Достойный финал для придуманной лжи

Нил положил клюшку рядом с собой на заднее сиденье — не хотел запихивать такую дорогую вещь в багажник. Эндрю либо забыл об их разговоре в магазине, либо благодаря таблеткам снова поменял настрой: пропустив пальцы сквозь сетку новой клюшки Нила, он проверил натяжку. Эндрю ни о чем не спрашивал, да в этом и не было нужды — по пути из магазина Ники буквально засыпал Кевина вопросами о клюшке. Поначалу Нил счел это искренним интересом, но вскоре по напряженной интонации понял, что Ники страшно нервничает. Ехать до родительского дома было недалеко. Хэммики жили в двухэтажном коттедже в южном пригороде Колумбии. Пока Ники парковался на обочине, Нил из-за плеча Эндрю посмотрел в окно. Снаружи все выглядело великолепно. Газон, засеянный сочной зеленой травой, аккуратно подстрижен, автомобили на стоянке — новенькие и чистые, сам коттедж выкрашен бледно-голубой краской, а ставни — темной. Обычный дом обычной семьи среднего класса.  Но милым фасадом Нила не обмануть. Вся компания молчала, даже Эндрю. Странно было наблюдать Хеммика таким, но что уж поделать, сегодня всё странно. Аарон и Эндрю были одеты в одинаковые джинсы и водолазки, Эндрю даже челку уложил как у Аарона. Эта идея не ускользнула от Нила, Эндрю хотел, чтобы их не различили. Сейчас они возле дома Хеммиков, а это значит, что один из ненавистных Нилу людей внутри. Лютер Хеммик, тот, кто ошибся. Ники побарабанил пальцами по рулю. — Пожалуй, зря мы приехали. — Ну надо же, дошло, — фыркнул Эндрю, выбираясь из машины. — Поздняк метаться. Нил положил клюшку на сиденье и вышел следом, но, как только спрыгнул с подножки, Эндрю нырнул в салон и забрал его новое приобретение. Покрутил в руках, примерился с замахом, оценивая вес, потом закинул на плечо и двинулся к автомобилям. Ники выскочил из машины как ошпаренный. — Эндрю, ты что задумал? — Для святоши у него слишком шикарное авто, — заметил Эндрю. — Надо это исправить. Ники догнал его и выхватил клюшку. Эндрю мог бы ее и не отдавать, но, очевидно, ужас на лице Ники доставил ему куда больше удовольствия. Довольный произведенным эффектом, он расхохотался и театральным жестом пропустил его вперед. Ники вернул клюшку Нилу. Нил и Кевин пересекли двор и встали неподалеку от крыльца. Аарон и Эндрю остановились на мощеной дорожке. Впервые за все время, сколько Нил их знал, близнецы держались плечом к плечу. Ники почти минуту медлил на крыльце, прежде чем решился позвонить в дверь, а сделав это, сразу шагнул назад. Эндрю через плечо сверкнул Нилу улыбкой, Нил в ответ лишь качнул головой. Дверь открыла Мария Хэммик. Она оказалась выше, чем представлял Нил, но сходство между ней и сыном сразу бросалось в глаза. Когда Нил при первом разговоре отметил сильное различие во внешности близнецов и Ники, тот в шутку обвинил в этом мать. Эндрю и Аарон были бледными и светловолосыми, тогда как Николас унаследовал смуглую кожу матери-мексиканки, а еще — ее глаза и изгиб рта. Правда, сегодня Ники улыбался не так, как обычно: слишком скупо и вежливо, почти натянуто. — Мог бы и не звонить, — вместо приветствия сказала Мария. — Это больше не мой дом, — напомнил Ники. Мария поджала губы, но спорить не стала. Отошла в сторону, впуская гостей с холода в теплый коридор. Когда все вошли, она закрыла дверь и повернулась к ним лицом. Теперь ближе всех к хозяйке стояли Нил и Кевин. Она дружелюбно кивнула им, хотя узнавания в ее взгляде и не мелькнуло. — Вы, должно быть, Кевин и Нил. А меня зовут Мария. Кевин растянул губы в профессиональной, предназначенной для публики улыбке и произнес: — Приятно познакомиться. Далее Мария посмотрела на близнецов и, ни секунды не задержав глаза на Аароне, сразу улыбнулась Эндрю. — Аарон, давно не виделись. – Да, давненько. – отвечал тот и Нил мысленно ухмыльнулся. Ники потёр рукам, но не разоблачил братьев. Взгляд