Она любит доктора Рыкова.

— Оль, вот я не понимаю, — говорил Рыков начальнице, жалуясь после очередного вызова, — вот я дипломированный специалист, да? Ну почему я должен как дебил бегать по улице с носилками людей искать, а эта сопля в машине, которая шифруется под фамилией Лапин, мне заявляет: мне не положено, я туловище носить не буду! И главное слово, какое выбрал, туловище, — Рыков возмущался однако ему было весело, как никогда. Сейчас Арефьева посмотрит на него испепеляющим взглядом. Прямо в его голубые глаза и скажет что-то типа: «Рыков, ты редкостная сволочь». — Водитель не обязан этого делать, — спокойно, вопреки ожиданиям Рыкова, ответила Оля, — наказать не могу. — Так не наказывай, дай другого водителя. Неожиданно на столе у Арефьевой зазвонил служебный телефон и женщина властно, по-начальнически, подняла трубку. — Алло, слушаю…- на другом конце трубки послышался чей-то голос. Однако через несколько минут Арефьева оборвала тот поток информации, выливавшейся на неё с того конца трубки, — Ушаков, ты издеваешься что-ли?! У меня никого нет, чтобы заменить тебя! Все отпросились, рожают, болеют, умирают, никто не может, а у меня работать некому! Короче так, Ушаков, завтра можешь расчитывать на выходной, сегодня только попробуй мне не выйти, — Арефьева сбросила вызов и снова обратилась к Рыкову, — где я тебе возьму другого?! В следующую секунду в кабинет начальницы зашёл Кулыгин. Официально у мужчины был выходной, однако ему не давал покоя тот самый вечер. Костя чувствовал острую необходимость объясниться с Арефьевой и расставить все точки над «и». Он знал почему она оттолкнула его вчера, он знал и то, почему Рыков вечно говорит об Ольге Кирилловне, и почему злиться, когда Кулыгин говорит ему о ревности. — Вот его давай, — тут же сказал Рыков, увидев Костю. — У него выходной сегодня, — ответила Арефьева врачу и обратилась уже к водителю, — а ты чего пришёл-то? Конечно Арефьева догадывалась, что сподвигло Кулыгина явиться на подстанцию в свой законный выходной. Оля уже тысячу раз пожалела, что позвонила вчера Косте. Она злилась на собственную слабость и на то, что чуть не переспала с сотрудником, до которого, вообще-то, ей нет никакого дела, просто потому, что хотела сделать что-то назло Рыкову. Однако утром Арефьева решила, что тот вечер был сигналом для неё. Сигналом что-то менять. Менять отношение к Паше. Если раньше она позволяла себе ругать его, зная, что ему это нравиться и что он получает от этого какое-то особое удовольствие, сейчас она должна была остановиться. Арефьева намеренно отвечала Рыкову, как рядовому сотруднику. Женщина надеялась, что это поможет ей относиться к нему, как к обычному человеку. Арефьева ещё не знала, что вскоре пожалеет о своём решении и готова будет многое отдать, чтобы этот рядовой сотрудник позлил её и снова наслаждался её тирадой. — Да неважно, — ответил за водителя Рыков, — пришёл и правильно сделал. Поедет со мной, да ведь, Кость? — Ну да, я не против в принципе, — кивнул Кулыгин. — Не против он, — вздохнула Арефьева, — ладно, заступай на смену. * * * * * — Товарищ, просыпаемся, — призывным бодрым голосом сказал Рыков очередному запойному гражданину, которого нашли в парке на лавочке, — чуешь чем пахнет? — спросил Павел Дмитриевич, поднося к носу мужчины нашатырь, — это трезвость стучится в твою дверь. Мужчина отдернул нос, однако это не привело его в себя окончательно. Рыков осмотрел мужчину, который помимо того, что был пьян, был также изрядно избит. Рыков пропальпировал живот пострадавшего и кинул беспокойный взгляд на Костю, мерившего давление пациенту. — Кость, у нас тут походу внутреннее кровотечение. Через несколько минут, бригада уже погрузила избитого и пьяного в карету скорой помощи и Рыков включил кпк: — Девчонки, многострадальная бригада Рыкова, нам бы больничку с реанимацией. У нас желудочное кровотечение, шок первой степени, давление падает. — Везите в склиф но там загруз, если не примут, перезвоните, — ответил диспетчер. — Понял. Через пол часа, Павел Дмитриевич, сдал пациента в руки врачей склифа и сел в