Они вместе сходили в магазин и принялись готовить одно из самых сложных блюд Регулуса, желая подчеркнуть важность встречи.
Ремус приоделся в лучшую одежду, которую ему купил Регулус. Он хотел выглядеть безукоризненно, чтобы родители увидели, что он взял под контроль свою жизнь.
− Хорошо выглядишь, − Регулус улыбнулся и поцеловал его. Ремус еще не приобрел совсем здоровый вид, как перед рецидивом, но был явно близок к идеалу, да и ломка длилась недолго, так что сильно исхудать он не успел
− Не выгляжу изможденным? – нервно спросил Ремус. – Не хочу, чтобы они думали, будто я все еще употребляю наркотики.
− Ты прекрасно выглядишь, дорогой, − покачал головой Регулус. – Я бы ни за что не узнал в тебе человека, которого встретил той ночью год назад.
Ремус застыл, когда раздался звонок в дверь. Регулус пошел открывать и встречать Люпинов. Потом он отошел, но недалеко, зная, что так Ремус будет чувствовать себя в безопасности.
Ремус же молча стоял, потирая руку, и смотрел на родителей. Конечно, они заметно постарели, но все равно он узнал бы их где угодно. Он попытался что-то сказать, но не смог.
Мать Ремуса разрыдалась и заключила сына в объятия. Ремус на миг замер, но тут же уткнулся лицом ей в плечо и тоже расплакался.
Регулус ушел на кухню проверить еду, видя, что в прихожей он больше не нужен.
Ремус вскоре тоже там появился, обнял его за талию и пристроил подбородок на плече.
− Я сказал, что принесу что-нибудь выпить, − срывающимся голосом произнес он. – Я боюсь оставаться с ними наедине…
− Серьезно? Все будет хорошо. Что они хотят? У нас есть красное и белое вина, есть пиво.
− Я забыл спросить, − Ремус крепче обнял Регулус. – Пойдем со мной? Пожалуйста…
Регулус пошел с ним.
− Мистер и миссис Люпин, вам пива или вина? – спросил он. – У нас есть красное и белое, эль и светлое пиво.
− Белое вино было бы чудесно. И эля для Лайала, − сказала миссис Люпин. Пусть она отвечала на вопрос Регулуса, глаза её были прикованы к сыну. – Замечательная квартира, − добавила она, пытаясь завязать разговор, когда Регулус принес бутылку и бокалы.
− Да, мне здесь нравится, − сказал он, наливая и себе бокал красного вина.
Ремус пил колу, зная, что ему нужно избегать стимуляторов.
За обеденным столом разговор пошел легче: можно было немного отвлечься на угощение.
− Регулус, еда замечательная, − похвалила мать Ремуса. – Надо же, никогда не ела такую вкусную баранину. И картошка!
− Ремус помог, − слегка покраснел Регулус. – Он неплохо справляется на кухне.
− Ну, кто бы мог подумать? – рассмеялась миссис Люпин, улыбаясь сыну. – Милый, ты же дома никогда не готовил!
− Но кухня была твоим владением, − чуть улыбнулся Ремус. – Ты же никогда никого не подпускала к плите.
− Именно, с тех пор, как папа чуть не поджег кухню! – она снова залилась смехом. – Ты хорошо выглядишь, дорогой.
Ремус покраснел, глядя в тарелку.
− С-спасибо, мам.
− Мы так рады, что Регулус связался с нами.
− Да, − торжественно кивнул мистер Люпин. – И очень благодарны.
− Ох, Ремус, ты так сильно вырос. Теперь ты такой красивый молодой человек, − улыбнулась миссис Люпин, протягивая руку сыну. – Красивый же, да, Регулус?
− Очень, − согласился Регулус, радуясь, что миссис Люпин не видела сына, когда ему было хуже.
Мистер Люпин откашлялся, выглядя так, будто набирался храбрости сказать что-то искреннее.
− Нам очень жаль, Ремус. Я знаю… Знаю, что это моя вина. Ты был трудным подростком, но я не должен был отказываться от тебя. Я был взрослым человеком и должен был реагировать соответственно. Я много чего наговорил сгоряча, о чем сожалею.
− Мы не должны были позволять этому ужасному парню украсть тебя, − добавила миссис Люпин. – Тебе было всего шестнадцать. Мы имели право заставить тебя вернуться. Мы несли за тебя ответственность, − она залилась слезами.
Ремус опустил голову и прикусил губу. Он был источником их боли. Причиной слез матери. За последние восемь лет он ни разу не задумался о том, каково его родителям.
− Мне жаль, − наконец, сказал он. – Я был глуп. Мне было одиноко потому, что я другой. Никто не понимал, через что я проходил, а я не осмеливался рассказать. Ни тебе, ни кому-то еще. Даже о том, как меня избивали или дразнили, поскольку это лишь ухудшило бы ситуацию, − по его щеке медленно скатилась слеза. – Я не знал, как поступить, и думал, лишь Ноэль понимает меня.
