Second chance for memories

— Кажется, курьер уже должен был доставить наши вещи к дому. — сообщил Децзюнь, выходя из авто и хлопая дверцей. На улице минусовая температура, прохладный ветер дул в сторону севера, заставляя мужчину накинуть длинное пальто и застегнуть пиджак. Как только он открывает багажник, дабы достать несколько чемоданов и сумок, к нему подходит подросток, настойчиво поправляя черную челку под шапку. — Вот твой рюкзак. Донеси ещё эти два чемодана. — просит омега, поворачивая голову в его сторону. — Конечно. А где наш дом? — спрашивает Ёнджэ, крутясь на носках спортивной обуви. — Номер восемьдесят шесть. Тебе придётся запомнить это число, чтобы не заблудиться, Джэ. С этих пор мы будем жить здесь. Они направились к лестнице многоквартирного невысокого дома, соединенного и идущего в ряд с другими домами вдоль тихой улицы. Добравшись на второй этаж, они вошли внутрь квартиры и их тут же обдало тёплым воздухом и запахом пряностей. Было заметно, что здесь раньше жили, но квартира не сдавалась в аренду, что было заметно по ухоженным уголкам комнат. — Проходи. — подталкивает сына внутрь, двигая остальные серебристые чемоданы и закрывая за собой дверь. — Разве не узнаешь это место, Джэ? — спрашивает Сяо и стягивает с ребёнка шапку, начиная пальцами расчесывать черные как смола волосы. — Проходи, проходи. Я тут уже немного похозяйничал. — сообщает Цзюньцзе, откладывая ключи на столешницу. Децзюнь, только-только вошедший в новоиспеченную квартиру, восторженно разглядывал гостиную, которая соединялась с кухней. — Не стой столбом, проходи давай. — подгонял папа. Он суетливо раскладывал на столешнице продукты, намереваясь приготовить быстрый обед. — Квартира очень красивая и просторная. — Конечно. Мне пришлось заплатить за неё пятьсот пятьдесят долларов. Теперь ты должен следить за ней, как за своим ребёнком, ухаживать, убирать. — Да, папа, я понял. Я уже не маленький. — Ну-ну. — Цзюньцзе осуждающе смотрел сыну в лицо. — Твоя комната прямо. Рядом есть большая кладовка, где можно обустроить гардероб. Вообщем, все на твоё усмотрение. Сяо, неловко сжав губы, вцепился за ручку чемодана и поспешил к себе в комнату. Войдя в неё, он увидел большую двуспальную кровать, слева от которой красовался большой шкаф, а справа растягивалось небольшое окно. Возле шкафа была дверь, что, очевидно, вела в кладовую. Оставив чемодан возле изножья кровати, студент присел на край, сжимая ладони. Внезапно ему становится грустно — придётся жить самому, довольствоваться тишиной и уединенным местом, где нет тупых шуток и смеха, заставляющих улыбаться. — Я помню, что ты раньше жил в Чикаго, но смутно. Так что. — вскидывает плечами мальчик и проходит внутрь, расстегнув пальто. На плечах у него висит большой синий рюкзак, а в руках сумка для коньков. Было до ужаса непривычно — в Нью-Йорке они жили в двухэтажном доме загородом, где их окружали такие же дома и просторное небо. Здесь же из окна можно было углядеть другие разноцветные дома, позади которых тянулись к небесам небоскребы. — Туалет слева по коридору. Спальня вся в твоем распоряжении. — сообщил старший и подумал: «Мне же придётся спать на диване в гостиной. Зато не на полу, и на этом спасибо!». Сяо благодарит Господа, что ещё семь лет назад он не продал эту квартиру. Иначе пришлось бы сейчас искать риэлтера, который предложит ему хорошее жилье неизвестно когда. И хотя в спальне была гардеробная, которая считалась за отдельную комнату, ее для начала нужно было обустроить. Он с сыном перебрался в Чикаго по предложению своего наставника, имеющего связи по крупным городам. Работая дизайнером одежды, он получал немалые суммы