Демон с ангельским клинком

      Айендэлю было больно, как никогда. Он принял тот факт, что в глазах ангелов стал отступником, но не мог смириться с хладнокровным предательством самого близкого друга. В отличие от него, Таридиэль всегда был настоящим солдатом — преданным, свято верящим в свои идеалы и лишённым сомнений. Солдатом, но не воином. Теперь Айендэль это ясно видел. Таридиэль слепо следовал за архангелами, не замечая очевидного: он лишь оружие, не имеющее права на собственную волю, как ни горько это признавать.       Вкусив свободу и независимость, почувствовав почти человеческие эмоции, Айендэль уже не согласился бы вернуться, будь у него такой шанс. «Это неправильно! Ты не должен!..» — кричало всё его естество, но внезапно нахлынувшие собственные желания оказались сильнее. И одним из них была месть.       Боль и гнев стали стрелой, нацеленной на так легко подчинившегося старшим братьям Таридиэля. Сомневался ли он хоть мгновение, прежде чем отправиться на охоту за старым другом? Думал ли, каково будет пронзить его сердце клинком?       «Да ни черта!» — вспыхнула полная злобы мысль. Айендэль чувствовал, как ярость и жажда мести разливаются по венам, пропитывая сосуд, оскверняя ангельскую суть и пронзая крылья до кончиков перьев. Он не должен был желать смерти брату, но подкреплённая обидой ненависть взяла верх над вбитой в голову преданностью. Его доверие обманули, так почему что-то должно его останавливать?       Кулаки непроизвольно сжались до хруста. Доселе незнакомые чувства пугали, но Айендэль не хотел их притуплять: они придавали сил. Он поднял взгляд на труп убитого им ангела и не почувствовал ничего — ни сожаления, ни угрызений совести. Как же он хотел, чтобы на месте этого мертвеца был Таридиэль!       Айендэль готов был рвать и метать. Ему просто необходимо было выплеснуть злость и обиду, но он не мог. Не знал, как.       — …Эй, я к тебе обращаюсь! — раздражённо окликнул демон, вернув его в реальность.       Айендэль растерянно посмотрел на него. Астус свёл брови к переносице, чуть приподняв одну, и сложил руки на груди. Всем своим видом он выражал недовольство.       — Ты что-то хотел? — переспросил ангел.       — Уже ничего, — буркнул тот. — Пошли отсюда, пока нас не срисовали.       Айендэль так и не понял, что имел ввиду Астус, но без лишних вопросов последовал за ним. Они вышли на широкую аллею и быстрым шагом двинулись прочь от озера и трупа на берегу. Ночь окончательно вступила в свои права, окутав парк мраком. Деревья склонились над выложенной плиткой дорожкой, скрыв её от света луны. Там, куда не доставал тёплый свет фонарей, клубились густые, как кисель, сумерки.       В отдалении слышался шум машин. Айендэль даже примерно не представлял себе ни размеры, ни расположение парка: он просто прилетел к озеру, не задумываясь и не сверяясь с картами. Хаотические перемещения по миру лишены логики, а значит, это должно затруднить ангелам поиски. Таридиэлю это не помешало по одной-единственной причине — он хорошо знал своего друга.       С каждым шагом рёв автострады становился громче, и вскоре ангел уже мог с поразительной точностью сказать, сколько машин услышал. Будь у него больше времени, возможно, он остался бы на окраине города, чтобы посмотреть на мчащиеся по эстакаде разноцветные автомобили. Обычная повседневная жизнь этого мира, серая для людей, но совершенно новая и непонятная для него, завораживала. Пусть он и не вписывался в эту жизнь, будто сама Земля его отторгала, Айендэль стал отстранённым наблюдателем, появляющимся в самых неожиданных местах и так же внезапно исчезающим. Порой люди замечали его, но, наверное, списывали всё на мираж.       Астус свернул в сторону от автострады и побрёл дальше в парк по запутанным дорожкам. Нет, он не заблудился — он шёл уверенно, точно зная, где ближайший к нужному месту выход в город. Айендэль наблюдал за ним и, если бы не тёмная изуродованная сущность, поселившаяся в человеческом теле, не отличил бы его от простого прохожего. Лишь опытный глаз заметит неуловимо отличающуюся бесшумную и грациозную походку бойца, цепкий изучающий взгляд и плохо стёртые следы серы на куртке.       Он выделялся и одновременно — нет. Наверное, так казалось Айендэлю из-за его восприятия, но он всё равно не понимал, как демону, так же не принадлежащему этому миру, удаётся гармонично вписываться в чуждую действительность. Может быть, ему проще, потому что он сам когда-то был человеком?       Не встретив в парке ни единой живой души, они вышли на улицу. Редкие прохожие спешили по своим делам, по дороге постоянно проносились машины. Вслед за демоном Айендэль переместился на другую сторону дороги и свернул направо на перекрёстке с перемигивающимися в темноте светофорами. По улице протянулись дома и небольшие магазины, среди которых, привалившись к стене многоэтажного здания, притулился небольшой бар с подсвеченной круглыми лампочками вывеской. У дверей курила молодёжь.       