После успешного ужина Регулус был на седьмом небе от счастья. Но спустя пару дней все рухнуло. Снова. Они с Ремусом договорились поужинать в ресторане сразу после работы. Когда Ремус объявился на сорок минут позже (после нескольких пропущенных звонков и сообщений), он сразу понял, что тот под кайфом. Не до бесчувствия, но достаточно, чтобы Регулус заметил перемены в его взгляде и движениях. Регулус закрыл глаза, ругая себя на чем свет стоит за то, что поверил, что теперь все иначе. После того, как Ремус вернулся, нанюхавшись амфетамина, у него было несколько «срывов». Заканчивались они всегда одинаково – Ремус извинялся, твердил, что это больше никогда не повторится. И каждый раз Регулус убеждал себя поверить ему. Если не верить любимому человеку, то кому еще?
Быстро поцеловав Регулуса, Ремус плюхнулся на стул и принялся листать меню. Спустя минуту он остановился, глядя на Регулуса, который молча сверлил его взглядом.
− Что?
− Думал, я не замечу, что ты под кайфом? – понизив голос, спросил Регулус.
Ремус изо всех сил старался выглядеть озадаченным.
− Ты всегда думаешь, что я под кайфом.
− Давай просто пропустим попытки меня переубедить, − прорычал Регулус.
Ремус вздохнул, откидываясь на спинку сиденья.
− Ладно, под кайфом. Немного. Но это не…
− Заткнись! – прошипел сквозь зубы Регулус. – Я не желаю слышать твоих оправданий! Что ты на сей раз принял?
− Ничего серьезного. Это-то я и пытался тебе сказать. Всего несколько таблеток.
− Таблеток… Каких таблеток?
С минуту Ремус молчал.
− Не знаю. Из тех, которые отпускают по рецепту. Ты же видишь, я в порядке, это не так серьезно, как героин.
− Поверить не могу! Ты даже не знаешь, что принял! По-твоему, пока это не героин, игра идет по правилам?
Поведение Ремуса вдруг изменилось.
− Почему ты постоянно ко мне цепляешься? – зло спросил он. – Я вечно что-то делаю не так, а?
− Я к тебе цепляюсь, только когда ты под кайфом. Быть чистым – единственное, что от тебя требуется. Считай, что тебе повезло: вряд ли ты найдешь много парней с такими низкими стандартами.
− О да, я знаю, как мне повезло, − зло воскликнул Ремус. – У меня идеальный, красивый, богатый парень, который балует меня на каждом шагу. Извини, если время от времени я забываю выражать благодарность!
− Говори тише, − сказал Регулус, нервно оглядываясь.
− Ну да, конечно, не может же тебя опозорить обычный бездомный наркоша! – рявкнул Ремус еще громче, просто назло.
− Мы уходим, − Регулус встал, схватил пальто и вывел Ремуса из ресторана. – Жди здесь! – велел он, вслед за чем вернулся к стойке и бросил несколько банкнот в качестве оплаты за выпивку.
Он полагал, что Ремус исчезнет, но тот стоял и ждал. Регулус быстро зашагал по улице, Ремус последовал за ним. Он был рад, что до дома можно дойти пешком: не хотелось развлекать водителя такси. Или смущать, в зависимости от того, какой попадется водитель.
− Ты делаешь из мухи слона, − сказал Ремус, догоняя Регулуса. Тот фыркнул, даже не оглянувшись. – Мне надоело, что ты всегда меня осуждаешь! – продолжал он, вновь разозлившись. – Ты всегда указываешь на мои недостатки. Как будто сам весь из себя такой совершенный. Неудивительно, что другие твои парни ушли – наверняка устали от твоих придирок!
