Кем я стал? Кем я стал? Что, если я тот, кого избегал бы сам? Я снова падаю, я снова падаю, я падаю. Что, если я упал на дно? Что, если меня больше нет? Что, если я тот, о ком ты даже не захочешь говорить? (Falling — Harry Styles)
— Эрен, пойми же ты, — темноволосая женщина мерила и без того тесную комнату шагами. Она очень нервничала, явно не хотела продолжать спор. Но выбора не было, — это всё ради тебя! — остановившись прямо напротив него, Карла приобняла себя руками и смотрела в его глаза сверху вниз. — Ты же знаешь, я никогда не желала тебе зла. И никогда не пожелаю, — с её губ сорвался тяжёлый вздох, ведь взгляд сына все никак не изменялся. — Ради меня? Собираешься поселить меня с какой-то женщиной, когда я вполне годен для того, чтобы жить самостоятельно? — вспылил Эрен, с натужным скрипом половиц развернувшись на инвалидной коляске, уже собираясь покидать кухню. — Мне двадцать семь лет, мама! Или считаешь, что я без помощи задницу подтереть не смогу? — Он вновь одарил ее мутно-изможденным взглядом поблекших зелёных глаз, устало выдохнув. — Сынок, что ты такое говоришь? — Йегер прерывисто втянула кислород, едва сдерживая слезы на ресницах. — У моей подруги есть дочка, помнишь? Она могла бы помогать тебе. С ней будет не скучно, поможет, если что… — Йегер на момент прикрыла глаза, чтобы собраться с силами, крепче сжимая ладони на своих предплечьях. — Помогать? И в чем же? — Тыльная сторона ладони легла на лоб, стоило только дрогнувшему голосу матери донестись до ушей. Насколько сильно он бы не хотел сейчас успокоить её, прижать к себе, согласиться с условиями и крепко обнять, но вот только не мог Эрен переступить через себя. Он же в самом деле не беспомощный инвалид, чьи способности к самообслуживанию полностью утрачены, так что бороться с опекой Карлы он будет до конца. — Тебе ведь не только физическая помощь нужна, Эрен. — Она опустила голову, теперь уже сверля взглядом пол. Как же было тяжело смириться с происходящим. Все было словно во сне. — Я боюсь, что что-то случится, когда ты останешься один. Но и не могу ведь всегда быть рядом… — Я не настолько безнадёжен, поверь мне, мама. Мне не нужна помощь, ты можешь спокойно идти и настраивать свою личную жизнь. — Йегер оглянулся через плечо, сверля ее своим измученным взглядом. Его лицо, прежде искаженное злостью, сейчас, в более расслабленном виде, выглядело ещё более страдальческим: впалые щеки, неестественная бледность, темные круги под глазами и тяжёлый взгляд. — Забудь обо мне и не опекай так, словно я полностью парализован. — Но, Эрен, прошу, дай хоть на первое время кому-то заменить меня. Я ужасно переживаю, не смогу тебя и на день оставить. — Карла действительно даже представить боялась, что могло случиться, останься Эрен один на долгое время. Конечно, он действительно не был совсем уж немощным. Но ведь всякие ситуации бывают. Материнское сердце не знало покоя. — Прекрати, мама. Я тебе всё сказал. Ты же прекрасно знаешь, что я не люблю эту тему. — Его резкие, дерганые движения лишь больше выдавали его: всё не так хорошо, как могло быть. И без матери было бы только хуже, вот только Эрен упорно отсеивал все сомнения о собственной беспомощности во многих бытовых вопросах. — Знаю, но нам придется рано или поздно обсудить это. Голова уже раскалывается от мыслей, что с тобой может что-то произойти. — Карла провела ладонью по лицу, явно ведя этот спор из последних сил. — Что, если у тебя начнется паническая атака, когда будешь один? Я ведь не смогу так быстро помочь тебе, как делаю это всегда. Эрен глубоко вздохнул, сосредоточив свой взгляд на потускневшей картине в золотистой рамке. На ней был изображен темный лес, в дремучей чаще которого едва удавалось разглядеть весёлый пруд, что выглядел весьма странно в такой густой листве. Точно единственный шанс спасения в этой