И когда ты ушел, я чувствую, что мне еще есть что сказать. Потому, если ты хочешь правды, Я просто хочу стать частью твоей симфонии. Будешь ли ты крепко меня держать и не отпускать? (Symphony — Clean Bandit)
Холодное зимнее утро встретило Микасу гораздо менее приветливо, чем обычно. Пасмурная погода за незавешенным окном словно передавала ее настроение во всех красках. Будто густые тучи принесло не ветром, а силой притяжения к ней. Подниматься с расстеленного дивана и смятых подушек не хотелось, наверняка без одеяла окажется ещё холоднее, день станет ещё более скверным, а головная боль только усилится после ночной истерики. Тихие звуки из кухни привлекли внимание моментально, не предвещая ничего хорошего. Эрен проснулся первым, что не свойственно для него. И неплохо бы снова попробовать обсудить все с ним, но усугублять ситуацию не хотелось. Он ведь за пару часов свое мнение не изменил. А значит, лучшим вариантом для Аккерман сейчас будет ожидание. Обоим нужно остыть, подумать, запастись энергией. Микаса достаточно быстро привела себя в порядок, оделась и вышла в прихожую. Старалась не попадаться ему на глаза и избегать даже взглядов: так легче уйти. Но все же заметила непонимание, даже долю испуга в глазах Эрена. Он застыл прямо посреди прихожей, уставившись на то, как она выходит за дверь. Наверняка накрутил себя ещё больше, успел пожалеть несколько тысяч раз. Но не один он терзал себя мыслями, именно поэтому Аккерман решила в первую очередь остыть самой. — Я скоро вернусь, — только ответив на его немой вопрос, застывшей в испуганных глазах, она скрылась за входной дверью. Отдаляющиеся шаги ещё слышались из подъезда, но всего спустя пару секунд они вовсе исчезли, как и сама Микаса. Она выбежала из подъезда, укуталась в шарф и зашагала по тротуару, совсем теряясь и даже не осознавая куда так несут ее ноги. Чувствовала, что сделала неправильный выбор, оставив Эрена одного, сейчас точно глядевшего на нее через замёрзшее стекло кухонного окна, провожая. Ей казалось, что она не может позволить ему чувствовать то, что чувствует она, постоянно оставаясь отвергнутой. Ведь он пережил так много, а значит, заслуживает счастья. Но бешено стучащее от злости сердце твердило, что он должен понять, каково это — терять человека, которого по собственной глупости постоянно отталкиваешь. Он должен был понять, как сильно нуждается в ней. И как больно делает Аккерман, отказывая себе и ей в проявлении истинных чувств. Эта боль становилась только сильнее по мере отдаления от дома. Одновременно хотелось вернуться обратно, плюнув на гордость, и убежать подальше отсюда навсегда, чтобы больше не возвращаться к этому чувству. Разумным оставалось только одно — отдых. От Эрена, от переживаний, от постоянных взлетов и падений. И его мог обеспечить только лучший друг. Он всегда оказывался рядом, когда Микаса сбивалась с пути, выбивалась из сил. Он находил нужные слова, всегда помогал прийти к нужному решению. Для неё всегда было загадкой, как ему это удается. Попав в его крепкие объятия, Аккерман словно вновь очутилась где-то далеко от проблем. Армин снова не требовал от нее тысячи объяснений, не ожидал ярких проявлений эмоций. Просто знал, что сейчас должен обнять, сказать что-то хорошее. Должен показать, что когда-нибудь все снова будет хорошо, нужно только продержаться. — Спасибо, что согласился встретиться так внезапно. — Отстраняясь, Микаса сложила руки в карманы пальто и уткнулась носом в ткань шарфа. — Не благодари. — Когда Аккерман выскользнула из его крепких объятий, он осторожно погладил ее по плечу, так проявляя бесконечную дружескую любовь и поддержку. — Как себя чувствуешь? — Выпотрошенной. — Она прикрыла глаза, чтобы сделать глубокий вдох и собраться с силами. — Мы снова поссорились. И на этот раз, получается, убежала от Эрена уже я. Только надолго оставить все равно не смогу, вдруг плохо станет или ещё что. Хоть и злюсь, не оставлю его в том состоянии. Из-за этого чувствую себя такой тряпкой. — Ему правда нужно что-то менять в характере, не можешь ведь ты терпеть эти постоянные перепады настроения. Я всё понимаю, ему тяжело. Но он должен лучше ценить тебя. — Арлерт