Марии переместился с улыбающегося Эндрю на настороженного Аарона и обратно. — Здравствуй, Эндрю, — сказала она, хотя прозвучало это неуверенно. Аарон ей не ответил. — Мама, Эндрю уже третий год проходит лечение, — с легким оттенком раздражения напомнил Ники. Щеки Марии вспыхнули. — Верхнюю одежду можете оставить здесь. — За узкой дверцей справа от нее оказался шкаф с дюжиной свободных плечиков. Когда гости разделись, Мария жестом пригласила их следовать за ней. — Сюда, пожалуйста. — Неужели ты даже не скажешь племянникам… — начал было Ники, но вопрос замер у него на губах, как только он вошел на кухню и увидел отца. Пока Мария шла вперёд близнецы успели поменяться местами, они были почти идентичны для тех, кто их не знал. Но Нил их с лёгкостью отличал. Если однажды он перепутает Аарона с Эндрю, то лично вспорет себе живот. Лютер Хэммик был высоким, худым как щепка мужчиной с суровым лицом. Волос у него на голове осталось немного, однако он носил аккуратно подстриженную, темную с проседью бородку. Даже на расстоянии Нил разглядел, как напряжены плечи Лютера — воссоединение с родственниками явно радовало мистера Хэммика не больше, чем Ники. Нилу хотелось надеяться, что волнение Лютера связано с его намерением отринуть старые предрассудки. Мария сразу направилась к плите и занялась угощением, быстренько избавив себя от необходимости поддерживать беседу. Даже не посмотрев в сторону жены, Лютер сосредоточил все свое внимание на гостях. По Кевину и Нилу он лишь скользнул равнодушным взглядом. Эндрю уже расплылся в своей хищной улыбке. Нил определенно заметил, что Эндрю Лютер рассматривал дольше, чем родного сына. Считал ли он племянника лишь косвенно причастным к смерти сестры или в глубине души винил целиком и полностью, Нилу оставалось лишь предполагать. Ники упоминал, что выход Эндрю из колонии только усилил депрессию Тильды и ее тягу к наркотикам. Возможно, Лютер жалел, что вообще узнал о существовании Эндрю. Нил попытался отвлечься, разглядывая обстановку. На стенах были развешаны миниатюрные распятия и библейские цитаты в рамочках, а кухня в целом смотрелась как идеальная картинка из каталога. У квадратного стола стояло всего два стула, задняя дверь была распахнута. Дверной проем защищала сетка, но сквозь нее Нил прекрасно видел террасу. Там стоял стол побольше, уже накрытый. — Ники, — наконец поприветствовал Лютер. — Аарон, Эндрю. Ники словно язык проглотил, тогда как Аарон проявил вежливость: — Привет, дядя Лютер. Лютер тускло улыбнулся и вновь посмотрел на Нила и Кевина. — Я отец Ники. Можете звать меня Лютером. Добро пожаловать в мой дом. — Спасибо за приглашение, — откликнулся Кевин. — Это можно оставить здесь, — сказал Лютер, глядя на клюшку в руке Нила. Дождавшись, пока тот прислонил ее к стене, он жестом указал на заднюю дверь. — Проходите, располагайтесь. Обед будет с минуты на минуту. Вокруг стола стояло восемь стульев — по три с боков и по одному в торцах. Судя по кружевным салфеткам на обоих концах стола, хозяева собирались сесть друг напротив друга, а гостей посадить по обе стороны от себя. Ники сел посередине, оставив стулья слева и справа свободными, Аарон занял место между Ники и Марией. Кевин и Нил усадили Эндрю между собой, чтобы за ним присматривать; Нил сидел ближе к Лютеру, Кевин — к Марии. За угощением хозяевам пришлось ходить на кухню трижды. Сев за стол, они склонили головы. Нил не понял, что происходит, пока Лютер не начал молиться. Нил тоже опустил голову, хоть и позже остальных, и исподлобья покосился на Эндрю. Тот даже не делал вид, что молится, в то время как Кевин с другой стороны от него из вежливости повторял слова молитвы. Закинув одну руку на спинку стула, второй рукой Эндрю постукивал зубцами вилки по столу, откровенно перебивая Лютера. Нила это забавляло. Конечно, Лютера это выводило из себя, но, видимо, он