Сможешь ли ты мне помочь

Что ж, Питер в принципе ожидал, что Мэй пришлёт ему сообщение, в котором скажет, что она сегодня не вернётся домой; он получал эти сообщения всё чаще и чаще и был на все сто уверен, что сегодня сценарий не изменится, но всё же неприятный осадок и горькое послевкусие на языке остались. Теперь у неё было на него совсем немного времени: она была слишком поглощена благотворительностью и новыми отношениями, и Питер не мог её за это винить. Её работа была сейчас невероятно важна, и он знал это как никто другой, и, опять-таки, он был несказанно рад за Хэппи и Мэй, ведь та не была такой радостной и окрылённой несколько лет. Но всё равно это было больно — вот так быть брошенным. Кажется, взросление ударило по каждому аспекту его жизни, и Питеру оставалось только с этим смириться. Когда он увидел на своём пороге ЭмДжей, ему стало немного легче; она, по крайней мере, улыбнулась ему в своей особенной манере, хоть и выглядела ещё более уставшей, и притянула его в объятия. — Ты в порядке? — спросила она, отстранившись, и вопросительно взглянула на Питера. Он кивнул и, улыбнувшись в ответ, намного шире и так же вымученно, поспешил пригласить её внутрь. — Всё хорошо, — ответил он и наконец не солгал. После разговора с Квентином, признания своих страхов и неприкрытого беспокойства со стороны собеседника ему стало лучше, и, хоть он и чувствовал себя опустошённым, атмосфера между ним и Квентином потихоньку разряжалась. ЭмДжей кивнула, расслабленно опустив плечи, и обвела взглядом квартиру. — А он..? — В ванной, — быстро ответил Питер и почесал затылок. — Помнишь, я говорил тебе про рану? Ну, из-за которой, как я думал, он мог умереть? Он обрабатывает её: меняет повязки и всё такое. Он захотел сделать это сам. — О, какая независимая мисс, — фыркнула ЭмДжей, её слова так и сочились сарказмом, и Питер тихонько хохотнул. — Да, ну, по крайней мере, мне не нужно это делать. — Вообще-то он был и не против. Он всё же сильно сомневался в способностях Квентина должным образом поухаживать за собой, но ни за что не признал бы этого вслух. После нескольких секунд тишины, которые они провели смотря куда угодно, но только не друг на друга, Питер махнул рукой в сторону кухни. — Может, ты хочешь кофе или, не знаю, горячий шоколад? У меня ещё немного осталось. — Не-а, спасибо. — ЭмДжей помотала головой и потянулась к сумке, чтобы вытащить очередную гору тетрадей и всучить ему в руки. — Мне нужно идти. Я встречаюсь с Мэгги в пять. Мэгги. Он мог поклясться, что это та девушка, с которой ЭмДжей ходила в художественную школу, та самая, которая махала ей рукой смотря в глаза через весь коридор и могла делать это даже по десять раз на дню, та, которая подарила ей милую толстовку пастельного розового цвета (раньше ЭмДжей ненавидела этот цвет) с вышитыми на ней «Кувшинками» Моне. ЭмДжей теперь не вылезала из этой толстовки. Питер был вынужден признать, что это довольно мило, он мечтал, что когда-нибудь найдёт себе такого же партнёра, как Мэгги. — О-о, — всё, что смог сказать он, и щёки ЭмДжей покраснели. — Это не свидание, — тихо пробормотала она, отведя взгляд, но Питера не проведёшь. — А я ничего о свидании и не говорил. Она закатила глаза, явно смутившись ещё больше, и Питер легко рассмеялся. — Думаю, это очень мило. Но не забудь потом поделиться подробностями. — Ага, разбежалась. На этом их разговор закончился, ЭмДжей ушла, напоследок показав ему средний палец, и