***
— Итак, дорогие мои! Ханджи стояла возле трех небольших тыковок, напротив каждой из которой находился один из приведений. — Время подводить итоги. Вечер подходит к концу, но это еще не значит, что мы помогли нашим приведениям! Напишите на небольшом листке бумаги имя, которое вам могли подсказать наши неупокоенные души и внизу обязательно подпишитесь сами - так мы сможем понять, кто угадал, а кто сегодня в награду получил хороший вечер и… — она взглядом окинула оставшихся студентов, —…алкогольный угар! — а потом добавила: — Дети, я только прошу, спрячьте свои вот эти вот приблуды, потому что вскоре Леви собирается провести проверку и только Бог знает, чем все закончится. Ну, приступаем! — Ханджи развернулась к сцене, повернулась обратно, будто вспомнив, что забыла что-то добавить, а потом сказала: — Да… А! Вспомнила. Проголосовать можете только за одного приведения, в котором уверены. Теперь точно приступаем. Молодые люди начали подходить к тыковкам и опускать туда свои бумажки - чем-то это напомнило сцену из Гарри Поттера и Эрена сие рассмешило. Жана посетила, по всей видимости, похожая мысль, поэтому он тоже смеялся, стоя в сторонке. Для многих имена двоих приведений уже были понятны, - разве что не все, кто учился вместе с ними, точно могли их написать, но это поправлялось расспросами одногруппников "приведений". Загадочный Цветочек оставался инкогнито до последнего. Йегер уже весь извелся, желая поскорее снять с себя этот покров тайны и пойти спокойно в комнату спать, Гувер потирал свои отбитые коленки, а Цветочек стоял ровно и без колебаний, наслаждаясь тем, что кого-кого, а его навряд ли раскроют. Кирштейн положил свою бумажку в тыковку перед Эреном и ехидно улыбнулся, приговаривая: — Я думаю, под простыней скрывается Армин. Поправь меня. На что Эрен, точно также, как и совсем недавно, показал ему фак, отправляя восвояси. Ханджи сначала подошла к Шапочке, начиная свое маленькое представление. — Уверена, что многие догадались о том, что таким высоким может быть лишь…— женщина жестом попросила с него снять простынь. — Такой высокий член студсовета! Похлопаем всем угадавшим! Действительно, многие выглядели счастливыми - не то из-за хмеля, который дал в голову, не то действительно обрадовавшись, что угадали. Далее показался Эрен, который вздохнул с облегчением, что этот цирк наконец-то был окончен. Он страшно хотел уже уйти, но Ханджи взяла его за локоть, подводя к третьему, самому загадочному, приведению. — Кто же у нас скрывается здесь? Будет ли эта душа упокоена сегодня или так никто и не догадался, кто это может быть? Медленным движением, некто снял с себя простынь и встретил перед собой удивленные взгляды явно не угадавших студентов. — Че вылупились? Увидев в толпе Хисторию, Имир тут же спрыгнула со сцены и направилась в ее сторону, больше в мероприятии участвовать явно не планируя, попутно подсовывая Бертольду белую ткань. — Что ж… — сказала Ханджи, подходя к тыковкам. — А теперь, будем смотреть, смог ли кто из наших троих ребят сегодня со спокойной душой отправиться на тот свет…***
Эффектное появление Конни и Саши не осталось незамеченным - как минимум Эрен бился в истерике, держась за рубашку Жана, когда как тот прикрыл рот рукой, в попытках не орать вслух, не говоря уж обо всех остальных. Двое друзей были буквально в парных костюмах: Конни был правым бюстгальтером, а Саша - левым. В общем, оба были сиськами, дополняя друг друга. — Это гениально! — сказал Эрен, вытирая слезы, — Давай в следующий раз также нарядимся?! Жан, все еще пытаясь сдержаться, хоть и слезы тоже шли, отрицательно покачал головой - двое парней могли быть ебанько, но быть настолько припизднутыми являлось исключительной привилегией Конни и Саши. — Да нормальный костюм, че вы?! — парень держал подругу