***
Войдя в офис, Мэй увидела на столе второй ноутбук (новенький, пахнущий свежей пластмассой) и планшетный сканер с приставкой для плёнки. Спустившийся Виджил огорошил её новостью, что поскольку работа в шахте связана с повышенной опасностью, ей необходимо срочно пройти профосмотр у психиатра. А если у неё нет возможности быстро съездить к врачу, осмотр можно организовать дистанционно за счёт работодателя. Вне зависимости от результата её не уволят, но могут освободить от определённых видов работ. Мэй согласилась, услышав «за счёт работодателя», и в надежде, что позволят работать поменьше, если наболтать врачу побольше. Виджил набрал что-то на своей машине, принял входящий вызов на машине Мэй и вышел на улицу, оставив её с врачом наедине. Было слышно, как отъезжает пикап. С экрана на Мэй смотрел козёл лет пятидесяти. Лицо его было добрым и располагающим, но с хитрой улыбкой, намекавшей, что никто не уйдёт нелеченым. — Добрый вечер, мисс Боровски... — поприветствовал он её, — то есть для вас утро, — быстро поправил он себя. — Я — доктор Фарфалла, и меня попросили оценить вашу пригодность к данной работе...***
Сколько Марк пересекался с Фарфаллой, тот всегда умел сохранять невозмутимую отстранённость, с лёгкой ухмылкой наблюдая за чужими закидонами. Пронять его было нелегко, но судя по обалделому виду доктора, Мэй сегодня удалось. — Итак, каков твой врачебный вердикт? — Это всё, что она говорит — правда? — Если ты про ежегодные исчезновения людей и пропавшую группу уважаемых граждан, то правда, я выяснял в полиции. Про духов, призраков и поклонение неведомой нечисти в шахте сказать не могу. — И она это свободно рассказывает всем желающим? — У неё здесь такая репутация, что желающих её слушать очень немного. И наша Джой часа три потратила, пока её разговорила. Местные не столь терпеливы, в особенности полиция. Удивительно, что тебе она всё так быстро выложила. Доктор загадочно улыбнулся, намекая на профессиональные секреты. Но затем устало покачал головой: — Сколько она про свою тётю наговорила... Что та её считает недоразвитой и всерьёз не принимает. — Она права? — Неправа. Уверен, что формальная экспертиза сочтёт Маргарет достаточно вменяемой, чтобы давать показания и нести ответственность. С другой стороны, в фазе обострения с Мэй вполне станется разнести твои ноутбуки битой вдребезги и пытаться отправить все ваши секреты АНБ и Святому Престолу. Именно в таком порядке. — Нам скрывать нечего. — Рад за вас. — И когда ждать обострения? — Может, и никогда. Последний месяц она прекрасно себя чувствует. Но я бы на это не рассчитывал. Мы с ней составили список симптомов... — Что-нибудь от меня требуется? — Показывать или не показывать список тебе — её право. Но главные пункты ты и так знаешь. — Нарушения сна, агрессия к зеркалу и галлюцинации? — Угадал. Если начнётся, пора пить лекарства. Ничего сильнодействующего и рецептурного я не выписывал. И главное — прекратить работать сверхурочно. — Я и не начинал. — И не начинай. Сто лет оно тут валяется, потерпит ещё год-два. — Так каков вердикт в отношении новой сотрудницы? — Отправил заключение почтой. Оружие не давать, за руль не сажать, к взрывным работам не допускать. Если она всё же сумеет получить водительские права — посмотрим.***
Мэй закончила с врачом, и минут через пять вернулся Виджил. Наверное, доктор ему и сообщил, что всё. Хотя как? Если он ждал в зоне уверенного приёма, за пять минут не доехал бы. Или смог бы? Где она начинается?.. Всю первую половину дня она вычитывала распознанные газеты, а Виджил сканировал микрофиши, чтобы побыстрее их сдать. На ланч пошли в «Стук-стук». Вернувшись, хотели продолжить прерванные занятия, но помешало явление мистера Сантелло. Этот старый крокодил хотел знать, почему ему до сих пор не позвонили. И почему он узнаёт о том, что место уже занято, от своей дочери за ужином. Виджил сориентировался и начал объяснять, что рабочий день на должности Мэй — с 9 до 5, а если кого-то не добудишься и в полдень, вероятно, эта работа ему не подходит по состоянию здоровья. Но есть и другие способы сохранить для потомков его обширные знания истории родного края... Он усадил Сантелло перед камерой, поставил микрофон и начал задавать наводящие вопросы. Минут через пять рассказчик вошёл во вкус и уже нёс пургу без посторонней помощи. Но время от времени многозначительно умолкал и перескакивал на другую тему. Через полчаса откуда-то появилось пиво. Виджил передал банку гостю, открыл себе. Мэй протянула было лапу, но её угостить отказались. Под пиво Сантелло стал менее сдержан, несколько раз порывался вскакивать, не обрывал истории, когда доходило до сомнительных дел его друзей и знакомых. Если не врал, полгорода можно было пересажать за всякую мелочь, вроде неуплаты налогов и браконьерства. Имелись и вещи посерьёзнее, вроде растления малолетних и наркотиков. Но Виджила явно интересовало другое. Вообще эти расспросы подвели Мэй к неприятным выводам. Папа Би вызывал брезгливость — пьяный дурак, который болтает, о чём не следует. С другой стороны, её собственное собеседование шло очень похоже. С той разницей, что Мэй для развязывания языка даже не потребовалось пиво, только чуткая дружелюбная слушательница. Шести банок крокодилу хватило ненадолго, и Виджил несколько раз бегал наверх за добавкой. К пяти вечера мужчины решили, что на сегодня хватит. Сантелло направился к двери, но не устоял на ногах, и Виджил еле успел его подхватить. Уже в дверях босс сказал Мэй, что та может идти домой, только пусть захлопнет за собой дверь. И уволок пьяного крокодила в направлении его дома.***
В чате Би требовала от Мэй ответа, чем таким занимается их компания, что папа к её приходу был в дрезину, пил, плакал и вспоминал какого-то Кенни. Про Кенни Мэй слышала впервые.