…Он ребенок, но ощущает Подобие груза, И рано или поздно он сломается. Люди скажут: «Он ничего не стоит». Ему не удается даже просто выйти за порог… …Он чувствует, что монстр Держит его в клетке, Превращает его тропу в минное поле… Coraline - Maneskin
Космос опять сорвался. Казалось, что та жуткая сцена на балконе Активиста встряхнула кашу в его голове, но Холмогорова едва ли хватило на несколько месяцев. И то сейчас он чувствовал себя героем, и сам себя успокаивал, что раз смог остановиться один раз, значит, потом сможет повторить это снова. Может быть, даже на «бис». – Ты послушай, это реально шанс, – Каверин сидел напротив бригадира, нагнувшись к нему почти вплотную, и его громкий шепот отзывался в голове Космоса эхом. – Ты-то это понимаешь? Бывший опер пять минут назад пел дифирамбы Холмогорову, специально пробуждая в парне потаенные желания и мысли. Он давно приглядывался к каждому члену бригады Белова, ведь был отличный шанс подобраться к группировке так близко еще год назад, когда сдавал Саше Бека. И своим метким и опытным глазом Каверин ощупывал каждого из друзей своего давнего врага. Самым уязвимым, особенно сейчас, был как раз Холмогоров. Даже невооруженным взглядом были видны его угашенное состояние, смена настроения, расфокусировка. И это сыграло Володе на руку – нацелить механизм аккомодации Космоса на важную тему. Напеть в уши бодрящие словечки – и всё, дело в шляпе. – Согласен-согласен, – закивал, как китайский болванчик, Холмогоров. Каверин ухмыльнулся и хлопнул парня по спине. – Поехали. Разговор с Лукой напоминал американские горки. А последующий диалог с Сашей – как всегда на одной ноге, быстро, напряженно – чисто прыжок с высотки. Взлета не ожидалось. Только неотвратимое падение. В лепешку. Белый очередной раз отвесил лучшему другу моральную оплеуху. – Люда! Девушка осторожно шагнула в главный кабинет и замерла в проеме двери. – Да, Космос Юрич? – Водку принеси. Она принесла маленькую стопку, которую Холмогоров тут же осушил. Крылья его носа раздулись, из груди вырвался громкий, тревожный вздох. – Мерси, – он стукнул рюмкой по стойке у ее стола. Рассматривая серое лицо начальства, Люда робко посоветовала: – Вы бы отдохнули… – Да, а это идея, – ухмыльнулся он. Но его улыбка, которая обычно казалось девушке такой доброй и открытой, сейчас больше напоминала безумный оскал. – Пойду бродить по свету, где оскорбленному есть чувству уголок!.. Карету мне, карету!.. Людочка проводила Холмогорова обеспокоенным взглядом, только прикрывая глаза, когда на пути к выходу из офиса мужчина смачно хлопал всеми дверями. Секретарша поднялась со своего места, подошла к окну, сквозь щель пышных штор наблюдая, как часть своих эмоций Космос выплеснул на ни в чем неповинной железной урне у крыльца, выкурил две или даже три сигареты подряд, втаптывая каждый бычок в асфальт с такой силой, что тот от подобного натиска мог реально проломиться. – Неужели за руль сядет… – прошептала Люда. И он действительно сел. Девушка только нервно поджала губы, прикусив нижнюю зубами, но сделать, конечно, ничего не смогла. Бесцельное катание по Москве утомило Космоса уже через час. Надо было где-то пришвартоваться. – Ты? – белокурая девушка, давняя удобная подружка, чертами лица издалека напоминавшая Холмогорову Людочку, запахнулась в тонкий халатик. – Как видишь. Впустишь? – Ты один? – Да, хор и балалаечников я отпустил! – взмахнул руками Космос и ввалился в коридор однокомнатной квартиры. – Ты что, пил? – Всегда обожал твои глупые вопросы, касающиеся очевидного, – буркнул он, скидывая ботинки и успевая их отфутболить в полете. Это вызвало какой-то детский смешок у молодого человека. В прочем, через пару секунд ему это занятие надоело, он прошел до кровати и упал на мягкую перину навзничь. Перед глазами все заплясало и задвоилось с новой силой, что вызвало волны неприятных мурашек в районе груди, и Космос, скрючившись, перекатился вперед и опустил голову. Девушка присела рядом и осторожно провела ладонью по