Сможешь ли ты мне помочь

— Как думаешь, надеть розовый или жёлтый галстук? Морган любит розовый, но Пеппер наденет пастельное жёлтое платье, и я не знаю, какой лучше подходит. — Может, вот этот, полосатый? Который пастельный? — Тот, что Пеппер подарила мне на прошлое Рождество? Не-а, он слишком широкий для этой рубашки. — Но он бы хорошо подошёл им обеим. Тони строго взглянул на него, подбоченившись и поджав губы. Его волосы были идеально уложены, седоватая бородка свежеподстрижена, а кремовая рубашка аккуратно заправлена в тёмно-синие штаны. Питер знал, что Тони стоило огромных усилий не скрестить на груди руки в своей обычной манере: рубашка бы помялась, а бесконечная глажка за этот вечер ему уже надоела. — Он слишком широкий, — простонал Тони, доставая галстук из ящика. Он был аккуратно свёрнут и прихвачен тонкой кожаной ленточкой, и, когда Тони развернул его, Питер задумчиво прикусил губу. Что ж, да, галстук был слишком широк, но если Тони застегнёт пиджак на все пуговицы, то это будет не очень-то и заметно. Загвоздка в том, что Тони никогда не застёгивал пиджаки, если только ему не приказывала это сделать Пеппер, поэтому они вернулись к выбору между двумя галстуками разных цветов. — Может, жёлтый? — предложил Питер, указав взглядом на лежащий на его коленях галстук. — Вы можете положить в карман розовый платок, чтобы у вас был и цвет Морган. Тони широко распахнул глаза и радостно улыбнулся, схватив жёлтый галстук и потрепав Питера по волосам. — Ты гений, малыш! Им точно понравится. Питер слегка растянул губы в улыбке, гордый собой, и принялся сворачивать лежащий на коленях оказавшийся ненужным галстук. Почти закончив завязывать обёрнутую вокруг него ленточку, он поднял на Тони взгляд — тот смотрел на него сквозь зеркало. Он был повёрнут к Питеру спиной и держал обеими руками галстук, сведя брови к переносице. — Всё в порядке, Питер? — спросил он с беспокойством в голосе. Питер недоуменно нахмурился, и что-то неприятно сжалось в его груди. — Всё хорошо, а что такое? Что-то не так? Тони развернулся на пятках и подошёл к Питеру, остановившись в нескольких шагах от него. Жёлтый галстук, надетый ему на шею, тут же оказался забыт. Его глаза, казалось, влажно поблёскивали, а руки дрожали, и он сунул их в карманы брюк. — Ты же знаешь, что я горжусь тобой, Питер? И всегда гордился и буду гордиться? — нерешительно спросил он не сводя с Питера глаз. Это, мягко говоря, немного его встревожило. Питер медленно кивнул, нахмурившись ещё больше. — Да, Тони. З-знаю. Но что… — Тебе пора, — оборвал его Тони, тяжело-тяжело вздохнув. — Кажется, тебя ждут. Он ничего не понял. Питер совершенно ничего не понял и встал, готовый податься вперёд, обнять Тони и сказать ему, что он не хочет никуда идти и что его никто не ждёт, и… Он почувствовал, как его ладонь сжали чьи-то крепкие пальцы, от которых по всему телу до самого сердца разошлось тепло, и услышал прерывистое дыхание прямо над ухом. Он снова был замотан в одеяло… нет, не одеяло, это были простыни, он лежал в своей мягкой постели, и всё вокруг пахло как-то по-другому. Дыхание прервалось долгим-долгим вздохом, и когда Питер скосил взгляд вбок, он увидел сидящего на полу Квентина. Тот лежал грудью на его кровати, его