Питер закрыл за ней дверь, улыбаясь. Он не собирался на неё давить, потому что знал, что, если ЭмДжей захочет, она ему всё расскажет, по-другому из неё никакую информацию не вытянешь. Она была сложным человеком, и для того, чтобы понять её нужно было преодолеть долгий-долгий путь, но оно того стоило. Его жизнь становилась ярче, когда он проводил с ней время. Положив тетради ЭмДжей, он тихо направился к ванной и медленно приоткрыл дверь. Его взгляду предстал Квентин, сидящий на этот раз без футболки на краю ванной и пытающийся закрепить аккуратно намотанные бинты несколькими маленькими металлическими зажимами. Его голубые глаза сосредоточенно смотрели на живот, нижняя губа сильно покраснела, судя по всему, он возился с зажимами уже несколько минут. — Помочь? — спросил Питер, стоя у порога, и уголки его губ слегка приподнялись, стоило ему увидеть удивлённое выражение лица Квентина. Тот кивнул, признавая своё поражение. — Наверное. Питер подошёл к нему, присел на корточки и, забрав зажимы, начал с лёгкостью цеплять их к бинтам. Всё шло как по маслу, вскоре все они были на своих местах, и Питер не мог не признать, что Квентин не так уж и плохо сделал перевязку. Бинты были замотаны крепко, не слишком слабо и не слишком туго, и, по всей видимости, Квентин проделал всё очень старательно. — У тебя очень хорошо получается, — заметил Квентин то, что Питер сам хотел сказать; он следил за тем, как тот проверяет пальцами, крепко ли затянуты бинты и прикреплены зажимы. Питер, встрепенувшись, вскинул взгляд и отнял руки. — Я же говорил, что уже делал это пару раз, — ответил он и встал, следя за тем, как Квентин тянется к своей толстовке и осторожно надевает её. Если честно, совсем не пару. Он проделывал это десятки, десятки раз, сидя в своей комнате, едва что-либо видя из-за застилающей глаза пелены боли, дрожа и чуть не падая в обморок из-за потери крови. Делать перевязку кому-то другому в нормальных условиях было даже немного успокаивающе, и он мог справиться с этим даже с закрытыми глазами. Он подождал, пока Квентин соберётся, и, выпрямившись, направился к выходу. Они уже приготовили обед и поели несколько часов назад, но Питер чувствовал, как желудок сосёт от голода, однако, чем больше он думал о готовке, тем больше терял аппетит. Побочный эффект Щелчка, или Лондона, или любой другой чертовщины, когда-то происходившей в его жизни. Он решил не заострять на этом внимание и плюхнулся в кресло, обложившись конспектами ЭмДжей. — Снова собрался заниматься? — спросил его Квентин, заняв своё уже привычное место на диване и держа книгу в правой руке. Левой он, сам того не осознавая, играл с закладкой, и Питера эта привычка нервировала. — Мне нужно много чего сделать, раз я не хожу в школу, — обыденно ответил он, беря ручку и открывая тетрадь по геометрии. Только сейчас, кинув взгляд на гору учебников, он понял, что забыл отдать ЭмДжей её старые конспекты, а она даже и не попросила его, как, чёрт возьми, она будет готовиться к урокам? Ах да! Пятница. Да, сегодня был последний на этой неделе учебный день, а завтра уже выходной. Ого. — Тебе нужно немного отдохнуть, — не отставал Квентин, и краем глаза Питер заметил, чтот тот пристально смотрит на него. — Нельзя так изматывать себя, это вредно. — Да, хорошо. Я позже отдохну. Он старался не думать о том, как Квентин буквально просверливает в нём дыру взглядом, тихо вздыхая. Да отдохнёт он, но позже, ладно? Отдохнёт.