непроглядной тьме. — От панических атак ещё никто не умирал, — как можно более безразлично кинул Эрен, на секунду зажмурив глаза от представлений о том, как будет сложно ему в эту секунду без матери. Сердце забилось чаще, а по телу пробежалась мелкая дрожь, отчего Эрен гулко сглотнул подступающий к горлу комок всех переживаний. — Прошу, прекрати упираться. — Уже теряя надежду на положительный ответ сына, Карла осторожно коснулась его плеча, когда подошла ближе. Видела, как он напряжен, как нервничает. Прикосновения должны были расслабить хоть немного. — Я ведь собираюсь не совсем чужого человека нанимать. Девочка даже немного младше тебя. Она может стать для тебя хорошим другом. — О романтике Карла даже заикнуться боялась. Точно знала ведь, что Эрен устроит только бо́льшую истерику. — Ещё и молодую девчонку притаранить собралась. — Эрен закачал головой, но ладонь матери убирать не собирался. Лишь на мгновение дрогнул, когда она подошла ближе. — Хочешь, чтобы она торчала тут целыми днями со мной? Развлекала меня? Думаю, вряд ли ей сдалась такая работа. Она хоть сама знает, что ты её в кандидатки на роль сиделки выбрала? — Знает, конечно. — Карла закивала головой. — И она не против. Ей просто нужна подработка, пока учится. Она не будет слишком много доставать тебя или пытаться развлечь как клоун. Но будет рядом. Это именно то, что нам нужно. — Тебе нужно, а не нам. — Йегер хлопнул ладонями по подлокотникам, но уже затем развернулся на инвалидном кресле, с неприятным грохотом пересекая порог кухни и выезжая в коридор. — Я просто хочу быть мужчиной, а не мальчиком, за которым бегает его мама. — Механическое кресло-коляска наконец скрылось за углом, а в другом конце прихожей послышался щелчок щеколды спальни Эрена. — Но ты и не… — Карла не успела закончить фразу. Говорить её в пустоту не было смысла, ей оставалось лишь тяжело выдохнуть и присесть за стол, подпирая голову ладонью. И ведь не могла осудить сына за его поведение. Оказаться на его месте и врагу не пожелаешь. Хотелось забрать все его проблемы себе. Он ведь такой молодой парень, вся жизнь впереди. А теперь и половины былых возможностей у него нет.***
Хотелось бы Эрену как-то повлиять на решение матери, но он ведь снова остался ребенком, которому ничего не могут доверить. Даже собственную, раннее беззаботную жизнь, которую он собственными действиями и подвел к исходу на инвалидном кресле. Теперь мысли снова подпитывала ненависть к себе. Одно и тоже по кругу: "Сам виноват во всём, теперь ещё и на мать срываешься", "неполноценный калека, как ты смеешь говорить что-то матери?". Йегеру казалось, что всё случившееся год назад — не несчастный случай. Что он сам совершил ошибку, а теперь расплачивается за нее не один. И ещё долго будет расплачиваться. А Карле ведь тоже хочется жить свою жизнь, зарабатывать на еду, ходить на работу, ведь он больше не способен на это. Да и сиделка наверняка далеко не бесплатная. И пока Эрен жив, от него будут одни убытки. Что он может заработать простым фрилансом за компьютером, который всей душой ненавидел и с каждой секундой работы все больше хотел разбить? Мелочь, которой даже на половину лекарств не хватит. Пособия от государства? Лишь они и помогали не проводить часы наедине с нелюбимой работой, обеспечивая жизнь молодого парня. Он — беспомощная обуза на плечах одинокой женщины. Да и одинокой только потому, что от сына на коляске не отходит. Наверняка на неё бы уже не раз обратили внимание, пригласили куда-нибудь. А может, уже и приглашали. Но та снова просто побоялась выйти из дома и оставить Эрена одного. Почему Карла, потерявшая своего мужа несколько лет назад, теперь должна посвящать всю себя немощному сыну? Ей же вероятно хотелось видеть рядом с собой мужчину, который способен возложить всё на свои сильные плечи. Она несомненно жаждала