веки были опущены, но белки под ними неистово двигались, голова Квентина покоилась на его плече. Питер ошарашенно моргнул, отходя от увиденного и ото сна, и почувствовал, как по его щеке скатилась слеза. Судя по тому, каким мокрым было его лицо, она была далеко не первой. Просто прекрасно, плакса. На нём по-прежнему был его супергеройский костюм, и, честно говоря, это была не самая удобная одежда для сна. Ткань, прилипшая к спине, негромко скрипнула, когда он немного пошевелился, чтобы сменить позу, и Квентин тут же вскинул голову, услышав этот звук. — Питер? — шепнул он, глядя немного стеклянными глазами в глаза Питера. Пальцы сильнее сжали его ладонь, и Питер слегка поморщился. Это из-за того, что Квентин слишком сильный, ясно? С нервами у него всё хорошо. Питер кивнул, не зная, что вообще говорить. Квентин выглядел потрясённым ещё больше, чем он, и это было… Странно. У него, чёрт возьми, не было ни единого повода, чтобы беспокоиться. Однако он беспокоился, не так ли? Он беспокоился за него с самого первого дня пребывания здесь. — Я не знал, что делать, — признался Квентин, отведя взгляд в стену. — Ты пришёл и совсем меня не слышал. Я пытался помочь тебе, но ты не слышал, а потом ты потерял сознание, и я подумал, что ты ранен и… — Бек? — сразу же прервал его Питер, почувствовав дрожь в пальцах, которые сжимали его ладонь. — Всё хорошо, ладно? Я здесь, со мной всё хорошо. Квентин кивнул, но по его взгляду было ясно, что слова Питера его нисколько не убедили. — Такое бывало раньше? Питер нахмурился, услышав этот вопрос. Он не один раз терял сознание: от кровопотери, от истощения. Один или два раза он даже отключался от шока, когда получал огромное количество ранений (и этим уж точно нельзя было кому-либо похвастаться, да), но сейчас он задумался по-настоящему и понял, что всё это время он терял сознание из-за физической боли. Сегодня был явно другой случай. — Нет, — спустя секунду признался он и опустил взгляд на Фазму на футболке Квентина. Там, где был изображён её шлем, ткань была смята, а в районе левого глаза красовалось неотстиравшееся пятно от кофе, и смотреть на него было гораздо легче, чем на Квентина. Он увидел, как грудь Квентина тяжело опустилась, когда он вздохнул. — Зови меня Квентином, ладно, — пробормотал тот, тут же приковав к себе внимание Питера. Его шея хрустнула от резкого движения, словно ему влепили пощёчину, но лёгкая улыбка Квентина отвлекла его от боли. — Что? — Не понимаю, почему ты зовёшь меня по фамилии. Я же не намного тебя старше. — И даже больше не Мистерио? — фыркнул Питер, неприятное ощущение в груди стало медленно пропадать. Он закрыл глаза и коротко улыбнулся, чувствуя, как пальцы Квентина наконец расслабились и перестали с силой стискивать его руку. — Больше не Мистерио. Ты убил его на том мосту. Питер легонько покачал головой. Бек был невыносим со своими поэтическими метафорами и дрянными попытками говорить, как истинный мудрец. Эй, даже если временами они имели успех, всё равно это было дерьмово. Однако приятно было слышать, что он больше не Мистерио и что он признал это сам. И словно прочитав его мысли, Квентин медленно и шумно выдохнул, поглаживая большим пальцем руку Питера. — Можешь быть уверен, он не вернётся.