− Как ты мог подумать, что не можешь рассказать мне об этом? – рыдала миссис Люпин. – Должно быть, я тебя сильно подвела, если ты не мог рассказать о таких вещах матери. Я должна была разглядеть, что ты нуждаешься во мне, − она встала и обняла Ремуса, гладя его по волосам, пока он плакал у неё на плече.
Регулус обратил внимание, что мистер Люпин всецело сосредоточен на еде. Было очевидно: этот человек не слишком комфортно чувствует себя в эмоциональных сценах, особенно, когда сам в них вовлечен.
− Что нам теперь делать? – спросила миссис Люпин, когда они приступили к десерту. – Мы бы очень хотели проводить с тобой как можно больше времени, но мы живем так далеко, Ремус. Мы с папой работаем и не сможем позволить себе приезжать сюда надолго. Отели в Лондоне очень дорогие. Ты не хочешь ненадолго поехать к нам? Я бы привела в порядок твою старую комнату. Там осталось все без изменений, и мы могли бы… − она осеклась, взволнованная перспективой возвращения сына домой.
− Я… я не могу, − сказал Ремус, переводя взгляд с неё на Регулуса. – Я не могу оставить Регулуса, здесь у меня контактное лицо и встречи, − он теребил салфетку. – Может, когда у Регулуса будет свободное время, а у меня – возможность, мы приедем в гости, − он взглянул на Регулуса, ища поддержки.
− Приедем, конечно, − кивнул тот. – Правда, в последнее время так часто отпрашивался с работы, что вряд ли смогу быстро снова взять отгулы. – Регулус не хотел приглашать их остановиться в его квартире – она была не такой уж большой, он опасался, что для Ремуса это будет слишком. Неожиданно ему в голову пришла идея. – Возможно, мы с Ремусом могли бы недолго пожить в квартире моего брата, а вы останетесь здесь, − предложил он.
− Это очень великодушно с вашей стороны. Такой вариант всех устроит? – спросила миссис Люпин. – Но мы не сможем остаться надолго. Мы оба работаем, − она взглянула на мужа и кивнула. – Может, вы бы смогли приехать в Лидс на Пасху? Или раньше, если возможно? – она улыбнулась.
***
На следующий день Регулуса вызвали на работу в кабинет отца. Он догадывался, о чем пойдет речь. Он почти ежедневно выслушивал нотации о Ремусе и о том, что его необходимо бросить. Однако обычно читала их мать, хотя отец, естественно, был с ней солидарен.
Мистер Блэк был занят работой за компьютером, когда вошел Регулус. Он даже не поднял глаз на сына.
− Итак? – произнес он, продолжая стучать по клавиатуре, когда Регулус сел. – Он уже освободил твою квартиру?
− Нет. И не освободит. Почему ты мне не веришь? Я уже месяц это твержу.
Наконец, отец перестал печатать и снял очки.
− А если в следующий раз, когда ему понадобится доза, он украдет у тебя что-то дорогое? Или ты ему откажешь, и это пробудит агрессию?
− Не украдет. На этот раз он окончательно завязал. К тому же он у меня никогда не крал и не прибегал к насилию, хотя я много раз говорил ему «нет». Если бы вы с ним познакомились, то поняли бы, что он за человек.
− Твоя мать его видела, ей хватило. Ты себе даже не представляешь насколько. Тот эпизод до сих пор обсуждают, − взглядом мистера Блэка можно было резать сталь. – Я не допущу, чтобы он и дальше пятнал репутацию нашей семьи. Избавься от него или пожалеешь. Я ясно выражаюсь? Я устал играть в игры.
− Чего хотел папочка? – спросил Барти, когда Регулус вышел слегка побледневший.
− Как всегда. И получил обычный ответ. Но им меня не испугать. Они меня даже не уволили, хотя много раз грозились.
− Это привлекло бы негативное внимание и вызвало бы сплетни. Боже упаси. Знаменитые мистер и миссис Блэк увольняют сына потому, что он оказался геем: представляешь, какая шумиха? В соцсетях холиварчики бесконечные. Твои предки достаточно умны, чтобы это сознавать, − сказал Барти и протянул Регулусу чашку кофе.
***
После работы Регулус забрал Ремуса у Сириуса и поехал к себе, где жили родители Ремуса. Тот чувствовал себя дискомфортно без Регулуса и немного нервничал в присутствии родителей, особенно отца.
Войдя, они почуяли божественный аромат. Из кухни с улыбкой выглянула мать Ремуса.
