Сентябрь 1994-го
Золотистый туман так ласков. Смягчает очертания, баюкает ощущением спокойствия. «Эмма! Эмма!..». Скоро-скоро она поймет, кто протягивает к ней с нежностью руки… Идет навстречу… Ближе, ближе… Резкое дребезжание звонка в дверь развеяло очарование сна, впервые такого яркого, спокойного, как в далеком детстве. Широко раскрытые темные глаза Эммы смотрели на резной потолок спальни, затем увидели ярко-рыжие всполохи за окном. Они подбирались прямо к окну. Осязание вернулось через пару секунд, и девушка закашлялась. Надрывная трель продолжалась, как и стуки по двери, и крик соседки. – Эмма! Левакова подскочила с кровати, не успев даже ничего сообразить, и побежала в коридор. Соседка напротив стояла в охапку с закутанным в отвороты халата котом. – Горим, Эмма! Быстрее документы хватай! Документы! Там еще и Широ в огромном террариуме спит мирным сном на кухне. Эмма заметалась по квартире, на ходу натягивая первые попавшиеся вещи, забежала в кухню, подхватила увесистый аквариум, быстро вырывая шнур ультрафиолетовой лампы. Из спальни доносился нестерпимый запах гари. Девушка стянула рюкзак с крючка вешалки и выбежала следом за перепуганной насмерть соседкой. – Что случилось-то? – Левакова натянула воротник свитера на нос, стараясь практически не дышать. Два этажа заволокло едким дымом, сизый туман выедал глаза. Соседка только на улице, осмотрев кота, смогла продышаться и ответить: – Лилька, дура, белье над плитой сушиться повесила и заснула! Эмма опустила террариум около своих ног. Агама тревожно оглядывалась и беспокойно бегала по своему домику, и девушка постучала по стеклу ноготком, привлекая его внимание. – Тс-с, Широ, мы в порядке. – Как ты с таким чудищем смешным живешь? – покачала головой соседка. – Не страшно? – А чего его бояться, – нехотя отозвалась Левакова. – У каждого свои предпочтения. Пожарные машины прибыли во двор через пару минут. Сирены заливали округу тревожными возгласами, спасатели из шлангов топили огонь густой пеной. Огонь, объявший второй этаж, неумолимо распространялся на третий, как раз ставя под неминуемую угрозу квартиру Эммы. Лилька, виновница пожара, с этажа ниже, сидела на скамеечке и утирала слезы, наблюдая, как из окна ее квартиры пляшут острые языки пламени. Взбудораженные соседи сновали на безопасной территории, кто-то охал, кто-то шипел проклятиями. Все соображали, куда податься в два часа ночи. – Ваша экзотика не ядовитая? – водитель оглянулся назад через плечо. Левакова едва справилась с желанием не закатить глаза, фыркнула. – Только с особо любопытными индивидами. Таксист кашлянул, но промолчал. Машина через несколько минут доехала до точки назначения. Эмма аккуратно вытащила террариум, кинула в окошко пару купюр водителю и медленно зашагала к запасному входу спорткомплекса «Эгиды». Через несколько минут в главный зал вбежал настороженный шумом охранник с выставленным вперед пистолетом, выхватывая светом фонарика усталое женское лицо. – Пушку-то опусти, пионер, – буркнула Левакова, продолжая шагать в сторону спортивного зала. – Эмма Альбертовна? – Нет, папа Римский. Рудик, шагай на свой пост. – А вы как тут? Время-то… – Соскучилась, аж душа горит, веришь? – буркнула она, звякнув ключами. Охранник приблизился, но перед его носом хлопнула дверь с табличкой: «Директор спортивного комплекса Левакова Эмма Альбертовна». Мужчина растерянно почесал затылок дулом пневмата, пожал плечами и двинулся обратно на свой пост. Эмма разместила Широ на своем столе, пододвинула к террариуму настольную лампу, погладила питомца по шипам на голове. Только после этого агама довольно фыркнула, свернулась в уголке и успокоилась. Девушка обреченно выдохнула и плюхнулась на диван. Произошедшее сегодня выбило из колеи настолько, что мысли теперь беспокойным роем кружились в голове. Вернуться в квартиру можно будет только спустя пару дней, а на ремонт ее уйдет непомерная сумма, которой