денег. Но для того, чтобы работать в недрах Манхэттена или Бруклина, ему нужно было пахать как лошадь двадцать четыре на семь. Чего мужчина себе не позволял из-за сына и проблем со здоровьем. Наставник, мистер Тайлер, предложил ему работу в Иллинойсе, в фирме «Paralamore», создающей уникальные брендовые вещи как для альф, так и для омег. В большем счёте фирма пользовалась популярностью среди последних, поскольку их стиль был неординарным, зачастую в светлых лёгких тонах, идеально подчеркивающих натуру «слабого пола». Как только Сяоцзюнь перешёл границы между штатами Индиана и Иллинойс, к нему сразу же поступили звонки и сообщения от менеджеров компании, вежливо приветствуя нового работника и ожидающие его в понедельник в полдевятого утра на своём рабочем месте. Конечно. И поскольку начало осени миновало уже около трех месяцев назад и провести заседание с новенькими у фирмы в данный момент в планах не состояло, Сяоцзюню предстояло познакомиться с коллегами самолично в первый рабочий день. — Пап, мы пойдём сегодня гулять? — внезапно выводит из мыслей мужчину подросток. Кажется, мальчик хорошенько обустроился в собственной комнате, забрав с собой все необходимое. Децзюнь, пробуя включить кофеварку и в следующий миг осознавая, что ей уже где-то лет двенадцать с хвостиком и она точно (с большой буквы) не включится, нервно шатает головой, все время поглядывая на младшего. — Да, конечно. Только помоги папочке разложить те вещи, которые курьер оставил возле двери. Буду очень благодарен. — омега целует сына в висок, приобнимая локтем, чтобы не запачкать пыльными ладонями свитер Ёнджэ. Обматерив всеми матами, которые знает, Цзюнь оставил кофеварку (предварительно обозначив себе в голове, что нужно её выбросить и купить новую) и поспешил за юношей. На разборки коробок у них ушло два с половиной часа, с учётом того, что вещи, лежащие внутри, надо было ещё вытереть влажным полотенцем и поставить на новые места. После тяжёлой тщательно проделанной работы оба тяжело выдохнули, но с удовольствием оглянулись — квартира стала живее, теперь в ней точно поселился дух семьи и душевного спокойствия. — Пап, можно я возьму коньки с собой? — задаёт очередной вопрос мальчик, ведя указательным пальцем по хрустальной вазе на полке возле телевизора. — Нет. Ты ещё недостаточно знаком с городом. К тому же лёд может быть тоньше, чем тебе кажется. — Ну па-ап! — дует губки младший омега, медленно отходя от телевизора. — Нет, и тема закрыта. Я не хочу в первый же день ехать с тобой в больницу. Внезапно тишину разрезает звонок телефона и Децзюнь, хмурясь, отвечает на звонок, бубня под нос: «Да сколько можно названивать?». — Алло? Привет, принцесса. — хохочет голос по ту сторону телефона, из-за чего у Децзюня кровь стынет в жилах и, кажется, сердце делает несколько прыжков. — Не узнаешь меня, что ли? — обиженно спрашивают. — Здравствуй, Читтапон. Какими судьбами? — снижает тон голоса и делает его немного тише, чтобы не привлечь внимание сына. — Слышал, ты перебрался в Чикаго, ну и я тут как тут. Не хочешь сегодня встретиться за чашечкой кофе? Так сказать, вспомнить молодые года. — С каких это пор ты знаешь, где я нахожусь? Ты что, следишь за мной? К тому же, у меня нет ни единого желания вспоминать молодость. Но от чашечки кофе не откажусь. — Я же Читтапон, забыл? Я знаю все и всех! Ладно. Тогда встретимся в полвторого на Делавер авеню. Распрощавшись с давним знакомым, Сяоцзюнь тяжело выдохнул. Отдых ему точно необходим. — Пап, ну так что? Идём? — в проёме двери в гостиную появляется темноволосая макушка, с интересом наблюдающая за омегой. — Да. По дороге зайдём в супермаркет. И никаких коньков!