его густым волосам. – Хочешь, я сварю тебе кофе? – Нет. – А что хочешь? Ответ, в принципе, девушка знала и так – за другим Холмогоров к ней и не захаживал. Случалось пару раз, когда он просто заваливался к ней в стельку пьяный, и она укладывала его спать, а на утро он мог скомкано что-то рассказать и уйти снова на неопределенный срок. Космос склонился к ней, отбросил блондинистые волосы с затылка, и она почувствовала его губы на своей шее. Затем прикусы, и девушка даже вскрикнула – сегодня мужчина как никогда не церемонился. Резко, даже грубо он обхватил ее и перевернул на живот. Прежде чем она успела охнуть от неожиданности, Космос надавил руками на ее спину, заставляя прогнуться. Момент… и толчок. Жесткий. Топорный. Его руки переместились на ее затылок и пригнули голову к простыни. Девушка попыталась встать на четвереньки, опираясь на руки, но Холмогоров удержал ее за плечи. – Не шевелись, – приказал его громоподобный голос. Он грубо схватил ее за бедра, и очередные мощные толчки сотрясли женское тело. Девушка вцепилась в одеяло и до боли закусила губы. Она давно привыкла к разному настроению мужчины, так же как и к разному обращению к ней. Вскрикнула. Но больше от боли – сильные длинные пальцы мертвой хваткой сковали грудь. И этот возглас будто отрезвил Космоса. Он все еще крепко удерживал ее за бедра, но не двигался, и его дыхание было тяжелым и рваным. Когда он отпустил девушку, она рухнула на одеяло, как карточный домик. В ее теле будто растаяли все кости. С трудом перевернувшись, девушка повернула голову к Космосу. Тот сидел рядом, обхватив колени руками. Взгляд у него был странно потерянным. И все внутри у девушки похолодело. – Я что-то не так сделала? – Конечно, нет. Прости. Он притянул ее к себе той же грубой хваткой, поцеловал в висок и таким же движением отстранил. Подтянув брюки, ретировался в душ. Девушка вышла к нему только тогда, когда он начал обуваться. Сегодня он был совсем другим. Странным, холодным, как вековой айсберг, даже несколько опасным. И его появление, так же, как и уход, снова полоснули плетью. – Ты знаешь, Космос… – девушка замерла у двери, когда он перешагнул за порог, – не приезжай больше, хорошо?.. – Ты права. – Дело не в том, что сейчас произошло… Вообще. Я готова была всегда… Грубая фраза по типу: «раздвинуть ноги» крутилась на языке, но Космос сморщился, будто от дозы лимонной кислоты, и промолчал. – Я скоро замуж выхожу… И улетаю. – Всех благ, – поправив воротник пальто, подмигнул ей Холмогоров и скрылся в дверях лифта. Ну вот, еще минус один человек. Космос никогда бы не сказал, что девушка была ему чем-то дорога или чуть меньше этого. Нет, абсолютно. Просто привычка, удобство, ноль претензий, ноль вопросов, ноль отказов, ноль упреков. Даже смешно – мазохистка она, что ли? Выкручивая руль, мужчина ощутил прилив бурной деятельности. Руки чесались что-то сотворить, это будоражащее чувство подмывало его прямо под ребрами. «Мерседес», ловко лавируя между сигналящими ему вслед машинами, катился прямо к «Эгиде». Влетев на свободное парковочное место, Холмогоров побарабанил пальцами по рулю, отбивая какой-то непонятный, хаотичный ритм, а затем потянулся к внутреннему карману плаща. Серебристый коробок распахнулся, оттуда прямо на выемку между большим и указательным пальцами высыпалась небольшая дорожка. Теперь хорошо – можно и горы свернуть. – Я Гер-р-ракл! – прогромыхал Космос у входа в клуб и толкнул тяжелые двери. Охранник отсалютовал ему и проводил взглядом. Время перевалило за девять вечера, и редкие клиенты занимались в зале на тренажерах, парочка выпорхнула из боксерского отсека, и еще несколько – из бассейна. Активист отрабатывал удары, когда сзади послышался глухой стук по крепкой коже. Парень обернулся и был весьма удивлен появлением бригадира. Уже сделав несколько шагов к нему навстречу, Кирилл нахмурился. – Братан, ты что? – он вцепился в его плечо, ощущая, как под плотной тканью плаща колыхается рука Космоса. – Ты что, опять? – Не, – Холмогоров