Опасные связи

Шан Цинхуа никогда не думал, что он сделает что-то подобное. Он рисковал не только жизнью, он рисковал своим бизнесом, единственным, что у него было. А вдруг Мобэй Цзюня хотели убрать конкуренты? Они наверняка проследили за Цинхуа, учитывая, что тащить тело мафиози было очень сложно, он бы чисто физически не мог проследить за отсутствием хвоста или скрыться от наблюдателей. Тогда все его мысли крутились только вокруг умирающего на руках Мобэя. Теперь он просто надеялся, что у этого поступка не будет последствий. Он так беспечно притащил в студию раненного мафиози, совершенно не подумав, а что будет, если он умрёт прямо здесь? У полиции появится много вопросов, Шан Цинхуа могут посчитать участником всех плохих дел мафии (Цинхуа был уверен, что Мобэй Цзюнь точно член мафии, и точно занимается тёмными делишками). Хорошо, что пуля прошла по касательной — стрелок вообще был неумёхой. Цинхуа смог остановить кровь, хорошо, что сам частенько ранился и раздирал колени в кровь, хоть какой-то опыт в перевязке у него был. Он уложил Мобэя на свою раскладушку, а сам пошёл спать на старом тонком матрасе. Утро было неловким, он не мог оторвать взгляд от тела Мобэя, но больше всего он боялся упустить эмоции на его лице. Пока что казалось, что он злился, но свой гнев никак не высказал. Просто ушёл. Цинхуа даже не знал, нужно ли отменять его запись на следующей неделе. Мобэй продолжит бить у него тату или решит, что с таким придурком, как Цинхуа, лучше не находиться рядом? Он был не самым догадливым, особенно, когда речь шла о взаимоотношениях. Он мог только оставить окошко на время его приёма: если Мобэй придёт — Цинхуа решит, что работа продолжится; если не придёт — у татуировщика будет свободный день, устроит небольшую уборку, может сходит по магазинам и купит новое постельное бельё (один из немногочисленных наборов был испорчен кровью), посмотрит сериал под лапшу. Или наконец-то разберётся со своей бухгалтерией. Чёрт, а у него давно не было свободного дня. Цинхуа старался каждый день брать клиентов, особенно по максимуму забивал выходные. У него пока было всего парочку постоянников, в остальном — небольшие татуировки, которые били новички, загоревшиеся только идеей, но не всепоглощающим желанием. Зато во время работы он полностью отвлекался от внешних проблем. Поэтому Цинхуа полностью сосредоточился на работе и быте, чтобы отвлечься. Только Цинхуа расправился с работой, а последний на сегодня клиент, сделав пару фото в зеркале, ушёл, в его студии появился Шэнь Цинцю. Он явно пришёл после работы, всё ещё оставаясь в более строгом варианте своего стиля: бежевых брюках, белой водолазке и пиджаке в цвет брюк. Хоть Шэнь этого и не любил, Цинхуа всё равно обратился к нему по кличке: — Приветствую, брат Огурец! Какими судьбами? — с улыбкой произнёс Шан Цинхуа, снимая перчатки. — Я же просил меня так не называть, — раздражённо ответил он, прихватив один из стульев в зоне ожидания и поставив рядом с Цинхуа. — Сам виноват, что дал мне свой твиттер. Они обменялись аккаунтами по наитию, когда случайно перепили в каком-то гей-баре, но большую часть своего общения вели там. И Шан Цинхуа привык использовать никнейм Цинцю. — Так какими судьбами? — Решил проверить, жив ли ты ещё. Ты давно не обновлял страничку. — пояснил Цинцю, но таким тоном, будто ему было вообще всё равно. Цинхуа к этому давно привык. Единственный, к кому Шэнь обращался уважительно, так это к своим коллегам по школе. Ну и ещё он нормально общался со своим бывшим учеником. — Да просто ничего не происходит. Всё работа, да работа. Цинхуа редко писал в твиттере, больше лайкал и репостил. Тем не менее, иногда писал о каких-то забавных ситуациях или диалогах с клиентами, давал всякие советы начинающим, рекламировал свои работы. Инстаграм он вёл активнее, потому что старательно выкладывал все работы, даже самые маленькие. Он был не особо известным, но некоторые его клиенты действительно находили его через соцсети. Шан Цинхуа не расстраивался, он верил, что по чуть-чуть добьётся больших высот, главное — придумать план и постепенно выполнять его шаг за шагом. — У тебя-то что нового? Шэнь Цинцю сел на кушетку рядом с Цинхуа. Только сейчас он смог внимательнее посмотреть на друга и понять, что тот выглядит одновременно посвежевшим и измотанным. Как бы парадоксально это ни звучало. Объяснение подобному состоянию тоже нашлось быстро — за высоким воротом белой водолазки мелькнул яркий засос. Цинхуа лишь подумал, что тоже бы хотел таким обзавестись от вполне конкретного мужчины. — Тоже ничего. Только появился в моём классе новенький. Всего неделю учится, а я уже смертельно устал от него. Его только Лю Цингэ смог немного приструнить. — У тебя появился партнёр? — невпопад спросил Цинхуа, не сдержав любопытства. Шэнь Цинцю опешил. — С чего ты взял? Но он выдал себя сам, невольно прикоснувшись к месту засоса. Осознав свою ошибку, Цинцю только разозлился. — Вот