в наличии у Эммы просто не было. Совета можно было спросить только у одного человека… Левакова забылась тревожным сном только под утро. И то остатки дремоты развеялись уже после десяти минут громких разговоров и характерных ударов по грушам. Эмма распахнула дверь. Ранним утром здесь обычно занималась Лена и еще несколько новичков, которые, в прочем уже успели стать неотъемлемой частью команды, однако, оставались несколько чужими для старой гвардии, и клеймо «желторотиков» закрепилось за парнями прочно. – Лена, можно тебя на минутку? Савина сдула со лба влажную прядь волос и удивленно посмотрела на женщину. Во-первых, конечно, потому, что в столь ранний час просто не была готова ее здесь увидеть. Сбросив перчатки, она подошла к кабинету и привалилась к стене: – А вы-то, Эмма, что так рано? – Одолжи мне телефон, позвонить надо. Лена выудила из своей сумки мобильник и протянула его Леваковой. Эмма набрала номер Карельского, но телефон был вне зоны действия сети. – Если вы Максу, то зря стараетесь. Он еще вчера улетел, – не скрывая ухмылки, отозвалась Лена. Показать свое превосходство над Эммой хотя бы в такой мелочи, как осведомленность о местоположении Карельского, было очень важным аспектом. – Хреново, – Левакова, казалось, даже не замечала ее тона, только постукивала кончиком сотового по острому подбородку и гипнотизировала устланный матами пол. – А куда? – Ну, если бы вы хоть чуточку проявляли интерес к своим «коллегам», то знали бы. Хрустнув костяшками, Эмма цепкой хваткой вцепилась в плечо Савиной и слегка встряхнула. – Мой тебе совет, Лена, не совала бы ты свой распрекрасный нос в мои интересы. И свои бы сбавила, – она притянула девушку к себе и, понизив голос, продолжила: – Если ты думаешь, что своей заботой и невинным похлопыванием глазок как-то сможешь повлиять на его мнение о себе, то ты глубоко заблуждаешься. Можешь готовить ему обеды хоть до второго пришествия – это бесполезно. Лена дернула плечом, косясь на спортсменов, и парировала тем же тоном: – А вы знаете, что он был женат? Развелся через два года. Такого мужчину могла потерять только конченая дура. А то, что сейчас с ним никого нет рядом, то это только потому, что он еще не встретил ту самую женщину. – А ты, видимо, та самая, да? – не скрывая улыбку, хмыкнула Эмма. – Да, – с придыханием выдала Савина. – Ну а я, как та самая конченая дура, говорю – гуляй, Леночка, и ищи себе рыцарей по возрасту. Девушка округлила глаза, в которых застыл немой вопрос. Но через несколько секунд он сменился лукавыми, даже вызывающими нотками. – Вы?.. Так вот почему он… – затем запнулась, поджала губы и ретировалась обратно в центр зала. Что, почему и, главное, где Макс так и осталось для Эммы неизвестным.***
Марокко в двадцатом веке стало одним из очагов русской эмиграции за пределами Европы. Поэтому не было ничего удивительного в том, что именно там сформировалась часть того, что принято сегодня называть Русским миром. Марокко в силу своей географической удаленности от России не могло стать страной непосредственной эмиграции для жителей России, бежавших от революции, затем от ужасов гражданской войны и «красного террора», а потом уже и после распада Союза. Но для Брынцалова это королевство стало не только прекрасным укрытием, но и отличным, комфортным условием для проживания. Страна контрастов, пряностей и экзотики, рукотворных чудес и шедевров природы. Западные берега омывает Атлантический океан. На севере – Средиземное море. Ну чем не рай? Макс расположился удобнее, насколько позволяло его положение. Ему открылся вид на широкий двор, устланный белыми плитами. Легкий ветер гнал впереди себя опавшие листья с аргании. Огромный бассейн, шезлонги, столы с закусками. По территории рядом сновало двое крепких мужчин, о чем-то сосредоточенно ведя беседу. Чуть поодаль на качелях, вытянув длинные загорелые ноги, полусидя расположилась дама с симпатичным молодым