***

Как позже выяснилось, он так и не отдохнул. Единственное, что спасло его от очередного спора с Квентином, — это то, что тот уснул спустя четыре часа после того, как чуть не накричал на Питера, чтобы тот «пошёл, блядь, и отдохнул». Питер мог спокойно закончить свои дела. Конечно, он устал и клевал носом, но ему не хотелось оставлять свою работу наполовину незаконченной. Помимо того, что он был упрямым, как баран, он ещё и отличался недюжинным перфекционизмом. Когда он закрыл тетради и выглянул в окно, было уже темно. Свет никогда не засыпающего города образовывал яркую сияющую пелену, заслонявшую горизонт и первые звёзды — обычное явление в мегаполисе. С самого детства Питер любил сидеть допоздна, рассматривая мерцающие огни самолётов, пролетавших над Квинсом в тёмном-тёмном небе, которое теперь не казалось таким пустым. По правде говоря, после укуса паука в жизни Питера изменилось многое. Если точнее, то абсолютно всё. Он только встал, чтобы размять затёкшую спину и суставы, как с дивана раздалось шуршание. Питер увидел, что Квентин пару раз моргнул, смотря на него с сонным выражением на лице. — Ты куда? — спросил он хрипло, после сна тело ещё не слушалось, и ему не удалось сесть с первой попытки. Питер незаметно для себя улыбнулся и понял это, только когда Квентин взглянул на него и улыбнулся в ответ. — Подумал, что неплохо бы принять душ. — Хорошая мысль. — Ты первый или пропустишь меня? Квентин помотал головой, снова с закрытыми глазами откидываясь на подушки, и Питер подавил рвущийся наружу смешок. Временами он напоминал большого ребёнка, сонного и неуклюжего, за которым нужен глаз да глаз. Но пока тот не причинял ему никакого вреда, Питер был совсем не против. Когда он вышел из ванной с растрёпанными влажными волосами и в огромной футболке, на которой был изображён математический мем, Квентин по-прежнему ждал его в гостиной. Он стоял у окна спиной к Питеру, держа чистые вещи в руках, и напевал какую-то тихую и медленную мелодию. Его глубокий и приятный голос было хорошо слышно в пустой комнате, и, пусть Питер не знал, что это за мелодия, он смутно припоминал, что когда-то её уже слышал. Это не колыбельная — он знал это точно, — но своей неспешностью она напоминала её. Она была нежной и спокойной и приносила душе Питера покой, успокаивая нервы и почти гипнотизируя. Он вдруг почувствовал прилив ностальгии, хоть и не понимал, почему, а по голым рукам пробежал холодок, отчего он скрестил их на груди, чтобы немного согреться. Его Чуйка тут же дала о себе знать, когда Квентин перенёс вес с одной ноги на другую, как делал это обычно, и Питер вспомнил, что этот человек пытался убить его, — его тело всё ещё это помнило. Питер робко кашлянул, не зная, что сказать, но ему хотелось, чтобы Квентин заметил, что он уже вернулся. Тот настороженно обернулся на звук, широко распахнув глаза, и не моргая оглядел сначала рисунок на футболке Питера, а затем уже перевёл взгляд на его лицо. Между ними повисло неловкое молчание, и Питер снова кашлянул. Буквально каждый раз, когда кто-то из них молчал, он чувствовал себя не в своей тарелке, и он бы солгал, если бы сказал, что это временами не утомляло. — Я буду в комнате Мэй, — наконец сказал он и, получив в ответ кивок, развернулся и направился в спальню тёти. Оставлять Квентина одного в квартире было рискованно, но, с другой стороны, тот не планировал его убивать и всё в таком духе, верно? У него было много возможностей это сделать, но он так и не воспользовался ими, да и вообще стал приносить больше пользы, чем вреда, несмотря на то, что был самым опасным врагом Питера. И в конце концов беспокоило ли это Питера? Абсолютно нет. Единственное, что его волновало, — это способ, который мог выбрать Бек, чтобы его убить, потому что Тони бы просто измучил его, окажись его смерть слишком нелепой. Честно сказать, Питер был уверен, что Тони в любом случае не дал бы ему покоя, умри он хоть какой смертью. И знаете что? Питер был бы совсем не против. Потому что он ужасно по нему скучал.