мужского внимания, лишённая личной жизни уже пять лет, с момента смерти любимого. А что бы сказал папа, увидь он Эрена в коляске? Даже страшно было представить, как разочаровался бы Гриша Йегер. Да и какого черта молодая девушка, которую пригласила Карла, вообще согласилась на эту работу? Знает ведь, на что идет. Добровольно приковывает себя к инвалиду, пусть и за деньги. Хотя вот ей и разочаровываться не придется. Сразу готова воспринимать Эрена, как беспомощный кусок мяса, чудом дышащий до сих пор. Ведь так и есть. Иной точки зрения и быть не может. Она уже стучала в дверь, возможно, не первый раз. А он сверлил стену взглядом, не желая даже впускать в дом человека, которому платят за садоводство. Ведь правда, теперь Йегер стал каким-то растением, которое не может просто выползти из своего горшка и покорять высоты, как раньше. Теперь за ним нужен уход, присмотр, иначе сам завянет. Мерзость. — Если Вы не откроете, мне придется обратиться к соседям или Вашей матери. Она снова бросит все дела и вернётся домой, — из-за двери послышался на удивление спокойный, даже приятный голос молодой девушки. Похоже, она до сих пор не начала переживать о безопасности Йегера только потому, что о скверном характере ее предупредили заранее. И ведь словно знала, что именно нужно сказать, чтобы задеть за больное и получить свое. Меньше всего Эрену хотелось снова нагружать мать, которая уехала даже меньше часа назад. Осознание пришло быстро. У Эрена и сейчас не оставалось выбора. Ему нужно открыть дверь, наконец впустить сиделку и смириться с её пребыванием здесь. Иначе Карла навсегда оставит поиски личного счастья, так и проведя всю жизнь в этой квартире, в которую ее хмурый сын не желает пускать никого. Голова раскалывалась от изобилия всех мыслей, а руки, прежде сжимающие стакан, наполненный холодной водой, перенеслись на инвалидное кресло, и Йегер, всё ещё недовольный не внезапным приходом девушки, с уже осточертевшим шумом колес направлялся ко входной двери. Прокрутить в дверях тяжёлую связку ключей и отъехать в сторону труда не составило, как и поднять голову, встречаясь взглядом с нарушительницей его покоя. — Добрый день. — Теперь ее стал чуть менее строгим. Хотя она все ещё оставалась спокойной, серьезной. Словно всем своим видом показывала стабильность и покой. Одежда была неяркой, комфортной, черные волосы с короткой стрижкой не выглядели дорогими. — Я Микаса Аккерман. — Эрен, — без приветствия кинул он, отъехав в сторону и предоставив проход Аккерман. Йегер сосредоточил свои темно-зеленые глаза с опухшими красноватыми веками прямо на ее лице, блуждая по нему без особого заметного интереса. Микаса прошла в дом и повесила пальто на шаткую напольную вешалку, не сводя взгляда с Эрена. Всё-таки, в этих зеленых мутных глазах, что выглядывали из-под косматых прядей, которые спускались с головы на плечи, было что-то помимо мрака. Только вот что именно, ещё предстояло узнать. — Чем Вы увлекаетесь? — решила поинтересоваться Аккерман, чтобы понимать, насколько плохо ее собеседник идёт на контакт. По словам Карлы, с ним должно быть уж очень трудно. — Чем же может увлекаться сидячий инвалид? — съязвил Эрен, развернувшись на инвалидном кресле и кинув взгляд на коридор. — Меньше вопросов, просто идём за мной. — А разве нечем? Рисование, писательство, лепка из глины, — непринужденно перечисляла Микаса, послушно следуя за Эреном вдоль темного узкого коридора. У одной из стен стояли деревянные шкафы, а на другой лишь висела пара картин, фотографий, которые не удалось детально рассмотреть по пути. — Меня это не интересует, — отчеканил Йегер, устало глянув на Микасу через плечо. Он выехал на свет и остановился у распахнутой двери в комнату, где до этого жила Карла. Пусть раньше она и осмеливалась оставлять сына одного в квартире, но это было настолько редко, что