Сможешь ли ты мне помочь

— Ты не ожидал меня увидеть, знаю, можешь не говорить, — добавил Квентин, улыбка исчезла с его лица, стоило ему увидеть чистейшую ярость в карих глазах Питера. Он избегал его взгляда и инстинктивно сжался, поражённый огромной силой стоящего напротив парня. Питер был готов взорваться. — Какого хрена ты жив? — Это первое, что пришло ему на ум, потому что, да, он был немного разочарован тем, что знаменитый Мистерио всё ещё жив и невредим. — Я могу и сам делать иллюзии, знаешь ли. Мне для этого не нужна Эдит, — ответил Квентин, перенеся вес тела на другую ногу и снова поморщившись. Только сейчас Питер присмотрелся к нему внимательнее и заметил, как тот прижимает к животу ладонь — как раз в том месте, куда попала пуля во время их последней встречи. — И поэтому ты здесь? — холодно спросил Питер и сам поразился тому, насколько ровным тоном он это произнёс. Квентин на секунду посмотрел на него и вновь потупил взгляд. Его борода слишком отросла, под глазами повисли мешки (так же, как у Питера), а одежду словно он отобрал у какого-то бродяги. Выглядел он дерьмово, даже и близко не был похож на того Квентина Бека, с которым Питер познакомился несколько недель назад. — Вроде того, — как-то скромно пробормотал Квентин. Он наконец собрался с духом и посмотрел Питеру прямо в глаза, тот совершенно не ожидал увидеть в его взгляде раскаяние. Он почти, почти поверил ему, но его уже не провести. Квентин Бек — просто жалкий клоун, и ему уже осточертели его игры. — Питер, послушай… Прости меня, ладно? Прости за всё, что я сделал, я сожалею об этом. — Ты хотел выстрелить мне в голову. — Знаю, и мне жаль, малыш. — Вот именно: малыш. Я чёртов школьник, а ты чуть не пристрелил меня. — Я знаю, хорошо? Я знаю, что хотел, и мне ж… — Тогда проваливай нахрен отсюда. — Ч-что? Неприкрытое удивление на лице Квентина заставило Питера напрячься ещё больше. — Убирайся нахрен из моей жизни. Я попрощался с твоим холодным телом две недели назад — больше в моей жизни Квентина Бека нет. Возвращайся на свою Землю. Он уже дёрнулся, чтобы захлопнуть дверь, но ответ Квентина буквально заставил его застыть. — Нет никакой моей Земли. Я не из другой реальности. Я просто обычный человек из Калифорнии, — его голос был тих и безэмоционален, и это уже больше походило на правду. Но Питер по-прежнему не собирался вестись на его уловки. — Я работал на Тони Старка и придумал голографический проект, который он у меня украл и переименовал в «МОРГ». В тот день я уволился и готовился ему отомстить, но Щелчок меня опередил. Когда я вернулся, Железный человек был уже мёртв, поэтому мне не оставалось ничего, кроме как пойти и вернуть Эдит. Я не собирался тебя убивать, мне просто нужно было манипулировать тобой, но когда ты узнал о моём плане, у меня не осталось выбора. — Квентин глубоко вздохнул, закончив свой монолог, который казался слишком простым, чтобы быть правдой. — Нет, у тебя был выбор, — тут же ответил Питер, не давая вставить Квентину ни слова, горечь заволокла его разум, он потерял контроль над своим голосом. — Ты мог бы просто не быть ублюдком. Квентин взглянул на него с неким недоумением в глазах, всё так же крепко прижимая ладонь к животу. — Поверь, это не так-то просто. — Бред. И как ты обдурил Фьюри и всех остальных, что те тебе поверили, что ты из другой вселенной? Они же легко могли проверить все сводки на тебя. Квентин обернулся, осматривая лестничную клетку, — вдруг кто-то есть? — и вновь посмотрел на Питера. — А мы можем поговорить об этом не здесь? Нас тут все могут подслушать. Питер обнял себя руками и нехотя приоткрыл дверь шире. — Только попробуй что-нибудь выкинуть — вышибу из тебя всю дурь об стену и вышвырну в ближайшее окно. Видимо, его выражение лица вкупе с яростью было довольно строгим, раз Квентин медленно кивнул и потупился, проходя мимо Питера в квартиру. От него не слишком-то и плохо пахло, заметил Питер, но всё же душ бы принять стоило. Дверь закрылась, и в квартире тут же повисла тишина. — Ну, — вздохнул Питер, сжав пальцами переносицу. У него совсем не было сил разбираться с таким вот «подарком» судьбы, свалившимся ему на голову. Он услышал, как Квентин снова перенёс вес тела на другую ногу. — Я удалил все данные о себе во всём мире. Образование, работа, все счета, перелёты и записи с уличных камер, — снова заговорил Квентин, на этот раз намного тише, словно ему действительно было стыдно. — На то, чтобы о