***

Было около пяти часов вечера, когда Питер выбрался из постели, переоделся в штаны и первую попавшуюся футболку и вышел на кухню. В нос сразу ударил аромат свежезаваренного чая, который ждал его на кухонной тумбе, и Питер растянул губы в лёгкой улыбке. — Я чай не пью, — сказал Квентин, опершись локтями о тумбу и перегнувшись через неё так, что ему была видна часть гостиной. — Поэтому понятия не имею, как готовить его так, чтобы он был… вкусным. Надеюсь, моя импровизация тебя не убьёт. Питер на это лишь отмахнулся, взяв в руки кружку и втянув носом освежающий аромат своего любимого Эрл Грея. — Вряд ли ты его испортил. Если и так, то ты всегда можешь научиться. Дело мастера боится. Краем глаза он заметил, как на лице Квентина расцвела улыбка. — Наверное, если мне придётся здесь остаться, я и впрямь смогу научиться чему-нибудь полезному. — Не буду врать, было бы здорово, если бы ты готовил вместо меня. Я делаю это постоянно. — Воу-воу, погоди, ковбой. Мы же не хотим, чтобы ты отравился, потому что я даже яйца варить не умею. Питер фыркнул в ответ, вскинув брови и смерив Квентина взглядом. — Только не говори, что не умеешь готовить. Вообще. Квентин отвёл глаза, вдруг заинтересовавшись фактурой окрашенной стены. — У меня просто бывают с этим проблемы, иногда. — То есть ты чёртов технический гений и не умеешь готовить? Ты понимаешь, как смешно это звучит? — Ну не все же рождаются Гордонами Рамзи, да? Готовка меня не любит, и у нас с ней это взаимно. Всё просто. Питер пытался сдержать рвущийся наружу смех, правда пытался, но вся эта ситуация была настолько забавной и невероятной, что он всё-таки захохотал — впервые за несколько недель. И прежде чем он успел успокоиться и взять себя в руки, Квентин уставился на него так, словно увидел призрака. — Что? — выдавил Питер, потянувшись рукой к лицу, чтобы вытереть выступившие от смеха слёзы. Квентин легонько пожал плечами, и что-то в выражении его лица изменилось, стало мягче. Он нежно улыбнулся, как улыбался ему утром, это был совсем другой человек, не имевший ничего общего с Мистерио, и, боже, Питер уже вообще не понимал, какой он на самом деле. — Ты задираешь меня, потому что я не умею готовить? Что ж, этого он не ожидал услышать от Квентина. Чёрт, он не знал, что его так развеселило, но это было здорово, снова смеяться, словно в последний раз, словно мир, в котором он живёт, не до конца прогнил, было здорово. — Ты это заслужил, бесталанная рыбёшка. — Рыбёшка, серьёзно? Это всё, на что ты способен? — Ну, не я же ходил с аквариумом на голове, а? Не говори, что ты создал его ради образа. Квентина эти слова как будто и впрямь задели за живое. Он в драматичном жесте приложил руку к груди, и Питер покачал головой, хихикая. Видимо, Бек был такой же шикарной королевой драмы, как он с Мэй. — Ты сомневаешься в моём вкусе? — Лучше спроси, что в тебе не вызывает у меня сомнений. Этот ответ, казалось, заставил Квентина замолчать. Его глаза широко распахнулись, а губ коснулась задорная улыбка. Квентин в притворном шоке уронил руки. — Чёрт, я был прав, — сказал он, медленно качая головой и не сводя с Питера пристального взгляда голубых глаз. Питер заинтересованно вскинул брови. — По поводу? — Ты просто нечто, малыш. Питер потупился, вперившись взглядом в тёмную жидкость, плещущуюся у него в кружке. Он почувствовал, как короткие волоски у него на затылке встали дыбом, а шею начало совсем немного припекать от прилившей к ней крови, которая румянцем разлилась и по щекам. Боже, он действительно смутился из-за этого? Это даже комплиментом можно было назвать с трудом. — Спасибо, — поблагодарил он на всякий случай. На какой такой случай? На случай, если он с тобой флиртует? Тебе бы начать думать головой, потому что он для тебя плохой вариант. — Пожалуйста, — тут же отозвался Квентин и чересчур нежно улыбнулся. Питер снова уставился в кружку, перенеся