для пущей убедительности покачал пальцем у себя перед носом, – так, выпил чутка. – Ты на ногах не стоишь, дубина. – Тогда сяду. И Кос шлепнулся на маты и довольно улыбнулся. Каждая эмоция, словно калейдоскоп, отражалась на его лице через слишком восприимчивую и подвижную мимику. Головин подхватил его за шкирку и снова поднял на ноги. – Мы с тобой договаривались? – Договаривались. – Помнишь, что я тебе обещал, если ты снова начнешь заниматься этой херней? – Что ты меня утопишь, – горький смешок сорвался с бледных губ. – Я слово свое держу? – Разуме-е-ется. – Тогда никаких претензий. Активист стальной хваткой сковал шею Космоса и поволок его в сторону бассейнов. Видимо, осознание произошедшего дошло до затуманенного разума Холмогорова, потому что уже около воды он предпринял активную попытку сопротивления, но было уже поздно – Кирилл с силой подтолкнул мужчину вперед. Пол под ногами Космоса зашевелился, подался, бригадир потерял равновесие, нелепо, будто ловя мяч, всплеснул руками и со сдавленным возгласом упал в воду. Он захлебнулся, закашлялся, задыхаясь, глотая воду, и тогда ужас охватил его, в глазах с ослепительной силой вспыхнули красные и желтые круги. В любом другом состоянии Космос бы начал грести, осознавая, что это всего лишь бассейн, но сейчас ему казалось, что он находится на глубине не меньше восьми километров, и нет ни бортика, ничего. Лена выскочила из тренерской, всколыхнувшись от криков и жестких всплесков воды, и полетела к бассейну. – Что здесь происходит?! Это что… Космос?! Он же… – Не лезь! – гаркнул Активист, преграждая ей путь вытянутой рукой. – Ты сдурел?! Он же захлебнется! – Жить захочет – выгребет. Лена такой позиции не оценила. – Ты объяснишь мне хоть что-то? – Шоковая терапия. Остальное – страшная тайна. Теперь развернулась и пошла отсюда живенько. Она, казалось, и не слышала. Схватила спасательный шест, чтобы дотянуться до брыкающегося Космоса, но он тут же был перехвачен Кириллом и закинут с громким треском в противоположный угол зала. – Я тебе русским языком сказал – иди отсюда. Не заставляй меня грубить, хорошо? Савина судорожно сглотнула, высвобождая руки из его хватки. – Псих, – и тяжелыми шагами покинула зону бассейна. Активист склонился к бортику, крепко обхватил протянутую руку Холмогорова и рывком вытянул его из воды. Космос перекатился на спину, закашлялся, и хрипы и проклятия вырывались из его груди бессвязной кашей. Головин навис над ним. – Искусственное дыхание требуется? – Я традиционной сексуальной ориентации… – Хорошо, что помнишь это. Может, и другие участки мозга заработают, и ты вспомнишь еще несколько деталей? – Ну, ты и монстр, Активист… – Не больше, чем ты, Космос, – Кирилл присел на корточки, помогая Холмогорову принять сидячее положение. – Скажешь что-то существенное или продолжим водные процедуры? – Да понял я, понял, – буркнул Кос, выдыхая воду из носа. –- Помяни мое слово, брат, – Активист и не думал церемониться – грубо взял мужчину за грудки и встряхнул так, что у Космоса хрустнули шейные позвонки, - если ты еще раз прикоснешься к этой дряни, это будет последний раз, и он точно обернется для тебя леталкой. Смекаешь, о чем я? – Что ты угрожаешь, – невесело усмехнулся тот. – Единственный, кто угрожает тебе, так это ты сам. И убить ты можешь себя сам. А я, как бы тебе признаться, этого не желаю. Только поверь – с тобой возиться до конца жизни не будет никто. Помощь быстро теряет смысл, если она не нужна. Хочешь что-то доказать – выплывай из своих темных эфемерных фантазий и займись делом. А если нравится такая собачья жизнь – то и хрен с тобой. Вали и загибайся под забором, а сюда больше не заявляйся. Понял меня? – и встряхнул снова, с такой же силой. Поражение осозналось, но показывать его равнялось самоубийству. Космос не знал, что ему сейчас делать, и Активист, будто прочитав его мысли, поднял его на ноги и кивнул в пространство: – Если думаешь, чем сейчас заняться – так иди по пути своего следования, собирай по частям мозги, а как соберешь – Гудвин будет тебя ждать, чтобы вшить их обратно в твою соломенную башку. – Ей богу, Кирюх, – спустя некоторое время признался Космос, – я тебя боюсь. – Сочту за комплимент в сложившихся условиях.***
