Избалованный малыш

И Антон на удивление слушается, но только для того, чтобы при первой удобной возможности сбежать. Ведь слинять перед несколькими взрослыми на порядок сложнее, а может быть, и вовсе невозможно. То ли дело улизнуть от одного мужчины. — Давай мне свою лапку, и мы пойдем. — Арсений протягивает свою руку мальчику и, дождавшись, когда ребенок немного боязливо даст свою ладошку, аккуратно помогает встать, заботливо поправляя задравшуюся футболку. — Головка у тебя не кружится? — Нет. — отвечает на вопрос старшего мальчишка и поскорее выдергивает свою руку из цепкой хватки взрослого. Антошка надеется, что старший не будет вести его за руку, иначе сбежать не получится. Арсений немного удивляется покорности малыша, потому что воспитательница успела его предупредить о том, что ребёнок никогда не сидит на месте, постоянно хулиганит и до безумия боится врачей. Пока же Попов замечал только небольшой испуг в глазах малыша. Для ятрофоба он вел себя достаточно спокойно и рационально: не убегал, не плакал, не пытался прятаться. Некоторые в группе — те, которые были осведомлены о страхе Тоши — были немножко в шоке, что мальчишка ведет себя предельно спокойно, но значения этому особо не предавали. Скорее всего, думали, что Антон уже перерос тот возраст и за лето перестал бояться врачей. А Антошка же, наоборот, внутреннее переживал и боялся, что что-то пойдет не так и у него не получится смыться и просидеть под лестницей до прихода папы, как он это планировал. Но весь свой страх паренек старался не показывать, иначе взрослые все заподозрили бы и точно сами довели бы до медкабинета, крепко держа за ладошку, а при сильном сопротивлении и вовсе взяли бы на руки. * * * Воспитательница отправляет Антона с Арсением вдвоем, так как уверена, что мужчина точно справится с одним ребёнком. И до лестницы мальчик идет действительно спокойно, стараясь не возникать. Единственное, что не нравилось Шастуну, так это то, что Попов ведет его за руку. А значит, убежать будет чуть сложнее, но все-таки вполне возможно, как считает мальчишка. И вот когда уже виднелась дверь, за которой скрывался лестничный пролет, ребенок начинает предпринимать первые действия: — Пусти, у меня уже ладошка вспотела. Да и я же не маленький, чтобы со мной за ручку ходить. — начинает возникать ребенок, пытаясь выдернуть свою ладонь из цепкой хватки взрослого. — Антош, ты ударился головкой. В любой момент она может закружиться, поэтому давай пока пойдем за руку, ладно? — педиатр садится на корточки перед пареньком, продолжая его держать, и спокойно все разъясняет. — Ну, я буду рядышком идти, обещаю. И если у меня будет кружиться голова, то я сразу скажу, честно-честно. — в доказательство своим словам малыш убедительно кивает головой. — Ну, хорошо, так уж и быть, я тебе поверю. Тем более, сотрясение ты навряд ли получил. — вздыхая, решает врач, приподнимаясь, опуская детскую ручку. — У тебя, кстати, ничего больше не болит? Нигде больше никто не поранил, кроме твоей бровки и содранной кожи на ладошке? — между делом интересуется педиатр. А ребёнок удивленно переводит взгляд с одной руки на другую и действительно замечает небольшую царапинку, вокруг которой немного содрана кожа. Странно, как это он не заметил, а Арсений вот увидел? Но, вспомнив, что после падения ладошка действительно неприятно ныла, а он просто из-за стресса не обратил на нее внимание, перестает удивляться и опускает руку, не желая сейчас еще всякими царапками любоваться. Сейчас стоит думать о другом. Когда до двери остаётся совсем чуть-чуть, мальчишка немного ускоряет шаг, но делает это не слишком быстро, чтобы старший ничего не заподозрил. — Вот, проходи. — Антошка немного приоткрывает дверь, приглашая пройти взрослого первым. Арсений останавливается, прибывая в небольшом шоке. От наглости мальчика не остаётся и следа, сейчас он не капризничает, а, наоборот, ведёт себя вежливо. Но все же от глаз врача не укрывается боязливый взгляд паренька. Пока мужчина старается не акцентировать на этом внимание. — Спасибо, Антош. Это очень мило с твоей стороны. — Арсений улыбается и нежно проводит ладонью по мягким кудряшкам. — Ага, — кивает Шастун и, как только врач проходит, мальчишка изо всех сил толкает дверь обратно и быстро разворачивается на девяносто градусов и сломя голову бежит по коридорчику до следующего лестничного пролёта. Не зря ребенок хорошенько изучал свой садик, когда предпринимал попытки смыться от взрослых. Теперь он прекрасно знает, что если сейчас он пойдет по другой лестнице, то и выйдет с другой стороны, а значит, не пересечётся с врачом. А Попов прекращает шагать и несколько секунд просто стоит на месте, а потом все же, опомнившись, бросается вслед за ребёнком. — А ну-ка стоять, маленький ты негодник! — ругается врач. Буквально в несколько шагов педиатр сокращает расстояние между ними, отставая лишь на несколько метров от мальчишки. — Я кому говорю? Стой! Ребёнок старается бежать быстрее, но получается плохо. Все-таки один шаг взрослого гораздо больше даже нескольких шажочков маленького пятилетнего Антошки. В добавок ко всему начинает немножко кружиться голова. Видимо, бегать, когда ты только недавно ударился головой — не самое лучшее решение. Но тем не менее до следующей лестницы мальчишка успевает добраться, быстро открывая дверь. Арсений почти догоняет малыша, но тот быстро юркает по ступенькам. — Тош, упадёшь сейчас. Я тебя прошу, остановись! — взрослый говорит чуть спокойнее, понимая, что своими криками он может напугать юнца еще больше, а тот и так несётся по лестнице, как угорелый, совсем не смотря под ноги. Перед глазами малыша все плывет и между пролетом второго и первого этажа ребенок падает на колени. Благо он не успел добраться до следующих ступенек, иначе бы вообще мог запросто сорваться. Попов быстро подбегает к ребёнку и поднимает на руки. — Не надо… Пусти. — почти шепотом говорит Антон, слабо пытаясь вырваться. Ребенок понимает, что ситуация безвыходная, и теперь ко всему прочему начали болеть колени. Удар был не такой уж и слабый. Шастун, не сдерживаясь, начинает плакать. — Колени боля-ят. — Ну все, Тош, тише-тише. — ласково гладит по спинке педиатр и прижимает головку малыша к себе. — Ну вот теперь ты точно добегался, только вот убежать не смог. И скажи, был ли смысл, м? — беззлобно спрашивает врач, аккуратно спускаясь. Правда теперь придётся дольше идти до медкабинета, но смысла подниматься и идти обратно к той лестнице нет. Шастун оставляет вопрос врача без ответа: тут и так все ясно — продолжая тихонечко всхлипывать в плечо Арсения. — Я не хочу. Будет больно. Не надо, пожалуйста. — просит ребенок и вопреки себе обнимает старшего за шею, чтобы придерживаться, пока врач неспеша спускается. — Ну ты чего, Тош? Не будет больно, я обещаю. Если ты боишься обработки, то я буду дуть, честно-честно. — сюсюкается педиатр, не забывая мягко поглаживать мальчишку то по спинке, то по головке, продолжая путь до медкабинета.