Умирая, слез моих ты не увидишь, Умирая, я не вскрикну даже, И меня, поверь, ты не обидишь, Сказав, что нету человека гаже. Я плохой - поверь, не буду лучше. Да и смысл? Не осталось сил. С каждым словом сердца стук все глуше. Видишь? Умер. Сам себя убил. 25/09/22
Рыба-капля – буквально состояние Эрена на последней паре, да не просто паре, а лекции. Конечно, так выглядело большинство присутствующих, но Жана не они волновали в этот момент. Попытавшись встать, Эрен потянул за собой рюкзак, на котором вальяжно разлегся, смотря сны, и все содержимое, - коего было немного, но все же, - посыпалось на ступеньки. Моргнув пару раз, он очень заторможено сел на корточки и начал свое добро собирать обратно в рюкзак, пока не осознал, что кто-то ему эти вещи подает, помогая. Эрен поднял глаза и увидел Жана, который вообще старался на него не смотреть, собираясь с силами, чтобы вообще хоть слово нормальное выдать, а не, как обычно, съязвить и уйти в закат. — Сам отлично справлюсь. — К тому входу все поперлись, тут быстрее будет выйти, вот и помогаю, чтобы можно было пройти. Эрен посмотрел за спину Жана и увидел от силы трех студентов, которые из лекционной уже выходили. — Ну да, ну да… — протянул саркастично он, закашлявшись. "Он еще и заболел вдобавок? Да это явно не его неделя. Ну, месяц. Или вообще вся жизнь – кто знает…" Кирштейн вдруг вздохнул, осознавая, что плавно к разговору перейти не сможет и, взяв себя в руки, вдруг заговорил: — Я… Поговорить хотел. Эрен, вообще-то, особо удивленным не казался, но в глубине души от такого расклада был в шоке - Жан, к нему, сам, да еще и первый заговорил, да еще и что-то обговорить хотел, не сказка ли? Он недоверчиво посмотрел на него, и глаза его большие и яркие сузились, будто смотрели не на Жана вовсе, а на мысли, которые роились у того в голове, в нелепых попытках скрыть то, о чем он думает. Однако Йегер почти тут же расслабился, решив перевести все в шутку, как он обычно это и делал в диалогах с Жаном. — О чем же? В любви признаться хочешь? Давай быстрее только, я спешу - отстреляйся уже и разойдемся. Жан вскипел моментально, ведь он-то, он-то помощь хочет предложить этому строптивому ублюдку, а этот! Этот!.. — Да пошел ты! – выпалил он в сердцах, напрочь забыв о своих благородных намереньях, развернулся и быстрым шагом начал спускался по лесенке вниз, к другому выходу, где уже точно никого не было. — Я разбил тебе сердце? Ну что ж, иногда даже полезно! Может, перестанешь быть таким мудилой. Жан лишь многозначительно показал ему фак, не оборачиваясь, и скрылся за дверью лекционной. Эрен вздохнул. "У меня так вообще ни одного знакомого не останется, — подумал он. — С другой стороны, так даже проще будет жить". Вслух же выдал: — Очень надеюсь, что я не угадал, иначе это все печальненько.***
— Этот… Этот… Говнюк, блять! Да что с ним вообще не так!? Жан остановился, только когда понял, что прошел в незнакомую часть университета, где пар у его группы никогда не было, и теперь предстояло разобраться: как по одной из самых конченных систем лифтов и лестниц из всех ему известных в учебных учреждениях добраться до выхода. Пока шел, все думал об этом престранном диалоге и, что самое забавное, первым за пару прошедших недель. В последнее время, он был в размышлениях о чем-то больше обычного, а когда это длится вторую неделю, просто начинаешь уставать: домыслы ни к чему не приводят, попытки разобраться тоже. Так, может, и послать это все дело тогда к чертям, и самого Эрена туда же? Почему ему вообще сдалось этим заниматься? Ну, запишись ты в кружок по плетению макраме или на бокс какой – в чужих фекалиях, действительно, как и предупреждал его Армин, разбираться просто себе дороже, особенно когда они принадлежат Йегеру. А еще он сказал, что тот будет бороться в одиночку до победного, - или не особо, - конца. И тут Жан вновь остановился. Нужна ли помощь человеку, который не готов ее принять, даже если до безумия в ней нуждается? "Причинять добро" - лучшая идея, на которую он способен? — Жан! — его кто-то крепко обнял, похлопывая по спине, — Так замотался, что даже поболтать с тобой никак не мог, представляешь? Ну как ты? Искренне-лучезарная улыбка и мириады веснушек на лице, бодрый