В день покушения на Александра Белова вся Москва, казалось, стояла на ушах. Минули сутки, за которые Белый погрузился в ту пространственно-временную петлю, где досконально разбирал по косточкам каждого из друзей. Прекраснее всего удалось мысленно пропесочить Космоса. Правда, за неосторожность высказать свои подозрения относительно друга Саша получил хороший хук с правой от Фила. Лука в окружении двух подчиненных покуривал трубку и раскладывал в голове план дальнейших действий. – Вчера плохо получилось, не свезло, – согласно кивал главный помощник Руслан. – Известно что-то насчет этого ворошиловского стрелка? Двое кавказцев поняли, что речь шла о Карельском – именно он положил двух лучших автоматчиков. – Немногое. Один вкратце поведал малые факты, чем, конечно, вызвал недовольство Луки. А самое главное, что рычаг давления находился все это время совсем рядом. – Плохо работаете, – привычным жестом вор в законе почесал кончиком трубки кадык. – А ведь у вас под носом его женщина. – Исправим. – А с остальным Володя справится, – успокоил Лука. – Ментовских корешков своих подтянет… Девушка натянула капюшон на голову, закрыла за собой двери и двинулась по освещенной дороге в сторону метро. С парковки около «Эгиды» медленно тронулась машина с выключенными фарами и на минимальной скорости последовала за ней. Усталость и тяжесть во всем теле сегодня будто бы специально отключили третий глаз, потому что буквально через несколько минут по голове вдарили чем-то тяжелом, и стоило женщине осесть на колени, крепкие руки подхватили ее за подмышки и затащили на заднее сидение. Следующим утром, после неудачного разговора с Зориным, Фил решил не советоваться с Белым – заехал за Космосом и Пчёлой в офис и привез их в место их с Сашей укрытия. Казалось, что Белов пришел в себя и стал трезво оценивать ситуацию, так же, как и сомневаться в себе и своих вчерашних подозрениях. Может, он действительно был неправ все это время и действительно так сильно отдалился от братьев, что по итогу стал подозревать даже собственную тень? – Сань, беда… – Космос с озадаченной физиономией передал другу трубку, – Лука звонит. Хочет с тобой говорить. Эмоции на лице Белова менялись, как по щелчку. – А казачка своего афганского дашь нам на съедение? – Лука довольно почесал кадык. – Ты с ним же связь держишь. Так вот передай ему – если будет рыпаться – ничем хорошим для него это не обернется. У него ведь тоже женушка есть. Тем временем Ольга, бледная от вчерашних переживаний, недосыпа, страха за себя и сына, расхаживала по коридору и разрывалась между двумя ужасающими картинами. Первая, где оперировали ее ребенка, и его слезы и крики резали материнское сердце сильнее, чем любой нож, вторая же – вид из окна, где сквозь колючие сухие кустарники вырисовывались машины братков Луки. За поворотом коридора в проеме двери черного входа на стуле сидел Макс. В обеих руках – по автомату. У хлипкого деревянного забора больницы, рыча моторами, припарковалась вооруженная братва. Несколько человек вышло сразу, открыто демонстрируя оружие. Лицо Карельского застыло непроницаемой маской. И только ледяной взгляд внимательно изучал каждого врага, подмечая малейшие передвижения. Но глаза его тут же потемнели, когда из третьей машины вывалились еще двое, в руках одного из которых что-то отчаянно сопротивлялось. – Слушай, Чебурашка! – громко проорали Максу и вывели на всеобщее обозрение женскую фигуру с холщовым мешком на голове. – Кончай играть в партизана! Лучше брось пушку по-хорошему, иначе мы твоей бабе, - в руке возник пистолет, и его холодное дуло уперлось в макушку девушки, – каждую мозгулечку до последней вышибем. Сердце пропустило удар, а затем его пульс стал ощущаться где-то внизу живота. – Эмма… – одними губами произнес Макс.