Демон с ангельским клинком

      Липкая кровь покрывала руки и клинок. Ненависть отзывалась дрожью во всём теле, по жилам разлилось пламя. Джерри больше не мог кричать — израненный, не похожий на себя, он лежал на залитом красным полу, согнувшись и вздрагивая от боли. В его взгляде не осталось ничего, кроме отчаяния, и Астус не мог не ликовать.       Он никогда не был палачом, но его руку направляла злость. Всего за несколько часов он добился того, чего не смог Джерри — сломил и заставил молить о смерти. Сейчас у черноглазого не осталось сил даже на это; он просто дёргался каждый раз, когда чувствовал холод клинка за мгновение до новой вспышки боли. Наверное, болело у него всё — на его теле не осталось живого места.       Спокойнее на душе от этого не стало, но Астус не хотел убивать своего врага быстро после того, что пережил по его милости. Пусть пытки давно стали для него обыденностью, неотъемлемой частью жизни демона, легко забыть о пережитой боли он не мог. И резал час за часом, не торопясь и дав выход злости.       Всё это время Айендэль стоял позади, задумчиво глядя куда-то сквозь него. Кажется, крики Джерри его ничуть не напрягали. Могло показаться, что он и вовсе отключился от реальности, однако рассвет заметил первым — и первым же почувствовал, что в порту они больше не одни.       — Заканчивай. Сюда кто-то идёт, — предупредил Айендэль.       Астус нанёс ещё одну рану, резко выдрав клинок из тела Джерри. Тот хрипло заорал от боли, но вонзившееся в сердце остриё выжгло демона изнутри. Что-то услышав, Айендэль взялся за оружие, а затем дверь с лязгом открылась — крик привлёк внимание рабочих. Увидев залитое кровью помещение и истерзанный труп, они разом отшатнулись. Ждать, что будет дальше, Астус не стал.       — Валим, — бросил он и телепортировался на заброшенное ранчо.       Айендэль появился рядом несколькими мгновениями позже со сферой Фиэнаэля в руке. Астус удивлённо взглянул на него:       — Зачем тебе эта хрень? Она же одноразовая.       — Не одноразовая, — хитро улыбнулся Айендэль. — Она подпитывается ангельской благодатью — или благодатью нефилима. Фиэнаэль мог просто убивать тех, кто пытался от него избавиться, ангельским клинком, но вместо этого перековал несколько из них в сферу. Древняя енохианская магия наделила её особыми свойствами: вспышка, которую она создаёт, способна уничтожить всех ангелов в помещении или радиусе поражения. Это как… — он на секунду задумался, подбирая сравнение, — …свет архангела или серафима, но вредит исключительно ангелам. Даже нефилима сфера не убьёт, как показала практика: Фиэнаэль использовал её безопасно для себя, хотя собственное изобретение его в итоге не спасло…       — К чему эта историческая лекция?       — К тому, что не было смысла создавать мощное оружие, которое сработает лишь раз. Фиэнаэль научился подзаряжать сферу своей благодатью, значит, смогу и я.       — Понимаю, к чему ты клонишь, — криво усмехнулся Астус. — Хочешь с её помощью уничтожить Таридиэля? У меня для тебя плохая новость: тогда тебе тоже хана. Не, дело, конечно, твоё, но будь добр — не на моём ранчо. Не хочу убирать трупы.       — Если не останется другого выхода, я скорее заберу его с собой в Пустоту, чем позволю убить меня и уйти безнаказанным.       — Самурай… — насмешливо фыркнул демон.       — Я ангел, значит, воин, — не понял сарказма Айендэль. — Но не самурай.       — Забей.       Астус бросил взгляд на ранчо. Оставаться здесь не хотелось: давно заброшенный дом к празднованию не располагал, а сейчас ему хотелось оторваться по полной — как-никак, он только что прикончил своего давнего врага. Это ли не повод повеселиться?       — Эй, светлячок, как насчёт отпраздновать победу над этим черноглазым уродом? — предложил Астус.       Айендэль лишь пожал плечами — кажется, ему было вообще всё равно, что делать. Оставив на ранчо только Шерри, они переместились в близлежащий город. Астус знал этот небольшой городишко, как свои пять пальцев — каждую улицу и перекрёсток, алкогольные магазины и супермаркеты, в которых можно купить сигареты, но ещё лучше он знал местные увеселительные заведения.       Его любимый круглосуточный бар, где можно было послушать хорошую музыку, напиться и найти компанию на вечер, располагался почти в центре города, затерявшись среди кафе и магазинов. Туда он и направился, заодно показывая дорогу Айендэлю.       Город просыпался: улицы заполняли спешащие на работу прохожие и школьники с разноцветными рюкзаками, по дороге то и дело проезжали машины и забитые автобусы. Повседневная суета ни на миг не выпускала смертных из своих цепких когтей. Несмотря на высокую цену свободы, Астус не жалел, что оказался вне этого вечного водоворота.       Ангел и демон вошли в бар. В прокуренном полутёмном помещении витал вонючий сигаретный дым, спёртый воздух пропах крепким алкоголем. Из радио доносился лёгкий альтернативный рок. Народу в баре под утро осталось немного — группа байкеров в кожаных куртках расположилась перед барной стойкой, за дальним столом спал пьяница-завсегдатай да несколько тихо выпивающих мужчин и женщин расположилось по всему залу.       Едва Астус приблизился к барной стойке, как симпатичная барменша с татуировками на руках растянула губы в улыбке:       — Э-э-эст, какими судьбами?       — Хочу отпраздновать долгожданную месть в знакомой обстановке, — не вдаваясь в детали, пояснил Астус.       — Тот черноглазый демон? — смекнула барменша.       — В точку, Хлоя.       Хлоя, владелица бара и старая знакомая Астуса, знала об обратной стороне такого привычного для людей мира ничуть не меньше демона, да и сама к простым смертным не принадлежала. Астус уже однажды видел её жуткий истинный облик, напоминающий нечто среднее между человеком и пауком: обычная с виду девчонка была арахной.       С любопытством оглядевшись, Айендэль подошёл к ним.       — А это кто с тобой? — заметив его, поинтересовалась Хлоя.       — Это? Путешественник во времени из средних веков, — ухмыльнулся Астус, красноречиво взглянув на явно непривыкшего к такой обстановке напарника. — Шучу. Он ангел.       Хлоя почти не выказала удивления, но он уловил её эмоции и так.       — Ты работаешь с ангелом? Головой ударился? — едва заметно приподняла брови она.       — С падшим ангелом, — поправил Астус. — Да и вообще, работать — не значит доверять.       От его слов Айендэль переменился в лице, чем вызывал у него усмешку. Похоже, он до сих пор думал, что демон может стать ему другом. Знал бы он, что дело даже не в нём и его ангельской сути…       — Так, ладно… Что будете пить? — решила разрядить обстановку Хлоя.       — Как обычно — вискарь.       Она поставила перед ними два стакана и наполнила их виски.       — А может, сразу бутылку? — криво усмехнулся Астус. — Или лучше дождаться конца твоей смены и выпить наедине с тобой?       Айендэль никак это не прокомментировал, но на мгновение его взгляд наполнился осуждением. «Блудливый демон…» — читалось в его глазах.       — Засунь свои дешёвые подкаты себе в задницу, — привычно отрезала Хлоя, поставив на стойку всю бутылку, и взяла протянутую ей купюру.       Захватив выпивку, Астус перебрался за ближайший стол. Айендэль сел напротив, откинувшись на спинку стула. Оба молча потягивали виски, и демон в который раз убедился, что бывает компания и получше. С той же Хлоей всегда было, о чём поговорить, да и монстры к демонам гораздо ближе ангелов — можно сказать, на одной волне. Пусть барменша-арахна регулярно его отшивала — это уже превратилось в своеобразную традицию, — просто выпить и пообщаться ничего не мешало.       Астус уже собирался вернуться к стойке, но Айендэль неожиданно подал голос.       — Знаешь, сначала я думал, что ты сам по себе злобная тварь, — признался он. — То, как ты пытал того демона, наверное, должно было только подкрепить впечатление… Но я чувствовал твои эмоции. Это была месть, верно? Ты отплатил ему тем же, что он сделал с тобой?       — Браво, ты раскрыл дело! — саркастически поаплодировал Астус. — Что ещё расскажешь, следователь?       — Не язви и послушай. Я наблюдал за тобой и кое-что понял. Ты отличаешься от других демонов хотя бы тем, что не стремишься только убивать и разрушать. Ты как будто… спокойнее. Я не говорю, что ты добрый или хороший, нет — просто понимаю теперь, почему тебя тянет творить зло: ты сломлен и стараешься справиться с собственной болью, причиняя её другим, только твоя боль — душевная, и так просто она не проходит.       Несколько секунд Астус молча сверлил его взглядом, с трудом сдерживая желание ему врезать. Айендэль был прав, и это злило. Но ещё больше злило его искреннее сочувствие, которое он без труда уловил. Нашёл, кому сочувствовать… Демонам не сочувствуют.       — Ты полный кретин, если правда так считаешь, — с наигранным смешком проронил Астус. — Я демон, и этим всё сказано.       — Но ты злишься, значит, я прав, — заключил Айендэль.       Астус подорвался с места и навис над ним, упёршись руками в стол.       — Ну и чего ты добиваешься? — его лживая насмешка сменилась неприкрытой агрессией. — Хочешь, чтобы я признал твою правоту? Чёрта с два!       — Я хочу помочь… — сник, растерявшись, Айендэль.       — Ещё раз полезешь мне в душу — тебе самому уже никто не поможет! — прорычал Астус и, залпом осушив стакан, переместился.       Едва он появился перед ранчо, к нему вышла Шерри. Он сел на землю, не ощутив ни холода, ни сырости. Сумерки сменились серым осенним утром — до раздражения спокойным и унылым. Астус сейчас выглядел так же, но лишь внешне: ему хотелось рвать и метать, окрасить это утро огнём и кровью!       Почуяв его настроение, Шерри замерла было на пороге, но он похлопал рукой рядом с собой. Она осторожно приблизилась и села, глядя на него умными глазами. Его адская собака была единственной, кому он доверял. Айендэль же полез не в своё дело, и за это Астус с удовольствием разбил бы ему лицо. Останавливало его только то, что ангел ему не так давно помог.       Сначала помог, а теперь разбередил старые раны, напомнил, что именно боль и злость подтолкнули его впервые сорвать злость на другом демоне. В тот день его впервые после обращения отхлестали плетью и облили святой водой в наказание за незначительный просчёт, но цепи не удержали его, и он, вырвавшись, медленно вырезал сердце тому палачу. Сколько пыток было после этого, сколько раз его наказывали за провинность, едва не сводили с ума нестерпимой болью и заставляли подчиниться вопреки гордости, Астус не считал. Боль, унижение, страх — так продолжалось день за днём, пока он не выбрался из этого во всех смыслах ада. Он старался забыть, и ему это удавалось, пока Айендэль не полез со своей «помощью».       — Чёртов альтруист… — прошипел в пустоту Астус.       В чём в чём, а в психологической помощи он не нуждался и позволять кому-то копаться в своих проблемах не собирался. Оставленные прошлым раны — его личное дело, и с ними он справится сам.