Опасные связи

Шан Цинхуа всегда знал, что никому особо не нравился, как человек. Он был слишком шумным, слишком прилипчивым, слишком сложным, мало кто мог с ним ужиться, иногда он сам с собой не особо уживался. Но никто никогда не ненавидел его до такой степени, что хотел убить. К нему пару раз прибегали обеспокоенные родители своего тридцатилетнего чада и бросались в него проклятиями за то, что он, мастер татуировки, посмел набить их ребёночку (давным-давно совершеннолетнему) татуировку. Но даже на рукоприкладство никто не пытался предпринять. А теперь его хотят убить, и он даже не знает, почему. Тем временем Линьгуан Цзюнь распорядился, чтобы в кабинет привели Мобэя. Вот уже мафиози был явно потрёпан, с синяками и кровоподтёками на лице. Его руки были связаны за спиной, а на ногах не было обуви, на ступнях были подтёки крови. Линьгуан Цзюнь с явным удовольствием оглядел племянника, особенно сосредоточился на удивлённо расширившихся глазах. Мобэй Цзюнь не знал, какую игру проворачивает его дядя, всё это время он сидел в полуподвальном помещении и терпел избиения с его стороны. Линьгуан Цзюнь не позволял своим помощникам прикасаться к Мобэю, бил и истязал его сам. А Линьгуан Цзюнь точно знал, что делает. Он бьёт по самому больному месту. Не только в физическом смысле. — Вижу, дорогой племянник, ты понял, зачем я привёл сюда твоего любимого мальчика. Линьгуан Цзюнь подошёл к нему и чуть ли не с нежностью провёл по волосам Мобэя, а потом жёстко схватил его за пряди на затылке и заставил племянника встать на колени и повернуть голову прямо на Шан Цинхуа. — Я специально привёл его сюда, — продолжал злорадствовать Линьгуан Цзюнь. Пока он говорил, между Мобэем и Цинхуа происходил целый невербальный диалог. Мобэй Цзюнь смотрел на него покрасневшими от лопнувших капилляров глазами и выглядел так, будто извиняется перед Цинхуа, обвиняя себя в том, что привёл невинного парня к гибели. Все эти дни он терпел насилие со стороны дяди, надеясь, что тот наиграется и наконец убьёт его. Но Линьгуан Цзюнь сделал самое страшное — он решил вплести в эту историю Шан Цинхуа. Татуировщик только вопросительно и отчаянно смотрел то на племянника, то на дядю, не понимая до конца, что происходит и почему его хотят убить. Но ему хватило смелости спросить: — Почему ты хочешь меня убить? Я же ничего тебе не сделал. Линьгуан Цзюнь сначала посмотрел на него удивлённо, а потом рассмеялся смехом злодея-маньяка из телевизионной драмы. — Ты решил включить дурачка или действительно не понимаешь, почему ты здесь? Шан Цинхуа даже немного возмутился, что его вроде как назвали дураком. — Я понял, что я здесь из-за Шэнь Цинцю, но почему меня хотят убить — я не понимаю. Я ничего не сделал, просто сидел тихо и работал, как мог. Наверное, если бы у Мобэй Цзюня не были связаны руки, он бы уткнулся лицом в ладони, понимая, к чему ведёт его дядя. Он понял, что Мобэй чувствует к татуировщику. Неизвестно какими путями, но он нашёл Цинхуа. Несмотря на все предосторожности со стороны Мобэя, Линьгуан Цзюнь выследил его, узнал о нём, добрался до него. Он обнаружил слабое место Мобэй Цзюня, но, что самое ужасное — долгое время сам Мобэй не подозревал, что оно есть. А что самое главное — Шан Цинхуа пришёл сюда. Он, на первый взгляд трусливый, боязливый и неуверенный в себе парнишка, пришёл навстречу опасности ради своего друга. От этого Цинхуа стал даже привлекательнее в глазах Мобэя, хоть это был не лучший момент для размышлений о причинах этих чувств. — Ты что, действительно дурачок? — сквозь смех проговорил Линьгуан Цзюнь. — Мой дорогой племянник дорожит тобой, не просто, как любовником. То, что вы с Шэнь Цинцю знакомы, просто случайность. Он был мне нужен только для того, чтобы Ло Бинхэ отступил и дал нам решить наши семейные проблемы в узком родственном кругу. Да, мой дорогой племянник? — Линьгуан Цзюнь отпустил волосы Мобэя и взял его уже за подбородок. В этот момент у Шан Цинхуа чуть не взорвался мозг. Всё это время, пока он умирал от неразделённых чувств, они на самом деле был вполне разделёнными, да такими разделёнными, что Цинхуа стал целью для убийства. — Я тебе нравлюсь? — совершенно поражённый спросил Шан Цинхуа, смотря в глаза Мобэя, будто совершенно забыл, в какой ситуации они сейчас находятся. — Мне казалось, он сообразительнее, — весело прокомментировал Линьгуан Цзюнь, который просто наслаждался собственноручно устроенным шоу. Мобэй Цзюнь мог только виновато опустить глаза в пол. — Ох, я уже подустал от этой драмы. Перейдём в главному вопросу. Шан Цинхуа, я хочу убить тебя, чтобы сделать моему милому сентиментальному племяннику очень-очень больно. Видишь ли, он у нас не особо чувствительный, когда речь идёт о его безопасности, у него это явно от матери. Поэтому я сделаю ему плохо другим способом. Шан Цинхуа ужаснулся такой логике, но вопросов после традиционной злодейской речи у него только прибавилось. Не зря говорят, что только хомяки умирают самыми глупыми и нелепыми смертями, Цинхуа