Оглянувшись на спутника, Астус уверенно вошёл в бар и направился к стойке. Айендэль двинулся было следом, но едва он переступил порог, по ушам ударила громкая тяжёлая музыка. Воздух здесь пропитался сигаретным дымом. Нестерпимая вонь резала нос, просачивалась в горло и заполняла лёгкие, словно обжигающе горячая вода. От гомона голосов и смешивающихся в кашу слов и фраз, каждую из которых Айендэль слышал так, будто говорили рядом с ним, в голове стоял гул.       Оглушённый, он не сразу нашёл взглядом Астуса. Тот уже стоял в другом конце помещения, облокотившись на стойку и о чём-то переговариваясь с барменом. Он явно чувствовал себя, как рыба в воде, в то время как Айендэль предпочёл бы находиться подальше от шумной толпы, побыть наедине со своей болью и разочарованием. Но он сам попросил нового знакомого помочь ему вписаться в этот мир, так сейчас ли бежать от реальности, ища утешения в звёздном небе и бесконечном течении жизни?       Айендэль приблизился к стойке и встал рядом с Астусом. Он не вполне понимал, зачем они здесь и какие «прелести человеческой жизни» хотел показать ему демон. Пока что ничего, достойного внимания, он не заметил. Быть может, как раз потому, что высшему существу не так-то просто привыкнуть к самым простым вещам?       — Дружище, налей нам коньяка, — прервав праздный трёп с барменом, произнёс Астус и бросил на стойку пару купюр.       Бармен налил в два стакана тёмную жидкость и подвинул их посетителям. Нос защекотал запах ванили и спирта. Айендэль сомневался, стоит ли пробовать странный напиток, но Астус залпом осушил свой стакан, развеяв все сомнения. Если коньяк не вредит демону, с чего бы должен навредить ангелу? Раз уж он хочет влиться в человеческое общество, надо брать пример с того, кто уже давно на Земле.       Больше не медля, Айендэль как можно естественнее опрокинул стакан. Напиток прокатился по горлу обжигающим комом, заставив его закашляться, и осел теплом внутри. Трудно было сказать, приятное это ощущение или всё же нет, но непривычное — уж точно.       — Ну как? — со смешком спросил Астус.       — Странно, — честно ответил Айендэль, прислушиваясь к послевкусию.       — Давай по второй, — кивнул бармену демон и, уже обращаясь к новоиспечённому напарнику, сказал: — Рассказывай, что ты такого натворил, что за тобой охотятся ангелы. И кто этот… Как его?..       — Таридиэль.       — Да, он самый.       Айендэль не горел желанием говорить о своих ошибках. О том, что страх толкнул его на кровопролитие. Он не хотел этого, ведь ангелы друг другу братья и сёстры, но альтернатива — суд, — тогда казалась ему ещё хуже. Ох, сколько раз он успел пожалеть!.. А изменить уже ничего не мог. Не в его силах обратить время вспять и вернуть тех, чьи жизни он отнял.       И он промолчал. Слишком болезненными были воспоминания. Айендэль корил себя за свой опрометчивый шаг, раз за разом прокручивал в голове момент, когда нанёс первый удар, и ангел, предъявивший ему обвинения, ярко полыхнул напоследок и угас. Вряд ли он когда-нибудь простит себе все те смерти, что тяжёлым грузом легли на сердце…       — Ты немой? — раздражённо поинтересовался Астус. — Не хочешь говорить о своих грешках — так и скажи.       — Да, не хочу, — отрезал Айендэль. — Потому что это не «грешки», как ты выразился, а худшие ошибки в моей жизни.       — О, догрузился! Знаешь, когда ты в следующий раз будешь меня игнорировать, я съезжу тебе по морде.       Айендэль пропустил угрозу мимо ушей: он был не в том настроении, чтобы огрызаться с зарвавшимся демоном. Теперь, когда злость на себя и Таридиэля улеглась, он был растерян и подавлен. Куда-то пропало желание его прикончить. Айендэль метался между ненавистью и пониманием. Стоит ли ненавидеть брата за верность Небесам, за его преданность и надёжность? Таридиэль всегда был непоколебим в своих убеждениях; будь приказ пойти на верную смерть, он пошёл бы, и не важно, сколько ангелов погибнет рядом с ним и что ждёт его самого.       Айендэль никогда не разделял его слепого фанатизма. С самого начала с ним что-то было не так: он слишком много думал и анализировал, позволял себе своеволие, чересчур часто импровизировал… Это и разрушило всё. Но он боялся стать таким, как все — безвольной марионеткой, что пляшет, когда кукловод дёргает за ниточки. Падший ангел просто хотел сохранить себя.       Вот только Таридиэль этого не понимал. Поступил приказ убить, и он искренне верил, что прав. Что может вершить чужие судьбы. Айендэль не знал, что делать — бежать или дать бой и покончить с этим раз и навсегда. Смерть Таридиэля ничего не решит: на его место придут другие, — но не справедливая ли это месть?       А нужна ли она вообще?       Больше всего Айендэль боялся наделать новых ошибок. Он знал, что не сумеет переубедить некогда друга, а ныне — самого опасного врага, но сам не понимал, хочет ли его смерти. По-своему они оба были правы, просто волей случая оказались на разных половинах шахматной доски.       Айендэль немного завидовал демону, для которого всё было просто: нет своих, вокруг лишь враги. Он не сомневался, убивая. Он не боялся вырвать сердце тому, с кем ещё недавно был на одной стороне. Легко жить без терзаний — ни к кому не привязываясь, ни о чём не жалея. Легко, но для ангела — недостижимо.