лицом, облаченная в светлое платье. – Жанна! – во двор быстрым шагом ворвался высокий, чуть полноватый мужчина с проседью. А вот и гвоздь программы! Двое подчиненных, разговаривавших все это время, двинулись к нему навстречу. – Жанна! Дама нехотя скинула ногу с ноги, но не поднялась. – Что? – в голосе чувствовались нотки безразличия и недовольства. – Я сколько раз говорил, что через час к нам приедут важные люди! – И что? – Я просил быть наготове! И проследить за процессом на кухне! – Пусть твоя Захида за процессом и следит… Мужчина явно был на взводе. Он за секунду преодолел расстояние между девушкой и собой и рывком поднял ее с качелей. – Я сказал – живо привести себя в порядок и на кухню. Дамочка потерла запястье, которое было сжато стальной хваткой, и цокнула языком. – Лучше бы в другом месте из себя мужика корчил, – и быстро скрылась с поля зрения. Да, непростая парочка. Карельский фыркнул носом, сдувая кружащую вокруг него мошкару. Сколько мужчине предстояло просидеть здесь – неизвестно, но ему уже было не привыкать. Непрестанно глядя через оптический прицел на протекающую во дворе виллы вечеринку, Макс постоянно следил за каждым передвижением Брынцалова, за каждым его словом… – Макс, – прошипела рация, – есть подвижки? – Дам сигнал. Веселье текло рекой. Через два часа, наконец, было принято решение отправиться на прогулку на яхте. Но даже ни сколько с попыткой продолжить заливать себя алкоголем, сколько провести время с увлекательной пользой. – Яр, они двигают на берег. Будут погружаться, – отрапортовал Карельский. – Снимайся. Жду. Вечер стремительно опускался на марокканские просторы. Шумная компания во главе с бизнесменом Брынцаловым и его – то ли женой, то ли любовницей – Жанной отправились покорять морские просторы. Макс пробрался к берегу, перепрыгнул за бортик пришвартованного катера. Ярослав, давнишний знакомый Карельского, состоявший уже больше трех лет в группировке Афганца, кинул ему форму и взялся за руль. Катер медленно двинулся по морской глади, преследуя бурлящую весельем яхту. – Вова, не стоит, слышишь? – Жанна наблюдала, как муж, смеясь и покуривая сигару из ее рук, натягивает на себя гидрокостюм. – Ты же перебрал!.. – Ну помолчи ты пять минут! – огрызнулся он. – Иман, налей еще! – Детка, да прекрати, – одна из девиц обхватила Жанну за плечи, чокаясь с ней бокалами, – пусть поплавают, что с ними будет? – У него давление и так скачет, – почти сдаваясь, пробормотала Жанна. – Брось! Пойдем выпьем. Брынцалов водрузил на голову маску, его друзья, хохоча и обсуждая на ходу беспросветную чушь, закрепили акваланг. – Давай! Момент – и бизнесмен погрузился к морскую пучину. Жанна, свисая через бортик яхты, встревоженно поглядела на темное пятно под водой, качнула головой и залпом осушила бокал шампанского. – Еще? – учтиво поинтересовалась подружка. – Он меня с ума сведет. Наливай. Брынцалов, вообразив себя настоящим покорителем и повелителем морей и океанов, опускался все ниже. Воздух в трубке булькал от его пьяного хохота. Алкоголь бурлил по венам, и голова то ли кружилась, то ли это и впрямь вид перед глазами двоился. – Прыгнул? – покосился на Карельского Яр. Макс кивнул, посмотрел на часы и выждал еще пару минут. Затем приятели переглянулись, и Ярослав кивнул: «Погружайся». Карельский проверил наличие необходимого и сиганул в воду. – Ну что он там?.. – Жанна извелась, глотнула еще шампанского и перевалилась за бортик, пытаясь в темной воде разглядеть хоть что-то. Содержимое бокала выплеснулось в море, и женщина отпрянула от лееров. Брынцалов перевернулся под водой – стальная хватка перекрутила его на сто восемьдесят градусов, лишая хотя бы толики ориентации в морском пространстве. Доли секунды хватило Максу, чтобы острое лезвие перерезало трубку, через которую поступал кислород. Ощутив резкое жжение в легких, бизнесмен задергался, пытаясь судорожно сообразить, что происходит и как выбраться на поверхность. Но очередной двойной виток в противоположную сторону на все триста шестьдесят лишили его последней попытки. Горло будто сковала чья-то стальная хватка. Мужчина захрипел, замахал руками. Кровь шумела в ушах, отбивая пульс в висках, словно кувалдой. Яхта, освещенная яркими фонарями, казалась так близко, но была так далеко. И никто не слышал и не мог предполагать, что на глубине буквально в двадцати метрах без кислорода погибает Владимир Брынцалов.***
