Алые очи

Раннее утро. Пиковую даму разбудил дворецкий, который предупредил ее, что, если та задержится – император будет разгневан. Стоит отметить, что мужчина пришел в покои Эммы не с пустыми руками, а с длинным, черным платьем в пол. Это было не облегающие платье, как раз-таки совсем наоборот. Свободную юбку и свободный верх разделял пояс, который мог бы подчёркивать талию анархистки. Десятая была вынуждена встать, потому, откинув с себя одеяло, та поплелась в ванну, где умылась и вновь вернулась в свои покои. Дворецкого, как след простыл. Осталось лишь платье, на которое революционерша не сразу обратила внимание. Эмма потянулась и наконец взглянула на кровать, дабы посмотреть, что же ей там повелели надеть. Увидев платье, Пиковая возмутилась. — Он хочет, чтобы я это надела? — акцентировав внимание на слове "это", произнесла барышня. Нельзя было сказать, что анархистка не любила платья, скорее она лишь не считала их удобной одеждой. Сегодня черновласка решила поупрямиться, потому надела свои черные джинсы с майкой. На зло Пику накрасила губы черной помадой, подвела глаза карандашом и вышла в тронный зал, где обычно Пиковые и встречались, дабы отправиться на Съезд. Заметив Эмму, король был возмущен. Как она посмела нарушить его приказ? — Что это такое? Почему ты не надела, то, что тебе принесли? — Спросил Восьмой, с раздражением и недовольством в голосе. — И этот ужасный цвет твоих губах.. — Сжав руку в кулак, прорычал лидер. — Я не ношу платья. Они слишком неудобны. — Произнесла анархистка и стала ожидать реакцию короля. Тот начал приближаться к даме, которая в свою очередь отдалялась. Долго в такие догонялочки играть не пришлось, ибо спина Эммы упёрлась в стену, к которой Пик и прижал свою даму. Одной рукой, он намертво зафиксировал запястья черновласки над ее головой, в то время, как вторая его рука, неаккуратно и даже слегка болезненно, стала вытерать черную помаду с уст Пиковой. После того, как помада была ликвидирована, император отпустил руки советницы и снова оставил на ее щеке пощечину. Крики, унижения.. Все, лишь бы Эмма покорилась ему. Но.. Зачем? Для чего? Это он называл дисциплиной? Спустя тридцать минут беспрерывного крика, Пиковый все же заставил свою даму надеть то платье. Вместо черной помады, на губах революционерши была ярко-алая, которая весьма подходила к ее девичьим очам. Таким же безудержно красным. Вернувшись к своему королю, Эмма и слова не промолвила, ибо была весьма раздражена. — Совершенно другой вид. — Произнес император, осматривая свою советницу с головы до пят. Его взгляд был остановлен на губах дамы, что в этот раз не казались Восьмому чем-то отвратительным, а скорее наоборот.. Они притягивали его.. Манили. Спустя час уже началось собрание. Короли и вальты сидели на своих местах, а дамы стояли за левым плечом королей. Куромаку начал свою речь, которую вскоре подхватил и Пик. Так они вдвоем ещё обсуждали дела государств в районе сорока минут. За это время бедные ножки дам уже успели устать, потому Николь удобненько разместилась на коленях Данте, поперек кресла. Ножки ее были закинуты на левый подлокотник, а спинка оперлась на правый. Хелен же, разумеется, прежде чем, что-либо делать спросила разрешения у Ромео, на что тот положительно кивнул и улыбнулся. Дама Черв аккуратно присела на одно колено своего короля, что приобнял ту за талию. Зонтик уступил свое место Клеопатре и лишь одна Эмма продолжала непоколебимо стоять. Диалог королей Треф и Пик продолжался, пока Хелен начала, о чем-то шушукаться с Ромео. Оба посмеялись, из-за чего Феликс тоже заинтересовался и попросил Хелен также рассказать и ему. Жемчужинка пошутила насчёт того, что ей кажется, что они зря тут все сидят и только Пик с Куромаку, что-то столь заинтересовано обсуждают. Блондин с этого также посмеялся. Данте с Николь тоже не отставали в создании шума. Оба уснули и стали тихонько похрапывать. Вскоре уровень шума увеличился и Куро не выдержал. Хлопнув по столу рукой, тот поднялся со своего места. Бубновые тут же очнулись, а Червовые замолкли. — Что за балаган вы здесь устроили?! — возмутился Трефовый. — Съезд Правителей для того, чтобы обсуждать дела государств и советоваться друг с другом, а не чтобы болтать на совершенно отвлеченные темы. Это касается вас, Червовая масть. — Указательным пальцем, сероволосый поправил очки и продолжил. — Хелен, немедленно спустись с колен Ромео. Николь, тебя это также касается. Дама Черв уже хотела встать, однако Седьмой прижал ее к себе. — Куромаку, а тебе не кажется, что наши дамы, может быть устают стоять? Они ведь наше все. Что будет, если с ними, что-то случиться? Девушки пускай и красивые, но очень хрупкие) — Произнес Червовый, а после оставил поцелуй на щечке жемчужинки, от чего та слегка покраснела. Куро недовольно вздохнул и взглянул на обладательницу веснушек. — А я что? — Спросила Николь. — Данте, скажи, я тебе мешаю? — Абсолютно нет. — Ответил философ. — Услышал? Все, ко мне претензий нет) — Произнесла лиса, с улыбкой на лице и положила свою головушку на плечо Третьему. Трефовый потёр свою переносицу, приподняв очки, а после взглянул на Пиковую даму, которая все ещё покорно стояла за плечом своего короля. — Николь, тебе стоит брать пример с Пиковой дамы. В отличие от тебя она более дисциплинированна. — Продолжал сероволосый. Бубновая на это возмутилась, и соскочив со своего короля, подбежала к Эмме. Обойдя ее со всех сторон, лисичка нахмурилась. — Да это не Эмма, а статуя, какая-то! — Воскликнула рыжая и легонечко постучала по плечу черновласки, как бы проверяя, сделана-ли ее "сестрица" из камня, или нет. Девятая стала накручивать круги вокруг хозяйки алых глаз, которую это уже начало постепенно раздражать. Пиковый король заметил, что его дама вот-вот выйдет из себя, а опозориться он, так не мог, потому Восьмой подошёл к веснушчатой девице и предложил ей пройти на свое место, дабы не нарушать покой Эммы. На это ученая закатила глазки и вновь удобненько уселась на коленях философа.