давно научился не ждать уважительного отношения со стороны Эндрю. Завершив молитву, Лютер выпрямился и начал накладывать себе еду с ближайшего блюда. Остальные восприняли это как знак к началу трапезы, а Нилу пришлось ждать, пока наполнят свои тарелки либо Лютер, либо Эндрю. Заметив, что он сидит сложа руки, Лютер спросил: — Ты верующий? — Нет, — сказал Нил. Лютер помолчал, ожидая продолжения, однако Нил смотрел на него, не говоря ни слова. Наконец Лютер неодобрительно нахмурился: — Почему? – В этом нет необходимости, я бы не хотел ввязываться в конфликт. — Да ты что! — усмехнулся Эндрю. — Ты ведь у нас всегда такой категоричный. — Не понимаю, каким образом мой вопрос может вызвать конфликт, — сказал Лютер Нилу. – Мистер Хеммик, я родился не в простой семье. И если говорить на вашем языке, то мы все были грешниками, а я худшим из них. – Что ты хочешь этим сказать? – нахмурился Лютер. Нил улыбнулся и зыркнул на Эндрю. – Я говорю, что вера понятие обтекаемое. Люди верят в бога, потому что им нужно во что-то верить. И я предпочту верить в себя, чем в старикана на небесах, который и пальцем не водит. Лютер хотел ответить, но его перебили. — Пап, ты вправду хочешь начать именно с этого? — вмешался Ники. — Может, спросишь, как у нас дела, как успехи в учебе или как продвигается сезон? Вчера у нас была выездная игра во Флориде. Кстати, мы победили. — Поздравляю, — механически проговорил Лютер. — Ага, от всего сердца, — заметил Ники скорее с грустью, чем с обидой. Повисла неловкая тишина. Ники прервал ее, вяло поинтересовавшись: — Когда перекрасили кухню? — Два года назад, — ответила Мария. — Человек, который делал ремонт, — прихожанин нашей церкви. Симпатично получилось, да? — Когда Ники одобрительно кивнул, она перевела взгляд на мужа, ища в нем поддержки, потом сказала: — Так какая у тебя специализация, Николас? Где-то в глубине души Нил считал, что Ники преувеличивает, рассказывая об отчуждении между ним и родителями, однако вот, пожалуйста: он уже на втором курсе, а отец с матерью до сих пор не знают, какое направление он выбрал. Непонятно, задала ли Мария свой вопрос, потому что действительно хотела получше узнать сына, или просто поддерживала беседу. Нил надеялся на первый вариант; второй выходил каким-то уж совсем тоскливым. Пускай у его собственной матери был жесткий характер и тяжелая рука, но она любила Нила, яростно и преданно. Они были двумя половинками несчастного целого, неразлучными сообщниками. — Маркетинг, — сказал Ники. — Двоюродная сестра Эрика работает в PR-компании в Штутгарте. Она сказала, что устроит меня в свою фирму, если я окончу универ с хорошими баллами. — Ты собираешься вернуться в Германию? — Мария бросила на мужа встревоженный взгляд. Подбородок Ники окаменел, и все-таки, глядя в глаза матери, он сказал: — Да. Там у Эрика карьера. Я не вправе просить его все бросить ради меня, да и сам бы этого не хотел. Мне нравится жить в Германии, это потрясающая страна. Вам стоит как-нибудь навестить нас. — Нас, — эхом отозвалась Мария. — Значит, вы все еще… — Она растерянно умолкла. — Да, мы все еще вместе, — закончил за нее Ники. — Я вернулся, чтобы присмотреть за Эндрю и Аароном, а не потому, что расстался с Эриком. Я его люблю. Всегда любил и буду любить. Когда вы уже это поймете? — Когда уже ты поймешь, что это дурно? — подал голос Лютер. — Гомосексуализм — это… — Лютер, — вмешался Эндрю. Он больше ничего не сказал, но Лютер покосился на него с опаской. — Я его люблю, — решительно повторил Ники. — Неужели для вас это ничего не значит? Почему вы не можете порадоваться за нас? Почему не даете ему ни единого шанса? – Мистер Хеммик, – раздался голос Нила и все внимание переключили на него. – Разве этот вечер не для примирения. Неужто будете толкать речь о правильности. — Мы не можем потворствовать греху, — сказала Мария. — Вы