вес тела с одной ноги на другую. Неужто он уже перенял привычки Бека? Квентин прочистил горло. — Не уверен, что сейчас подходящий момент, хотя для этого вряд ли вообще есть подходящий момент, но… Я всё же рискну, — пробормотал он, и Питер нахмурился. — Что произошло? Ну, до того, как ты вернулся домой, я имею в виду. Питер тяжело вздохнул, чувствуя, как от этого вопроса в его теле растекается пробирающая до костей усталость. — Может, лучше сядем? — Конечно. Они заняли свои привычные места на диване: Питер в одном углу, Квентин — в другом, и хотя в воздухе по-прежнему витало молчаливое беспокойство, что-то всё-таки изменилось. В этот раз они сели ближе друг к другу, колени Питера коснулись бёдер Квентина, когда он подобрал ноги под себя. Кружка с горячим чаем хорошо согрела его, и он расслабленно откинулся на подушки, отбросив в сторону одеяло, но ему ещё нужно было немного времени, чтобы собраться с духом перед разговором. Квентин, кажется, был не против. — В одном магазине была перестрелка. Ну, не прям перестрелка, просто один парень пытался застрелить владельца магазина и пару раз пальнул по стенам и окнам. Я пытался его связать паутиной, но промахнулся, и он… он прицелился мне в голову, — объяснил Питер, чувствуя, как горло сжимается от неприятных воспоминаний. Он сжал кружку до побеления костяшек. — И с этого момента всё пошло наперекосяк. Я как будто вернулся на тот мост, где был ты с тем пистолетом, а когда я пришёл домой и увидел, что ты лежишь у меня в квартире… — Ты решил, что я сделаю это снова? — спросил Квентин, и, чёрт, в его голосе было столько беспокойства. Питер помотал головой. — Я просто подумал, что… Я ничего не понимаю. До сих пор, — ответил он, посмотрев Квентину прямо в глаза. — Просто ты не похож на того себя, который был в Европе, но ты по-прежнему ты и в то же время не Квентин Бек, который пытался убить меня в Лондоне, и… Это слишком. Квентин задумчиво кивнул. — То есть не Квентин Бек, который пытался убить тебя в Лондоне… — Ты добрый, — нетерпеливо перебил его Питер и разозлился на самого себя. Он такой дурак. — Ты добр ко мне и, кажется, заботишься обо мне иногда? И, чёрт, ты стесняешься. Мистерио не стесняется, а ты — да, и я этого не понимаю. Что, чёрт возьми, изменилось? Квентин в ответ на это пожал плечами, резко отведя взгляд. Он обеспокоенно прикусил нижнюю губу, нахмурившись, Питер ждал. Ему некуда было спешить. — Я бы объяснил, Питер, но, боюсь, я и сам не знаю ответа на этот вопрос. — Чушь. Знаешь. Почему ты мне помогаешь, хотя учитывая всё, что у нас с тобой было, ты должен вести себя совсем по-другому? Почему ты добрый? Почему, мать твою, ты обо мне заботишься? Он ещё больше нахмурился, ярость, кипевшая внутри него всё это время, теперь резко обрушилась на Квентина. Он хотел услышать ответ на свой вопрос. У него были все права на то, чтобы требовать объяснений: это его дом и его жизнь. Если его снова пытаются одурачить, то он хотел бы это узнать сразу. Квентин робко на него посмотрел. В его глазах было какое-то новое выражение, снова что-то загадочное, и Питеру уже осточертели его игры. Он был готов вновь взорваться, накричать на него, ударить, если тот так ничего ему не объяснит. Он устал от того, что его жизнь такая чертовски сложная. Ему хотелось, чтобы хоть что-то в ней было просто, хотя бы раз. — Питер, послушай, — вздохнул Квентин, сжав переносицу пальцами. Его голос звучал так же устало. — Я не знаю, что изменилось с тех пор. Я даже не знаю, что изменилось с того дня, когда я пришёл к тебе сюда. Я просто не хочу, чтобы тебе снова было больно, понимаешь? Не заставляй меня задумываться над этим больше. Питеру этого было достаточно, правда. Он бы солгал, скажи он, что первый ответ его не шокировал, но ему хотелось узнать больше. Ему было необходимо узнать больше. Это единственное, что он заслуживал. Правду. — Если ты снова задумал