***

Когда он проснулся, давясь всхлипами, ярко-красные цифры на часах Мэй показывали только десять минут третьего. С губ Питера слетел судорожный вздох, он сел, вздрагивая от холода в комнате, и прикрыл глаза, чтобы немного успокоиться. Его сон был… спокойным впервые за последние месяцы. Он был светлым, безмятежным и приятным, во сне он не чувствовал ничего, кроме умиротворения. Проснуться посреди него было жестоко, но его тело не привыкло спать дольше нескольких часов без перерыва, и он не мог себя за это винить. Ему правда невероятно долго снились кровавые кошмары. В этом сне, конечно же, снова был Тони, но только тот не умирал. Нет, он был самым что ни на есть живым и здоровым, он сидел в гостиной в каком-то деревянном доме и улыбался, боже, улыбался так широко и счастливо, что аж было больно. Ещё была Морган, и Пеппер, и мисс Романофф, и Питер поперхнулся воздухом, когда их улыбки вновь пронеслись у него в воображении. Всё казалось таким настоящим, что он уже почти поверил в эту реальность, и мир, в котором он проснулся, резко показался ему пустым. Ему очень хотелось снова заснуть и попытаться увидеть этот сон ещё, пусть и в последний раз. Он чувствовал, что ему необходимо опять увидеть эти лица, чтобы окончательно поверить в то, что всё это настоящее, но стоило ему открыть глаза, как он понял, что боится. Он боялся, что этот сон больше не повторится. Боялся, что следующий будет хуже предыдущих, если это вообще возможно. Боялся, что в этот раз он не проснётся и умрёт, застряв в самых ужасных сновидениях, которые его мозг только мог придумать. А он этого не хотел. Боже, совсем не хотел. Поэтому Питер сполз с кровати и направился к двери, чтобы пройти на кухню. Взяв с полки первый попавшийся стакан, он налил себе воды и залпом осушил его, пытаясь смыть горький привкус во рту. Было холодно, так холодно, что по его рукам и ногам пробежали мурашки, он несколько раз моргнул, чтобы взять своё тело под контроль. Идти спать сейчас не хотелось. Было небезопасно. Он никогда не чувствовал себя в безопасности, но это был первый раз, когда он так не на шутку испугался. Питер простоял посреди квартиры около минуты, пока в его голову не закралась мысль, что идти сейчас к Квентину нереально глупая идея. Он его враг, ясно? Вряд ли кому-то захочется увидеть, что его враг что-то замышляет. Да, конечно, тот ведь будет бодрствовать в два часа ночи и планировать убийство того, кто спит в соседней комнате. Гениально. Дверь, ведущая в его комнату, как обычно скрипнула, и Питер тут же наткнулся взглядом на Квентина, который, по всей видимости, не спал. Простыни запутались у него в ногах, а подушки все до единой были подложены ему под голову. Он лежал на спине закинув одну руку за голову, а другой неосознанно сжимал толстовку, казалось, что он просто ненадолго прилёг отдохнуть. Его тело освещал тусклый лунный свет, льющийся из окна наверху, и, окинув Квентина взглядом, Питер заметил, что тот слишком велик для его узенького матраса. Хотя вчера он не жаловался, так что Питер не стал ничего говорить. Когда он развернулся и хотел уже закрыть за собой дверь, на кровати раздался шорох. — Питер? Питер повернул голову, заглядывая через плечо, и, увидев севшего в постели и свесившего с кровати ноги Квентина, вновь развернулся и опёрся о дверной косяк. — Да, это я. — Почему ты не спишь? — спросил Квентин. Вдруг его выражение лица переменилось, словно его осенило, и он нахмурился. — Кошмар? Питер помотал головой. — Наоборот, хороший сон. Просто… Мой организм не привык долго спать не просыпаясь. — Понятно. Ты не собираешься снова спать? — Не хочу, — ответил Питер, вновь помотав головой, и нерешительно прикусил губу. Пан или пропал. — Я боюсь. Квентин нахмурился ещё больше, порываясь встать. — Боишься? Питер невесело фыркнул. — Знаю, как это звучит: Человек-паук, Мститель боится, несмотря на то, что был в космосе и нос к носу сражался с Таносом, и… — Эй, — оборвал его Квентин, подходя к нему и останавливаясь лишь в метре от него, его бледное лицо всё ещё было хмурым. — Ты имеешь полное право бояться, Питер. Бояться нормально. Я не говорю, что это неправильно. Я просто хочу узнать, чего ты боишься? Питер отвёл взгляд, в защитном жесте скрестив руки на груди. Он чувствовал себя открытым и уязвимым, словно черепаха без панциря. Ему просто не стоило говорить. — Я боюсь, — тихо ответил он, пытаясь