моём существовании ничего не осталось, ушло три года, но это было вполне возможно. — Столько времени и сил… просто чтобы отомстить человеку? Зачем? — Питер убрал руку от лица и посмотрел на Квентина, с удивлением поймав на себе его усталый взгляд. — Я ненавидел его всей душой и сейчас ненавижу. Месть была смыслом моего существования. — Значит, ты потратил жизнь впустую, раз так и не достиг цели. Убожество. Эти слова подействовали, как пощёчина: сначала Квентин в шоке уставился на него, а затем до него дошёл унизительный смысл, отчего он поморщился и закрыл глаза. И Питер никогда не чувствовал себя лучше, чем сейчас, ведь наконец у него появилась возможность выплеснуть всё, что накопилось в нём за всё это время. Аж легче стало. — Ну и чего ты от меня хочешь? — устало спросил он, успокоившись. Можно было уже не притворяться: Квентин в нынешнем состоянии не представлял какой-то особой угрозы. Квентин нахмурился, по-прежнему не открывая глаз. — Мне нужно где-нибудь пожить. — О! И ты счёл меня подходящим вариантом? — горько фыркнул Питер и скрестил на груди руки. — Ты был единственным вариантом. — Просто прекрасно. Ты серьёзно думаешь, что я позволю тебе остаться у меня? Ты вообще знаешь, что о тебе думает моя тётя? Я не говорю уже о Хэппи, — добавил он после секунды раздумий. — Тебе здесь не рады, Бек. Мне плевать, что ты будешь делать и куда пойдёшь, просто уйди. Оставь меня в покое. Квентин наконец посмотрел на Питера. Тот заметил, что в его голубых-голубых глазах в кои-то веки читались искренность и уверенность. — Я не жду, что ты меня полюбишь, Питер. Я знаю, что натворил, и я знаю, что ты меня ненавидишь. Я прекрасно это понимаю. Но я прошу тебя разрешить мне остаться на несколько дней. Всего несколько дней. Дай мне поправиться, и я навсегда исчезну из твоей жизни. Эти слова совсем не убедили Питера. Все они из его уст звучали просто очередной новой ложью, а ложь — последнее, что ему сейчас было нужно. — Чёрт, ты взрослый человек, разве ты не можешь, я не знаю, найти себе убежище или что-то типа того? Я уверен, что у такого злодея, как ты, повсюду полно связей. — У меня нет никаких связей, — признался Квентин всё так же смотря Питеру в глаза. — Я же сказал, что везде удалил все данные о себе, все. Любые контакты могли бы раскрыть мою личность, а я не мог так рисковать. Мне некуда идти. Тишина, повисшая между ними, стала невыносимой, с каждой секундой её было всё тяжелее терпеть, она буквально грозилась поглотить их обоих, если кто-нибудь наконец не ответит. — Обещаю, я скоро уйду, — добавил Квентин спустя долгую-долгую паузу. — Я понимаю, что мои обещания для тебя ничего не значат, но поверь мне в последний раз. Можешь выкинуть меня из окна, что угодно, если я не сдержу своё слово. Питер слегка улыбнулся, совсем немного изогнул уголки губ, но улыбнулся — ясно, как день, и прежде чем он опомнился и вновь плотно сжал губы, Квентин это заметил, и его глаза слегка заблестели. Теперь его взгляд казался мягче, нежнее, а кристально голубой цвет стал выделяться на усталом лице ещё ярче. Питер был слишком горд и смущён, чтобы придумать ответ, поэтому он лишь вздохнул, пытаясь поскорее избавиться от прилившего к щекам жара. Боже, его чувство юмора ужасно. — Неделю, и не часом больше. Если останешься дольше, я позвоню Фьюри. Квентин кивнул, слегка изогнув губы в улыбке, но та тут же померкла, потому что он резко поморщился. — Спасибо, — тихо ответил он, сильнее держась за живот и с силой сжимая челюсть. Питер заметил, как его костяшки побелели. Он снова глубоко вздохнул, набирая воздух полной грудью. — Наверное, тебе нужна помощь? *** Вот так Питер оказался в ванной с полуголым Квентином, сидящим на крышке унитаза и опирающимся о стену. Когда он стягивал футболку, его рана снова открылась, и теперь из неё стекала тёмная-тёмная кровь, впитываясь в ткань той самой футболки, которую Питер приказал прижать к животу. Кожа вокруг пулевого отверстия была красной и раздражённой, и Питер понял, как мало внимания Квентин уделял ране. — Ты хотя бы обработал её спиртом? Взгляд, которым одарил его Квентин, можно было расценить, по крайней мере, как слегка осуждающий. — Конечно, я не настолько тупой. — Ну, не похоже, чтоб ты что-то обрабатывал, — пробормотал Питер, присаживаясь на корточки перед полубессознательным от боли Квентином, и устало провёл по лицу рукой. — Мне придётся её зашить. Если не зашью, будет хуже, а нам же не нужно, чтобы