Регулус остановился как вкопанный, чувствуя, как от лица отхлынула краска. Ремус не мог знать, как глубоко его задело это замечание, ведь он мало знал о взаимоотношениях Регулуса с бывшими. Остаться одному было его самым большим страхом. Несколько раз его бросали после кратковременных отношений, потом были две серьезные связи, которые оба раза были крайне нездоровыми. Первый бойфренд, Эван, был ревнивым. По мере развития отношений он становился все большим собственником, и в конце концов дошло до того, что в одиночестве Регулус мог ходить только на работу. Эван принялся оскорблять его – сперва словесно и эмоционально. Позже это вылилось в физическое насилие. Но только один раз: увидев на другой день синяки, Сириус нашел Эвана и избил до полусмерти. Когда Регулус вернулся домой, все вещи Эвана (и сам Эван) исчезли. Поначалу Регулус злился на брата за то, что тот вышвырнул его парня. Регулус продолжал любить Эвана несмотря на то, как тот с ним обращался. Регулус знал, что он делает это из любви. К тому же Регулус считал, что частенько заслуживал того, что получал. Спустя некоторое время он осознал, что состоял в насильственных отношениях, разобрался, сколь плохо и несправедливо с ним обращался Эван. Регулус простил Сириуса и понял, что, если бы он тогда не вмешался, тот случай стал бы лишь началом прогрессирующего физического насилия.
Следующий парень, Лиам, был другим. Забавный, обаятельный, любящий. Регулус был на седьмом небе, пока не заподозрил, что Лиам ему изменяет. Он начал приходить домой невовремя, где-то задерживаясь допоздна, бегать на вечеринки без Регулуса и так далее. Признаки становились все более очевидными. Но всякий раз, когда Регулус хотел задать прямой вопрос, он вспоминал, как Эван без конца обвинял его в неверности. Он не хотел относиться к Лиаму так же. Даже получив четкие доказательства не одной измены, а нескольких с разными мужчинами, Регулус ничего не сказал, боясь, что Лиам его оставит. И, конечно, именно это и произошло, когда Регулус, по настоянию Барти и Сириуса, устроил серьезный разговор. Регулус умолял его остаться, твердил, что способен поддерживать отношения даже с неверностью, пока Лиам сам его не оставит. Это не принесло ничего хорошего. Лиам обвинил его в том, что он приставучий и упрямый, и заявил, что с него хватит. Регулус был окончательно разбит и впал в глубокую депрессию. Сириусу потребовалось полгода, чтобы привести его в чувство.
Хоть Регулус смог двигаться дальше, осознав, что и Эван, и Лиам плохо обращались с ним и вина лежит на них, внутри по-прежнему прятался тихий голосок, который говорил, что, если бы Регулус относился к ним лучше, отношения не завершились бы так плохо.
− Больше я не хочу с тобой разговаривать сегодня, − тихо, но решительно произнес Регулус и ускорил шаг.
Ремус на некотором расстоянии следовал за ним.
***
Это был не первый раз, когда Ремус начинал огрызаться. Обычно он извинялся или разыгрывал из себя жертву, приводя одно за другим оправдания, почему он ничего не мог с собой поделать, но иногда срывался.
«Тебе когда-нибудь говорили, что ты категоричный узколобый фанатик?»
«Признаюсь: да, я продал твою ебаную дизайнерскую лампу. Ты бы предпочел, чтобы я тебе изменил за бабки?»
«Мне надоело быть твоим маленьким благотворительным проектом. Неужели ты не можешь найти что-нибудь еще для очистки совести, богатенький мальчик? Спонсировать ребенка в Африке, например».
«Ты ждешь, что я просто буду бродить по дому паинькой. Что ж, я не твоя домохозяюшка!»
Слова Ремуса неизменно глубоко ранили Регулуса, хотя, подумав, он всегда приходил к выводу, что это защитный механизм и Ремус вовсе не хотел его обидеть. Это было совсем не в его характере – он никогда так себя не вел и ничего подобного не говорил, когда был чист. Кроме того, эти эпизоды всегда заканчивались раскаянием, Ремус плакал и просил прощения.