Неделю спустя…
Система проведения подпольных боев в столице была очень простая. Из всех желающих, а их обычно бывало очень много, выбирались пять-десять человек. Все желающие заработать таким образом деньги съезжались в один из арендованных организаторами спортивных залов, где проходили отборочные схватки. Бои проходили по олимпийской системе – на выбывание. При этом проигравшие частенько покидали арену на носилках, а не на своих двоих. Бей куда хочешь и чем хочешь. Главное, нельзя использовать никаких подручных предметов. Допинг-контроля нет. Вес не имеет значения. В общем, все как на улице. Именно на такой своеобразный «кастинг» и прибыла Эмма. Деньги нужны были позарез. Несмотря на непрекращающуюся боль в изувеченной руке, она шла на это осознанно. Может, даже для того, чтобы доказать себе, что она все еще способна. К ее приезду вдоль стеночек разминались уже около тридцати человек. Зал разделен на три равных квадрата. Ни матов, ни боксерских канатов натянуто не было. Народ собрался абсолютно разный: от перекачанных «монстров» до подростков. Левакова переоделась и вошла в зал. Она знала, регистрация носила чисто формальный характер. Имя, фамилия и отчество здесь мало кого интересовали. Значит, о том, кто она не узнает никто, и ненужная лесть или округленные глаза ее ожидать точно не будут. Необходимой в анкете была лишь боевая кличка, под которой надо было выступать в дальнейшем. Такое привычное за столько дет «Лёва» сменилось на первое, что пришло в голову: «Левша». Бить поврежденной рукой для нее теперь было в приоритете. Надо проверить все, на что она способна. Ради интереса она заглянула в список. Да, неисчерпаема фантазия русского человека: Пропеллер, Мясорубка, Маленький Гном, который внешне больше походил на здоровенного гоблина. Один оригинал даже назвал себя Чикатило. Сама Эмма вышла на эти бои по рекомендации старого приятеля по кличке Чингисхан. Он давно отслужил в ВДВ. До армии занимался боксом. Эмма пристроилась за огромной вереницей людей. Мужчины, парни и совсем юные мальчишки неоднозначно покосились на нее. Женщин здесь больше не наблюдалось… Сам турнир по подпольным боям без правил проходил в нескольких казино и ресторанах столицы. Особенно часто его проводили в кинотеатре «Гавана». Там был свой ночной клуб. На время проведения турнира клуб закрывался на спец-обслуживание, и попасть туда с улицы было невозможно. В эти дни на Шереметьевскую съезжались десятки дорогих авто. Попасть на подпольную бойню могли только так называемые «члены клуба» – очень богатые люди. Вход стоил не меньше пятидесяти долларов. На то время, в 94-м году, это приравнивалось к двадцати тысячам. Посетители должны были быть одеты соответственно. Мужчины – в костюмах, дамы – в вечерних платьях. Внутри все бесплатно. Обходительные официанты потчевали посетителей за счет заведения. Ставки на этих ристалищах тоже были соответствующими. На неизвестного выступающего могли ставить меньше, на бойца с более-менее известным именем цена, конечно, повышалась, а на знаменитых многократных чемпионов посетители клуба денег не жалели. На его победу они готовы были поставить до пятисот зеленых. Бойцы жили своими тарифами. За победу на отборочных соревнованиях, при условии согласия продолжать бои уже на деньги в казино, им выплачивался аванс. Дальше соревнования развивались по следующему сценарию: каждый боец имел свой рейтинг. При первом выступлении он равен