за плечо, — Намного лучше того, что я здесь видел. — И креативнее! — дополнила Саша. — И ебнутее! — хором сказали Жан с Эреном. Конни с Сашей обиженно отвернулись, направляясь к столу с едой, оставляя всех продолжать звонко смеяться. *** Веселые мероприятия подошли к концу и многие уже рассосались по комнатам, желая выпивать, не боясь пристального взгляда преподавателей. Так Эрен не заметил, как попал в чужую комнату с кучей пьяных парней, которые настойчиво предлагали сыграть в "Правду или действие", доставая все больше и больше алкоголя - вопрос только, откуда у них столько бухла… — Я не хочу… — Ну пожалуйста, — упрашивал его уже изрядно набравшийся Жан, — чуть-чуть. — Тебе домой не пора? — он посмотрел на него вопросительно. — Ну я что-нибудь придумаю, — Жан взял его за руку и повел вглубь комнаты, чтобы тот не стоял на пороге. "Не ты что-нибудь придумаешь, а я", - подумал Йегер, закатывая глаза. — Правила просты: мы тут все очень пьяные, верно? Так вот, кто не захочет отвечать или выполнять задуманное, тот пьет штрафной, — Райнер разливал дешевый джин по шотам, — а в конце вечера кто-то будет блевать, хехе, — сказал он, улыбнувшись. Эрен присел на пол перед низким кофейным столиком, то и дело наталкиваясь на покосевшие взгляды своих знакомых. Девушек не было. Пили исключительно мужской и абсолютно гетеросексуальной компанией. — Эрен, тебе, наверное, другое что-то налить? "Ягермайстер"? — Браун засмеялся над собственной шуткой. — Ха-ха, блять, очень смешно, сейчас описаюсь просто, — парень наслышался подобного еще до того, как перестал пить, поэтому ничего, кроме раздражения это не вызывало. В комнату зашел Армин и тоже присел рядом со всеми, чем вызвал у Эрена до боли удивленный взгляд. — Не понял… — Я не имею права повеселиться? — ответил его друг. — Не думал, что ты из "таких", — Йегер многозначительно поднял одну бровь вверх. — "Каких"? — Весельчаков. Арлерт, прямо смотря на Эрена, взял стопку и выпил ее залпом, аннулируя дальнейшие расспросы - у него было плохое настроение, к гадалке не ходи. Парни сели по местам, ожидая начала игры - отличная возможность узнать друг друга поближе и выпить еще больше, хотя кое-кто уже явно был не в состоянии. — Давайте начинать уже! — Конни, что избавился от второй своей сиськи и переоделся, сидел в предвкушении. — Давай, — сказал Райнер, который сидел справа от него, — вы с Сашей мутите? Вопрос заставил всех поразиться прямотой и неожиданностью Брауна, но никто не смог бы признать, что не задумывался об этом. Парень пару секунд обдумывал вопрос, а потом скривился, будто съел кислый лимон, смотря на Райнера взглядом "ты совсем того?" — Фу! Она мне как брат!!! И почему ты меня не спросил, хочу ли правду или действие?! — А я не начинал, просто задал интересующих всех нас вопрос. Ты первый, — сказал он Спрингеру, подбородком как бы махнув в сторону Армина, чтобы игра началась по часовой стрелке. *** — Эрен, Богом клянусь, хватит! — Арлерт смотрел раздраженно на своего друга, который наслаждался вечером. — Выпить три рюмки каждый новый круг на вопросах, связанных с Энни, ПХАХ, — Йегер разразился новым приступом смеха. Армин пытался дотянуться до него, чтобы ударить, но парень ловко уворачивался каждый раз, поэтому парень предпринял другую тактику. — Правда или действие? — с вызовом и крайне подозрительной улыбкой сказал он. — Правда, — сказал Эрен с такой же улыбкой, ожидая своего вопроса. — Это правда, что Микаса тебя страпонила, когда вы были в отношениях? Глаза на лоб, тишина и медленно открывающиеся рты - та реакция, которую он желал и та реакция, которую он получил. Жан повернул свою голову, наклоняясь вперед, чтобы посмотреть на выражение лица Эрена. — Да ну нахуй! — не выдержал Райнер. — Реально? — Бертольд смотрел на Эрена, как на что-то