и резвый тон голоса и такой приятный взгляд – Марко. Лучший друг всегда мог подсказать, что делать, даже когда делать было больше нечего, кроме как за ситуацией наблюдать издалека. — Ладно я, — немного растерялся Жан, – ты как? Вы из студсовета и не вылезаете вовсе, будто живете в нем. — Оно так и есть, собственно, — сказал вдруг вышедший из кабинета Армин, — А какими судьбами? Все ж обычно этот корпус за километр обходят. — Ага, потому что боятся заразиться вашим энтузиазмом, — сказал Райнер раздраженно, кладя собранную стопку пластмассовых стульев возле кабинета. — Припахаете, просто глядя на массу человека. А ведь я личность! У меня тоже есть свои дела!!! — Ой, какие это? Напиться и забыться? Так, все, возражения не принимаются: руки в ноги и вперед за новой порцией стульев – быстрее начнешь, быстрее закончишь. "Когда Армин стал таким деловым? Хотя… Ему идет, с этим не поспоришь". Райнер потопал в сторону лестницы: до этого корпуса прямых путей по лифту не было, - Жан разобрался в топографии местности, лишь завидев знакомую комнату, - поэтому его негодование было даже оправданным, хоть и стулья явно не были тяжелым грузом, особенно для такого здоровяка. Марко мягко подтолкнул Жана в сторону кабинета, где царил такой бардак, что пройти вглубь, ни на что не наступив, было физически невозможно. — Вы к чему так усиленно готовитесь? — У нас сразу четыре спортивных соревнования по разным направлениям, да и, к тому же, сам ректор пообещал нам, что будет не просто "участие ради участия, а победит дружба" - денежное вознаграждение, в том числе и нам, — вдруг отозвался Бертольд, что-то усиленно строчащий на ноутбуке. — Пообещал, блять, ОН, а ебусь с этим, какого-то, извините, хуя Я, — Энни была в кипе бумаг, с небрежным хвостиком где-то на боку и взглядом, полным желания убивать. — Все хорошо будет, ребята! Давайте передохнем, чайку попьем? Жан заглянул, все-таки, а у нас тут такое, — Марко изо всех сил старался подбодрить своих друзей. — Да в жопу я ебала ваш чай! И Жана вашего в жопу! Нихуя у меня не сходится! Я пятый раз все пересчитываю! — девушка явно была на пороге нервного срыва. Бертольд резко вырвал у нее пару страниц прямо из рук и отобрал ручку. — Ты… Ты что творишь!? — Дыхательные практики, Энни. Помнишь? Вдох-выдох, вдох-выдох… — А ну отдай сюда эти… — блондинка говорила сквозь зубы, всем телом тянувшись за бумагами, явно не настроенная на конструктивный диалог. — Харош! – резко прервал эту вакханалию Армин. — Перерыв полчаса у всех. Энни, ты идешь курить, и меня вообще не волнует, хочешь ты этого или нет. Девушка перевала свой грозный взгляд с Бертольда на Армина, тяжело встала из-за стола и, надев свою короткую куртку, молча ушла из кабинета - выполнять приказ зама, подумалось Жану. — М-да, – достаточно громко сказал он. — Как здорово, что я отказался от места в студсовете. Мне все еще дороги мои нервные клетки. — Это как сказать, — посмотрел на него хитро Армин, — иначе бы ты… Ну, мы оба знаем, какой неподдельной по своей глупости фигней ты страдаешь. — В последнее время ты выражаешься очень… — начал реплику Марко. — …странно, — закончил за него Жан. — Я бы сказал больше "литературно", но менее странным от этого твоя речь не становится, — добавил Бертольд. — Да помогал с университетской газетой ребятам за нее ответственную… — Армин вновь задумался над постановкой слов в своем предложении. — Крыша летит, короче, у всех нас, только по-своему, по индивидуальному, — ответил он Жану, который к этому моменту уже даже перестал удивляться - настолько все это сумасшествие казалось обычным для этого кабинета. — Умеешь кататься на велике, Жан? — спросил вдруг Бертольд. — Умею, а к чему этот вопрос? — Да за нашими башнями просто по-другому уже не поспеть.***