машину. — Белградова, 24, — сказал Рыков. Костя осёкся. Этот адрес был до боли ему знаком. Престижный район, дорогие квартиры — недавно всё это было частью его жизни. Однако эту жизнь ему обустроил Камчатка, спрашивая должок в виде медицинской помощи Кулыгина. Костя устал так жить. Просыпаться и думать, увидит ли сегодня он чёрный джип и куда его повезут на этот раз. Кулыгин съехал с квартиры, надеясь избавиться от своего прошлого, сменив ключи. Однако это прошлое его нагоняло всегда, и этот день не стал исключением. — А квартира? — А какая разница-то? — спросил Рыков. — Знакомые жили там просто…- ответил Костя первое, что пришло в голову. — Понятно, квартира сто. — Чё ровно сто? — раздавленным голосом переспросил водитель. — Чё ровно сто, — ответил Паша в своей манере, — чё знакомых квартира что ли? — Нет, — тихо ответил Кулыгин, — а чё там? — Ну какая разница, Кость? Ну не твоих же знакомых квартира, — раздражённо ответил Рыков. — Просто узнать хотел, что случилось… — Мужик кровью харкает, — бросил врач, — чё ещё что-нибудь или поедем уже? Мотор машины заревел и скорая выехала из двора. Выехала в квартиру, где бригаду Рыкова ждали те, кто обычно не любит ждать. * * * * * — Здравствуйте, Константин Николаевич, — радушно поприветствовано консьерж водителя скорой помощи. Рыков удивлённо поднял брови, молча требуя объяснения у коллеги. — Бывал тут часто у знакомых, — ответил Кулыгин. — Не хилые у тебя знакомые, — усмехнулся Рыков, оглядывая подъезд. — Направо, — указал Костя взволнованным голосом, когда они с Рыковым поднялись на нужный этаж. Врач нажал на звонок. Те секунды, между дребезжащим звучанием и открытием двери показались для Кулыгина вечностью. Он знал кто откроет дверь. — Здравствуйте, вы скорую вызывали? — с сомнением спросил Паша, увидев перед собой мужчину скорее похожего на машину для убийств. — Проходите, — твёрдым голосом ответил тот. В прихожей оказалось ещё несколько человек, удивительно похожих на того, кто открыл дверь. Все они были одеты, как бандиты со времён девяностых. И у каждого из них был пистолет. — Этого на кухню, — сказал вдруг один из них, кивнув на Рыкова, — а с этим мы поговорим. — Стоп, что значит на кухню? — запротестовал врач. — Подчиняйся, — приказал ему Кулыгин, не понаслышке знакомый с методами этих людей. — Не ну я вообще-то доктор, нас люди ждут… — Делай что говорят, — оборвал его один из людей, схватившись за кобуру, — и тогда всё будет хорошо. — Где больной? — спросил водитель. Тот, кто открывал дверь кивнул на ванную и они вместе с Костей ушли туда. Тот, что остался в прихожей с Рыковым достал пистолет и, пригрозив оружием, приказал Рыкову идти на кухню. * * * * * — Явился? — спросил Камчатка у Кости. Мужчина сидел на полу в ванной, ноги его не держали, а из носа тонкой алой струёй текла кровь. — Вы значит за мной пришли? — обречённо спросил Костя. — За тобой, хотели уже убивать тебя, но болезнь моя подвела вот. Повезло тебе, Костя, — ответил криминальный авторитет. — Послушайте, отпустите моего коллегу пожалуйста. — Поможешь Камчатке — вместе уйдёте. Нет — тогда ничего не обещаем, — сказал один из бандитов, стоявший позади. Через пятнадцать минут Кулыгин знал диагноз человека, который был его покровителем в тюрьме. Однако это было лишь предположение и чтобы его обосновать, требовались срочные анализы. — Я предполагаю, что у вас васкулит. И по-хорошему вам конечно в больницу надо, — заключил после осмотра Костя, — но одновременно с этим, вам туда лучше не ходить… — Обоснуй, — тихо приказал Камчатка. — Просто, если вы поедете в больницу, там сразу станет известно о том, что вы из мест не столь отдаленных, и тогда они будут искать у вас туберкулёз. И на то, чтобы поставить вам мой диагноз у них уйдёт время. А у нас этого времени нет. Вам бы по-хорошему найти платную клинику, где вам сразу смогут сделать анализы, которые я скажу. — Это не проблема, — ответил Камчатка. В следующую секунду из кухни раздался выстрел. Рыков зажал плечо правой руки, рукав который был пропитан кровью. — Да не собирался я никому писать! Это кпк, не