, это согласие? – Элайджа постарался пропустить мимо ушей высказывание Ольги и сконцентрироваться лишь на ответе. – Да, отправляемся. И я надеюсь, он придумал что-то под стать тому, какое убогое и мерзкое существо этот Драгорад.