с сожалением посмотрел на Аккерман, действительно не замечая за ней того настроения, с которым она ходила буквально пару дней назад. — Что случилось? Расскажешь поподробнее? — Вчера днём всё так хорошо было. Мы готовили пиццу, шутили. И поцеловались. — Она провела ладонью по своему лицу, после чего остановила ее на вязанном изделии, немного сжав его. — Потом он показал мне свои старые фотки, рассказал так много о своем прошлом. Я думала, теперь наконец доверился мне. Так ведь близко ещё никогда не подпускал. Но ночью ему снова стало плохо, приснился какой-то кошмар. Только Эрен не захотел даже рассказывать. Я предложила МРТ, пообещала, что все время буду рядом. А он ляпнул, что от этого не станет легче. И снова мы скатились к тому уровню отношений, который раздражал меня сильнее всего. Армин сочувствующе поглядел на Микасу, подхватил под локоть и увлёк по заснеженным улицам в сторону сквера, где будет тише и спокойнее. — Может, ему нужно время, чтобы привыкнуть, что ты хочешь быть рядом с ним, что ты узнала о его прошлом? — Он поправил конец ее шарфа, закинув на плечо. — Он ведь не может тебя отвергать после поцелуя. Нелогично совсем с его стороны. — Я надеюсь, что ты прав. Поэтому и дала ему подумать в одиночестве, не стала снова расспросами тормошить. Понимаю же, что у него тоже есть ко мне чувства. Эрен не тот человек, кто подпускает к себе всех подряд. — Микаса устремила взгляд в дорогу перед собой, рассматривала втоптанный в землю снег, чужие следы на нем. — Просто он будто не слышит, что нужен мне. Зациклился на ограниченности своих возможностей и даже не осознает, что мне даром не упал активный отдых, путешествия, ещё что-то из того, чем он раньше жил. Мне комфортно с ним сейчас. С вот таким, каким он является. — Если в его прошлом было столько всего, то так просто отцепиться от него он не сможет. Вырвать человека из такой жизни и посадить на инвалидное кресло, заставив каждый день встречать так же, как вчерашний, — не самая лучшая идея. — Армин глубоко вдохнул морозный, леденящий воздух, наблюдая за тем, как снежинки хлопьями падают на лицо Микасы. — Это как отнять у тебя глину и домашний покой. Что зацикливается — совсем неудивительно. — Я понимаю. Абсолютно понимаю его и поддерживаю. И готова ждать, конечно. Но ради него я бы смогла пожертвовать глиной и домом. Чем угодно, только чтобы быть рядом. — Она вздохнула, на какое-то время прикрыв глаза. — Думала, что уже показала ему это, но все равно ведь он продолжает чего-то бояться. — Может ты слишком сильно отдаешься ему? Конечно, очень хорошо и мило, что ты его поддерживаешь, но тебе не кажется, что не стоит всю любовь отдавать ему, пока он сам не поймет, как нуждается в тебе? — Он потянул Аккерман за локоть в сторону уединенной скамейки, где они часто проводили время. — Не отдавайся так сильно этой влюблённости. Ты ещё месяц назад твердила, что иногда он кажется тебе просто невыносимым. — Я бы с радостью. Вообще не понимаю, каким образом этот человек умудрился напрочь лишить меня гордости. С другой стороны, я ведь знаю причину этой его невыносимости. И он не виноват в своих травмах. Теперь мне кажется, что это просто какой-то синдром спасателя. — Аккерман нахмурилась, ловя себя на совсем не приятной мысли. — Нет, он правда очень дорог мне. И был бы дорог, даже если бы не нуждался во мне. — Раз берешь на себя такую ответственность, тогда дай ему понять, что он и с травмой всё так же способен на путешествия. Не нужно переворачивать и отбрасывать его ценности, не ставя их во внимание и заставляя погружаться в жизнь, которую он не желает. Сойдитесь во взглядах, поезжайте куда-нибудь, где и тебе, и ему будет комфортно. А сначала вообще объяснитесь в том, что нуждаетесь друг в друге. — Я думаю, это для него только пыткой станет. Ты представь, он вернётся туда, где раньше был уже так счастлив. Но без дорогих ему людей и с травмой. — Микаса поджала губы и остановилась, сосредотачиваясь на своих мыслях. — Но ты гений вообще-то. Что если я смогу заменить все те воспоминания новыми? Если со мной ему окажется даже веселее? Тогда он отпустит прошлое окончательно и сможет жить так, как привык. — Она