какую-то игру, просто скажи. Это сэкономит нам время и силы на борьбу друг с другом. — Я ничего не задумал, — зло выплюнул Квентин, вдруг вскинув на Питера серьёзный взгляд. — Я думал, я давно дал это ясно понять. — Тогда чего ты хочешь? — спросил Питер, и Квентин, кажется, уловил безграничную усталость в его голосе, судя по тому, как опустились его плечи, а в его взгляде мелькнула… вина? Он сделал глубокий-глубокий вдох, и его обычно яркие глаза потускнели. — Я пока не знаю. Единственное, что я знаю, это то, что я хочу, чтобы ты был в безопасности. И мне жаль, что из-за меня ты чувствуешь себя вот так. Питер молча кивнул, притворившись, что с ним всё в порядке. С ним всё было хорошо, правда. Его руки тряслись, он попытался сжать кружку крепче, чтобы успокоиться, но у него ничего не вышло. Он почувствовал, как кровь отхлынула от его лица, а дыхание снова спёрло. Ладно, может, он был не в порядке. Потому что Квентин-мать-его-Мистерио-Бек только что признал, что он заботится о нём, и Питер не знал, как на это реагировать. Он решил не обращать внимание на весёлость, расцветшую в его груди, и сглотнул вставший поперёк горла ком. А затем раздался звонок. Питер мельком взглянул на Квентина и на телефон, лежащий на журнальном столике. На экране высветились имя Мэй и её селфи, которое она сделала в Европе и разослала ему везде, где только можно, и стоило Питеру услышать её радостный голос, у него внутри разлилось приятное тепло. — Привет, милый! Как твои дела? Я видела посты в Твиттере, ты в порядке? — Да, Мэй. — Он кивнул, хоть и прекрасно понимал, что Мэй его не увидит. — Я в порядке, — ответил он, метнув взгляд в Квентина, который по-прежнему нервно покусывал губу. — Я рада. И я так горжусь тобой, Питер! Не только за то, что остановил того мужчину, но и за то, что переборол себя и вышел на улицу. Питер улыбнулся, на мгновение прикрыв глаза. Эти слова было очень приятно слышать. Как бы эгоистично это ни звучало, иногда ему хотелось, чтобы его похвалили. Это помогало ему идти дальше. Он открыл было рот, чтобы ответить, но Мэй его опередила: — Я зайду к тебе через час с Хэппи, ты не против? Я просто хотела предупредить, а то вдруг ты будешь в душе. Замечательно. Опять. Только этого ему не хватало. Разъярённого Хэппи Хогана. — Не против, — солгал он и вздохнул. — О, прекрасно, мы скоро будем! Люблю тебя, милый. — И я тебя. На этом разговор завершился. Нет, конечно, Питер был несказанно счастлив, что Мэй всё так же звонила ему и не забывала о нём, он это ценил, но понимал, что она делала это больше по привычке. Она любила его, да, заботилась о нём. Но в её жизни появилось столько всего интересного и более радостного, чем возня с ним, и он не мог её винить за то, что она стала уделять больше времени не ему, а чему-то гораздо более лучшему. Честно сказать, на её месте он поступил бы так же. Питер вздохнул, поднимаясь с дивана, и Квентин, недоуменно нахмурившись, вопросительно хмыкнул. — Ты куда? Питер обернулся к нему, даже не пытаясь скрыть дикую измождённость. Квентин и так уже довольно хорошо его знал. — Я в душ и приводить себя в порядок. Скоро придёт Мэй с Хэппи. — С кем? Он закатил глаза. — С её парнем, лучшим другом Тони. Тот мужчина на самолёте? Припоминаешь? Квентин вздохнул, когда Питер напомнил ему тот момент с самолётом, и устало провёл по лицу рукой. — Мне стоит готовиться к очередной буре? — Не помешало бы, — ответил Питер и ткнул в него пальцем. — Продолжим наш разговор позже, — угрожающе предупредил он. И ушёл, оставив Квентина наедине с его мыслями. Он заглянул к себе в комнату, чтобы взять чистые вещи, всё ещё обдумывая слова Квентина. Ему не хотелось продолжать разговор, но он понимал, что назад уже пути не было. Раз он затронул эту проблему, её нельзя оставлять нерешённой. Других вариантов не оставалось. Но что-то ему подсказывало, что их разговор ничего не упростит.