засранец. Просил же не кусать на видном месте. — Кто это?! — сразу оживился Шан Цинхуа. Если в его личной жизни ничего не клеится, он залезет в чужую. — Помнишь Бинхэ? — раздражённо вздохнул Шэнь. — Твой ученик. — Бывший ученик. — поправил Цинцю. — Он всё время бегал за мной, я считал это очаровательным. Ну и мы сошлись. — Что ж, поздравляю, старый извращенец. — с искренней улыбкой торжественно произнёс Цинхуа и протянул Шэнь Цинцю кулак. Но Цинцю не отбил его, а ударил изо всех сил, отбросив руку Шан Цинхуа в сторону. — Тебе смешно, а я действительно чувствую себя старым ублюдком, который совратил этого мальчишку. — Ты, конечно, прости, но судя по всему это он тебя совратил. Ты же типичный дедуля: сидишь вечно дома, читаешь свои книжки, выходишь куда-то повеселиться раз в сотню лет. Так что могу сказать со стопроцентной уверенностью, это он тебя соблазнил. Да и вообще-то он давно совершеннолетний, самостоятельный, взрослый лоб. Сам разберётся со своей жизнью и своими отношениями. Так что развлекайся со своим юным любовником без зазрения совести. Говорят, молодые мужья самые лучшие. — Это ты меня так жёнушкой назвал? Цинхуа всё-таки получил по голове. Но остался собою доволен. У них с Шэнь Цинцю были свои особые отношения. В то время, как Шан Цинхуа не мог дать какое-то определение их дружбе-товариществу-что-то ещё, Шэнь был, по факту, единственным человеком, которому можно было доверять. Встретились они действительно в секретном гей-баре, о котором можно было узнать только со слов частых посетителей. В подвальном помещении без вывески и минималистичным индустриальным интерьером в вечер среды было тухло. Все невероятные вечеринки проходили в выходные. А в среду сюда забредали редкие гости, больше заинтересованные не в тусовках и флирте, а в том, чтобы затопить печали в алкоголе в более безопасной обстановке. А ещё по средам были скидки на коктейли, которые в выходные отрывали с руками. Тогда Шан Цинхуа уже третий месяц был почти бездомным. Почти, потому что жил он в какой-то комнатке, больше похожей на кладовку, но денег хватило только на это. Работал он официантом в забегаловке, кассиром в магазине у дома и иногда писал курсовые работы на заказ (не зря же проучился три года в университете). Почти половину Шан Цинхуа откладывал на свой бизнес, мечтая, как купит всё оборудование, снимет студию, будет самостоятельным и начнёт наконец-то жить. В тот момент, когда он выпил уже третий шот самой дешёвой водки, рядом сел очень статный мужчина. Статный и холодный. Цинхуа подумал, что на его фоне выглядит, как подзаборная бомжиха. Красивый незнакомец носил просто идеально отглаженную рубашку, чёрные брюки с нереально острыми стрелками, а на плечи был накинут свитер из явно дорогой ткани. Волосы красавца были убраны назад. Он был похож на богача. Наверняка белый воротничок, которого все вокруг считают идеальным. А на самом деле он пришёл сюда снять какую-нибудь заблудшую душу и жёстко оттрахать в туалете, чтобы позже вернуться к жене и ребёнку, прикрывшись сверхурочными. Но на удивление Шан Цинхуа, красавец, получив стакан виски, осушил его одном глотком и с громким «Блять!» упал лицом на стол. Через пару секунд он снова выпрямился и как ни в чём не бывало попросил бармена повторить. — Неужели так заебался? — подумал Шан Цинхуа и вдруг понял, что выпалил это вслух. — Не то слово, — ответил красавец. — Я очень хочу кого-нибудь убить, но не могу. — Убей меня, я даже буду благодарен, — мрачно сказал Шан Цинхуа. Красавец вдруг рассмеялся. Уже опьянел, что ли? — Чего так грустно? Ты же ещё такой молодой, веселиться должен. — посмеиваясь, произнёс незнакомец. — Меня выгнали из дома. — честно признался Цинхуа. — Почему? — Потому что мне нравятся парни. — Сказал бы, что понимаю, но я понял, что гей, уже в слишком осознанном возрасте. — Повезло. — вздохнул с завистью Шан Цинхуа. — Не совсем. Спина уже не та, что десять лет назад. Каким-то образом они начали говорить про свои болячки, которых у Шан Цинхуа оказалось не меньше, чем у того, кто старше на девять лет. Потом они перешли на обсуждение парней. Затем слегка задели злоключения Шан Цинхуа в мире отверженных. И в какой-то момент яро обсуждали литературу, чуть ли не переходя на крик, доказывая свою точку зрения оппоненту. На следующий день Шан Цинхуа чуть не опоздал на свою смену в магазине, еле продрав глаза в три часа. А ещё он обнаружил, что подписался в твиттере на какого-то Братца Огурца, который свысока рассуждал на тему современной молодёжи и сплетничал про своих коллег и учеников. Со временем они перенесли свои споры ещё и в интернет, создавая целые кринжовые треды, посвящённые друг другу. Все эти цирковые представления происходили ещё и в реальности в том самом баре. И вот спустя пару лет они уже знали друг друга как облупленных, посвящали друг друга в самые интимные подробности своей жизни, но напрямую друзьями себя не называли. Хотя были настоящими друзьями.