Halloween F1tober

Муха, которая и без того жужжала у него над ухом и тревожила сон, вдруг опустилась на его лоб и проползла над левой бровью, отчего Шарль смешно нахмурился во сне и зашевелился, неохотно пробуждаясь. Пьер вновь опустил взгляд на свой рисунок. Ему нравилось, что получилось, но как будто чего-то не хватало. Как будто ему не доставало умений передать то, что он видел. Как будто только одному Господу (или Дьяволу?) было подвластно создать такую красоту, лежавшую теперь напротив него на потрёпанной льняной простыне, расстеленной поверх сена и соломы. Шарль приподнялся на локтях и сонно жмурился, рассматривая Пьера сквозь полуприкрытые веки. Тот не мог сдержать улыбки. – Доброе утро, – нежно шепнул он, убирая самодельный угольный карандаш в карман штанов. – Что ты делаешь? – с нескрываемым любопытством спросил Шарль. Он сел, взъерошивая руками волосы, которые теперь ещё больше торчали в разные стороны. Пьер заметил запутавшуюся среди тёмных прядей светлую соломинку и закусил губу, стараясь тщетно сдержать расползавшиеся в стороны уголки рта. – Подарок, – отозвался он, и Шарль счастливо заулыбался в ответ. Морщинки вокруг глаз, белые зубы, ямочки, появлявшиеся на его гладком бледном лице точно по волшебству, родинка на левой щеке — Пьер жадно впитывал все детали, стараясь как можно яснее запомнить его лицо. – Это для меня? – кивнул Леклер на лист старой, посеревшей бумаги, который тот аккуратно держал в руке. – Да. Шарль подполз к Пьеру, устраиваясь рядом с ним и прижимаясь к его боку, опустил голову ему на плечо и наконец посмотрел на рисунок. Он ожидал увидеть скорее неоконченный набросок, карандашный эскиз, которые Пьер часто рисовал при нём, но это оказался полноценный, настоящий портрет. На рисунке Шарль видел себя, спящего. Он лежал на спине, слегка повернув голову вправо, рука лежала рядом с лицом, ладонью вверх, пальцы немного согнуты. Пьер захватил и его грудь, примерно по нижнюю линию рёбер. Шарль снова пробежал глазами вверх, к своему лицу. Плотно закрытые глаза, ресницы, брови чуть разной формы, впадина над верхней губой, его уши… – Это так я выгляжу, когда сплю? – он повернул голову к Пьеру, игриво поглядывая на его губы. – Так я сумел нарисовать, – вздохнул тот, ближней к Шарлю рукой обвивая его за талию и прижимая к себе теснее. – Выглядишь ты гораздо прекраснее. – Можно? – Шарль потянулся за листком, и Пьер с готовностью отдал ему портрет. Тот поднёс рисунок к глазам, чтобы лучше рассмотреть мелкие штрихи, которые в ещё освещённом только первыми лучами солнца, едва вклинившимися в узкие щели между досками сарая для сена, было видно слабо. Освободившимися теперь пальцами Пьер вытащил соломинку из волос Шарля, который не обратил на это никакого внимания, продолжая увлечённо изучать рисунок. Он заметил крохотную подпись в самом низу листа: дрожащие, неровные линии (писал Пьер гораздо менее уверенно, чем рисовал). Mon Charles Mon Prince Mon Roi Toujours, Pierre Шарль поспешил поймать взгляд своего возлюбленного. Он ощутил невероятно сильное желание начать целоваться с ним, но не хотел целовать его первым. Он хотел, чтобы Пьер поцеловал его. Поэтому он снова коротко посмотрел на рисунок и, подняв руку ко рту, стал медленно и неуверенно очерчивать пальцами контур своих губ. – Неужели мои губы правда такой формы? – он опять взглянул Пьеру в глаза. – Никогда не замечал этого раньше. Тот неотрывно следил за его движениями и, не выдержав, он мягко взял его лицо в свою ладонь и сам чувственно провёл по его губам большим пальцем. – Suppose, je pourrais peindre tes levres de memoire, – сказал он и почувствовал, как горячее дыхание Шарля щекотнуло его кожу. – Pourrais-tu? – прошептал Леклер в ответ и сжал губами чуть грубую подушечку его пальца. Пьер переложил ладонь к нему на затылок и, притянув его к себе, поцеловал. Он сразу стал целовать его глубоко, кружась собственным языком вокруг его, любовно посасывая его нижнюю губу и лаская верхнюю. Пьер чувствовал прикосновение его клыков, и мурашки мириадами рассыпались по его предплечьям. Шарль же, отдавшись потоку наслаждения и его пленительных ласк, прикрыл глаза; ресницы его трепетно дрожали, и он едва слышно стонал в поцелуи, и его стоны таяли в звуках их прижимавшихся друг к другу ртов. Внутри него заалело страстное пламя, жгучее, почти больное. Он отстранился, с силой глотая воздух, распираемый чувством любви, окинул человека провоцирующим взглядом. – Значит, я твой король? – он облизал губы, слегка щурясь. Пьер улыбался. – Oui, votre Majesté. – И я могу повелевать тобой? – Oui, votre Majesté. Пьер бы соврал, если бы сказал, что его