***
В глубине души Регулус знал одно: череда срывов закончится возвращением к героину. Тем не менее, когда это случилось, то стало громом среди ясного неба. Ремус отсутствовал целых два дня, и Регулус больше не мог обманывать себя: Ремус наверняка накачивался где-то героином. Регулуса уже не так, как прежде, пугала сама мысль о том, что Ремус не вернется. На самом деле он всегда возвращался, поэтому Регулус просто ждал, когда он появится у двери, одурманенный наркотиками. И все же у него разрывалось сердце, когда он увидел тусклые глаза и грязное лицо. Он не сказал ни слова (даже если бы захотел, то не смог бы: в горле стоял огромный ком), просто отвернулся и направился в спальню, где свернулся калачиком на кровати. Его душили слезы.
Ремус медленно последовал за ним и присел на краешек кровати. Когда Регулус не отреагировал на его присутствие, он улегся позади, обнял его и ласково поцеловал в шею.
Регулус попытался не обращать внимания, но через минуту его тело автоматически устроилось уютнее в объятиях Ремуса. Он еще немного поплакал, а когда рыдания, наконец, стихли, печально спросил:
− Зачем ты вернулся?
− Я не могу не быть с тобой, − тихо ответил Ремус, вновь целуя его в шею. – Я скучал по тебе. По твоему голосу. По твоим поцелуям. Твоим прикосновениям. По всему.
− А может, все намного проще и ты скучал по теплой постели и горячей еде? И всему остальному, чем я тебя обеспечиваю? – спросил Регулус, борясь с желанием развернуться и поцеловать его.
− Нет. Я мог бы спать на полу и есть объедки, лишь бы рядом с тобой.
Регулусу хотелось в это верить. Искренне хотелось. Но было тяжело, ведь Ремус продолжал причинять ему боль.
Он использует тебя, сказал он себе,
пусть даже не намеренно. Умом он понимал: так не может продолжаться. Ему придется проявить характер. Поставить Ремусу ультиматум: сказать, что если он не сможет оставаться чистым, то все кончено. Он должен… Но вместо этого он обнаружил себя в объятиях Ремуса. Он не заметил, как начал отчаянно целовать его, прижимать к себе. Ремус провел грязными пальцами по волосам Регулуса, целуя его с той же настойчивостью.
Спустя несколько минут они избавились от одежды, и Регулус на миг заколебался.
− Ты… хотя бы был верен мне? Ты знаешь, что я имею в виду.
− Был, − тихо ответил Ремус.
Он переполз через Регулуса, целуя его грудь, оглаживая его стройное тело. И Регулус поверил, хотя в голове у него раздавался голос брата. Сириус твердил, что нельзя верить ни одному слову наркомана.
− Займись со мной любовью, − умолял он. – Ты мне нужен.
Наконец, слова любви и нежности прогнали боль и отчаяние, копившиеся в груди Регулуса в течение нескольких дней (или большую часть прошлого месяца, если быть честным). Он закрыл глаза и позволил поглотить себя Ремусу, их союзу, их любви, не думая ни о чем другом.
− Ремус, − тихо выдохнул Регулус, когда спустя несколько минут содрогнулся, цепляясь за него.
Когда их пульс и дыхание пришли в норму, они лежали под одеялом лицом друг к другу. Ремус заправил прядь волос Регулусу за ухо и провел пальцем по все еще видимым следам слез на его щеках.
− Я пойду в реабилитационный центр, − наконец, сказал он.
− Ты сделаешь это? – осторожно спросил Регулус, в его глазах мелькнула искра надежды. Прежде Ремус отказывался обсуждать даже возможность реабилитации. – Уверен, что ты этого и впрямь хочешь, или просто говоришь мне в масть?
− Хочу, − Ремус провел рукой по мягким волосам Регулуса. – Пойду и сделаю это.
− Почему? Что заставило тебя передумать?
− Я не хочу быть тем человеком, которым стал. Я не хочу причинять тебе боль. Я ужасно с тобой обращался, и это неправильно. Ты заслуживаешь того, кто заставит тебя чувствовать себя подлинной драгоценностью. Того, кто будет рядом, когда ты будешь в нем нуждаться. А не бесполезного наркомана, который досуха тебя высасывает и не уважает.