загорелась идеей, быстро пересказывая ее Армину. — Но это рискованно. Вдруг я никогда не смогу их заменить? Я не мастер путешествий, из дома не вылезаю. Не представляю, как там поднимать ему настроение. — Ты и не должна заменять тех людей, какими бы они классными и крутыми не были. Их ведь нет сейчас рядом с Эреном, верно? — Армин выжидающе поглядел на Микасу, улыбаясь ее энтузиазму. — Значит, они не были так хороши, раз не остались с ним в такой период. Поверь, если он действительно чувствует то же самое, что ощущаешь сейчас ты, то он будет счастлив. Да я по глазам твоим вижу, как ты по уши влюбилась в него! Аккерман вмиг осеклась, пряча горящие от смущения щеки в свой шарф. Никогда раньше не была такой эмоциональной, энергичной. Ничего и никого не описывала так чувственно, как Эрена. Не планировала и его, только вот энергия так и лилась из неё, не поддаваясь контролю. — Последнее было лишним. Но ты чертовски прав, как всегда. — Она зашагала дальше в сторону более укромного местечка, стыдясь вновь взглянуть Арлерту в глаза. — Все его друзья были просто ужасными. Хочу стать для него настоящей опорой и поддержкой, которую он заслуживает. — Может, это последнее поможет тебе вправить мозги. Я просто хочу тебя видеть такой энергичной почаще. И лучше будет, если ты не будешь грустить. — Армин искренне улыбнулся, немного посмеиваясь. — А ты намного лучше всех этих друзей. Поверь, я общаюсь с тобой уже несколько лет, и ни разу не усомнился в своих словах. — Захвалишь, я расслаблюсь ещё, на шею сяду. — Усмехнувшись, она только сейчас начала вновь расслабляться и шутить. Как и ожидалось, Армин сумел помочь ей собраться с силами и прийти в себя. Всего пара слов, но таких важных и нужных. Тех, что Микаса не могла сказать самой себе. — По-моему, эмоциональных качелей тебе в жизни пока достаточно. Мои качели явно будут лишними. — Он рассмеялся, стряхивая со скамьи толстый слой снега. — Я предпочитаю радоваться за тебя и надеяться, что всё у вас с Эреном будет хорошо. — Я тоже надеюсь на это. Хочу верить, что он справится со своими страхами. — Повторив действия Арлерта, Микаса присела рядом и оперлась о спинку скамьи. — Мне так хорошо рядом с ним. Всегда есть о чем поговорить. Он очень умный, образованный. И с хорошим чувством юмора. — Я даже теперь хочу с ним познакомиться. — Армин улыбнулся. — Если смог развеселить тебя, то, может, он действительно не злой дядька, каким я себе его представляю? — Точно не злой. — Улыбнувшись, Аккерман замотала головой. — Я думаю, вы бы подружились. Тоже обсуждали бы какие-нибудь научные теории и звёзды. Пугали бы меня, что всё вокруг — плод моего воображения. — Она рассмеялась, вспоминая недавние разговоры с Эреном. — А ещё он много где побывал. Рассказывал бы тебе что-то интересное о других странах, ты дополнял бы своими знаниями. — Мечтая о знакомстве двух самых близких сердцу людей, Микаса вздохнула. — Теперь хочу вас познакомить. Не сейчас только, нужно с нашими отношениями сначала разобраться. Но как только все наладится, предложу ему эту идею. — Мне теперь безумно интересно узнать от него самого, где он побывал. — Армин улыбнулся счастью в глазах Микасы, желающей познакомить его с Эреном. — И поговорить о разных теориях, я такое очень люблю. Как только наладите взаимоотношения, то приглашайте меня в гости обязательно. — Я надеюсь, что все получится именно так. — Улыбнувшись, она кивнула ему и невольно представила, как весело и интересно было бы ребятам, окажись Йегер рядом прямо сейчас. — Не хочу признавать, но я уже сейчас соскучилась по ворчанию Эрена. Будь он здесь, точно возмущался бы, что замёрз, что ветер слишком сильный. Так боюсь, что в один день он оттолкнет меня окончательно и больше мы никогда не встретимся. — Я тебя прекрасно понимаю и не осуждаю. И чувствовать всё это совсем неплохо. Тем более, у вас всё взаимно, скорее всего. А он просто боится вновь оказаться одиноким. Поэтому раньше времени сильно не расстраивайся, сначала серьезно поговори с Эреном. — Арлерт приобнял Микасу одной рукой, прижимая ближе, так успокаивая и проявляя поддержку. — И знай, что я всегда готов тебя поддержать. — Ты прав. Спасибо большое. Я бы с ума сошла, не будь у меня тебя. — Слабо усмехнувшись, она прикрыла глаза и положила голову на его плечо. — Давай о чём-то хорошем поговорим. Расскажи лучше, как у тебя с Энни дела обстоят. Я видела то милое селфи, вы смотритесь просто чудесно. Армин заметно смутился, стараясь не подавать вида, но всё-таки блеск в глазах и смущённый смешок выдали его с потрохами.***