нулю. Дальше все зависело от него самого. Чем больше у выступающего побед, тем быстрее росла кривая его рейтинга. Соответственно, чем она выше, тем больше денег на него ставили. Сам боец получал две суммы. Первую – за выступление. «Гладиаторы» среднего класса получали за победу по двести долларов и по сто за проигрыш. Бойцы высокого уровня, любимцы публики, имели в два раза больше. Кроме этого, все участники турнира получали проценты от сделанных на них ставок. Так, за победу в бою среди мастеров при учете, что у них имелся высокий рейтинг, можно было получить до пяти тысяч долларов. Обычный же доход победителя за вечер не превышал двух тысяч. Эмма просчитывала долго. В итоге, после отборочного этапа в потрепанном ПТУ, где и была первая встреча всех желающих, руководитель криво усмехнулся, сверился с ее данными и удивленно заявил: – Лёва, неужели так прельстила былая слава? – В последнее время обстоятельства обязывают быть осторожнее. – Стоит толпе узнать твое имя, и деньги повалят. Знаешь, от чего отказываешься? Левакова сомневалась долго, до того самого момента, пока отобранная шестерка, включая ее, прибыла в ночной клуб. Тогда и было неприметное «Левша» изменено на звучное и знакомое многим «Лёва». Пчёлкин развалился в кресле, наблюдая за происходящим. Примерно через полчаса человек, с которым была назначена встреча, уверенным шагом вошел в зал. Витя усмехнулся его неуклюжести – Липатов весил больше сотки, но шел такой походкой, какая бывает только у людей, у которых все под контролем, у тех, кто собирается вот-вот продемонстрировать первоклассное шоу. Они пожали друг другу руки, заказали еще выпивки и стали обсуждать дела. – Ну, собственно, хочу, чтобы ты оказал мне услугу и продал еще десять лотов. Пчёлкин хмыкнул, но позже кивнул. Обсуждаемый лот нового выпуска был дороже золота. Достаточно просто посчитать: в каждый лот входила одна обычная акция и два купона облигаций. Каждый купон давал их обладателю право купить еще одну дополнительную акцию по цене чуть выше цены официального предложения. В данный конкретный момент цена официального предложения составляла четыре доллара за акцию, первый купон давал возможность купить по четыре сорок, а второй – по пять долларов. Когда цена акций поднимается, одновременно с этим возрастает и ценность купонов. Так что прибыль получалась фантастическая. Типичный новый выпуск одной из брокерских компаний, с которыми вот уже пару месяцев скрытно от остальных бригадиров работал Витя, состоял из двух миллионов лотов по четыре доллара каждый, что само по себе было совсем неудивительно. – Хорошо, – кивнул, наконец, Пчёлкин, – ты получишь дополнительные десять тысяч. А теперь иди и начни сбрасывать вес, пока тебя инфаркт не хватил. Липатов широко улыбнулся и радостно воскликнул: – Славься, славься, Виктор Павлович! – он даже попытался поклониться. Пчёлкин его перебил: – Хорош уже. «Чертов толстый ублюдок! – подумал он. – Но какой прекрасный брокер! Без мыла в любую задницу влезет!». За свой первый месяц бригадир заработал двадцать тысяч долларов. В этом, похоже, он сможет заработать полтора лимона. Дальше Пчёлкин подсчитывал прибыль, которую вот-вот получит. В его мозгу нарисовалась внушительная цифра. Это было вполне вероятно, и вывести ее было легко. На рынок выбрасывались два миллиона лотов, половина которых сразу оказывалась на счетах его подставных. Он собирался выкупить у них эти лоты обратно по пять или по шесть долларов за лот и перевести их на собственные брокерские счета. Стоило только намекнуть нескольким ключевым игрокам, и все пойдет так, как бы Пчёлкин хотел. «Папа денег не дает, - напевал он себе каждый раз, думая о Белом, - Витя деньги сам возьмет». Собственно, он так уже и сделал. Колеса закрутились. Невероятно! Заработать столько денег разом, не совершая никакого преступления. Ну, подставные, конечно, могли вызывать некоторое сомнение с точки зрения