− Как раз к ужину! Я приготовила твое любимое блюдо, Ремус: стейк, пирог с почками и пюре. Ты их всегда просил, помнишь? Я их готовила тебе на день рождения семь лет подряд.
Ремус улыбнулся. Он почти забыл вкус блюд матери.
− Я помню, − тихо произнес он, роясь в карманах. – Я просто хочу покурить по-быстрому, а потом накрою на стол.
− Ремус, ты не мог бы сбегать в магазин за кукурузным сиропом? – попросила его мать.
У Ремуса загорелись глаза.
− Ты готовишь мой любимый йоркширский пудинг?
− Да, милый, − улыбнулась она. – Держу пари, ты его не ел с тех пор, как уехал в Лондон.
− С нетерпением жду возможности попробовать, − сказал Регулус, когда Ремус ушел. – Никогда не пробовал йоркширский пудинг.
− Ни в каком виде? – миссис Люпин выглядела слегка ошеломленной. Когда Регулус кивнул, она недоверчиво покачала головой. – Что ж, самое время попробовать! Не волнуйся, милый, мой тебе точно понравится. Если я что и умею, так это готовить вкусный пудинг.
− С нетерпением жду, − улыбнулся Регулус и уселся за кухонный стол, чтобы составить компанию миссис Люпин, пока она готовит. – Ремусу так на пользу ваш приезд. Он крайне неохотно рассказывал о вас и Лайале, но из коротких рассказов я понял, что он скучал по вам обоим. Особенно по матери.
Проверив пирог, она закрыла духовку.
− Я никогда не смогу тебя по-настоящему отблагодарить, милый. Если бы ты не связался с нами… − она осеклась.
− Ну, это в прошлом. Теперь вы искупаете вину. Могу я спросить… когда все пошло наперекосяк?
− Что ж… − она сняла прихватки. – Окончательно – уже после встречи Ремуса с Ноэлем, но дома давно было все плохо. С тех пор, как умер Ром.
− Ром? Кто такой Ром?
− Ромул, − уточнила Хоуп. Регулус выглядел по-прежнему озадаченным, поэтому она пояснила: − О… видимо, он тебе не рассказывал. Ромул был братом-близнецом Ремуса.
Регулус окончательно растерялся.
− Он… у него был близнец? И он умер? Когда?
− Им было по двенадцать, − сказала Хоуп, усаживаясь напротив Регулуса. Её лицо омрачило горе. – Машина. Они с Ремусом гуляли, Ром ничего кругом себя не замечал, и откуда ни возьмись, появился этот пьяный водитель… − она прикрыла глаза, пытаясь взять себя в руки. Регулус накрыл её руку своей. – Думаю, Ремус винил себя. Он замкнулся и не захотел обращаться к психотерапевту. Должна признать, мы с Лайалом не сумели толком его поддержать. Мы не умели говорить об этом. Заботиться друг о друге. Горе может серьезно повредить семье. Особенно потеря ребенка. Говорят, потеря близнеца хуже всего. Мы должны были собраться ради Ремуса, но погрузились в собственное горе, а он… ему так не хватало нашей поддержки. Особенно поддержки Лайала. Он никогда не умел выражать чувства.
Регулус был в шоке. Неудивительно, что Ремусу было так трудно преодолеть боль прошлого. Потеря брата-близнеца была хуже всего. Регулус даже не мог представить, как бы он жил, случись ему потерять Сириуса при таких обстоятельствах. У Регулуса была тысяча вопросов, но Хоуп остановила его и сказала, что будет лучше, если Ремус расскажет об этом сам, когда почувствует, что готов.
− Вы уже определились, надолго ли сможете остаться? – спросил Регулус, меняя тему.
− У меня есть несколько выходных, но Лайал, к сожалению, должен выйти на работу послезавтра.
− Что ж… а если вы останетесь с нами ненадолго? В моей квартире. Думаю, Ремусу будет легче общаться с одним человеком. Он и вы могли бы наверстать упущенное и составить друг другу компанию, пока я буду на работе.
Хоуп отвлеклась и взглянула на Регулуса.
− Это очень великодушно с твоей стороны. Я была бы очень рада. Если Ремус захочет. Как думаешь, он захочет?
− Я его спрошу. Скорее всего, да. Ему явно комфортнее всего с вами. Наверное, это из-за тяжелых ссор с отцом.
− Да, Лайалу не понравилось, что его сын – гей. Ему потребовалось время, чтобы смириться. Он старался, чтобы это не сказывалось на его отношении к Ремусу, но, конечно, получилось не сразу. От детей многого не скроешь. А Лайал никогда не умел выражать свои чувства, потому его отношение всего кажется хуже, чем есть на самом деле, − миссис Люпин вздохнула. – Я надеюсь, они смогут как-то наладить отношения. По крайней мере, я знаю, что Лайал любит сына и хочет его вернуть.