***

В полдень на улицах района сновал лёгкий ветерок, колыхая опалые листья на тротуарах. Белые облака, покрывающие голубое небо, пропускали сквозь себя едва тёплые лучи зимнего солнца. Были выходные и людей на улицах насчитывалось не малое количество. Никто никуда не спешил, спокойно разгуливая по проспекту и отпивая из карточного стаканчика горячий глинтвейн с кусочками пьяной вишни. К тому же шла подготовка к Рождеству, несмотря на то, что декабрь начался буквально дня два назад. Новая кофеварка была куплена, и как только они вышли из тёплого супермаркета, свернули по улочке в сторону парка Миллениум. Желтые листья красиво оседали на дороги и узкие тротуары. Машины сновали в разные стороны, а люди проходили мимо, не обращая друг на друга внимание. — Нам сюда. — сообщил Цзюнь, указывая на необычную вывеску кафе. — Ой! — какой-то мужчина случайно задел его плечом, отталкивая на несколько дюймов. Начиная закипать, Цзюнь понимал, что нужно держать себя и не обращать внимания. — Извини… — было начал молодой мужчина, поворачивая голову в сторону незнакомца. — Читтапон? — Децзюнь! Какая забавная встреча. — смеётся мужчина невысокого роста, с лиловой повязкой на голове. Они обмениваются объятиями, заходя внутрь кафе. Здание было небольшим, трехэтажным. Интерьер в стиле Алисы в стране чудес ни чуточку не отвлекал мужчин, приятно радуя глаз разноцветными красками. Тут тебе и лицо чеширского кота на полстены, люстры в форме карточных знаков. Черно-белый пол красиво контрастировал на фоне бирюзовых и фиолетовых стен, а официанты ходили в фартуках небесно-голубого цвета. — О, я вижу, ты пришёл с сыном. — подмечает таец, кивая подбородком на темноволосого подростка. — А, да. Ёнджэ, недалеко есть детская площадка, пойди поиграй. — серьёзно приказал папа, указывая напротив, где возле больших витражей разместились небольшие пластиковые горки, бассейн с шариками и другими детскими игрушками. Младший расстроенно посмотрел то на детишек, то на папу, который сейчас казался серьёзнее чем никогда. Парень мог прочитать по губам, как родитель шепчет «Пожалуйста» и сворачивает в сторону игровой зоны. — Привет, я Джейкоб. Давай дружить! — внезапно поприветствовал ребёнок лет девяти и потянул мальчика к манящим игрушкам. — Мой Джейкоб захотел идти со мной. Не мог же я ему отказать. — Вот и славно, будет им чем заняться. — хихикает Цзюнь, подбирая картонку, на которой мелким шрифтом расписано меню. Когда эспрессо и капучино без сахара было заказано, Читтапон сложил ладони воедино и спросил: — Какими судьбами тебя занесло в Иллинойс? Децзюнь, разрывая зрительный контакт с другом, тяжело выдохнул, думая, как же вернее всего составить предложение. — Мне предложили лучшую работу в Чикаго, и я подумал — почему бы и нет? К тому же это новые возможности для Ёнджэ. — И для тебя. — решает продолжить реплику Читтапон, сверкая глазами и проводя языком по тыльной стороне щеки. Сяо недовольно отмахивается, останавливая взгляд на игровой площадке — кажется, Джейкоб знатно занял его мальчика. Они строили замок из больших лего. — Не неси чушь. Моя цель — заработать больше денег и обеспечить сыну лучшую жизнь. Ты-то сам как? И что это у тебя за повязка, ты болен? — внезапно Цзюнь смягчился, откидываясь на спинку плетеного кресла. В его глазах читался страх. Хоть они с Читтапоном не сильно близки (а когда-то были не разлей вода), данная собственная речь сильно напугала омегу. — Ваш заказ. — подошёл официант, выставляя на круглый керамический стол две разные кружки. И как только работник заведения скрылся за барным столом, Читтапон, поджав губы, продолжил разговор. — Да, у меня третяя стадия рака. Не сильная заморочка: всего лишь три раза в неделю химиотерапии. — таец натягивает улыбку, поднося к устам розовую высокую кружку с капучино. — Джейкоб знает? А Джонни? — взволнованно спрашивает Децзюнь, подвигая стул ближе. — Сяо! Я довольствуюсь тем, что у меня есть. И хочу прожить оставшиеся несколько лет как можно лучше. Поэтому давай не будем о плохом. Для моего же блага. — Личаяпорнкул подмигнул