ты попал в больницу, да? — сказал он, заметив, как исказилось от отвращения лицо Квентина. Тот закатил глаза и смежил веки. — Делай, что нужно. Питер сначала обработал рану спиртом — огромным количеством спирта, чтобы заражение не усугубилось, а оно уже наверняка началось, — а затем протёр иглу и нить. Кожа вокруг раны была горячей на ощупь, и он сделал мысленную пометку дать Квентину жаропонижающее, если температура поднимется ещё выше. Хорошо, что хоть пуля была вытащена, Питер не уверен, смог ли он её сейчас извлечь. Она бы уже вросла в кожу Квентина. Когда он ввёл иглу в первый раз, тот тихо зашипел. Питер взглянул на него: Квентин хмурился и стискивал зубы, поэтому он начал шить быстрее, не особо заботясь, больно ли ему или нет. Честно, тот заслуживал намного больше боли, и должен был это понимать. Спасибо опыту Питера в таких делах — он столько раз уже зашивал себя — не счесть — вся процедура закончилась в считанные минуты. Нить была крепкой и держалась хорошо, но кожа стала краснее и горячее, чем прежде. — Тебе надо выпить таблетки. Будет хуже, когда она начнёт заживать, — пробормотал он, нанося мазь на зашитую рану. Кажется, только сейчас Квентин пришёл в чувство. — Попала инфекция? — лихорадочно спросил он. Питер посмотрел на его лицо. — Было бы странно, если бы она за столько времени не попала. Сиди смирно и жди меня. Я принесу воды. Оставлять Квентина одного в комнате казалось опасным, но пока тот еле находится в сознании от боли и жара, вряд ли он сделает что-то плохое. Питер набрал из-под крана воды и вернулся к Квентину, который мутными глазами смотрел в потолок. — Дерьмо, — прошипел он и бросился к нему, протягивая жаропонижающее и другие таблетки из аптечки, которую он достал ранее. Потормошив Квентина за руку, чтобы привлечь его внимание, он дал ему стакан воды. — Запей лекарства. Затем он ссыпал горсть таблеток ему в ладонь и помог поднести её ко рту, чтобы тот проглотил их все. Питер подумал, что это похоже на заботу о двухлетнем ребёнке, наблюдая за тем, как Квентин пьёт воду, и выпрямился. Он вытянул руку и коснулся его лба. Горячий и потный — Питер вздохнул. План вымыть Бека провалился. Теперь тот будет пахнуть ещё хуже. — Мне нужно, чтобы ты встал, Бек, — сказал он достаточно громко, чтобы Квентин его услышал. Тот перевёл на него взгляд, пытаясь сфокусироваться и понять как можно лучше, что от него хотят. — Зачем? — пробормотал он, нахмурившись. Питер закатил глаза. — Я тебя здесь не оставлю. Ляжешь спать на диване. Давай, поднимайся. Он подхватил Квентина под мышки, немного принимая его вес на себя, — ладно, не немного. Он буквально поднял его с сиденья и обхватил рукой за пояс, таща его в гостиную. Квентин уже начинал терять сознание из-за жара, и это слегка обеспокоило Питера. Ему же не нужен труп в квартире, верно? Он остановился прямо у дивана. Отодвинув Квентина к стене, он начал готовить ему временный ночлег. Он потянулся за одеялами, лежащими горой на кресле. Одно он расстелил на диване, чтобы пот Квентина не пропитал обивку, и из другого сделал своеобразную подушку. Должно хватить. Уложить Квентина было трудной задачей — тот уснул сразу же, как только его голова коснулась свёрнутого одеяла, и его конечности стали ещё тяжелее. — Боже, я знаю, что ты подкачан, но, боже, — сквозь зубы процедил Питер, затаскивая ноги Квентина под второе одеяло. Тот и без какой-либо одежды сильно потел и судорожно и часто дышал, Питер прикусил губу и осел на пол. Откинувшись спиной о кресло, он внимательно следил за Квентином. Придётся сделать холодный компресс, если жар не спадёт за ночь, и разбудить, если он станет дышать ещё чаще. Питер сразу же начал думать, достаточно ли дал ему таблеток: что, если он дал слишком много? От этого пострадают печень и желудок Квентина, и того начнёт рвать. Что, если этой дозы слишком мало, и температура так и будет расти, пока Бек не умрёт от жара? Надо остановиться. Слишком много вопросов и слишком мало ответов. Ему просто нужно подождать и понаблюдать. А с каких это, чёрт возьми, пор он беспокоится, умрёт ли Бек или нет? Когда дыхание Квентина более-менее выровнялось, Питер успокоился и посмотрел на висящие на стене часы. Всего лишь полдевятого вечера — Питер в тысячный раз тяжело вздохнул. Ночь обещала быть долгой, очень долгой, он поднялся и отправился на кухню за тарелкой уже остывшей лазаньи. Мэй его убьёт, когда увидит их гостя. О, он ждёт не дождётся.