инопланетное. — Я догадывался…— Жан среди прочих удивленным действительно не выглядел. Один только Конни завалился на спину и начал ржать во всю, нечленораздельно повторяя: "СТРАПОНИЛА. ЭРЕНА. МИКАСА" Йегер потянулся за своим шотом, но одумался: во-первых, такая ситуация не стоит того, чтобы прерывать личный "сухой закон", а, во-вторых, какой смысл, если все уже все поняли. — Разнообразили интимную жизнь разок. А почему ты улыбаешься, Армин? — он посмотрел на своего друга, — Если ты признаешься Энни, тебя такое будет ждать не в качестве эксперимента, а на постоянной основе, между прочим. И тут смехом разразились уже все… *** — Ну ладно, все, давайте уже продолжать, — Райнер отошел первым. — А теперь, Эрен, задавай вопросы своему парню, уж не знаю, в отношениях ли вы будете после подобного. Йегер неловко посмотрел на Брауна. Гомофобов здесь не было, но некоторые фразы были до того глупыми, что поражали. К примеру, не так давно Конни на полном серьезе спросил: "А как вы определяете, кто из вас мужчина, а кто женщина?". В ответ получил вполне резонное: "Подкидываем монетку". — Хорошо, правда или действие? — он перевел взгляд на весьма пьяного Жана. — Действие, — говорить уже было тяжело, а соображать еще тяжелее, поэтому к следующему он был явно не готов. — Покажи то, за что тебя полюбит любая женщина, — будто назло Райнеру, сказал он. Кирштейн загружался на протяжении минуты, а потом попросил у кого-нибудь нитку. Эрен нахмурился: он ждал, что Жан быстренько что-нибудь нарисует или покажет свое тело на худой конец, но когда Кирштейн засунул себе натянутую двумя пальцами нитку в рот, покрутил там что-то языком, повертел и достал весьма неплохой узелок посерединке - осознал в этой жизни вообще все. Он смотрел на него с изумлением и поражался. Парни чуть ли не завыли от зависти. — Да почему ты… Что ты такое?! — Жан, — Армин дотянулся до него рукой и положил ее тому на ладонь, — научи, я тебя прошу. Йегер наклонился к парню и начал что-то шептать ему на ухо, чтобы никто другой не услышал. Жан расплывался в улыбке все больше и больше, пока Эрен не оторвался от него, и Кирштейн не сказал все с той же улыбкой: — Да пошел ты нахуй. — Так, голубки, не задерживаем игру! — начал их мини-ведущий Райнер, — Жан, спрашивай и Бертольда. Кирштейн сфокусировался на одногруппнике, который сидел слева от него, подумал немного и выдал: — Тебе нравится Райнер? Все замерли на мгновение. — Ты не спросил про правду или…— начал Бертольд. — Так нравится или нет? — Кирштейн, уже сам не соображая, что спрашивает. Гувер запялился в одну точку, напрочь забыв, как вообще говорить. Он старался не смотреть на друга, что сидел слева от него и который сейчас таращился, потому что "ну как так, ты чего, сказал бы тут же "нет" и все, почему молчишь, придурок?" Армин переводил взгляд с Жана на Бертольда, с Райнера на Эрена и опять по кругу, пытаясь из этой ситуации как-то выйти. — Энни ему нравится! Мы же сколько за ее сердце боремся, ты зачем такую чепуху спрашиваешь? — начал Арлерт тараторить. — Нравится, — тихо сказал Бертольд. Это было сказано так, что непонятно было: это он подтверждает слова Жана или все-таки Армина. Однако по первоначальной его реакции на вопрос в разъяснении данное "нравится" не нуждалось - только не для Брауна. — Ну вот! Энни ему нравится, Жан, херню несешь. Эрен с Армином как самые трезвые в компании переглянулись и решили взять ситуацию в свои руки. — Вынужденный пропуск хода на… Я не знаю… — неожиданно встрял Конни. — Эрен! Эм… Правда или действие? — Действие, — Йегер постоянно посматривал на Райнера с Бертольдом, ожидая, что вот-вот начнется какое-то месиво. — Поцелуй самого красивого человека, которого тут видишь. Эрен все еще смотрел на двух своих одногруппников и вдруг осознал, что вся сила