преодолеть страх показаться трусом. Когда он вновь посмотрел на Квентина, он заметил, что чистые глаза Квентина смотрят прямо в его, хоть в комнате и было темно и он практически ничего не видел. — Я боюсь, что не проснусь. — Почему не проснёшься? — Я могу задохнуться, как прошлой ночью, только в этот раз ты можешь меня не услышать. Квентин широко распахнул глаза, на его лице отчётливо виднелся отпечаток осознания, и его рука инстинктивно потянулась к голому предплечью Питера. Она была большой и тёплой, пальцы легко обхватили его запястье. — Но ты не задыхаешься. Сегодня же ты не задыхался, всё хорошо, верно? — Всё хорошо. Между ними повисла тишина, и на этот раз она не была неловкой. Она была приятной. Она была гармоничной и уютной, и Квентин осмелился погладить Питера по руке, унимая дрожь, которую тот даже не замечал. Нарушать эту тишину сейчас казалось неправильным. Квентин вздохнул, и Питеру показалось, что он так себя успокаивал. — Хочешь… Хочешь об этом поговорить? Или о чём-нибудь ещё? Что ты обычно делаешь, когда не можешь уснуть? — Я-я смотрю фильмы, — пробормотал Питер, чувствуя себя чёртовым глупым ребёнком, но Квентин даже и не думал над ним смеяться. — Тогда давай посмотрим фильм, — коротко искренне улыбнувшись, предложил он. Казалось, он правда уважал эти странные способы решения проблем Питера. Это было… Это было хорошо. И довольно мило. — Ты хочешь посмотреть фильм с восемнадцатилетним подростком? — на всякий случай переспросил Питер, удивлённо приподняв бровь. Квентин пожал плечами, явно смутившись от его недоверия. — Ну конечно. Почему нет? Я тоже был восемнадцатилетним, нет? Я не собираюсь вести себя так, словно я лучше тебя потому, что старше. Так они и оказались на диване в гостиной, заняв каждый свой угол и положив на колени подушки. Они уже включили «Звёздный путь». Звук был довольно тихим, но не слишком, чтобы Квентину было слышно, и Питеру не пришлось долго ждать, чтобы снова начать клевать носом. Квентин, напротив, был слишком увлечён фильмом, и, если честно, Питер этого не ожидал. — Ты правда смотришь старые фильмы ради веселья? — спросил Квентин не сводя с экрана глаз. Питер пожал плечами, хоть и знал, что тот его не увидит. — Да, просто… Они типа расслабляют. Научная фантастика вообще неплохо расслабляет. — Вообще-то я не чувствовал никакого расслабления, пока читал твою книгу. Слишком много думал, — рассмеялся Квентин, и, чёрт, даже его смех мог успокаивать, если тот хотел. Питер легонько улыбнулся. — Привыкнешь, если будешь больше читать такие книги. — Может быть. И снова тишина. Единственным источником звука в комнате были фильм и ровное сердцебиение Квентина, которое сейчас было отчётливо слышно. Питер сосредоточил всё своё внимание на нём, потому что это было легко, потому что он знал, что точно заснёт под этот ритм. Так и вышло. Проваливаясь в сон, он услышал сбоку от себя какой-то шорох, но на этот раз Чуйка молчала, и он наконец-то почувствовал себя в безопасности.

***

Он проснулся, когда небо за окном уже стало чуть светлее, в объятиях тепла, которое окутывало его пышным одеялом. Оказалось, что это и в самом деле было одеяло, которое он с собой не брал, он был закутан в него, как младенец. Он сидел в той же позе, в которой уснул: прижав колени к груди и закинув голову на спинку дивана. Моргнув, он увидел всё так же сидящего рядом Квентина, который увлечённо смотрел в экран, скрестив на груди руки. — Квентин? — пробормотал он, едва оставаясь в сознании, и заметил, как Квентин резко удивлённо на него взглянул. — Что ты делаешь? — Фильм смотрю. Питер посмотрел на экран и сонно заметил, что это уже не тот фильм, который они начинали смотреть. — Это что, вторая часть? — Да. Меня вдруг захватил сюжет. Ты не против, что я смотрю без тебя? — Не-а. — Питер помотал головой и вновь взглянул на Квентина. Тот по-прежнему смотрел на него, прожигая своими голубыми глазами. — Но ты в курсе, что можешь уже идти спать? Квентин молча кивнул, Питер мягко улыбнулся. Бек был упрямой задницей, и это первое их сходство. — Делай что хочешь, — ответил Питер, но в его голосе не было ни капли раздражения, и Квентин коротко улыбнулся ему, возвращаясь к просмотру фильма. Питер даже не заметил, как инстинктивно начал прислушиваться к его сердцебиению, которое в какой-то мере действовало на него, как колыбельная. Он уснул в считанные секунды.