Пара часов разлуки с Эреном почему-то казалась целой вечностью. Будто в этот дом Микаса не заходила точно месяц и уже успела соскучиться. Но далеко не по тому осадку от неприятного разговора и тяжёлого молчания, который грузил даже сейчас. Никуда не исчезнет, пока вопрос остаётся открытым, а состояние подвешенным. В квартире снова воцарила тишина, когда шуршащее пальто оказалось на вешалке, а скрипучие ботинки — на полке. Аккерман не знала, стоит ей идти на поиски Эрена или лучше дождаться, пока он сам проявит инициативу. Сейчас ни один вариант не был достаточно надежным, но к ее удивлению он первым пошел на контакт. Выехал в коридор и остановил на ней такой взгляд, словно ждал ее под дверьми все это время, как верный пёс. — Я приготовил картошку в духовке. Можешь поесть, если голодна. — Когда они пересеклись взглядами, он всё-таки смутился и растерянно увел свой. — Вроде съедобно. — Приготовил? — Приподняв брови в растерянности, она застыла на месте. — Не стоило, я ведь занялась бы этим по возвращении. Но спасибо. Давай вместе пообедаем? — Неловко поправив волосы, Микаса так же опустила взгляд в пол. Эрен сам на себя не походил, когда смотрел на нее так взволнованно и в то же время заботливо. Слишком непривычно, чтобы поддерживать зрительный контакт. Он прятался в себе, беспокоясь, примет ли она его после этой глупой выходки. Не оттолкнет ли она его, поняв, что не сможет вынести тяжёлый характер и излишнюю эмоциональность. — Давай, — моментально согласился Йегер, понимая, что провести время с Аккерман — это единственный шанс вновь заполучить подорванное доверие. — Тогда подождёшь на кухне? Я вымою руки, в домашнее переоденусь. Там снег пошел снова, я немного промокла. — Коротко улыбнувшись, Микаса сразу направилась в ванную. — Хорошо, я пока все подготовлю. — Эрен спешно кивнул, едва сдержав улыбку, когда увидел, в каком расположении духа Микаса. Откуда-то взялось такое волнение, будто они затеяли первое свидание, а не обычную беседу за трапезой. Когда Аккерман вернулась на кухню, обед уже был на столе. Выглядел очень даже аппетитно, хоть и казалось, что о еде сейчас они бы думали в последнюю очередь. — Ничего себе, а ты действительно отлично готовишь. Не то чтобы я сомневалась, конечно. — Микаса тихо усмехнулась, присаживаясь за стол. — Приятного аппетита. — Может, на вкус не так хорошо, как на вид. — Эрен слабо улыбнулся, почему-то ловя себя на мысли, что всё это выглядит, как первый день их знакомства. Словно все откровенности, приятные разговоры и минуты, проведенные один на один, стёрлись из их истории. Стёрлись и неприятные моменты. Все ссоры, обиды. Остались только светская вежливость и поверхностность, которые сейчас вызывали тревогу и чувство холода. Наверняка все из-за этих недомолвок. Даже сейчас ведь бегут от проблемы, вместо того, чтобы все обсудить и прийти к решению. — Сейчас и узнаем. — Микаса наколола на вилку кусочек картофеля и попробовала его, на какое-то время замолчав. Раздумывала, насколько ей нравится вкус. — На вкус даже лучше. Серьезно, попробуй. И с солью идеально угадал. — А мне казалось, что немного пересолил. — Йегер всего на мгновение посмотрел на Микасу, а после отвёл взгляд к тарелке, стесняясь говорить прямо и выражать все эмоции и чувства без намеков. — Мне все равно нравится. И не подгорело даже ничего. — Она пожала плечами, едва заметно приподняв уголок губ. Шутить про влюбленность сейчас было бы совсем неуместно, хоть подкол так и просился. — Если тебе нравится, значит, все хорошо. — Йегер немного подумал над тем, чтобы задать мучающий его вопрос, но осёк себя, погружаясь в молчание. Всё не решался на этот разговор. Но спустя пару волнительных минут, нарушаемых звоном и скрипом столовых приборов о тарелки, всё-таки заговорил. — Ты ведёшь