Санация

Наступление Рождества было слишком внезапным - еще неделю назад все было настолько плохо, что от этого точно бы пришлось отходить весь оставшийся год. Да только что делать, если год уже вот-вот застанет свое завершение? С огромным усилием, приложенным над самим собой, дабы победить лень, Жан достал елку и собрал ее. Эрена участвовать не просил даже, хоть и тот все же немного ему помогал. Одному было откровенно плевать на украшения и праздничную атмосферу, когда другой постоянно был всем недоволен: на елке какие-то стремные игрушки с некрасивой мишурой; нет красивого набора посуды, поэтому каждая тарелка была разноцветной, абсолютно не сочетающейся с другой; и вот эта гирлянда - тихий ужас, поскольку больше похожа на ободранный кошачий хвост. Йегер со сдержанной улыбкой принимал все недовольные комментарии парня, а Кирштейн, как только это видел, тут же успокаивался. Он просто не мог бубнеть, когда замечал, что Эрен каждой своей новой улыбкой все больше походил на себя прежнего. Совсем накануне праздника даже произошел интересный случай, когда они оба решили сходить в магазин. На прилавках с индейкой было шаром покати и все равно необходимые ингредиенты для ужина они достали - с горем пополам, но смогли. Эрен, когда они стояли в очереди на кассу, вдруг сказал, что подождет на улице. — Ты курить? — спросил Жан, смотря на удаляющегося парня. — Нет, мне в кайф стоять на морозе, — ответил Эрен. И Кирштейн аж выпучил глаза - это же была шутка или ему показалось? Если так, то… Постепенно, не спеша, но Эрен действительно приходил вновь в норму. Когда парень вышел на улицу с пакетами, то увидел, как Йегер одним движением выбил остатки табака из сигареты, потушил окурок, наступив на него, и выкинул бычок в урну - так много действий, но Жан не понял для чего, если суть все равно была одна. — Я тут оебенеть успел: у меня волосы в носу замерзли, — сказал Эрен. — Так вместе бы постояли на кассе. — Не хотел дышать на тебя этим дымом. Из рук Жана выдернули самый тяжелый пакет, и парень, все еще с огромным удивлением, наблюдал за уходящей причиной его замешательства. — А ты почему сессию пропускаешь? — шмыгнув носом, спросил Эрен, когда Кирштейн его все же догнал. — Она от меня не убежит и встретит во время пересдачи в отличие от некоторых, — Жан взглянул на него с улыбкой. — И долго ты еще будешь так со мной возиться? — Йегер спрашивал без издевок, хоть и со стороны могло звучать иначе. — Долго, — но все же парень решил пояснить свой ответ, спустя минуту: — пока ты сам не признаешься, что не хочешь оставаться наедине, но просто стесняешься сказать об этом. Эрен вдруг остановился и Жан, развернувшись, посмотрел на него вопросительно. Йегер, кажется, что-то усиленно обдумывал, пока не выдал: — Я не хочу оставаться наедине - мне и впрямь бы хотелось, чтобы ты со мной еще посидел месяц, хотя бы, пока мне не станет лучше. У Кирштейна чуть пакеты из рук не выпали, когда он услышал это. — Но… — продолжил Эрен и Жан состроил мину "я так и знал". — Ты не должен жертвовать своей учебой ради этого. — Я и не буду! — Кирштейн подошел к нему, — Вместе потом, в январе, на пересдачу пойдем. Все в порядке, волчонок! Я тебя еще и подтянуть по предметам успею. Йегер недовольно цокнул и обошел его, вновь вернувшись к маршруту, ведущему домой. — Не называй меня так, — сказал он. Жан лишь улыбнулся. Конечно же он продолжит его так называть.