не обязаны любить грех, но вам ведь полагается прощать и любить грешников. Разве не в этом суть веры? — Суть веры в том, чтобы следовать заповедям божьим, — отрезал Лютер. — Но человек не бывает однозначно плохим или хорошим, — жалобно проговорил Ники. — Я тоже не такой и таким не буду. Зачем вы нас позвали, если опять заводите старую песню? Глубокая печаль в голосе Ники нисколько не тронула Лютера. – Неужто в твоём доме нет алкоголя? – спросил все такой же весёлый Эндрю. – Я знал что ты спросишь. Я приберег для тебя бутылку и не более. Я принесу. – Лютер встал с места и направился в дом. – Я проверю духовку. – Сказала Мария, вставая вслед за мужем. Ники поник и Нил понимал его. Родители не хотели наладить отношения. Они считали сына грешником и понять не стремились. Тогда напрашивается вопрос: зачем их пригласили? –Аарон, – позвал Эндрю и скользнул со стула, тоже самое сделал и близнец. В одно мгновение они поменялись местами. Когда Лютер вернулся и поставил бутылку на стол, Ники спросил ещё раз. – Зачем вы нас позвали? — Недавно выяснились кое-какие обстоятельства, которые заставили нас пересмотреть ситуацию, — сухо произнес он. — Мы решили восстановить добрые отношения между всеми членами нашей семьи. — Он посмотрел на Марию, та радостно закивала. — Хотя и понимаем, что этот путь будет долгим и тяжелым. И сегодня мы пригласили вас сюда, чтобы вместе обсудить первые шаги. — Просвети-ка нас. – Сказал Аарон в обычной манере брата. Мысленно Нил дал ему Оскар. — Если первый шаг не в том, чтобы проявить терпимость, то каким же его видит парочка ханжей? – сказал Нил и получил неодобрительный взгляд Дэя. – Что ты творишь? – спросил Кевин на французском. – А ты ещё не понял, в этом суть вечера. – на том же языке заявлял Нил. – Молодые люди, неприлично говорить на другом языке в такой ситуации. – Лютер спокойно выдержал пристальный взгляд Нила. — Первый шаг — исправление ошибок прошлого. Именно поэтому вы здесь. – Мы здесь лишь потому что Нил уговорил. – Заявлял Эндрю, который Аарон, глядя на Лютера. Лютер нахмурился. Мария на другом конце стола примирительно подняла руки и сказала: — Давайте поедим. На пустой желудок такие разговоры идут тяжело. Пообедаем и тогда поговорим. А потом всем в награду десерт. Пирог почти готов. Яблочный, Николас, твой любимый. Женатая пара снова встала и направилась в дом, а близнецы в свою очередь снова поменялись местами. Вернувшись обратно Лютер потёр виски и переводил взгляд с одного на другого. За столом какое-то время царила тишина, которую в конце концов нарушил Аарон. Он принялся расспрашивать родственников о неизвестных Нилу местах и людях — очевидно, тех, с кем познакомился восемь лет назад, когда Тильда перевезла его в Колумбию. Тема была нейтральная, поэтому Лютер и Мария с легкостью ее поддержали, а у Ники появилось время успокоиться. Ближе к концу обеда Эндрю встал и ушел в дом. Лютер отодвинул стул и последовал за ним, чтобы поговорить наедине. Нил слышал их голоса через сетчатую ширму, но слов разобрать не мог. Он напряженно прислушивался, опасаясь стычки, и порывался даже пойти к ним, но понимал, что его появление положит конец разговору. Лютер сказал, что хочет исправить ошибки прошлого, и если он намеревался принести извинения, то Эндрю следовало их выслушать, желал он того или нет. Видимо, все-таки не желал, догадался Нил, потому что Эндрю постепенно повышал голос. До Нила долетали обрывки слов, однако Мария тоже начала говорить громче, чтобы заглушить их ссору. Нил едва не шикнул на нее, но в этот момент сообразил, что она интересуется у Ники, как проходит игровой сезон. Как бы ни стремился он узнать, о чем говорит Эндрю, еще сильнее ему хотелось, чтобы Ники помирился с матерью, поэтому он не вмешивался и молча сверлил глазами заднюю дверь. Если Лютер закричит от боли, они в любом случае услышат.