— Хороший поступок не проходит безнаказанно, — заключил Армин. — Теперь ты понимаешь, о чем я тебе говорил. — Не мне тебе советовать, но лучше с Эреном вообще не связываться, — поддержал его Бертольд. — Я не могу так! Не-мо-гу! Если ему никто не поможет, то как он тогда сам со всем справится? — А вот это уже его проблемы, — вошедший в кабинет Райнер был изрядно запыхавшимся, потому сказал это на выдохе. — Если ты не успел еще заметить, — остановился он, переводя дыхание, — Йегер этот ваш стал таким странным не пару недель назад, а уж полгода как, наверное. Помню, как-то на вечеринке рядом с ним пристроился, чтобы что-то обсудить, а он встал просто и ушел - с тех пор вообще со мной даже парой фраз не перекидывался. Я тогда еще, главное, думал, может быть, задел его чем? А оно вон как получается: он всех опрокинул. Ну и… Чего хотел, того добился. — Не лезь. Просто не лезь, — заключил для Жана Бертольд. — Когда тебе это говорят уже три человека, то стоит призадуматься, ты так не считаешь? — Ой, а я слышал, его выселяют из общежития, — сказал Марко чуть взволнованно, — может, ему действительно нужна помощь? — Он в академ уходит. Пока что на полгода, а там как получится, — сказал Армин, вновь, как и при вчерашнем диалоге с Жаном, глядя куда-то на улицу. — Если он никому об этом даже не сказал, значит, и не хотел, чтобы кто-нибудь знал. — Понятно, — сказал Жан. — А выселяют..? — Сегодня. По правилам, чтоб места не занимал. Жан лишь "угукнул" на такое. Добавить было нечего, спросить тоже - все они были правы, не нужно совать нос во все это. Только смирившись с этой мыслью, вдруг на плечо опустилась знакомая теплая рука лучшего друга. — Я не согласен с вами. Если спасение утопающего - дело рук самого утопающего, то зачем помогать тем, кто намеренно сбросился с моста в воду? Может, не каждый в состоянии самостоятельно понять, что он не справится? Я поддержу Жана и помогу, чем смогу. — Напомни, был ли случай, когда ты не был на стороне Жана? — Энни, которая до этого лишь наблюдала за беседой, вставила свой комментарий, просто потому что обмусоливать Эрена как само явление в их университете у нее не было никакого желания, а вот подстебать своих товарищей из студсовета - всегда за милую душу. — Это верно, конечно, но если кому-то нужна помощь, почему бы не помочь? Эта ситуация не выглядит так, будто Эрену можно навредить еще больше. Ну, мне хотелось бы так думать, по крайней мере… Жан улыбнулся другу, встал и, поблагодарив всех за то, что выслушали, вышел из кабинета, погруженный в свои раздумья. — О, Господь всемилостивый, дай мне сил, — сказал Армин. — Ты чего это? — Помогать будет он, а выслушивать-то буду я. Ну и Марко, скорее всего. — Я думаю, все мы, — с улыбкой сказал тот. — Это теперь наша общая проблема. — А че ты лыбишься-то? — не выдержал Райнер. — Не знаю, — Марко все с той же улыбкой повернулся к Брауну. — Нервное, — и тут же добавил чуть дрожащим голосом: — наверное…***
Собрав свои последние пожитки в большую спортивную сумку, Эрен вышел из пустой комнаты, не дожидаясь своего соседа для объяснений причин переезда: в этом не было ни грамма смысла - оба только время потеряют. Спустившись по лестнице, вышел на улицу, где уже громким хороводом плясали деревья от уже холодного сентябрьского ветра, и капал дождь, оплакивая не то пришедшую осень, не то горе самого парня – ни то и не другое, скорее, ведь у погоды нет эмоций и сожалеть она не может, но думать об этом все равно было отчего-то приятно. Рядом с университетом был небольшой парк, в котором стояла беседка: удивительно живописная, в стиле прованс, немного даже не подходящая по роскоши к обычным деревьям и весьма незамысловатым скамейкам, расположенным вокруг. Кинув свою сумку от дождя в самый ее центр, он присел на холодный деревянный пол и закурил, обхватив руками колени. Было холодно, ветровка едва справлялась с тем, чтобы не пропускать холодные потоки ветра под себя, но с сохранением тепла человека в ней находящегося – уже не могла. Лужа постепенно образовывалась и в самой беседке, поскольку дождь туда буквально задувался. "Вот бы заболеть воспалением легких и сдохнуть прямо здесь", - подумалось Эрену. Он достал свои наушники и грустно улыбнулся: подарок Зика, дорогие и хорошие. Включив свой плейлист на рандоме, не стал даже вслушиваться в песню, которая начала прокручиваться, ровно до момента припева, после которого у него случился нервный тик и желание выкинуть телефон, в попытках его разбить. Because I'm happy... Clap along if you feel like a room without a roof Because I'm happy... Clap along if you feel like happiness is the truth Because I'm happy... Clap along if you know what happiness