в итоге она просто переехала к нему. — Твоя комната. Здесь есть всё необходимое: шкаф, тумба, стол, кровать. Если что-то понадобится, то обращайся ко мне. Маме не звони только. — Ясно. — Микаса и сама остановилась у двери, сначала взглянув на Йегера, а после и заглядывая в комнатку. — Спасибо. Какой у Вас график прогулок, питания? — уточнила она, чтобы спланировать свой примерный день. — Прогулки у меня только вечерние. Желательно в часов одиннадцать, — проговорил Эрен, умалчивая о том, что он все же присутствует на них только по велению матери. А вот так поздно лишь по собственному желанию, чтобы видеть людей чуть меньше, чем в дневное время. — Не раньше десяти в общем-то. — А солнечный свет когда в последний раз видели? — Аккерман чуть нахмурила тонкие брови, проходя в свои покои и оставляя небольшую сумку с вещами на кровати. — Это не дело, нужно ведь проводить больше времени на природе. Недалеко отсюда есть прекрасный парк. Там не так много людей, тихо. Почему бы не прогуляться там? — Я не люблю дневные прогулки. — Проведя ладонью по своему бледному лицу, Эрен подпёр подбородок кулаком, локтем уперевшись в подлокотник. — И никаких парков я видеть не хочу. Давай договоримся, хорошо? Меня не доставать, не заставлять и не просить делать того, чего я не хочу. Я же в свою очередь просто сижу в своей комнате, в которую вход запрещен. Разъяснили? Вход в мою комнату запрещен, меня не тревожить и просто выполнять свои дела, которые поручила моя мать. Обернувшись к Эрену, Микаса внимательно вслушивалась в каждое его слово, совершенно не изменяясь в лице. К такому поведению она была готова. Да и вряд-ли растерялась бы, даже если пришла бы совершенно без объяснений. Ведь ее работа состояла в присмотре за таким же человеком, как она сама. Лишь с большим количеством ограничений, не более. Все эти ограничения, возможно, и делали характер вот таким. Потому Аккерман склонила голову набок. — Она поручила мне как раз присмотр за Вами. Так что, — задумчиво протянула она, вздыхая и выравнивая спину, — доставать Вас — моя работа. — А я как раз таки прошу не делать этого. — С нажимом в голосе Эрен поднял на нее взгляд, чуть закинув голову назад, чтобы преодолеть разницу в их росте. — Пожалей свои силы и время. Думаю, что хотя бы в этом трудностей не возникнет. — Мое время здесь неограниченно. Поэтому, думаю, мне удастся найти пару часов на разбавление Ваших однообразных дней. — Не теряя время за разбором одежды, Микаса направилась к выходу из комнаты и обогнула по пути коляску. Она решила взяться за приготовление ужина, чтобы заранее подготовить все к приёму пищи. — Например, за просмотром фильмов. Пробовали такое? Есть, конечно, своеобразные шедевры кинематографа, но всяко лучше белой стены. — Собираешься завлечь меня в секту киноманов? — Йегер закатил глаза, еле поспевая за ней на своей коляске. Остановившись у входа на кухню, он устало выдохнул и откинулся на мягкую спинку. — Так быстро раскусили меня? — Она приподняла уголки губ в слабой усмешке, а затем собрала волосы в короткий хвост резинкой, которую носила на своем запястье. — Вам у нас понравится, уверяю. Даже не заставляют носить с собой повсюду иконы с любимыми актерами. Только одна обязательно под подушкой должна быть. — Едва заметная улыбка Микасы совершенно не внушала уверенности в том, что она шутила. Тон её был абсолютно серьезным и уверенным, словно она и правда приглашала Эрена в какую-то группировку. — А на ежедневных вечерних молитвах мы регулярно комедии смотрим. Помогает расслабиться и отдохнуть после всех триллеров тяжелого дня. — Я ненавижу глупые и бессмысленные комедии. Даже смысла не вижу в том, чтобы тратить на них свое время. — Эрен устало склонил голову, так и не двинувшись с места, словно не осмеливаясь заехать на кухню. Точно чувствовал связь между примирением