закона, но ведь доказать ничего было нельзя. Вот он, дикий капитализм! Шоу начиналось. Ведущий с воодушевлением взял микрофон с подставки и произнес несколько «гм-гм» и «кх-кх», подав тем самым ясный сигнал о том, что он готов начинать представление. Гости откинулись на спинки кресел. И тут Пчёлкин неожиданно почувствовал слева от себя какую-то неприятную вибрацию – что-то вроде мини-землетрясения. Повернулся… Эмма, украдкой разминая запястье своей левой руки, стояла под сводами небольшой сцены, ожидая неумолимо приближающуюся очередь в боях. Пока ведущий расхваливал достижения первых двух бойцов, Витя резко поднялся со своего места, чем вызвал недоумевающий взгляд Липатова, и стремительно зашагал в сторону Леваковой. Девушка скинула с плеч синий халат, когда чьи-то руки совсем по-хозяйски схватили ее за талию и быстро уволокли в неприметный закуток. Эмма саданула по затылку схватившего ее, и Пчёлкину пришлось ловко увернуться от ее нападения. Левакова вдруг округлила глаза, когда осознала, кто перед ней. – Ты че, крышей поехала?! – пробасил Витя, и в его взгляде читалось ничем не прикрытое беспокойство. – Ты что тут делаешь!? – Это я у тебя хочу спросить, припадочная! Совсем мозгами поехала? У тебя рука едва двигаться начала. – Слушай, Пчёлкин, – она наступила на мужчину, ткнув указательный палец прямо в сердцевину его груди, – ты мне ни отец, ни муж и ни дух святой, так что иди знаешь куда? – Чокнутая! Тебя жизнь вообще ничему не учит, Левакова? – Тебе что надо от меня? – Итак, встречайте! – нараспев, громогласно продекламировал ведущий. – В правом углу Вихрь! В левом углу – Лёва! – Да хрен там плавал! – пробасил Пчёлкин. Эмма замешкалась, собираясь развернуться, когда мужчина до боли обхватил ее за запястье и потащил в сторону запасного выхода. Стоило ей применить попытку высвободиться, Витя резко и грубо встряхнул ее за плечи. – Если ты еще раз вырвешься – я не посмотрю, что ты девушка. Левакова, непривыкшая к подобной реакции, осклабилась и выплеснула ему в лицо: – И что ты сделаешь, Рэмбо? – Достала. Он подхватил ее, словно безвольную тряпичную куклу, закинул на плечо и с ноги толкнул железную дверь. Эмма задохнулась от возмущения, предприняв попытку вырваться, но Пчёлкин в этот момент уже закинул ее на пассажирское сидение. – Ты дура? Ну, вроде, не дура, Левакова! Какого хрена ты приперлась опять на эти сраные бои? Тебя, блять, по кусочкам собирали! По ее телу от подобных слов – то ли волнения, то ли заботы – пробежали мурашки, и Эмма обхватила себя руками в попытке унять непонятную дрожь. – Мне деньги нужны. – А никак иначе ты их получить не можешь? Или на новую грушу не хватает уже? Она судорожно вздохнула, немного растерявшись, а когда опомнилась – «Вольво» Пчёлкина уже стремительно сорвалось с места, унося их обоих прочь от ночного клуба. – У меня квартира сгорела. Витя, крепко обхватив руль, покосился на нее. – И молчала. Твоя идиотская самостоятельность когда-нибудь выйдет тебе боком. Ты че, Белому не могла ничего сообщить? Твои активы у него. – Мы с ним в несколько не тех доверительных отношениях последнее время… Пчёла вдруг замолчал, сам отлично понимая ее подобное состояние. Самое интересное, что это был очередной раз, когда их переживания снова стали общими. – И где ты сейчас обитаешь? – В «Эгиде». – Давно? – Неделю уже. – Даже денег на съемную нет? – Ты меня совсем за идиотку держишь? – полоснула по нему взглядом Эмма. – Будь у меня деньги, пошла бы я туда? – и кивнула назад, в неохватное пространство, намекая напрямую на ночной клуб. Пчёлкин снова замолчал, что-то, видимо, соображая. «Вольво» катило по свободному проспекту, а затем свернуло в направлении спорткомплекса. Затормозив на светофоре, Витя покосился на вывески слева от него и вдруг выдал: – Хочешь что-нибудь? Левакова подняла на него глаза и, чуть помедлив, с усмешкой призналась: – Вина хочу. – Зафиксируйся, ща всё будет.