скрыта в его клоунской натуре, поэтому вывозить нужно было срочно какой-нибудь хуйней. — Как жаль… Как жаль…— и начал целовать свои руки, — Что не могу выйти за себя замуж, Боже, такое упущение… Бертольд перевел свой печальный взгляд на парня и грустно улыбнулся, на самом деле не находя ничего забавного. Райнер же смотрел на своего друга, взгляд на Йегера даже не переводя. Короче, план провалился и шутка юмора шаткому положению никак не помогла. Кирштейн состроил недовольную моську, будто ждал подобного выступления от Эрена, но вообще-то надеялся на другое - это и заметил виновник попытки всех развеселить. — Все-все, я шучу, — сказал он и поцеловал его в щеку, чуть наклоняясь. Жан вообще был слишком пьян, чтобы думать о чужом разрушенном счастье - ему-то было хорошо сейчас, зачем думать о других. — Ох-х, любовь… — вклинился Конни, закатывая глаза. — Ну вы еще поебитесь, а. Кирштейна начала прибивать гравитация, поэтому он медленно, но верно наклонился в сторону Эрена и припал к его ногам, располагаясь там поудобнее. — Как же тебе будет завтра стыдно, братан, ой-й-й, — Йегер с улыбкой посмотрел на Жана, которому уже в целом было до пизды, что тут у кого происходит. Райнер почти также задумчиво, как и Бертольд недавно, застыл, глядя в одну точку. Даже по его лицу было видно, что он был сейчас совсем не здесь, а в своих мыслях, решаясь, как ему поступить дальше. Гувер, что сидел рядом с ним, также находился в прострации. — Вот, Эрен, — прервал Конни общий поток загруженности всех остальных, — меня всегда интересовало, сколько у тебя вообще было девушек, — и добавил: — до Жана… Йегер посмотрел на руки перед собой, чуть подумал, и начал загибать по одному пальцу, пока не достиг десятки - потом уже начал их разгибать, все еще ведя подсчет. Конни с Армином смотрели с изумлением, когда Эрен третий раз согнул и разогнул все пальцы, и тот с улыбкой вдруг сказал: — Тридцать четыре где-то. — Ты пиздишь, — краем уха Райнер услышал, о чем шла речь, поэтому решил отвлечься от своих мыслей хоть ненадолго. — Пизжу конечно, — перевел на него взгляд Эрен, — пять всего. Армин отчего-то вздохнул с облегчением: возможно уже успел нелестно подумать о своем друге, чего сам не желал. — Это даже меньше похоже на правду, чем "тридцать четыре", — недоверчиво сказал Конни, после чего перевел взгляд на лежащего Кирштейна, — а у алкоголика твоего? — Семь, — ответил Жан почти тут же. Как он понял, что речь про него, почему он до сих пор не уснул и как вообще еще мог соображать - вопросы, которые останутся без ответа. Но больше всего сейчас Эрена интересовало другое. — Почему, блять, так много?! Почему больше, чем у меня, я не понимаю?! — а потом вспомнил недавний трюк с ниткой и осознал, что такие навыки на пустом месте взяться не могли. — Ебаный ты ловелас… Кирштейн постарался приподняться, но единственное, что у него вышло - тупо ткнуться лицом Эрену в грудь и пробурчать нелепое: "Я устал…" — Так, ладно, пацаны, я отведу эту конину спать. Йегер попытался высвободиться из оков Жана, кое-как встал и потянул того принять вертикальное положение, потому что на руках он его точно не дотащил бы. Подошел к нему и Армин с Конни, которые по доброте душевной начали парню помогать в этом нелегком деле. — Давайте я его дотащу, — вызвался Бертольд, встав со своего места. — Подожди, — Райнер посмотрел на него снизу вверх и взял за руку, чтобы остановить Гувера от внезапного порыва альтруизма. Трое парней, заставших эту сцену, быстрыми движениями подняли живой труп и очень быстро попрощавшись, потащились к выходу, стараясь как можно скорее оставить Райнера с Бертольдом наедине, явно осознавая, что следующий диалог их ушей касаться не должен никак.***