явно напрямую относился к их породе. Они обычно от любопытства могли забраться хоть в работающую мясорубку, Цинхуа грешил тем же, поэтому спросил: — Но зачем? Мобэй Цзюнь ничего же вам не сделал. Линьгуан к его удивлению спокойно ответил: — Пока он жив, он может вернуть себе место главы, я не могу этого позволить. Инстинкт самосохранения отключился полностью, потому что эта история не состыковывалась. — Но можно же было его давно убить, но вы сначала хотите сделать ему больно, а только потом действительно избавиться. Что-то в вашей истории не сходится, и я считаю, что у вас есть какая-то личная неприязнь. Шан Цинхуа как в замедленной съёмке видел, как меняются черты лица Линьгуан Цзюня. Он буквально превратился в агрессивного зверя у него на глазах. По этим изменениям Цинхуа понял, что попал в точку, но не сказать, что он прямо сейчас не жалел о сказанном. Из-за него Линьгуан пихнул Мобэя вперёд лицом и чуть не наступил на его упавшее тело, подходя к Шан Цинхуа. — А ты не такой дурак, как я считал, — мужчина хищно улыбнулся, что страшно контрастировало с его поведением и горящими от гнева глазами. — Теперь я понимаю, что в тебе разглядел Мобэй. Раз ты так меня повеселил, предлагаю сделку: я тебя отпущу, но для этого ты должен убить Мобэя своими руками. Линьгуан Цзюнь схватил Шан Цинхуа за руку мёртвой хваткой, что не выдернешь, и вложил в его ладонь нож, похожий на кинжал. Такое красивое и элегантное оружие больше было похоже на украшение, но его обоюдоострое лезвие было идеально заточено и даже оставило небольшую царапину на руке сопротивляющегося Цинхуа. — Перережь ему глотку, и ты свободен. Цинхуа замер. Он не хотел никого убивать, особенно Мобэй Цзюня. Его загадочный клиент хоть сначала и вызывал в нём дикий страх и странное возбуждение, но на самом деле никогда ему не угрожал, не пытался как-то навредить, наоборот, оставлял очень щедрые чаевые и очень круто отсосал ему в его студии. Последнее лучше вычеркнуть из этого списка. Отрицать их особые отношения было невозможно, тем более особенные чувства, которые он испытывал к Мобэю. И он бы ни за что не сказал, что ненавидит Мобэя, что Мобэй плохой человек, что он бы мог убить Мобэя. Шан Цинхуа мог только подавленно смотреть на того, кого он должен был убить, чтобы остаться в живых. Нет, он ни за что этого не сделает. — Сначала, — Цинхуа понял, что голос стал хриплым, но продолжил, — я хочу узнать, что именно сделал Мобэй Цзюнь. Линьгуан раздражённо вздохнул, сильнее сжал руку Шан Цинхуа и потянул в сторону Мобэя. Он заставил татуировщика встать за спиной Мобэй Цзюна, которого уже снова поставили на колени. Одной рукой Линьгуан Цзюнь снова схватил племянника за волосы и потянул вверх, а второй он сжал ладонь Шан Цинхуа с кликом и направил прямо на спину Мобэя. Цинхуа попытался остановить его, но был физически слабее. Кинжал оказался настолько острым, что смог разрезать рубашку. Шан Цинхуа увидел татуировку, которую долго делал. На фоне окровавленной и грязной ткани рубашки кожа на спине Мобэя казалась невероятно белой. Татуировка была такой же яркой и смотрелась на мускулистой спине просто великолепно. — Твоя работа, верно? — сказал ему на ухо Линьгуан Цзюнь, но не ждал ответа. — Красиво. Хочу её испортить. Он направил руку Цинхуа, чтобы провести длинный, но неглубокий порез вниз по позвоночнику. — Мать Мобэя тоже любила творить. Она была художницей, мы даже познакомились на факультете живописи. Но стоило ей выйти за его отца, — он нажал на кожу сильнее, доставляя Мобэй Цзюню ощутимую боль, — и она всё бросила, ради него. Она даже решила пожертвовать собой и своим здоровьем, ради его выродка. Шан Цинхуа сложил картинку. — Вы её любили, — произнёс он утвердительно. — Но она сделала свой выбор, думаете, ей бы понравилось, что вы убиваете её сына? — Мне уже всё равно, — безэмоционально ответил Линьгуан и резко занёс нож над шеей Мобэя. Шан Цинхуа понял, что ситуация безвыходная и подставил вторую руку под удар кинжала. Боль была нестерпимая, в глазах потемнело, а рука будто была в огне. В этот момент где-то на грани сознания Цинхуа услышал громкий хлопок, будто выстрел, и звон разбитого стекла. Никто больше не держал его руку, поэтому он позволил себе упасть на пол — ноги не держали от боли. На заднем фоне кто-то ругался и кричал, а Цинхуа мог видеть сквозь слёзы только свою руку с торчащим кинжалом и окровавленную спину Мобэя с невероятно красивым драконом на ней. Кто-то расстегнул наручники на запястьях Мобэй Цзюня, и мужчина подхватил мигом ослабевшее тело Шан Цинхуа. Ло Бинхэ поспел вовремя, тело Линьгуан Цзюня уже оттащили в сторону — точности Ша Хуалин можно было только позавидовать, она попала точно в голову. Мобэй не знает, как ему загладить вину перед Шан Цинхуа и как его отблагодарить за спасение его жизни, но он точно знал, что татуировщику срочно нужна медицинская помощь. Несмотря на царившую вокруг суматоху, он сильнее прижал к себе его тело и украдкой поцеловал в макушку.