is to you Because I'm happy... Clap along if you feel like that's what you wanna do! — Это какой-то прикол или что? — голос был хриплым и тихим: все-таки, какая бы простая простуда у тебя не была, без лечения она станет бедствием для организма. С музыкой на сегодня было покончено, как и с сигаретой, которую он докурил до фильтра и потянулся уже было за еще одной, да вот дилемма – оставалась последняя. Думы были недолгими и уже через минуту он курил последнее, что у него осталось, с мыслью, что теперь только стрелять у других придется. Сегодня был тяжелый день, как и много дней было до, как и много дней еще будет после. Хуже он уже быть не мог - ну просто некуда. Главное, никогда не прокручивать эту мысль у себя в голове, даже на секунду, ведь судьба – коварная злодейка, любящая, когда о ней забывают, вдруг преподносить подарки, коим и был внезапно подошедший с зонтиком Жан, изначально направляющийся к себе домой. Он просто стоял и смотрел, ничего не говоря, и не пытаясь подойти к Эрену, наверняка догадываясь о его реакции. Эрен же не спешил вступать в беседу, потому что ему начало казаться, будто сегодня буквально весь мир пытается его довести до попытки суицида. — Какого, — начал он хрипло, но вкладывая в слова весь гнев за день накопившийся, — ебаного, — отчеканивал он каждую букву, — хуя? Кирштейн, ты… Я понять не могу, ты следишь за мной или что? Что ты смотришь на меня? Иди куда шел и отъебись уже наконец, бога ради прошу! Я даже сраться с тобой не настроен сейчас, серьезно. Жан молча вошел в беседку, зонта не закрывая, и посмотрел на парня сверху-вниз. Во взгляде не было ни гнева, ни жалости, ни омерзения – печаль, возможно, но это только показалось Эрену, этого просто не могло быть, он не мог в такое поверить. Причем, именно грусть, хоть и с жалостью ее легко спутать. Уже успевший промокнуть, тем не менее, в ответ на этот взгляд, Эрен смотрел волком, готовым напасть в любой момент, если того потребует ситуация. — Пошли, — коротко сказал Жан и взял сумку Эрена. Тот моментально вскочил на ноги и попытался свой большой рюкзак отобрать. — Да что происходит? Отдай мне сумку! — Эрен, — прервал его Жан и сработало это получше любого стоп-слова, хотя и причины данного явления были пока неясны, — засунь свою гордость в жопу и скажи мне честно, что у тебя сейчас нет ни гроша за душой, Зик явно болен, а ночевать тебе тупо негде. Они стояли, замерев, будто время на мгновение вовсе остановилось. Взгляд Эрена стал еще более яростным, но тут же превратился в самое холодное безразличие, на которое были способны его бирюзовые глаза. — Тебя ебет? Попрыгай - отойдет, — парень вдохнул последние ядовитые пары сигареты, тут же выкинул ее куда-то за беседку и весь дым выдохнул прямо в лицо Жана. Тот лишь прикрыл глаза, задержав дыхание. Очень хотелось врезать по лицу этому придурку, но он лишь сжал свои кулаки с такой силой, что это его чуть отрезвило и вернуло в происходящее здесь и сейчас, отдаляя мысли о возможном мордобое. — Как долго ты еще будешь строить из себя самое мерзкое дерьмо, которым вообще может быть человек? — та самая мысль, которая закралась к нему сегодня днем, наконец-то высвободилась и приобрела форму язвительного риторического вопроса. Удивительно, но после этого вопроса прочная броня Эрена дала трещину и он, прикрыв лицо руками, устало проговорил: — Зачем я тебе сдался, скажи? — Не знаю. Почувствовал себя Матерью Терезой. — Ты, рожденный с золотой ложкой в жопе... Тебя забавляет помогать таким убогим? — Нет. — Ну и нахуя тогда? — А кто, если не я? Не альтруизм и гуманизм – всего лишь эгоизм. Но эта мысль до того понравилась Эрену, до того этот ход мыслей показался ему близким и знакомым, что он рассмеялся. Смеялся до тех пор, пока не начал задыхаться от кашля, и даже после все еще пытался успокоиться, держась за плащ Жана, чтобы не упасть от такого неожиданного приступа неприятного ощущения в легких. — Пошли, — уже более мягко повторил Жан, — ты тут издохнешь такими темпами. Выпрямившись, Йегер просто протянул руку, чтобы Кирштейн добровольно отдал ему сумку, что тот и сделал. Постояв так чуть-чуть, Эрен вышел из беседки и, пройдя пару шагов, обернулся. — Ну? Веди, я ж не знаю, где ты живешь.