себя так, будто не обижаешься на меня из-за вчерашнего. Хотя утром ты явно была не в духе. Но если и сейчас не особо готова к разговору, то я могу не начинать… — Я всё ещё обижаюсь, — переставая улыбаться, Микаса сразу ответила. — Вернее, мне всё ещё неприятно все произошедшее. Я не собираюсь дуться, как ребенок, и игнорировать тебя. Но точно не закрою глаза на твои действия в следующий раз, если сейчас не услышишь. Потому что своего решения я не изменила. — Отложив вилку на стол, она посмотрела ему в глаза. — Я очень дорожу общением с тобой. Не хочу терять тебя по собственной глупости. Но и боюсь, что ты позволишь мне приблизиться слишком близко. Это ведь сравнимо с какой-то клеткой, которую ты закрываешь на кучу дополнительных замков, когда даёшь мне шансы. — Йегер первым решил затронуть эту тему, волнующую его больше всего на свете. — Я осознаю это и запираюсь с тобой добровольно. Мне все нравится сейчас, пойми. Нравится обсуждать с тобой всякую чушь, смотреть фильмы, валяться в снегу, гулять по аллеям. Тебе не нужно ходить для того, чтобы сделать меня счастливой. — Аккерман развела руками, тяжело выдыхая. Она боялась, что не окажется услышанной и в этот раз. — Ты просто пока не понимаешь этого. — Эрен устало вздохнул. — Не понимаешь, насколько тяжело и сложно тебе будет с калекой. Прекрати романтизировать все это, пойми, что я никогда не буду полноценным, не встану на ноги и не подниму тебя на руки. Я ведь даже никогда не смогу пройтись с тобой по аллее за руку. Насколько сильно бы не желал, я никогда не смогу, останусь таким. — Да с чего ты взял, что мне жизненно необходимо, чтобы меня носили на руках? Что мне важно ходить с тобой за руку? Я просто хочу тишины и покоя рядом с тобой, хочу слушать твое бурчание под ухом, хочу шутить о трусах, как маленький ребенок, потому что знаю, что не получу за это осуждения. Ты правда думаешь, что те разукрашенные дуры, которые держат рядом с собой ходячих, но абсолютно тупых прихвостней, намного счастливее меня? — Но согласись, что если бы я мог ходить, то всё было бы иначе. Просто пойми и наконец попытайся услышать меня. Ты умная, молодая, красивая. Только идиот в виде исключения откажется от такой девушки, как ты. — Эрен едва сдержал себя, чтобы не повысить тон. Не хотел решать проблему таким образом и срываться на крик. — И я, видимо, этот самый идиот. Ведь хочу, чтобы ты была счастлива с тем, кто будет ровней для тебя. — Если бы ты мог ходить, Эрен, мы бы даже не встретились. Я бы дальше жила в воображаемых мирах, сутками напролет читала книги и смотрела сериалы, даже не выходя из дома. — Микаса нахмурилась и села ровнее. — Почему ты настолько себя обесцениваешь? Ты тот ещё идиот, да, я не стану спорить. Но это не делает тебя менее интересным. Ты такой же умный, молодой, красивый, харизматичный, нежный, заботливый — я могу до ночи перечислять. Мне плевать на твои ноги, пока у тебя есть голова на плечах и бьющееся сердце, слышишь? — Если бы мне дали возможность вернуться в прошлое, то я бы к черту послал эту Эмму и всех остальных. Нашел бы тебя, сделал счастливее, поселился бы в твоих воображаемых мирах. Не подвергал твои нервные клетки опасности, как делаю это сейчас. — Эрен дрожащей рукой провел под опущенными веками, попытавшись скорее скрыть подступившие слезы. — Но даже после всех своих слов я меньше тебя любить не начинаю. Насколько сильно бы не пытался доказывать обратное. — Я тоже. — Она поджала губы и взяла его руку в свою, крепко сжав. Ее пальцы подрагивали и были такими холодными. Но дарили больше тепла этим сдержанным жестом, чем когда-либо. — Даже когда ты раз за разом повторяешь всю эту чушь, люблю тебя все так же сильно. — Я могу ещё раз повторить всю эту чушь, чтобы ты лучше осознала серьезность моих намерений. Я тебя ведь так просто после всех этих признаний не отпущу. — Йегер слабо, но всё-таки счастливо улыбнулся, пытаясь спрятать явное смущение на своем лице. — А я никуда и не спешу, до сих пор не заметил? Это ты у нас любитель избегать разговоров. Так что могу разбить эту коляску к чертям, чтобы больше не уезжал от меня в другую комнату. — Микаса кивнула головой, так подтверждая вес