бывшему однокурснику, делая следующий глоток тёплого напитка. На несколько минут между ними повисла привычная тишина, позволяющая мужчинам расслабиться и насладиться заказом. Горький, но сладкий эспрессо обпекал язык Децзюня, заставляя слегка поморщиться. Его глаза все время бегали по кирпичным стенам заведения, возвращаясь к черноволосой макушке. Невысокий, но сложный замок был построен, игрушки раскиданы, а детей стало больше. Кажется, Джейкоб увлёкся игрой с другими ребятами, а Ёнджэ, опершись на подоконник, включил телефон, чтобы посмотреть какие-нибудь выступления фигуристов, заткнув уши наушниками. Он заметно водил рукой в воздухе, будто бы повторяя движения из экрана. — Так какая фирма тебе предложила работу? — интересуется Читтапон, оставляя пустую кружку на столе. — «Paralamore». — Слышал, у них достаточно неплохие дизайны одежды. К тому же они на работу берут опытных специалистов. — Ты что, работал офисной крысой? — смеётся китаец. — Я же Читтапон Личаяпорнкул. Бывшие уши университета и лицо профсоюза факультета дизайна одежды. — Тэн вновь сверкает глазками и следом подмигивает бывшему однокурснику. И Сяоцзюнь не мог не согласиться — друг знал все и всех, он мог распространять слухи со скоростью кометы, из-за чего за годы своей «карьеры» молодой человек насобирал поклонников и ненавистников. — Соглашусь. А помнишь, как из-за того, что ты скинул информацию о том, что нашёл чьи-то трусы в своей комнате, не в тот чат, и девять тысяч студентов узнали об этом? Кажется, тогда ты по-настоящему сошёл с ума и нашёл своего партнёра. — на этот раз пришло время Цзюня подмигивать ему. Читтапон подорвался на полуразваленной кровати от ярких лучей солнца. Чтоб его. Почему он не зашторовал окна?! Парень оглянулся: ужасный беспорядок, везде непонятные вещи, а рядом с кроватью разместились еще два каких-то человека. Вечеринка явно зашла слишком далеко. Вытолкнув пьяных спящих на полу студентов, таец понял, что ему бы тоже не помешало привести себя в порядок. К тому же очень сильно болела голова после громкого развлечения и жарких стычек в одной из комнат. Умывшись, студент вернулся в свою комнату и принялся сортировать вещи. На изножье заметил темно-синие трусы и, брезгливо сняв их со спинки кровати, бросил на ковролин кофейного цвета. Следом доставая из шорт телефон, направил камеру на предмет и сделал снимок, тихо хихикая в кулак. Twitter разрывался от сообщений, наверное, их насчитывалось уже больше тысячи. Тэн не стал их читать и просто твитнул фотографию, подписав: «Кто забыл? Может, повторим?» В следующий миг к нему с новой волной посыпались тысячи сообщений, но одно единственное выделялось больше всего. Джонни Со, магистр факультета дизайна одежды, любезно написал юноше, твитнул ответ: «Я всегда знал, что ты быстрее пули, Читтапон. На том же месте?)» Тот день таец надолго запомнил, ведь половину он провел за уборкой дома и извинениями перед другими студентами за распиздяйство собственных действий. Читтапон, вспомнив все события того осеннего утра, стиснул зубы и решил подколоть китайца. — Пап… — Да, может я тогда и опозорился перед университетом. Но, по крайней мере, мой муж не оставил меня с семилетним ребёнком и я не вынужден был справляться со всем этим сам. Едкая тишина, внезапно постигшая друзей, казалась слишком неприятной и удушливой в данный момент. Хоть кофе давно уже впитался в глубинах желудка, невероятно жгло в груди, а сердце раскалывалось от накопленной боли. — Папа, что… — ничего не понимая, попытался разузнать Ёнджэ, прижимая к груди пальто и телефон. На его лице читалось беспокойство и неподдельный маленький комочек агрессии. Как этот человек мог поступить так с его родным и любимым папой? Цзюнь, все это время едва приходящий в себя и все ещё слышащий шум в ушах, всего на несколько минут задержал широко раскрытие глаза на Читтапоне, что сейчас сидел напротив, сложа руки, словно ничего не произошло. Резко подняв сумку и пакет с покупками, Цзюнь злостно бросил на стол десять долларов, сказав дрожащим низким голосом: — Сдачи не надо.