и этой комнатой. Если заедет сейчас, то это будет негласное согласие на глупое предложение Микасы. — Не думаю, что хранить фотографию любимого актера под подушкой хорошая идея. Что за культ поколения? — Глупые и бессмысленные? А как же классика? Да и есть очень много комедий с интересным развитием сюжета. — Аккерман тихо посмеялась и открыла холодильник, приступая к готовке и используя продукты, которые подготовила Карла. — А почему плохая? Разве Вам не было бы приятно, если бы люди засыпали в обнимку с Вашим фото? — Я бы скорее испугался этого. Это уже ненормально, одержимость какая-то, — пояснил Йегер, всё ещё сомневаясь над тем стоит ли ему заехать на кухню. — А комедии я просто не очень люблю, не думаю, что идея заставить человека смотреть нелюбимый жанр — это хорошее решение. — Да я и не заставляю ведь. — Аккерман просто пожала плечами, не собираясь насильно принуждать Эрена к чему-то, если он в этом не заинтересован. — Какой же у Вас тогда любимый жанр? — Нарезая картофель кубиком, она повернула голову к собеседнику и на момент остановилась. — Почему Вы в проходе застряли? Есть справка от доктора, я в здравом уме и резать Вас пока не собираюсь. — Не знаю, не люблю фильмы, — нагло соврал и сложил руки на груди Эрен, точно ребенок малый, которому предложили нелюбимую сладость. — И вообще я ничего не люблю. Скажи честно, это тебе мама заученный текст дала, чтобы ты быстрее подружилась со мной? — А у меня получается с Вами подружиться? — заметила Микаса, приподнимая уголок губ. Он ведь и не заикнулся бы об этом, если бы не было правдой. — На самом деле, Карла попросила меня только присмотреть за Вами и домом. Готовить кушать, прибирать, а ещё не давать Вам скучать. Точных указаний не было. Да и я не нуждаюсь в детально расписанном плане. Всё-таки вполне стабильно развиваюсь и умею грамотно строить свою речь. Да и коммуникабельность не хромает. — Объясняя, Аккерман пожала плечами, а затем ссыпала овощи в кастрюлю. — Хочешь поговорить о том, какая ты хорошая? — Помедлив, Эрен всё же решился заехать на кухню, остановившись за столом на том месте, где отсутствовал стульчик. — Мне кажется это не лучшая тема для разговоров. Да и тем более, мы же не друзья, чтобы вести тут такие беседы. Или Вы уже для себя автоматически решили, что Ваша задача стать моим другом? — Он склонил голову, уставившись на ее спину. — Поверьте мне на слово, провернуть подобное у Вас не получится. — Если только это единственная тема, которая всех устраивает. — Аккерман повела плечами, наблюдая за своими действиями. Сейчас она солила рагу, стараясь соблюдать средние пропорции. Про себя Микаса отметила, как забавно Йегер соскакивает на формальные обращения в попытках отдалиться от нее ещё больше, но озвучивать этого уже не стала. — Среди задач этого не было, но и не помешало бы в дальнейшем. Я ведь ещё долго буду здесь, лучше сохранять дружеские отношения. — Не считаю это обязательным. — Эрен переложил руки на стол, полностью сосредотачив свой взгляд на ладонях. — Глупо надеяться на дружеские отношения, когда прекрасно знаешь, что я не желаю видеть в своем доме кого-то. Точно уверена, что нужна эта работа? Я очень капризный и требовательный, так что в качестве сиделки будет очень не просто. — Всеми силами надеясь на то, что оттолкнуть эту девушку не составит труда, Йегер упорно шагал до момента, когда он за пару минут всё же сможет вынести ей мозг. — Я уверена, что справлюсь. — Микаса спокойно кивнула и повела плечами. — Капризность Вашу не тяжело пережить. Да и к такому характеру можно быстро привыкнуть. У всех ведь свои тараканы. — Странная. — Эрен поджал губу, глянув на то, как Микаса принялась выбирать специи. — Говоришь так, словно и впрямь сдалась эта работа. Уверен, тебе было бы куда приятнее работать и вести диалог с каким-нибудь мудрым старичком, а