своих слов, и слабо усмехнулась. — Звучит, как насилие над инвалидами. А это уже статья. — Уголки его губ дрогнули в улыбке, растягиваясь шире. — Иди ко мне. Хочу обнять тебя покрепче. — И это насилие ты позволяешь мне сам. Парочка мазохистов. — Тихо рассмеявшись, Аккерман поднялась и пересела на его колени, а затем крепко обняла. Только сейчас волнение наконец отступало. Возвращалось чувство комфорта, покоя и нерушимой близости. За последнее время этого слишком не хватало. — Прости меня. — Эрен крепко обнял Микасу и прижал к себе, так демонстрируя полное доверие и желание защитить. — Не хочу видеть тебя грустной, ты выглядишь намного красивее, когда улыбаешься с моих глупых шуток. Но нравишься мне всё равно любой. Всегда, — прошептал он, улыбаясь и прижимая ее ближе. — А ты выглядишь гораздо красивее, когда шутишь о чем-то несуразном, чем когда молчишь и игнорируешь. — Прижимаясь к Йегеру в ответ, она опустила голову на его плечо. — Но всё равно нравишься мне в любое время. Поэтому я никогда не уйду.***
Тихий зимний вечер окутывал своим уютом и домашним теплом. За окном снова кружился снег, шумел морозный ветер, но в небольшой отапливаемой квартирке это никого не заботило. Это гнёздышко с каждым днём становилось все роднее, любимее. И ведь с момента того решающего разговора прошло всего чуть больше недели, а бывалые разногласия уже забылись, словно не причиняли никакой боли, не оставляли осадков. Теперь воцарило спокойствие, взаимопонимание и доверие. Микаса только вышла из душа, по пути в гостиную расчесывая влажные волосы. Улыбнулась Эрену, который уже лежал на расстеленном диване и, вопреки обещанию, не спеша воровал из миски сырный попкорн, не дождавшись ее. — С лёгким паром, — поспешил улыбнуться Йегер, быстро вытирая уголки рта и возвращая ладони на свою грудь, словно все это время продолжал задумчиво пялиться в потолок и изучать искусно украшенную потолочную галтель. — Спасибо, а тебе приятного аппетита. — Рассмеявшись, она отложила массажную расчёску на тумбу, после чего легла рядом с ним. — Вкусный хоть? — Микаса нашла пульт и начала включать следующую часть фильма, до просмотра которой они добрались только сейчас. — Не особо, я не фанат попкорна. — Эрен тихо рассмеялся. По тому, с каким удовольствием он опустошил чуть меньше половины миски, вера в его слова пропала абсолютно. — Но сырный немного тянет. Нормально, под загадочную Беллу точно зайдёт. — Я только сырный и перевариваю, остальных вкусов не понимаю. — Кивнув, Микаса и сама отправила в рот зёрнышко, пока настраивала громкость и качество изображения. — Сладкий вот даже загадочная Белла бы не скрасила. — Она улыбнулась и улеглась поудобнее. — По-моему, она ничто не смогла бы скрасить. Я ничего против Кристен не имею, но в «Сумерках» у нее такое выражение лица, будто ей каждый человек на этой дрянной земле жизнь испортил. — Эрен рассмеялся, пряча лицо в ладонях. — Надеюсь, это не прозвучало как оскорбление. Просто с моей активной мимикой и эмоциональностью понять ее трудновато. — Ну, в первых паре частей действительно не так что-то. — Поддерживая его смех, Микаса прикрыла глаза и расположила свободную ладонь на животе. — Но она эмоции глазами пытается передавать. Потом гораздо лучше будет. — В ее глазах целый мир? — Йегер усмехнулся, прочесывая пальцами ее влажные волосы. — Звучит романтично. Выглядит в реальности, как я понимаю, не особо, но между строк в книгах звучало бы шикарно. — Правда красивое выражение. Но слишком лестное, не искренне звучит. — Расположив голову на его плече, она взяла ещё зёрнышко попкорна. — Жуй, раз так понравился. — Улыбнувшись, Микаса поднесла его к губам Эрена. — Какая ты заботливая. — На лице Эрена засияла довольная улыбка. Он прижался щекой к плечу Микасы, попробовал попкорн с рук и коротко поцеловал пальчик. — Какой ты нежный. — Растянув губы чуть шире, она пронаблюдала за Эреном и приобняла его. Начала ласково поглаживать волосы, зарывалась в них пальцами. — И тебе ведь это нравится, — довольно протянул Йегер, жмурясь от удовольствия, словно кот под ярким солнцем. — Я так рад, что не наговорил тебе глупостей. Без тебя было бы совсем тяжело. Она улыбнулась