телефон. Нам вызов новый пришёл, они ж адрес знают, надо было просто сообщить, что мы задерживаемся на вызове, а то ментов вызовут, вам оно надо?! — объяснил Рыков, сквозь боль. Рука ужасно ныла. Рыков отнял левую ладонь и взглянул на рану. Та оказалась касательной, но была достаточно глубокой. Кровь идти не переставала. Стрелявший равнодушно убрал пистолет, убедившись, что врач говорил правду. — Ладно, скажи там своим, что всё хорошо, — приказал он. Рыков взял кпк, и отчитался диспетчеру, что вызов затянулся по времени. Дальше ему оставалось только ждать Кулыгина и надеятся, что того скоро выпустят. Потому как кровотечение нужно было срочно остановить, а чемодан с оборудованием был у водителя. — Что это? — испуганно спросил Костя, услышав выстрел. — Да не переживай, не убьёт он его, — ответил Камчатка, однако Кулыгина это не успокоило. Через несколько минут водитель с врачебным прошлым закончил писать список всех анализов и препаратов, требующихся для лечения, и отдал их телохранителю Камчатки. — Повезло тебе, Костя. Видишь как получается, мы тебя убивать ехали, а теперь отпускаем. Вали со своим доктором. Через несколько минут Кулыгин с Рыковым были у машины скорой. — Так Паш, давай сейчас Ольге Кирилловне позвоним и поедем в больницу, — судорожно предложил водитель. Однако план Кости провалился: запищал кпк: 214-я, мальчик, 7 лет, температура под 40, улица Краснознамённых, 8. — Девочки, а можно другую бригаду послать на вызов? — спросил Рыков. — Паш, вообще никого нет свободного, а вызов сам понимаешь, срочный. А что у вас там? — Да ладно, ничего, едем, — хриплым от боли голосом ответил Рыков, — Кость, зашей меня, сейчас на этот вызов съездим, слышал же там ребёнок с высокой температурой, а потом на подстанцию поедем, тут вроде не сильно глубокая рана, — ответил Рыков. — Я? — Ну не я же себе зашивать буду! — Так я же не врач…- замялся Кулыгин. — Ой, ты такой же не врач, как я балерина, то что ты никому не рассказывал о том, что ты врач, не делает никого слепым, — раздраженно бросил Паша. Кулыгин сдался и, разодрав ещё больше дырку от пули на рукаве голубой формы, осмотрел рану коллеги. — Ну да, вроде не особо глубокая, хотя как сказать, мышцы-то задело, — заключил Кулыгин, — но зашивать всё равно в больнице надо, вдруг инфекция. — Кость, ты сейчас мне на один вызов зашей как-нибудь, а потом я у Оли отпрошусь и в больницу схожу. Мужчина вздохнул от безысходности ситуации, и взяв из ящика местное обезболивающие, вколол Рыкову в плечо. Через несколько минут рана была зашита и перевязана. — На вот, выпей антибиотики, самые сильные, что у нас есть, — протянул водитель таблетки Паше. — Всё, поехали, — сказал Рыков, проглотив антибиотики и пару обезболивающих. * * * * * — Ну что у нас тут? — спросил Рыков у отца мальчика. — У сына вот температура 39,5 третий день и никак не спадает. Жена против скорой была, но я позвонил… — Жаропонижающее какое давали? — спросил Рыков, осматривая мальчика. — Никакое… Рыков удивлённо посмотрел на отца ребёнка, безмолвно требуя объяснений. — Понимаете, — шёпотом пояснил мужчина, — у меня жена вообще не признаёт медикаментозное лечение, да и врачей в принципе. Она считает, что иммунитет сам должен справиться. — Дебилы, — чуть слышно сказал Рыков, вынимая градусник. Неожиданно в комнату ворвалась мать ребёнка. Однако женщину тут же остановил муж, пытаясь не дать ей помешать доктору. — Не трогайте моего ребёнка! — кричала женщина, пытаясь вырваться из рук мужа. — Уберите её отсюда! — резко сказал Рыков. У Паши вдруг закружилась голова, и крик женщины словно усилил боль в висках. — Убирайтесь от сюда! — закричала женщина, разбив об пол вазу. Рыков быстро сунул отцу документы на подпись о госпитализации, который тот сразу же подписал и снова бросился к жене. Павел Дмитриевич схватил, укутанного в одеяло ребёнка на руки, и вынес из квартиры. Через пять минут Кулыгин гнал на красный, поскольку мальчик начал терять сознание, так как жаропонижающие, которые дал Рыков, не успели подействовать на организм мальчика. Рука Рыкова снова начала кровить, поскольку