не со мной. Да и сиделка пригодилась бы ему намного больше, нежели мне. Я со всем прекрасно справляюсь сам. — Но мудрый старичок, к сожалению, с моей матерью не знаком. — Аккерман усмехнулась. — А с Вами, думаю, мне вполне комфортно будет. Если Вы так настаиваете на личном пространстве, я смогу прекрасно совмещать с работой учёбу. — Она ещё не получила высшее образование, похоже, действительно была гораздо моложе. — Учишься? — Эрен вновь подпёр кулаком подбородок, наблюдая за тем, как она умело орудовала всем на кухне. — В таком случае, должны будут возникать проблемы с тем, чтобы совмещать с учебой. Как-никак, ходьба на пары тоже время занимает. — К счастью, учусь я заочно, снова комфортное совпадение. — Микаса улыбнулась уголком губ, помешивая будущий обед длинной деревянной ложкой. — Мне нужно будет только сдавать сессии. — Я знаю, что такое заочное обучение. Мне не нужны уточнения, — фыркнул Эрен, вновь найдя даже в этих словах Микасы что-то, что уж очень сильно ему не понравилось. — Тебе сколько хоть? Раз учишься, значит молодая ещё. — Ну, а вдруг нет? Всякое бывает. — Аккерман слабо усмехнулась. Ее слова были скорее разбавлением тишины, даже если оно не требовалось. Просто заполняя пустоту, она чувствовала себя немного комфортнее. — Мне двадцать один. Но я бы не сказала, что на старого походите и Вы. — Скосив взгляд на собеседника, Микаса улыбнулась, ведь звучала его фраза весьма самокритично. — Мне двадцать семь. — Эрен провел ладонью по свои волосам, зачесав их назад. — Не мудрый старик, но немного старше. — В его голосе, показалось, даже проскользнула некая усмешка, которую он поспешно скрыл за кашлем. — Да нормально вполне, я уж думала, за тридцать, опираясь на Ваши суждения. — Микаса тихо засмеялась, оперевшись бедром о столешницу и переводя взгляд на Эрена уже полноценно. — Видимо, возраст здесь действительно не при чём. Старик вполне может быть глупым и беззаботным, а Вы — вполне молодой парень — вредным и ворчливым. — Я настолько сильно похож на мужика, которому за тридцать? — Эрен вскинул брови, удивлённо глядя в ее глаза. Они были очень красивыми при свете осеннего серого неба, тучи которого не давали даже маленькой надежды на лучик солнца. — Не думал, что я выгляжу настолько старым. Но, прошу заметить, я не настолько вредный и ворчливый, как местные старики. — Щетина всегда накидывает визуально пару-тройку лет. — Она кивнула, отмечая неухоженность Эрена. Видимо, он правда пустил все на самотёк, не желая делать абсолютно ничего. — С местными я пока не знакома, но мне уже страшно представить, кто мог бы Вас переплюнуть. — Не волнуйся, переплюнут. — Сейчас голос Йегера прозвучал еще тише и монотоннее. Расположив ладони на железной окантовке, он заставил колеса крутится, вновь выезжая из кухни. — В мою комнату не заходить, — отчеканил, словно отдал приказ слугам, но уж точно не задел этим Микасу. Она лишь тяжело вздохнула, заправляя выбившуюся прядь черных волос за свое ухо и провожая Эрена взглядом. Его мать ведь такая добрая, милая и отзывчивая женщина. Почему же характер ее сына настолько скверный? Конечно, на это могла повлиять и его инвалидность, но ведь вряд ли дело было только в этом. А вырасти таким грубияном он просто не мог со своей матерью. С такой хорошей женщиной это было просто невозможно. Беспокоить Эрена в его комнате Аккерман и сама не планировала. Если с ним что-то случится, вероятно, она услышит это, ведь стены здесь не отличались особой звукоизоляцией. Потому Микаса лишь продолжила готовить обед, летая в своих мыслях и снова напрягаясь от настигшей тишины. Нельзя сказать, что она была настолько разговорчивой. Скорее, ей нравилось слушать, как кто-то говорит с ней. Но, когда выбора не оставалось, предпочитала пусть говорить и полную чушь, но не слышать этого глухого звона, который настал сейчас.