сильнее, лицезрея такие эмоции на лице Эрена. Оставила поцелуй на его лбу и прижала чуть крепче к себе, словно чтобы убедиться, что всё это происходит на самом деле и не является какой-то до боли сладкой фантазией. — А я-то как рада. Чуть на стены не начала лезть со всеми этими твоими качелями. Но теперь чувствую себя по-настоящему счастливой. Под всеми масками безразличия и отрешенности ты оказался именно таким, каким я тебя видела. Больше не строишь из себя злого и страшного. Жизнь наладилась. — Тихо рассмеявшись, Аккерман уткнулась носом в его волосы и прикрыла глаза. — По-моему, я сам себя солнышком вертел на этих качелях. Но настолько злым я не был. Преувеличиваешь, — фыркнул Эрен, но всё-таки улыбнулся.— А вообще о любых качелях лучше мне не напоминать и не качать на них. Я в детстве так раскрутился и пролетел спиной прямо по асфальту. До сих пор шрам на копчике остался. Еще бы чуть-чуть и, может, уже тогда оказался сидячим инвалидом. А может, и лежачим. — Звучит страшно. — Нахмурив брови, Микаса представила это падение. И оттого только крепче прижала Эрена к себе. — Еще и ребенком был. Ужасно. Я очень рада, что ты все же успел хоть немного пожить на полную катушку. — Если бы ребёнком оказался на инвалидном кресле, то тогда бы точно никакого счастья не увидел. Вырос бы замкнутым социофобом, трясущимися от каждого взгляда. Даже хуже того, кем стал. — Эрен тяжело вздохнул, без страха заводя эту тему и вдаваясь в подробности, ведь знал, что не услышит осуждения. — Наверняка это все отразилось бы ещё хуже на детской психике. — Микаса кивнула головой и поджала губы. — Но и взрослую пошатнуло прилично. Карла говорила, что у тебя было очень много серьезных проблем, с которыми едва справлялся, но в подробности не вдавалась. Расскажешь, что происходило с тобой после травмы? — осторожно поинтересовалась она, ведь не желала давить на больное. — Было ужасно плохо до тебя. Каждое утро я просыпался и мечтал просто раствориться в подушках и больше никогда ничего не почувствовать. Думал умереть от истощения, но мама заставляла есть, когда меня чуть ли не рвало от еды. А когда поделился с ней своими желаниями, она в слезах повела меня к психологу. — Он плотнее прижался к Аккерман, словно только она могла укрыть его от всех страхов и ужаса прошлого. — Всё это было в первые три месяца после травмы. После психолога и лечения невролога я немного пришел в норму, но забил себя изучением религий, загадок космоса и всего прочего. Ну, ловил дикую дереализацию и становился диссоциативным больным. Не лучше, но больше не думал о самовыпиле каждую минуту. — Эрен, мне так жаль, что ты прошел через это, — тише произнесла Микаса, будто боясь, что лишним шумом нарушит доверие и спокойствие Йегера. — Теперь понимаю, почему Карла настолько сильно переживает о тебе. Но я ни за что не позволю этим мыслям вернуться, что бы не случилось. Твоя жизнь теперь имеет значение и для меня. Слишком большое значение. — Она перешла на шепот, крепче обняв его и прижимаясь губами к макушке. — Никому не отдам. Даже смерти. Руки ей костлявые отгрызу, но не отпущу тебя. — Ты моя маленькая птичка, — шептал Йегер, стискивая ее в своих объятьях чуть крепче и оставляя короткий поцелуй на шее, выливая из себя всю нежность, скопившуюся внутри. — Мне бы такие слова никто никогда не сказал. А ты говоришь это так просто и искренне, что внутри всё прям переворачивается. — Он тихо засмеялся, активной жестикуляцией демонстрируя какие реакции происходят в его организме. — И мне каждый раз неловко, что я не могу сказать тебе, насколько дорожу тобой. — Мне достаточно этого твоего кричащего взгляда. И нежности. А еще искренности, которой себе не позволял раньше. Знаю ведь, что не станешь целовать всех без разбора. — Поддерживая его смех, Микаса провела ладонью по его шее, погладила плечо и спину. Хотела подарить ему всю свою любовь без остатка. — Хочу целовать только тебя. И никогда не вспоминать тех, кто был до тебя. Ты всегда и во всем затмеваешь всех. — Он увлёк ее в поцелуй, лаская любимые губы. Эрен готов был завалить Микасу своими чувствами, но не знал, как правильно преподнести себя, чтобы не оттолкнуть