это не возбуждало. Шарль Марк Эрве Персиваль Леклер, наследник франкийского королевства, будущий правитель его страны, гордый и нежный, смешной и сдержанный, живой и мертвый. «Это всё снится мне», – часто думал Пьер. – «Это существо, его любовь ко мне, поцелуи, ночи тайных встреч… Сладкий, полынный сон». Он исполнил бы любую его прихоть, самую глупую своевольность, мимолётную блажь. Он бы сделал что угодно для него. Шарль вздохнул в предвкушении, огромные зрачки его лукаво сверкнули. – Тогда я приказываю тебе встать. Собственные мысли и поцелуи затуманили Пьеру голову, и, не до конца осознавая, о чём его попросили, он удивлённо приподнял брови: – Что? – Je te command! – повысил голос Леклер, для убедительности ощутимо подтолкнув Пьера в плечо. Тот в замешательстве поднялся на ноги, прислонившись спиной к стенке сарая. Шарль остался на полу, только пересел перед ним на колени, обхватил поперек бёдер и задрал голову, ловя его взгляд. – Je veux aussi te faire un cadeau, – тихо сказал он и, поймав губами шнурок, завязанный в не слишком крепкий узел на его животе, схватил его зубами и потянул вниз, распуская его свободные штаны, которые теперь с лёгкостью сползли по его бёдрам до самых щиколоток. По-прежнему обхватывая его ноги в плотное кольцо, не давая ему вырваться или отстраниться, Шарль быстро взобрался короткими поцелуями до его живота, после чего горячо лизнул кожу между пупком и полувозбужденным членом, слабо дёрнувшимся в ответ на его действия. Бросив на любовника уверенный взгляд, он влажно провёл языком по всему стволу и сделал несколько круговых движений по головке, заставив того до боли прикусить нижнюю губу, сдерживая глубокий стон. – Éhonté, – горячо выдохнул Пьер. Шарль жадно проследил, как дрогнул кадык у него под кожей, когда тот на мгновение запрокинул голову от подступившего удовольствия. Он счастливо ухмыльнулся, глядя Пьеру в глаза снизу-вверх. – L'amour a pris toute la place en moi et il n'y a plus de place pour la honte, – после этих слов, воздух каждого из которых будоражил Пьеру кожу, он плотнее обхватил губами его член и стал медленно погружать его глубже в рот, рукой направляя его к горлу, чтобы он не упирался в нёбо. Пьер бережно положил неслушавшиеся руки Шарлю на шею и голову, пропустил чуть спутанные пряди его волос сквозь пальцы. Тот льнул к его ладоням, пытаясь взять больше, жмурясь, чуть слышно стонал, продолжая двигать головой и активно сжимать и разжимать губы. – M'aimes-tu? – задыхаясь, спросил Пьер. Шарль отпустил его, но прислонился щекой к его бедру, блаженно прикрыв глаза. – Je suis fou de toi. Не в силах сопротивляться, Пьер с глухим звуком упал рядом с ним на колени, сгрёб его, и начал часто-часто целовать его лицо, как в приступе. – Шарль, Шарль, – только и мог сказать он, на миг отрываясь – и тут же примыкая к нему вновь. – Charles, mon amour. Пальцем он слегка надавил на его подбородок, чтобы тот расслабил челюсть и открыл рот. Он снова стал интенсивно водить по его губам и языку своим, постепенно ускоряясь, теряя все самообладание в какой-то яростной, страстной, знойной лихорадке. Шарль удержал его, отстраняя, с благоговением заглядывая в его синие как прибой глаза. – Тише, – Пьер был такой тёплый, такой пышущий жизнью, безрассудный, безрассудный. Он был всем, чем был Шарль когда-то. – Ты порежешься. Тот вдруг откинул голову назад, оголяя перед ним свою красивую сильную шею, заговорил сбивчиво, вполголоса, словно молитву: – Делай, что хочешь со мной. Тебе одному вверяю свою душу, свою волю. Как принцу, как владыке всех мыслей моих, всех чувств... Моей свободы. Он почувствовал у горла дыхание Шарля и затих, стиснув веки. Леклер видел, как он задрожал. Шарль коснулся его губами, как касается кожи воздух, когда идешь туманным утром вдоль реки. – Раз ты мой, – прошептал он. – То я хочу ласкать тебя. Любить. Пьер разогнулся и обрушился на Шарля, сдавив его в объятьях, без остановки повторяя: je t’aime, je t’aime, je t’aime, je t’aime… Шарль опустил руку и обернул пальцы вокруг его члена, стал водить по нему, сжимая и разжимая кисть, возвращая его возбуждение. Пьер протяжно охнул, упираясь в него лбом, отдаваясь. В паху жарко тянуло; от каждого движения Шарля у него закатывались глаза, и он вцеплялся в него крепче, догоняя даримые ему эйфорические всполохи, со всякой секундой приближавшие его к последней вспышке белого раскаленного света. Когда Пьер обмяк у него в руках, Шарль медленно лег на спину, осторожно укладывая его сверху. Через несколько минут тот задремал, отчего Шарль вскоре тоже тихо уснул, убаюканный ровным стуком его горячего сердца. Одним на двоих.