— Я думаю, что перестанут дружить, — озвучил свои мысли запыхавшийся Конни. — Мне тоже так кажется, — подтвердил Эрен. Армин же задумчиво смотрел на двери их общей с Йегером комнаты. — Посмотрим, — лишь изрек он. Разговаривать больше было не о чем - Хэллоуин закончился, а значит, уже нужно было расходиться. После случившегося, в головах всех лишь был вопрос, связанный с Райнером и Бертольдом, но, как и сказал Армин, сейчас им оставалось лишь наблюдать, так как пустые разговоры решению проблемы никак не помогут. Первым уйти задумал Конни. — Ладно, с вами весело, но в комнате ждет кровать, — весело отозвался Спрингер. — Жаль, что так вечер закончился, но в целом-то круто было! — он пожал им руки на прощанье и направился в сторону лестницы, в надежде добраться до ночлега побыстрее. Арлерт перевел взгляд с двери на Йегера. Прикрыл глаза и тяжело вздохнул. — Как я вас обоих ненавижу, ты бы знал, — он развернулся в сторону лестницы и громко сказал: — Конни, подожди меня! Эти два идиота… — дальнейшие слова заглушило эхо лестничной площадки, делая его голос объемнее, но при этом тише. Эрен лишь улыбнулся и зашел в комнату, где на его кровати лежало тело - по-другому состояние Кирштейна было просто не передать. Он попытался снять рубашку, но силы, видимо, кончились на половине, поэтому лежал расстегнутый. Йегер чуть наклонился к нему и проверил пульс - пока что живой. — Я не помер, не дождешься, — сказал Жан, едва в состоянии выговорить слова. Тазик уже заботливо стоял возле кровати, ожидая великолепного свидания с лицом парня, поэтому из первичных приготовлений к "жаркой ночи", Эрену оставалось лишь… — Второй раз тебе волосы завязываю. Купи уже себе резинку, — сказал он, пытаясь приподнять голову Жана. Кирштейн все же смог немного приподняться на локтях, глядя куда-то на лицо Эрена, что сидел рядом с ним. — А есть ли в этом глубинный смысл? — фраза была тяжелой, но он справился с ее озвучиванием, даже было понятно, что он сказал, — Мне не особо в лицо… Лезут… Волосня. Йегер мерзко хихикнул, все же завязывая тому хвостик. — Да кто его знает, как ты будешь блевать. Лучше уж перестрахуюсь. Кирштейн резко наклонился вперед и лизнул губы Эрена - жарко, мокро и крайне неуклюже, что заставило парня ошарашенно на него посмотреть. — Я с трупами не ебусь, — выдал Йегер, стараясь от него отодвинуться, пока тот не заключил Эрена в свои объятия. — Я просто хочу… Не знаю, — Жан продолжил целовать его лицо, где только мог. От него ужасно пасло алкоголем, поэтому Эрен задержал дыхание и прикрыл глаза, защищая их от попадания спирта, когда Кирштейн целовал его брови. — Да-да, хорошо, я понял, — парень все еще пытался отодвинуться, но осознал, что это бесполезно, — я сейчас отойду, а ты раздевайся тогда, ладно? Жан медленно кивнул и отлип от него, вновь возвращаясь к своим попыткам разобраться с рубашкой. Йегер не стал терять времени и пулей вылетел из комнаты, прикрывая за собой дверь. Он успел навернуть два круга по этажу, покурить в общей курилке и даже затеять небольшую беседу с какими-то мимо проходящими парнями, которые тоже были навеселе. Достал телефон из кармана, посмотрел на время и открыл, наконец, дверь, где его вновь ждал труп - уже точно спящий. — Ну вот, другое дело. Эрен аккуратно снял с парня обувь, стянул штаны и поднял валявшуюся где-то на полу рубашку. Сложил все на стуле на их с Армином кухоньке, вернулся к Жану и прикрыл его одеялом. — Тебе будет завтра нереально стыдно, — улыбнулся широченно, предвкушая, — я пиздец как хочу посмотреть на выражение твоего лица, пьяница несчастный. И, поцеловав того в лоб, - стало привычкой, ничего не поделаешь, - поднялся по лесенке на второй ярус, мирно устраиваясь на койке Армина. В целом вечер получился странным, для кого-то ничего не принеся, для кого-то подарив забавные воспоминания, а для кого-то повернув все с ног на голову.