по глупости. Пусть все страхи давно лежали где-то далеко на свалке, задушенные словами и поступками Микасы, иногда неприятные мысли всё же проскакивали. Улыбнувшись в поцелуй, Аккерман ответила и перевела ладонь на его щеку. Она прикрыла глаза и просто наслаждалась наступившим покоем. Где-то в глубине души ещё возникали странные мысли, что скоро снова будет больно, снова Эрен оттолкнет. Но теперь сознание решительно давило их. Микаса была уверена, что больше не останется одна. Она верила Йегеру. — Я ещё никогда не чувствовала себя такой счастливой. — Отстранившись, она взглянула в его глаза. — И никогда так сильно не хотела прикасаться, целовать. Не любила так сильно ни разу в жизни. — Оставив ещё один краткий поцелуй на его губах, Микаса мягко улыбнулась. — Прям никогда? — Эрен неподдельно удивился, улыбнувшись шире. — Никогда бы не поверил, что такая романтичная натура, как ты, не любила кого-то сильнее, чем меня. — Прям никогда. — Она кивнула и уложила голову на подушку. — У меня не было отношений. Нравился кто-то в школе ещё, но точно не так сильно. Да и ничего серьезного у нас не вышло. — Аккерман усмехнулась, вспоминая далёкое прошлое. — В смысле, вообще ничего серьезного? — Йегер чуть нахмурил брови, попытавшись сильно не наваливаться на Микасу всем весом. — Ты даже не встречалась никогда? — Его глаза раскрылись немного шире. Хоть он прекрасно понимал характер и нрав Микасы, имея представления почему к двадцати одному году у нее не было серьезных отношений, но всё равно удивился. — Это сложно было назвать отношениями, правда. — Она тихо рассмеялась, на какое-то время прикрыв глаза от лёгкого смущения. — Мы ходили за ручку, целовались иногда. А потом общение сошло на нет и никто даже не расстроился. — То есть тебя… Ну, — начал Эрен, неуверенно потирая затылок и неловко улыбаясь, — никто не касался? Не просто касался, а в плане чего-то большего. — Он взмахнул ладонью, попытавшись изобразить то, о чем говорил, без слов. Но идея из этого вышла явно не лучшая. — Ты девственница что-ли? — прямо выдал он, решившись не томить с вопросом. Слишком внезапно заданный вопрос застал Микасу врасплох. Она чуть шире открыла глаза и враз покраснела. Затем закрыла горящее лицо ладонями, прячась в них от чрезмерно пытливого взгляда. — Эрен, — не открываясь и давя в себе смех, протянула Аккерман. — О таком в лоб не спрашивают. — Все же тихо усмехнувшись, она упёрлась одной рукой в его лицо и отодвинула от себя, всего мельком поглядывая на него из-за пальцев. — Так ты девственница всё-таки? — повторил вопрос Йегер, теперь уже искренне смеясь из-за этой ситуации. Он вновь придвинулся к ней, настойчиво дожидаясь ответ на вопрос. — Да что ты за человек такой? — Уже смелее рассмеявшись, она взяла лежащую рядом подушку и накрыла ею свое лицо, так возвращая между ними расстояние. — Да, девственница, — пробубнила она тихо в подушку, наконец сознаваясь. — Да прекрати смеяться, я тут серьезные разговоры веду вообще-то. — Йегер со смехом оттянул от ее лица подушку, а затем отправил ее лететь куда-то в сторону. — А ты даже не уважаешь меня и мои разговоры. — Уважаю я тебя, просто смущаешь очень. — Усмехнувшись, Микаса только сейчас взглянула на него, пусть ее щеки все ещё и горели. Постепенно расслаблялась, ведь уже ответила на вопрос и тему можно было посчитать закрытой. — Эй, ну все, успокаивайся, я не хочу так сильно тебя смущать. — Он улыбнулся, ласково и нежно глядя на Микасу. — Хочу обсудить это. Из-за своей травмы я ведь даже в таких вопросах немного проблематичен. Некритично, но всё же. — Йегер повел плечами, нехотя, но вдаваясь в эти подробности. — Но мог бы я… попробовать сделать тебе приятно иначе. Хотя бы для первого раза. Внимательно выслушав его, Микаса прикусила нижнюю губу. Смущение не отступало, но тема действительно была достаточно серьезной и требовала внимания. — И… как? — после небольшой паузы она решилась на вопрос, шумно втянув воздух. — Поднимешься к моему лицу? — Он улыбнулся едва заметно, но мягко и нежно, осторожно заводя прядь волос за ее ухо. Своей лаской располагал к себе и вызывал доверие, ведь точно не хотел напугать Микасу или навредить ей.