швы начали расходиться из-за веса ребёнка. — Так Кость, остановись где-нибудь, мы его так не довезем, надо сбегать в магазин за водой. Водитель тут же припарковался у первого попавшегося супермаркета и вскоре выбежал из магазина с двумя пятилитровыми канистрами воды. Рыков, стал поливать мальчика прохладной водой прямо в салоне автомобиля, кутая его в одеяло, чтобы жидкость оставалась в ткани и продолжала охлаждать тело ребёнка. — Всё, давай гони, — бросил Рыков Косте, закончив обливать мальчика. Вскоре бригада подъехала к склифу, Костя открыл рывком дверь машины и, Рыков, тут же подхватив мальчика, отнёс его в больницу. Успели. Сдав ребёнка дежурному врачу, Рыков оперся о стену. До этого момента он не замечал той бешеной пульсации по всему телу и накатывающей дрожи. Рана сильно ныла, хотя кровить перестала, видимо швы разошлись только слегка. — Всё, на подстанцию, — сквозь нахлынувшую слабость сказал Паша, выйдя из больницы. Костя сел за руль. Рыков же открыл дверь заднего салона и взял канистру с оставшейся водой. Выйдя на улицу, мужчина облил голову водой, чтобы сбить себе температуру. Костя обеспокоено посмотрел в окно, глядя на то, как Рыков подходит к двери машины. — Поехали, — сказал врач. — Паш, сильно хреново? — спросил Кулыгин, выехав с территории Склифа. — Да чё то не по себе, — честно ответил мужчина. — Я же говорил, что тебе в больницу надо было сразу ехать, тебя колотит вон всего, иммунитет-то борется. — Ну сейчас приедем на подстанцию, отпрошусь. — Может сразу в больницу? — А если вызов? Ящик, машина, кпк — все у нас, так что давай на подстанцию всё передадим и я поеду в больничку. По дороге Рыкова начало сильно лихорадить, несмотря на принятые жаропонижающие, в суставах появилась невыносимая ломота, отчего мужчине хотелось лезть на стену. — Ну что, сколько? — спросил Костя у Рыкова, когда тот вынул градусник. Мужчина хотел было ответить, однако свет сильно резал глаза и он не мог сфокусировать взгляд на показателях градусника. Кулыгин взял у коллеги термометр и всмотрелся в ртутный столбик. — Так всё, у тебя температура 42, я разворачиваюсь и мы едем в больницу, я сейчас позвоню Арефьевой, — сказал Костя, поворачивая машину. Рыков ничего не ответил водителю, мужчине было настолько плохо, что сознание начало затуманиваться. — Ольга Кирилловна, это Кулыгин…- слышал Рыков сквозь какую-то пелену, будто говорили где-то очень далеко. * * * * * — Сан Саныч, я поняла, будут деньги, поставим камеры у входа в подвал, только не понятно зачем, если наркотики хранятся в сейфе, — устало объясняла Арефьева слишком беспокойному провизору подстанции. — Ну после этой истории с воровством, я бы не был так спокоен, — протестовал Сан Саныч. — Я поняла вас, и приму к сведению ваше предложение, — оборвала его Арефьева, — свободен, Сан Саныч. В следующую секунду зазвонил телефон Арефьевой. Это был Костя. — Ольга Кирилловна, это Кулыгин, я звоню вам по срочному делу, — судорожно сказал водитель, пытаясь говорить громче мигалок скорой, — вы могли бы снять нас с линии на пол часа? Точнее меня на пол часа, а Рыкова вообще убрать? — А что случилось? — Арефьева была уверена, что они наверняка снова нарвались на конфликт, а зная Рыкова, ещё и в драку влезли, однако глубоко внутри у женщины что-то сжалось. — Да тут такая ситуация, мы сейчас в больницу едем, тут Паше на вызове руку прострелили, мы сразу отпроситься не смогли, там ребёнку плохо было, а у Рыкова видимо инфекция попала, у него температура 42 подскочила, он вообще в отключке сейчас. Кулыгин хотел было ещё что-то объяснить, однако Арефьева его не слышала. Её руки вдруг стали тяжёлыми, и легкие сжались так, что, казалось, Оля не может вздохнуть. Трясущимися руками Арефьева схватила крепче трубку телефона: — В какую больницу вы едете?! — В склиф, мы недалеко от него отъехали. Арефьева бросила трубку и вылетела из кабинета, схватив ключи от машины. Ольга Кирилловна была у больницы через пятнадцать минут. Она вбежала в приемное отделение, пытаясь найти глазами Рыкова. Однако она увидела лишь Костю, сидевшего в коридоре.