***

И вот Рождество - семейный праздник, который проводят в кругу самых близких людей. Армин звал Эрена с собой к дедушке, но парень отказался - не хотел оставлять Жана одного. Кирштейн же… Он сразу понял, что с родителями ничего отмечать не будет. Их отношения теперь были ближе к холодному безразличию - молчание за мыслями о том, кто и где допустил ошибку. Парень был этим опечален, но держался максимально сдержанно, поскольку считал, что при Эрене просто неприлично будет расклеиваться из-за такого. — Мне тоже жаль, — посреди готовки сказал вдруг Йегер. — М? — Жан даже прекратил нарезать яйца, когда услышал это. — Я не могу в полной мере тебе посочувствовать, — Эрен же не прекращал помешивать рис в кастрюле, — потому что мои родители умерли давно, а брат… — он вздохнул. — Зик же совсем не был против того, что мы встречались. Мне не понять тебя, — заключил Йегер, — и все равно мне жаль, что так вышло. Жан молча выслушал речь парня и также, ничего говоря, продолжил приготовление салата. Внутри, правда, зарождалось неприятное чувство зависти: у Эрена был такой понимающий брат и, скорее всего, родители бы тоже приняли любой выбор Йегера младшего, а у Кирштейна… Была очень требовательная, безумно строгая и совсем не чуткая семья. Такие отличающиеся, будто они вообще были из разных миров, и все равно вместе. — Возможно, мы еще помиримся, а даже если и нет… — парень отложил нож в сторонку и подошел к Эрену, вновь стараясь его обнять. — Не буду же я бежать от того, что мне и парни нравятся. — Не обнимай меня, — Йегер пытался отмахнуться. — Почему? — Я сейчас занят, — Эрен выключил конфорку и отставил сотейник в сторону, — ну, Жан, ну… Кирштейна, который хочет прилипнуть к тебе и заключить в объятия, остановить невозможно. Эрен постоянно высказывал свое недовольство по поводу излишней тактильности, но в итоге решил возмущения в себе стараться гасить. По крайней мере, до тех пор, пока сам перестанет в этих нежностях нуждаться. — Приставучий какой, — против слов своих же, поворачиваясь к парню, Йегер положил руки на его талию. Жан улыбнулся, большими пальцами проходясь по ровной линии подбородка и челюсти Эрена. — О нет, у тебя начинает проступать щетина, какой кошмар… — Сейчас побреюсь, Господи. Недовольно и кряхтя, Йегер пошел в ванную, пока Жан, тут же сориентировавшись, побежал в комнату, чтобы достать подарок. Ему хотелось как-то красиво, неожиданно, чтобы был "вау!" эффект, но… Либо искал слишком неторопливо, либо Эрен же был чересчур быстрым, однако встретились в гостиной: один вытирая капли воды с подбородка, а второй с коробкой в руках. — Да блять… — вздохнул Жан. — Зачем так быстро бриться? — Что там делать-то по полчаса? — он заприметил коробочку и поинтересовался: — А что у тебя в руках?.. Кирштейн сначала быстро спрятал подарок за спиной, а потом решил, что ни "красиво", ни "неожиданно", ни "вау!" уже не будет, поэтому с досадой подошел к парню. — Подарок, что ж еще… — на выдохе сказал он. — Надеюсь, что тебе понравится. Эрен с удивлением посмотрел на то, как к нему в руки попала небольшая коробка, обернутая в крафтовую бумагу и бережно перевязанная толстой ниткой. — М-мне? — с удивлением спросил он. — Я тут больше никого не наблюдаю. — Но я ничего тебе не подготовил, — Йегер попытался ему вернуть коробку. — Ну и хуй с ним, — Кирштейн отталкивал руку Эрена, — это остатки богатой жизни, поэтому просто прими и смирись, что теперь мы бедствуем. Парень нахмурился. Что же там такое было, раз Жан говорил об этом так? Любопытство взяло вверх и он, развязывая ниточку и разрывая бумагу, постепенно добрался до картонной коробки, открыл крышку и… — Нет, — он тут же пихнул коробку Жану прямо под грудь, — я не возьму. — Пожалуйста..? — Кирштейн не знал, как заставить принять подарок. Эрен смотрел на него с глазами, полными непонимания, вопросов и смущения. Очень сильного смущения, которое на лице, тем не менее, не отражалось никак - парень почти не краснел, когда действительно стеснялся. — Блять, Жан, нет, — твердо стоял он на своем. — Блять, Эрен, да, — точно также отвечал Кирштейн. — Что угодно, но не блядский четырнадцатый айфон, сука! Несчастная коробочка металась в их руках туда-сюда, совсем не понимая, почему же ее перебрасывают, как горячую картошку. — Просто прими! Я думал… — Жан обиженно посмотрел себе под ноги. — Думал, что тебе понравится… — Лучше сдадим его и у нас будут деньги. — Да, но я хотел сделать тебе приятно хоть как-то, вот и решил, что оно того будет стоить… Я ошибся? Йегер аж цокнул. Он смотрел на эти провинившиеся глазки и не понимал, с каких пор начал потакать Жану. С каких пор вообще Кирштейн начал иметь на него такое влияние? — Это нечестно, — вдруг сказал Эрен. — Всеми действиями и вот этими подарками… Ты привязываешь меня к себе, — возможно, впервые за долгое время парень говорил открыто и прямо то, о чем думал. — Заставляешь меня чувствовать обязанным тебе… Жан обдумал это. Были ли эти слова правдой? Неосознанно, но действительно он пытался Эрена хоть чуточку к себе расположить. Он сам тянулся к нему, но никогда не мог подумать, что у Йегера даже вдруг проснется совесть - это удивляло. — Не более нечестно, чем то, как ты поступал со мной, — улыбнулся беззлобно он. — Я понимаю, что ты всегда можешь от меня уйти, но… — Но..? — Я, — Жан сделал короткую паузу, все еще улыбаясь, — просто хотел бы… Чтобы - пусть и совсем недолго, но - то время, которое мы проведем вместе, тебе запомнилось как нечто приятное. И все, полагаю. Эрен сделал самую недовольную моську, на какую только был способен, отложил коробку на небольшой столик и, подойдя к Жану вплотную, сказал: — Ты такой, вот… До опизденения невыносимый просто! — и утянул парня в легкий поцелуй, прижимая к себе за талию. Через мгновение оторвавшись от него, Жан взял лицо Эрена в свои руки и сказал прямо в губы парня: — А ты все еще до опизденения сложный. Вот так, день за днем, маленькими шажочками, оба привыкали к тому, что теперь живут вместе. К тому, что говорить о чем-то честно и прямо - это нормально. К тому, что даже если вдруг расстанутся, то все равно не смогут отказаться друг от друга. К тому, что… Да и расстаться-то уже не смогут. Пережившие немалое вместе, прошедшие и горести и радости, решившие измениться, - хоть это и очень тяжело и дело явно не одного дня… Просто нашли друг друга и просто радуются этому, стараясь вспомнить: а как это вообще - радоваться подобному. Изумрудные глаза с теплотой отвечали на ласковый взгляд светло-серых, прекрасных глаз, однако… Карие же глаза все еще таили в себе намного больше, чем простые метания молний в двоих парней. И у Флока все еще были секреты, делиться с которыми он не был намерен, - но которые совсем скоро станут всем известны…